Ночь соблазна

Глава 20

Маура вскочила на ноги, резко развернулась и попятилась, отыскивая глазами Эверода. Он стоял на лестнице, облокотившись на перила. Поза его была небрежной, но во взгляде таилась угроза.

«Это глаза охотника», — отчего-то подумала Маура.

— Джентльмены, которые имеют привычку подслушивать чужие разговоры, не предназначенные для посторонних ушей, нередко могут услышать весьма неприятные для них откровения, — сказала Маура, уперев руки в бока. — Вы что же, шпионили за мной, лорд Эверод? Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать.

У нее не было настроения играть в игры виконта. Пусть он умел быть веселым и шаловливым, как давеча в ее спальне, но она была не так глупа, чтобы не понимать: Эверод в десять раз беспощаднее ее тетушки. Ее окружали те, кто умел манипулировать и словами, и людьми, все равно что оловянными солдатиками. И Мауре хватало здравого смысла, чтобы понимать: любой из них способен одурачить ее и использовать в своих целях.

Левая рука Эверода заскользила по гладкой поверхности перил — он спускался, чтобы присоединиться к стоявшей в нише Мауре.

— Да я всего-навсего воспользовался гостеприимством лорда Керстинга и вдруг совершенно случайно услышал, как мой братец бесцветно объясняется тебе в любви и предлагает руку и сердце. — Эверод поморщился, будто припоминая натянутый обмен фразами между Роуэном и Маурой. — Твой уклончивый ответ тоже звучал весьма забавно. Отчего ты колеблешься, Маура? Ты что, ждешь, когда к тебе посватается кто-то более достойный?

Вне себя от того, что виконт так бездумно смеется над ее смущением и желанием не обидеть Роуэна, Маура изо всех сил толкнула его. Эверод отступил на шаг только потому, что не хотел ее рассердить.

— Ты безмозглый самодовольный дурак! — воскликнула Маура, стараясь говорить тише, чтобы ее не было слышно за пределами ниши. — У твоего брата, по крайней мере, честные намерения. А тебя, Таунсенд, я что-то не вижу у своих ног. Не слышу, чтобы ты предлагал мне свое сердце, а не только столь примечательный мужской орган.

Она не могла в глубине души не признать, что это обстоятельство больно ее задевало, ведь Эверод не делал различия между нею и несметным количеством любовниц, которых он соблазнил за все эти годы. Подобно своим предшественницам, Маура втайне мечтала приручить эту необузданную натуру, но тщетно. Эверод никогда не допустит, чтобы женщина получила власть над ним, а уж тем более не станет полагаться на непостоянную женскую любовь.

Эверод вдруг схватил Мауру за плечи и прижал к стене, чем немало напугал. От толчка одна из ваз слегка покачнулась. Его губы оказались в соблазнительной близости от губ Мауры.

— Что-то я не припоминаю, чтобы ты жаловалась на мой мужской орган, когда я так старательно вонзал его в твою милую, прелестную пещерку. Да что там: ты умоляла, чтобы я тебя как следует…

Маура запечатала ему рот внезапным поцелуем. Она не могла позволить виконту уподобить их любовные ласки спариванию животных, которые лишь следуют своим инстинктам. Эверод завладел не только ее телом, хотя сам он, скорее всего, посмеялся бы над ее неискушенностью. Поначалу, когда она приподнялась на цыпочки и прервала его оскорбительное описание проведенного ими вместе времени, Эверод застыл на месте. Но это равнодушие, к его чести, длилось очень недолго. Он всем телом прижался к Мауре и перехватил инициативу в начатом ею поцелуе. Его язык властно проник в ее рот, принуждая девушку подчиниться. Она не противилась его притязаниям. Маура храбро сплела свой язык с его языком, напоминая, что мужская власть — понятие относительное. Эверод попятился и уперся лбом в ее лоб.

— Маура, любовь моя, ты умеешь испортить добрую ссору, — пожаловался он, хотя, судя по его виду, был не слишком расстроен. — Я хочу одного: похитить тебя, увезти в ночь и напомнить, какой плохой девочкой ты умеешь быть, когда не стараешься изо всех сил быть такой уж хорошей.

— И я тебе позволила бы это, если бы тетушка Жоржетта не ждала меня в бальном зале, — ответила Маура, поглаживая его щеку своей затянутой в перчатку рукой. Она глубоко вздохнула и посмотрела на Эверода с тоской. — Ах, Таунсенд! Отчего ты так настойчиво испытываешь мою верность близким, а потом еще сердишься, если я отказываюсь причинить боль тем, кого считаю членами своей семьи?

Эверод поцеловал ее между бровями.

