Ночь с тобой

13

Уже несколько часов лечу в самолете на Урал, вспоминая весь вчерашний день.

— Я тебя встречу, — орал мне в трубку Илья. — Не верю, что ты к нам в командировку. Слышимость ужасная. Тебе гостиницу заказать или ты у меня остановишься?

— Закажи, зря я что ли командировочные у своего главного выбивала.

«Если все так по-честному, — рассудил мой главный, — напиши об этих алмазоискателях материал в духе советских времен. — Ударники капиталистического труда? — Что-нибудь в этом роде. — Алмазик привезти? — Не откажусь».

Я и сама радовалась, что встречусь с Ильей. Пункт моей командировки по счастливой случайности совпал с местожительством моего терпеливого жениха. Последнее время мне явно не хватало мужского тепла. Хоть я обет монашеский не давала. Был у меня до Ильи постоянный кавалер. Именно кавалер. Журналом своим владел. Конечно, весь из себя. Не каждому из моей профессии удавалось заиметь собственный бизнес, причем чтобы дела шли успешно. Его журнал нарасхват, модный-перемодный. У него тусовка за тусовкой, всевозможные напридуманные юбилеи, презентации. То туда позовет, то сюда — покрасоваться перед шикарным обществом. Хоть он тоже несвободный человек, правда, изображает из себя свободного, самоутверждается так. В душе жену боится, но хорохорится и виду не подает. Вчера подловил меня по телефону. Не куда-нибудь, а в английское посольство на прием «имею честь тебя пригласить». Вот так! Мы с ним давно не виделись, для перемены мужчин можно и пообщаться. Я ведь тоже свободная женщина и теперь мужиков меняю, как перчатки, — хотелось бы так похвастаться, но это было бы полным враньем, потому и не хвастаюсь!

— Если на сегодня билет не куплю, тогда прибуду на твой прием, — милостиво согласилась я.

— Куда летишь? — поинтересовался он.

— В командировку на Урал, — бодро сообщила я.

— За запахом тайги?

— Вовсе нет, за деньгами, — совсем даже не пошутила я.

Ближайших рейсов по расписанию было два, на первый я не успевала, второй только утром, поэтому выход в английское посольство решился сам собою.

Мой кавалер сотрудничал с английским блестящим журналом, по случаю юбилея которого англичане устраивали небольшой прием. Выбирать одежду для такого приема нужно было очень тщательно, потому что среди приглашенных наверняка будут прикидистые со всей Москвы. Стилисты разных ориентаций в нарочито помятых пиджаках с беловыкрашенными ежиками волос, длинноногие винтажные фотомодели с обнаженными острыми лопатками и просто отдельные английские граждане из творческой интеллигенции, которые понимают толк в одежде. Главное — не стремиться выделиться, то есть ничего вычурного. Всегда можно надеть простенькое темное платье, этак за тысчонку долларов, чтобы не попасть впросак. Случалось со мной такое. С ужасом вспоминаю начало перестройки, когда у меня не было ничего, а нас, группу журналистов, послали в Англию и не дали никаких денег. Оплатили только дорогу и гостиницу. На командировочные нельзя было даже позавтракать в отеле.

Перед поездкой я проконсультировалась с одной очень знающей дамой, Софьей Дормидонтовной. Она была моей бывшей соседкой по коммуналке и жила еще в дореволюционной Москве. Несмотря на преклонный возраст, эта дама обладала светлым умом и знаниями этикета. К ней даже на чай по выходным приходил ухажер в бабочке. Коммуналка некогда принадлежала ее выселенной и разбросанной по всему миру семье. У этой совершенно элегантной дамы был антикварный сундук с потрясающе красивыми вещами. Платья из натурального бархата и шелка, кружевные блузки со стоячими воротниками, меховые муфты, шляпки из фетра — все это я извлекала из него, словно фокусник, когда была ребенком. Она разрешала мне перебирать и примерять эти вещи, потому что своих у меня не было ни-ка-ких, только одна школьная форма из штапеля.

