Глава 24


Эверод выпрыгнул из коляски первым. Быстрыми шагами он взбежал по ступенькам к парадной двери отцовского особняка. Дверь была заперта, но это не могло его остановить. Он не раз перелезал через садовую ограду в надежде повидать Мауру. Не так много часов прошло с того мгновения, когда он по-хозяйски вошел в этот дом и проследовал его коридорами до ее двери.

Он наследник Уоррингтона, но во всем доме помнила об этом, кажется, одна только Маура. Уже много лет она была влюблена в него. А он все это время презирал ее. Когда он подошел к ней в книжной лавке, она испугалась, что он обидит ее. И все же она заставила себя преодолеть неприязнь и попробовать достучаться до того юноши, которого когда-то любила. Его побуждения в отношении Мауры отнюдь не были столь же благородны, и все же именно ему она преподнесла в дар свою невинность.

Это была единственная ее драгоценность, которую она могла принести ему в жертву. Она отчаянно рисковала, доверяясь мужчине, который не так давно собирался похитить ее невинность лишь для того, чтобы посмеяться над ней.

И чем же он отплатил ей за доверие? Он позволил своему гневу и ревности к Роуэну довести себя до того, чтобы публично опозорить единственную женщину, которая любила его безоглядно, со шрамом и прочими недостатками.

Маура любила его.

Когда Эверод понял это, он почувствовал, как теплеет у него на душе, в самых дальних ее уголках, которые он до той поры и не считал заледеневшими. Маура всегда любила его, просто она никогда не облекала это чувство в слова.

А если бы она это сделала, Эверод не поверил бы ей.

Любовницы шептали ему на ухо слова любви, и он отвечал им тем же, а вот теперь они все словно стали для него призраками, и он не в силах был припомнить их лиц. Ибо все, чего он желал, заключалось для него в трех простых словах.

И единственная женщина, которая заслуживала этих от души идущих слов, никогда не слышала их от него.

А поверила бы она мне, наберись я смелости их вымолвить?

Эверод почувствовал, что его догоняют друзья.

— Ты собираешься постучать? — спросил Солити.

Как и остальные, он устал и думал лишь о том, чтобы вернуться к жене и лечь спать.

Эверод сердито посмотрел на дверь.

Его братец собирается жениться на Мауре.

Черта с два!

Эверод с размаху пнул дверь ногой.

— Господи, Эверод! Я же сказал «постучать»! — закричал на него Солити, а Эверод тем временем навалился на дверь всем телом.

Под его напором дверь отворилась.

Эббот, престарелый дворецкий Уоррингтонов, услышал шум у парадной двери. Он покрепче ухватил трость, так, словно это была дубинка.

— Немедленно убирайтесь отсюда! Нам здесь гуляк не нужно!

Эверод выхватил трость из рук слуги и бросил ее Кэдду.

— Мы не какие-нибудь громилы, Эббот. Наденьте очки: я Эверод, наследник графа Уоррингтона. — И он посмотрел вглубь холла: не выглядывает ли Маура из-за какой-нибудь двери? — Я пришел за мисс Кигли.

Дворецкий растерянно нахмурился. Он разглядывал пятерых устрашающего вида джентльменов, соображая, как ему поступить.

— Мисс Кигли? Я…

— Кто там, Эббот? — послышался сверху холодный голос Жоржетты, и Эверод отступил на несколько шагов, чтобы разглядеть графиню.

Изящно держась одной рукой за перила, она снисходительно рассматривала всю пятерку.

— Тебя никто не звал, Эверод. Пока это все еще дом Уоррингтона. Ступай вон, иначе я велю Эбботу позвать ночную стражу.

Дворецкий, прихрамывая, встал так, чтобы видеть хозяйку.

— Должно быть, его позвал доктор Бэрк, миледи. В таких печальных обстоятельствах обычно приглашают наследника.

Рэмскар выступил вперед, загораживая Эвероду дорогу и мешая ему схватить дворецкого за ворот ночной рубашки.

— Что это за обстоятельства, Эббот? — спокойным тоном спросил граф.

— Ничего не отвечай, — прошипела слуге Жоржетта.

— Лорд Уоррингтон при смерти, милорды, — печально покачал головой Эббот. — Доктор Бэрк говорит, что сердце у него…

Эверод не стал слушать дальше. Он взлетел вверх по лестнице, готовый смести с дороги всякого, кто попытается помешать ему увидеть отца.

Его отец при смерти!

Вопреки разногласиям и вражде Эверод никогда не переставал любить отца. Женщина, которая сделала все для того, чтобы эта любовь осталась безответной, преградила ему путь, словно ангел мщения.

— Уоррингтон не желает тебя видеть, — сказала она, задевая его своими словами за живое.

— Ну что же, мне нравится ему досаждать, — ответил Эверод, оттесняя ее в сторону. Он слышал, как его друзья обмениваются репликами, поднимаясь за ним. Вероятно, Эббот рассказал им о болезни Уоррингтона более подробно.