— Наверное, я не люблю тех, кто претендует на твою любовь и верность. Они не достойны этого, а ты, кажется, нарочно закрываешь глаза на их пороки. Ты что, всерьез раздумываешь над предложением выйти замуж за этого щенка?

— А какая женщина не задумается над серьезным предложением выйти замуж? — парировала Маура, притворно удивляясь его недогадливости. — И все же у меня, по всей вероятности, не тот характер, чтобы стать твоему брату достойной женой.

Ах, если бы только ей удалось убедить в этом самого Роуэна, не оскорбив его чувств!

— Мудрое решение, — сказал Эверод и снова поцеловал ее. — А можно мне присутствовать при том, как ты ему откажешь?

Маура воздела очи к небесам, ловко проскользнула у него под рукой и пошла прочь.

— Хотелось бы считать это шуткой. Роуэн не заслужил ни твоей снисходительности, ни твоей ненависти.

Эверод поймал ее за руку.

— Он получит и то, и другое, ежели ему удастся склонить тебя к этому браку, — проговорил виконт, притягивая Мауру ближе к себе. Затем подхватил ее на руки и понес в нишу.

— Отпусти меня! — воскликнула она со смехом. — Нас могут увидеть!

— Не увидят, если мы будем вести себя тихо, — пробормотал Эверод, приподнимая ее подбородок, чтобы можно было добраться до надутых губок.

Ни Эверод, ни Маура не заметили, что в пятнадцати шагах от них стоит Роуэн. От влюбленной парочки его скрывал огромный букет, но Роуэн был уверен, что, сбрось он вазу с пьедестала, они и тогда бы его не заметили.

Когда он увидел ненароком, как брат по-хозяйски поглаживает бедро Мауры, руки Роуэна бессильно сжались в кулаки. «Черт бы побрал их обоих», — подумал он, кипя от ярости. Из того, как они обнимались, Роуэн заключил, что Маура уже побывала у Эверода в постели. Брат похитил невинность его будущей невесты, а заодно, судя по всему, и ее сердце: Маура ни за что не поддалась бы чарам этого негодяя, если бы он не пробудил в ней любви.

Это было мое право — лишить ее невинности!

Жоржетта будет не меньше, чем он, разгневана таким поворотом событий. Она давно и упорно настаивала на том, чтобы Роуэн женился на ее племяннице. Он не противился ее желанию, даже стремился к этой женитьбе. И снова его брат все испортил! Когда Эверод успел соблазнить Мауру? Долго ли эта парочка смеялась над ним, пока он понятия не имел об их предательстве?

Роуэн скрипнул зубами, услышав нежный смех Мауры. Ему она не хотела признаться в нежных чувствах, а одному из самых известных в Лондоне повес охотно отдала свою добродетель.

Ну что ж, увиденного ему было достаточно.

Роуэн отошел от ниши так же неслышно, как и подобрался к ней. Направляясь в бальный зал, он уже знал, что ему следует сделать. Совершенно ясно, что Маура слишком неопытна и не понимает, что Эверод просто использует ее в своих целях. Многие годы Роуэну передавали слухи о бесстыдных похождениях виконта, о его многочисленных дуэлях, а иной раз и о других выходках всей этой компании — lessauvagesnobles.

Жоржетта часто выказывала желание, чтобы он женился на Мауре, дабы защитить ее от Эверода. Теперь Роуэн понимал обеспокоенность графини. Маура нуждается в нем. Ей поначалу трудно будет смириться с его решением, но со временем природная доброта возьмет верх над ее обидами. В конце концов она его простит.

Если бы он с самого начала действовал смелее, то, вероятно, избавил бы ее от похотливых лап Эверода.

Но прежде чем перейти к действиям, Роуэн нуждался в мудрых наставлениях Жоржетты.

Пора уже Эвероду понять, что он не может требовать всего, что ему захочется.

Пока они с Маурой веселились в нише, к Эвероду вернулось прежнее хорошее расположение духа. Он вел себя как паинька — удовлетворился несколькими поцелуями и тем, что слегка сжал обворожительные ягодицы Мауры, прежде чем отпустил ее.

Жоржетта звала Мауру, и девушка была слишком ей предана, чтобы открыто ослушаться графиню. Эверод последовал за Маурой, стараясь не потерять ее из виду. Прежде чем она убежала, Эверод добился еле слышного согласия встретиться с ним позднее в саду Уоррингтонов. У него на уме было похищение: увезти ее в свой особняк, где она сможет не сдерживать крики наслаждения, когда его яростный штурм доведет ее до вершины блаженства.

Почувствовав, что он идет за ней, Маура остановилась и обернулась.