Она дала мне совершенно верный совет не надевать за границей то, что продается в дешевых магазинах. О том, что у меня не хватит денег на дорогие, она догадывалась.

— Ларочка, — советовала она мне, — возьмите мой кремовый блузон, он всегда к месту и очень нарядный. Если что, украсит любую юбку. Черная юбочка у вас имеется?

— Конечно, — соврала я ей, то есть не соврала, юбка была, но очень блестела на ягодицах, выношенность виднелась особенно при ярком освещении.

— Моя парчовая, конечно, это слишком, — размышляла она, прикладывая ко мне вполне достойный наряд, — но всегда лучше перебрать, чем выглядеть Золушкой.

Ее совет я восприняла буквально.

Черная парчовая юбка Софьи Дормидонтовны отлично сохранилась, только пахла нафталином, поэтому, вежливо поблагодарив, я от нее отказалась сразу. Кремовый блузон я взяла с собой, но, к сожалению, им не воспользовалась, о чем позже очень пожалела. Уж очень хотелось напялить на себя нечто английское и новенькое. Современным девушкам этого не понять. Почти каждая молодая особа имеет теперь хоть какую-никакую шубенку, в крайнем случае — дубленку. Вот сейчас лечу в самолете к Уралу и наблюдаю, как девчонки, походя так, шубы со своих плечиков смахнули и в багажное отделение дорогие меха небрежно покидали. Я же свою новенькую дубленку аккуратненько наизнанку вывернула, сложила и в руках держу. Хоть неудобно и тесно, а мало ли что, потом не найдешь, не докажешь! Мне вещи достаются дорого.

Так вот, когда мы в Лондоне всей нашей делегацией дружно влетели в первый попавшийся сверкающий витринами магазин, чтобы принарядиться к вечеру, на который нас пригласили английские коллеги, то так же дружно из него и вылетели. Всех наших денег не хватило бы на одну-единственную вещь.

Но информированность россиян не знает границ, и вот мы уже на лондонском так называемом блошином рынке, где надписи от руки на русском языке призывают купить шубы.

Но о такой крупной покупке мы не могли и мечтать, довольствовались мелочевкой: колготками, нижним бельем и потрясающе красивыми, на наш взгляд, яркими блузками, вывешенными в рядах у цветнокожих продавцов. От их безвкусного многоцветия рябило в глазах, но они нас притягивали, словно яркий свет мотыльков. Мы были покорены количеством обуви на развалах, столько не приходилось видеть даже в кино.

Блузка, которую я приобрела за несколько фунтов, была расшита аляповатыми восточными узорами. Ярко-желтого цвета, из чистой синтетики, она стреляла так, что даже на расстоянии проносились искры. Такого же качества и цены мне удалось подобрать юбку, даже не юбку, а сильно расклешенную юбку-брюки, столь же яркого, просто электрического синего цвета. Мода на них даже тогда уже ушла, но «ничего страшного», — рассудила я, уж очень хотелось поносить. Сочетание синего с желтым казалось мне прекрасным. Мои товарки по делегации накупили такого же дешевого барахла. И вот во всей этой красе мы заявляемся в скромное, но вполне приличное общество своих литературных коллег. Прием-фуршет проходил в одной из чинных лондонских библиотек. Блестящие и сверкающие, словно девочки из поп-группы, мы шокировали не только классиков, которые с укоризной взирали на нас со старинных портретов, развешанных на стенах, но и современных авторов. Однако мы не замечали ничего, были счастливы от того, что одними из первых попали за границу, от того, что увидели Тауэр, Биг-Бен, много колбасы и огромное количество других товаров в витринах роскошных магазинов. Наверное, нелепее, чем мы, выглядеть было невозможно. Спасибо мужской части делегации, хоть они нас прикрывали своими черно-серыми костюмами чешского, немецкого, венгерского производства — заурядными, но вполне пристойными, приобретенными по большому блату в Москве, а уж точно не на блошином рынке в Лондоне. Неправду говорят, что англичане чопорны и неприветливы. Особенно в период перестройки они были так искренни в своих к нам чувствах и так радушны, что на приеме после первого бокала вина мы ощутили себя просто на небесах.

Но если в одежде мы не разбирались совсем, то в правилах поведения были сильны всегда. Наши животы урчали от голода, потому что мы приготовились к обильному ужину (на приеме ведь должны кормить!) Но, увы! Крошечные бутербродики мелькали на подносах официантов, а мы стойко терпели в ожидании чего-нибудь более существенного.

Приглашенных было много — каждому не досталось бы все равно. Зато вино носили беспрерывно. Сначала фужерами, потом бутылками, а потом, когда мы присели на небольшой диванчик для беседы с нашими коллегами, нам пододвинули целую коробку вина. Вино было легкое, белое, мы незаметно для себя быстро покончили с ним и, сообразив, как в истории с Пятачком, что кормить нас больше не будут, решили покинуть гостеприимных англичан, дабы продолжить трапезу у себя в отеле. Забившись все в один номер, мы открыли привезенные консервы под названием «Завтрак туриста» и пару бутылок водки, приобретенной в Москве на талоны.

Наутро сердобольные англичане поинтересовались, не болит ли у нас голова.

— С чего бы это? — удивился один из наших.

— Ну как? Вы вчера на фуршете выпили не много вина?

— Что вы! — сделав интеллигентное лицо, попробовала соврать я. — Совсем немного, по паре фужеров, наверное.

— Да ну, что вы! — совершенно не поняв, о чем это беспокоятся наивные дети Альбиона, поддержал меня кто-то из наших. — Мы в отеле еще добавили. — Я не успела толкнуть локтем разговорившегося, и он, забыв о правилах хорошего тона, закончил: — Водкой полирнули.

А вот вчера на приеме в английском посольстве я действительно выпила пару фужеров легкого вина, ну, может быть, три. Ладно, не буду кривить душой, всего — четыре, все равно бутылка получается! Однако мне не было так весело, как в той поездке по Англии. Хоть и одежда на мне была вполне пристойная. Перебрав весь свой теперь уже вполне приличный гардероб, я остановилась на узком обтягивающем платье из шерстяного темного джерси с моднющей прозрачной аппликацией на плече. Оно выглядело вполне элегантно. То, что платье стоило тысячу долларов, чистая правда. Мне, конечно, это не по карману, зато моя богатенькая подруга, родив второго ребенка, растолстела и решила поделиться со мной нарядом.

— Можешь пользоваться. Если похудею, вернешь!

Не знаю, была ли это шутка насчет «вернешь», только я его еще не надевала, не представлялось подходящего случая для такого великолепия. Но с платьем мне не повезло. Мой кавалер так расстроился, заметив пришедшую в конце приема знакомую жены, что пролил на шикарный наряд фужер красного вина. Поэтому, если моя подруга пожелает его вернуть, мне придется раскошелиться на энную сумму.

Так, навсегда вычеркнув из своей личной жизни этого труса, испортившего мне вечер и платье, я летела к своему надежному и верному другу, у которого нет ни жены, ни суженой, ни любимой девушки — только я! Самолет шел на посадку в заснеженных уральских краях, где добывают драгоценные камешки и деньги. Но вместо Ильи в аэропорту ко мне неожиданно подошел молодой симпатичный парень.

— А я вас сразу узнал, — выхватывая из моих рук чемодан, радостно сообщил он. — Илья Михайлович показал мне вашу фотографию.

Вот это для меня новость, откуда у него моя фотография?

— А где же он сам?

— Была нелетная погода, застрял на прииске, но скоро вертолетом прилетит. Вас велено отвезти в гостиницу, а потом — куда пожелаете, он вас найдет сам, вот вам связь. — Парень протянул мне сотовый телефон.

— У меня есть, — стала отказываться я.

— Илья Михайлович сказал, что ваш может не принимать здесь, а он должен быть с вами в контакте.

Я забросила чемодан в гостиницу и назвала водителю адрес компании, в которую меня откомандировал Северцев.