— Уходи! — Она произнесла это одними губами, заранее сердясь на него, ибо чувствовала, что он не подчинится ее приказу.

Маура была проницательна.

Она проскользнула в толпу гостей, прокладывая дорогу к своим родственникам. Но отделаться от Эверода было не так-то просто, тем более что он еще не все ей сказал. Пробиваясь сквозь толпу, он уловил нарастающее веселье в той стороне, куда стремилась Маура.

Над морем причудливых перьев, драгоценностей и шелковых нарядов Эверод увидел двух джентльменов, которые высоко над окружающими вздымали на своих плечах Роуэна. У брата в одной руке была бутылка вина, в другой — бокал. Призывая всех к молчанию, он звякнул бокалом о бутылку.

— Прошу соблюдать тишину! — крикнул Роуэн, заглушая реплики заинтригованных гостей. — И слушать. — Его красивое лицо озарилось вдохновением, когда он заметил Мауру справа от небольшой группы людей, привлеченных его возгласами. — А вот и ты, дорогая! Иди же, иди ко мне! — И он простер к ней руку.

Эверод двинулся вперед, но замедлил шаг, когда увидел, как Маура озадачена и растеряна из-за того, что к ней привлечено всеобщее внимание. Он так сосредоточенно смотрел на Мауру, что не заметил двух джентльменов, намеренно загородивших ему дорогу.

То были Солити и Кэдд.

Оба они выглядели мрачными, что не предвещало ему ничего хорошего.

— Не надо! — От просьбы герцога, произнесенной очень тихо, волосы на затылке виконта зашевелились.

Его друзья что-то узнали. Что удалось им подслушать еще раньше, чем Мауру позвали к тетушке?

— Прочь с дороги! — прорычал Эверод, пытаясь обойти их. Если им так хочется подраться с ним в переполненном гостями зале, он к их услугам. Скандал, который неминуемо за этим последует, не слишком его заботил.

— Дело уже решено, — твердо сказал Кэдд, хватая Эверода за руку. Он мог бы дать маркизу пощечину за такую дерзость, если бы земля не ушла у него из-под ног от слов Роуэна.

— У меня есть новость, которой я хочу поделиться, и я не могу ждать, пока появится официальное объявление, — сказал брат, не сводя глаз с Мауры. — Поднимите же бокалы, друзья, и выпейте от всего сердца, ибо новость у меня радостная. С благословения обеих наших семей через четыре недели от сего дня мисс Кигли станет моей женой!

При этом возгласе Роуэна мисс Кигли, о которой шла речь, покраснела от гнева. Маура пыталась что-то сказать, но ее голос потонул в общем шуме. Со всех сторон слышались радостные восклицания и тосты, десятки доброжелателей торопились поздравить молодых.

Эверод стряхнул с себя удерживающие его руки Кэдда. Его огненный взгляд сверлил прекрасное лживое личико Мауры. Всего несколько часов назад она лежала в постели, утомленная и обессиленная их любовными играми. Раздвигая ноги, извиваясь и умоляя его утолить ее жажду, она шептала, что принадлежит только ему одному. Всего несколько минут назад там, в нише, она поклялась, что Роуэн не добьется ее согласия.

Она лгала.

Эверод не мог не заметить сходства между Маурой и ее тетушкой. Словно почувствовав его приближение, леди Уоррингтон подняла глаза, увидела ярость на его лице и улыбнулась.

Графиня торжествовала свою победу.

Стальные руки схватили его сзади. Эверод обернулся и набросился на Солити.

— Руки прочь!

— Ты же отомстил, — сказал ему герцог тихим напряженным голосом. — Отпусти ее. Она заслуживает того, чтобы устроить свою жизнь, выйти замуж за достойного джентльмена, который подарит ей дюжину детишек и постарается сделать ее счастливой. Если в тебе есть хоть капля нежности к этой молодой леди, ты уйдешь с ее дороги.

Нежности? Его чувства к Мауре были темными и изменчивыми, они возникали и тут же испарялись. При мысли о ней виконтом овладела тоска. В груди клокотало так, что он думал, легкие вот-вот разорвутся, а в мозгу роились обрывки лихорадочных, безумных мыслей. Солити полагал, что он отомстил Мауре и всему семейству. Друг ошибался. Измена Мауры вновь покачнула стрелку весов, и Эверод был преисполнен решимости ответить любезностью на любезность.

— Мы уйдем после того, как я провозглашу тост в честь будущих жениха и невесты, — сказал он, и губы его искривились в пугающем подобии улыбки. Ловко выскользнув из цепких рук Солити, виконт отошел в сторону, не обращая внимания на приглушенные ругательства друга.