Водитель посмотрел на меня как-то странно, сказал, что, мол, Илья Михайлович удивится, но я не поняла, о чем это он, потому что была вся в мыслях о неприятной беседе с хозяевами офиса «Строгановы и Ко». Никогда ни у кого не приходилось просить в долг. Я бы не смогла заниматься бизнесом. Кредиты, долги, большие деньги и прочее — это не мое. Нужно обладать определенным характером. Поэтому больших денег у меня нет и не будет!

В офисе меня очень приветливо встретила секретарь, пожилая женщина, сухощавая и строгая, как подобает в приличных учреждениях. Ее приемная сообщалась с двумя кабинетами. В одном из них дверь была приоткрыта. Она проводила меня туда. Я была приятно удивлена, когда навстречу мне вышла очаровательная молодая девушка с густыми каштановыми волосами, подстриженными как у Мирей Матье.

— Здравствуйте, меня зовут Ольга, я получила ваш факс, рады вас видеть!

«Обрадуешься, когда узнаешь, зачем я приехала», — занервничала я и, чтобы освоиться и успокоиться, стала рассматривать пустоватый, современный кабинет. Офисный шкаф, папки, в углу плодоносящее лимонное дерево (это в их-то краях, тоже мне Мичурины!), массивный стол, а на нем фотография мальчика и молодой женщины. Глаза ребенка мне показались очень знакомыми, не понятно почему. Я остановила на них взгляд.

— Это сын нашего шефа — Строганова Романа Михайловича, а это его жена, а я их пресс-секретарь. Менеджер по связям с общественностью, — выложила все сразу Ольга.

— Жена вместе с ним в бизнесе трудится? — услышав, что она «их секретарь», поинтересовалась я, потому что подумала: «С женщинами-бизнесменками, наверное, еще труднее договориться, чем с мужчинами».

— Нет, Роман Михайлович управляет тут в паре с младшим братом. Кабинет его брата напротив, вы не заметили, когда входили? Роман Михайлович поручил мне вами заняться до его приезда. — Девушка была само очарование. Она говорила не так, как все уральцы — окающе, а с чуть заметным западным акцентом.

Светлоглазая, среднего роста, с рыженькими бровями в цвет копне своих пышных волос, она была очень эмоциональна, ее бровки во время разговора взлетали высоко-высоко. Чувствовалось, что девчушка живая и веселая по характеру.

Пока я рассказывала ей о нашей газете, она поедала меня взглядом и, когда я остановилась, спросила с придыханием:

— А вы в Москве журналистику закончили?

— Да, — просто ответила я.

— Знаете, а я у вас в университете на сочинении провалилась.

— Не горюйте, попробуете еще раз, какие ваши годы.

— Что вы, я уже закончила, только не в Москве, а в Риге.

— А мне показалось, что вам лет восемнадцать!

— Все так говорят, а мне двадцать три. Мы с родителями из Прибалтики сюда приехали. Мы русские переселенцы. Нас никто не хотел принимать, а Строгановы приняли. Работу дали. Они знаете какую занятость в нашем регионе обеспечивают? А рабочие на приисках их просто боготворят. До них какие-то «братки» тут всем заправляли, себе в карман, а они о людях заботятся, столовую бесплатную построили, детдому помогают и вообще, они столько всего для города делают! Пойдемте, я вам покажу. Вы ведь приехали о них репортаж писать? Я вам все материалы дам.

В маленьком кабинете Ольги висело множество грамот о награждении компании за разные заслуги.

— О-го, — сказала я.

— Я их у себя повесила, потому что ни Роман Михайлович, ни его брат не хотят этим кичиться.

Я заметила: при слове «брат» Ольга вздыхает и делает такое лицо, что даже слепой ощутил бы ее отношение ко второму шефу.

— А брат Романа Михайловича тоже здесь с семьей проживает?

— Нет, — поспешно выпалила она, — он не женат. — При этом ее беленькое личико покраснело и стало одного цвета с волосами: — Он такой… такой.