Оказавшись лицом к лицу с Роуэном и Маурой, Эверод выхватил бутылку у одного из пирующих и поднял ее.

— Я тоже хочу предложить тост.

Лорд Уоррингтон незаметно приблизился и встал между сыновьями. Этот маневр свидетельствовал о том, что отец считает Эверода грубияном и драчуном.

— Эверод, у нас радостное событие, и нам не нужны твои пьяные разглагольствования.

Недобрый, пылающий ревностью взгляд виконта обратился на Мауру. Она, единственная среди присутствующих, смотрела ему прямо в глаза сквозь застилающие ее взор слезы. Упрямо вздернув подбородок, она изо всех сил старалась держать себя в руках. В ее лице читалось отчаяние обреченности, словно она знала, что он собирается сделать, но была бессильна ему помешать.

— Ладно, пусть скажет свой тост, — произнес любимчик отца Роуэн, и пальцы Эверода сами собой сжались в кулак, готовый наградить брата за проявленную им щедрость. — У тебя нашлись для меня добрые слова?

Доблестный победитель, окруженный родными и друзьями, не страшился никого, а уж меньше всего — своего отверженного брата. Эверод набрал в грудь побольше воздуха, наслаждаясь мгновением. Роуэн очень сильно недооценил своего противника.

— Не стоит тебе этого делать, — прошептал на ухо виконту Кэдд.

Эверод не был согласен с ним.

Ни Кэдд, ни Солити не понимали его: они думали, что им движет ревность. Нет, его чувства были сложнее. Друзья не осознавали до конца, чего ему стоили дьявольские козни Жоржетты. За свою невинность он и гроша ломаного не дал бы. Будь его воля, он истратил бы эту невинность на какую-нибудь коровницу или на первую приглянувшуюся ему шлюху из тех, что продают свои пышные телеса в кабаках.

Жоржетта совратила его отчасти из похоти и жажды власти. Ее подлинная цель, однако, была столь отвратительна по своей безжалостной жестокости, что даже он мог так никогда и не разгадать глубоко скрытых пружин поведения этой женщины. Многие годы Эверод обдумывал зловещие действия своей мачехи.

Теперь, задним числом, ответ напрашивался сам собой. Жоржетта считала, что он представляет угрозу для нее. В те первые месяцы Эверод интересовался новой женой отца и осторожно подглядывал за нею. Однажды он увидел, как она целовалась с конюхом. Двенадцать лет назад Эверод был на стороне своего отца, и с годами эта связь только окрепла бы. Из боязни, что он может рассказать отцу об увиденном, Жоржетта обратила свои неуемные аппетиты на самого Эверода. Она играла на его гордости и проснувшихся желаниях, и юноша поддался ее сладким чарам, позволил графине втянуть себя в предательство, которого отец ни за что не простил бы ему и которое едва не стоило Эвероду жизни.

А Маура?

Пожалуйста, не надо!

Она не произнесла этого, как давеча, когда игриво пыталась отговорить его идти за нею в зал. Виконт угадал эти слова в ее затуманенных слезами глазах и отвел свой взгляд, как бы отгораживаясь от Мауры.

По каким-то ему самому пока неясным причинам Жоржетта хотела выдать Мауру за его младшего братца. Для леди Уоррингтон было важно, чтобы этот брак состоялся. Настолько важно, что Эверод столь же твердо вознамерился лишить ее этого выигрыша. Его братец не женится на Мауре Кигли.

За его месть Маура заплатит своей честью.

— Конечно, нашлись, Роуэн Лидсоу! — начал Эверод, и голоса окружающих смолкли. — Поздравляю тебя, брат! Твоя избранница великолепна. — Не глядя Мауре в глаза, Эверод сделал жест в ее сторону. — Она прекрасна… образованна… чистых кровей… и кожа у нее нежная-нежная, мужчине так и хочется ее гладить и бормотать нелепые стишки. — Он еще выше поднял бутылку вина и усмехнулся Жоржетте. — Я интимно знаком с ее выдающимися качествами, — промурлыкал Эверод теперь уже без запинки. — Она подарила мне свою невинность со щедростью и вдохновением, которые ты сможешь оценить, когда и сам будешь ее…

Кулак Роуэна врезался в его челюсть.

Виконт, шатаясь, отступил на несколько шагов, наталкиваясь на свидетелей нового скандала вокруг семьи Уоррингтонов. Кто-то помог ему устоять на ногах. Издалека Эверод услышал, как визжат дамы; в бальное зале воцарилось крайнее смятение. Отец схватил Роуэна сзади и с немалым трудом его удерживал. Жоржетта наблюдала эту сцену, вцепившись пальцами в лиф платья; она не скрывала сильного волнения и, похоже, была изрядно напугана.

Мауры и след простыл.

Эверод потер ушибленный подбородок, отыскивая ее глазами. У него на губах был привкус крови, но он ни за что не признался бы, что удар был болезненным.

— Ты, младшенький, дерешься как изнеженный щенок. Если хорошенько подумать, то ты, может быть, и не сумеешь справиться в постели с такой женщиной, как Маура…

Роуэн издал вопль, вырвался из рук Уоррингтона и ринулся на брата. Эверод только того и хотел. Уже одного намерения Роуэна жениться на Мауре было вполне достаточно, чтобы умыть кровью его смазливую физиономию. Эвероду очень хотелось толкать, колотить и щипать его, пока от Роуэна и мокрого места не останется.

Чтобы оттащить его от брата, потребовались объединенные усилия Солити, Рэмскара и Кэдда. Еще два джентльмена помогали Уоррингтону удерживать Роуэна. Братец буйствовал, размахивал кулаками и требовал, чтобы ему дали волю.

— Довольно! — загремел Солити на Эверода. — Все кончено. Ты сделал то, ради чего пришел.

Солити участвовал в бесчисленных потасовках и дуэлях, и его снисходительный тон выводил Эверода из себя, а виконт был не в том настроении, чтобы выслушивать ханжеские поучения.

— И для чего же я пришел сюда, ваша светлость?

В зеленых глазах Солити вспыхнуло бешенство, губы его задергались. Эверод напрягся, ожидая, что друг сейчас уложит его одним ударом.

— Для того чтобы отомстить своим родственникам, хотя, на мой взгляд, ты наказал не того, кого надо бы.

— Что ты понимаешь? — мрачно отозвался виконт. Маура была его возлюбленной, а втайне готовилась стать женой его младшего брата.

— Я понял одно: ты объявил на весь свет, что Маура Кигли, дочь лорда и леди Кортвилл, по доброй воле стала твоей подстилкой. Если говорить начистоту, Эверод, лучше уж ты бы ей горло перерезал!

— Biche-sone![24] — еле слышно выдохнул Эверод, не понимая толком, к кому он это относит — к Солити или к самому себе.

Резким рывком освободившись из рук благонамеренных друзей, Эверод нетвердой походкой побрел подальше от своих родственников, которые все еще посылали проклятия в его адрес.

Маура впоследствии не могла вспомнить, как ей удалось пройти через огромный бальный зал. Одно мгновение она смотрела на Эверода, мысленно умоляя его опровергнуть ее тайные страхи: она для него ничего не значит, он только хотел с ее помощью причинить зло семье. А в следующий миг Маура уже открывала дверь, ведущую в холл особняка.

Схватившись рукой за горло, девушка судорожно глотала воздух, молясь о том, чтобы не упасть в обморок и тем не усугубить свое унижение. Те, кто проходил мимо, бросали на нее взгляды и перешептывались, но никто не остановился поинтересоваться, не стало ли ей дурно.

Ах, как болит сердце!

Боль была нестерпимой. Ослепшая от слез, Маура поднесла руку ко рту и всхлипнула.

— Маура!

Она слышала, как кто-то несколько раз повторил ее имя, прежде чем начала приходить в себя. Кто-то уже обнимал ее. Маура заморгала, стараясь рассмотреть, кто это.

То была Килби.

— Маура, что случилось? — ласково спросила герцогиня.

Она не присутствовала при том, как Эверод осуществил свою месть? Виконт был безжалостен и хорошо рассчитал удар. Килби пропустила сцену, достойную какой-нибудь пьесы. Мауру охватила истерика, и в ее горле заклокотал неуместный смех.

— Эверод! — с отвращением произнесла Фэйр, передергивая от гнева плечами. — Если Фэйн не убьет этого негодяя за то, что он сделал, тогда его убью я!

— А я тебе помогу, — поддержала Килби, крепко-крепко обнимая Мауру. — Маура, ты поедешь вместе с нами. — Она пресекла все ее возражения. — А мы через слуг дадим знать Уоррингтонам, где ее искать, — добавила она, обращаясь к Фэйр.

— Мужчины и сами сумеют добраться домой. Самое разумное — если мы уедем тотчас же, — сказала Фэйр, кивая на двери бального зала.

Мысль о том, что она может снова столкнуться с Эверодом, придала Мауре сил и позволила стряхнуть охватившее ее оцепенение. Подруги окружили ее, и, отдавая на ходу распоряжения снующим вокруг лакеям, все трое поспешили прочь из особняка Керстингов.