Я залюбовалась девушкой. Она отличалась от барышень, стиль которых делал их похожими друг на друга. Мучающие себя диетами, худенькие, с плоскими голыми животами то в узких, то в широких брюках, на высоченных каблуках, они днем и ночью выглядели одинаково, наряжались, красились, причесывались. Пришитые по моде хвостики, кисточки, воланы, нарочито рваные подолы вечерних юбок, разрезанные до пупка, бросались а глаза, а на ум приходили слова Софьи Дормидонтовны: «Бриллианты положено надевать после двенадцати». Поговорка моей бабушки, не из высшего света, звучала попроще: «И в пир, и в мир, и побирать». Индивидуальность этой девушки проявлялась во всем — в галстуке, повязанном на белой блузке, рукава которой заканчивались манжетами и не закрывали пальцы рук, как это принято сейчас (но опять же, не на службе!). В юбке, не скрывающей и в меру полноватых бедер, и ножек с выраженными икрами под плотными черными колготами. Даже туфельки, вовсе не с длинными загнутыми носами, выглядели стильно и сочетались с общим нарядом! Яркая личность, с характером. Она предана своему делу, а главное, шефу, в которого влюблена. Мой журналистский глаз взял это на заметку.

— А когда они разработку приисков начинали, вы уже у них работали? — осторожно поинтересовалась я.

— Да, я два года с ними.

Она сказала не у них, а именно с ними!

— Значит, вы в курсе, что некий министр поддерживал их в Совмине?

— Конечно, он к нам сначала в командировку приезжал, планы, бизнес-проекты лично смотрел, у меня официальная копия письма-разрешения хранится.

Я замерла.

— Не может быть!

— Почему это не может быть? — обиделась Ольга. — Меня Илья Михайлович делопроизводству учил.

— А Илья Михайлович — это и есть брат Романа?

— Да, — сказала Ольга, — только у них фамилии разные и, заметив мое удивление, добавила без пояснений: — Семейные обстоятельства.

Что-то щелкнуло у меня в голове при имени Илья, знакомые глаза мальчика на фотографии в кабинете с кем-то ассоциировались, только мысль о копии украденного письма перебила все.

— Вы бы могли мне его отдать?

— Зачем? — логично поинтересовалась девушка.

Дальше нужно было бы вводить ее в курс дела.

— Я вам объясню, но для начала вы мне просто его покажите.

— Пожалуйста, — согласилась Ольга, — если всего лишь показать.

В это время у меня зазвонил сотовый телефон.

— Я прилетел, — в трубке звучал окающий бас Ильи. — Ты в отеле?

— Нет, я заехала по делам редакции в офис одной знаменитой здесь компании.

— Чем же она знаменита?

— Потом расскажу!

— Хорошо, я тогда тоже сначала заскочу на работу, не возражаешь? Тем более что я к ней уже почти подъехал. Хотел прямо к тебе, но если ты занята… Кстати, ты надолго?

— Примерно… подожди минутку, я узнаю. Оля, когда приедет ваше начальство? — Оля оторвалась от бумаг. — Вот симпатичная девушка Оля говорит, что в течение часа.

Телефон странно замолчал.

— Алло, — покричала я, — алло, ты где?

— Я здесь! — В кабинет Оли с трубкой сотового телефона в руке входил Илья.

— Илья Михайлович, вы уже прилетели? — с придыханием в голосе прощебетала рыжеволосая девочка, но, увидев мое лицо, растерянное, прошептала: — Вы что, знакомы?

Теперь понятно, кого мне напоминали на фотографии глаза мальчугана и странная реплика шофера, когда я назвала адрес их фирмы.

— Значит, это ты и есть «Строганов и Ко»?

— А ты и есть московская журналистка, которая решила почтить нас своим вниманием? — ответил он мне вопросом на вопрос.

— Сюрприз! — Я развела руками, как тогда ночью на лестничной клетке, встречая меня с Северцевым, сделал это он.

— Вот уж действительно сюрприз, — подтвердил Илья.

Ничего не понимающая влюбленная в Илью девушка Оля таращила на нас глаза.