— Не смей! — Визг Жоржетты зазвенел в ушах Эверода.

Не обращая внимания на ее требования остановиться, он отворил дверь в спальню отца. У входа виконт замер, зажав нос рукой. Спальня, скупо освещенная лишь ночным светильником, висевшим на стене, была насыщена запахами рвоты, пота и медицинского спирта.

Эверод увидел отца, лежащего в постели. Однако дело было плохо: глаза Уоррингтона были открыты, но он не замечал сына. Взгляд его был устремлен в пространство, а зрачки блестели, будто стеклянные пуговицы. Граф дышал с большим трудом.

— Отец, — тихо позвал Эверод, дотрагиваясь до его плеча.

Уоррингтон с трудом перевел взгляд, силясь разглядеть сына. Он пробормотал что-то нечленораздельное, по его глазам было понятно, что он не узнает Эверода.

— Я съезжу за доктором Бэрком, — сказал Броули и исчез за дверью.

Эверод закрыл лицо руками. Состояние отца ухудшалось на глазах. Безвольно уронив руки, Эверод скользнул холодным отчужденным взглядом в сторону приставного столика у кровати. Там в беспорядке стояли несколько грязных бокалов и какие-то лекарства. Виконт взял один из бокалов и понюхал прозрачную жидкость.

Вода.

Разноцветные флакончики, теснившиеся у кувшина с водой, были наполнены чем-то более хитрым. Эверод взял темно-зеленый флакон и откупорил. Вдохнул и тут же непроизвольно отдернул голову. Запах у жидкости был тошнотворный. Эверод быстро закупорил флакон и поставил на прежнее место. Взял другой. Жидкость в этом коричневом флаконе пахла не намного лучше, но Эверод узнал в ней настойку опия. На краешке стола стоял полупустой бокал с красным вином. Эверод схватил бокал за ножку и понюхал. В вине присутствовал запах жидкости из темно-зеленого флакона.

Он осторожно поставил бокал на место и прикоснулся пальцем к темно-зеленой пробке.

— Я тебе сочувствую, друг, — печально произнес Солити. Он смотрел на Эверода, и в глазах его стояли слезы. Должно быть, ему вспомнился собственный отец. Старый герцог скончался скоропостижно, и семья Карлайлов не имела возможности проститься с ним у смертного одра.

— Неужто вы не можете дать Уоррингтону умереть спокойно? — зарыдала у двери Жоржетта, обращаясь ко всем сразу. Они вторглись в личные покои ее мужа, а она не хотела видеть там никого из них.

Да, Мауры ведь тоже нет!

Она любила его отца как своего собственного. И раз уж он умирал, она должна была бы находиться у его постели и держать его слабеющую руку.

— Где Маура?

Графиня зевнула, благовоспитанно прикрыв рот рукой.

— Спит. Если ты не забыл, она по твоей милости пережила нынче вечером тяжелый удар.

Так на что же это он случайно натолкнулся?

Эверод крепко обхватил одной рукой зеленый флакон и, подскочив к Жоржетте, другой вцепился ей в горло, как давеча, когда она проскользнула в его спальню незваной.

— Вы были заняты важными делами, леди Уоррингтон, разве я не прав? — проговорил Эверод с нескрываемой угрозой.

— Ты что, ума решился? Отпусти меня! — вскричала Жоржетта, колотя его по руке.

На плечо Эверода опустилась ладонь Кэдда.

— Этим делу не поможешь.

— Она что-то натворила, — сказал Эверод, сердито глядя на маркиза. — Похоже, она отравила отца. — Он вплотную придвинулся к Жоржетте. — Маура мне рассказывала, что ты увлеченно поишь весь дом своими отварами и настойками. — Он припомнил, как видел на подносе в спальне Мауры один из таких же флакончиков зловещего цвета.

— Я в первую очередь всегда забочусь о здоровье домочадцев, — вызывающе ответила графиня. — Много лет я выращиваю и собираю целебные травы, и от моих лекарств еще никто не умер.

— Сейчас Броули привезет доктора Бэрка, Эверод, — произнес стоявший справа от него Рэм. — Доктор выяснит, что во всех этих флаконах.

Уоррингтон закричал и заметался на постели. Солити подошел к нему, стараясь успокоить умирающего. Пальцы Эверода сжались на горле Жоржетты.

— У нас не осталось времени, и к тому же, насколько можно судить, леди Уоррингтон подкупила доктора.

— Ваш-ш-ша светлость, разве вы не видите, что мой пасынок болен ничуть не меньше своего отца? — воззвала графиня к Солити. — Я не сделала ничего дурного.

Эверод зловеще усмехнулся.

— Докажите! Я предлагаю провести опыт. — Он поднес флакон ближе и большим пальцем сковырнул пробку. — Коль вы так свято верите в свои снадобья, выпейте вот это, я настаиваю.

Жоржетта с опаской взглянула на флакон.

— Это очень сильное средство. — Она сглотнула слюну, и горло ее напряглось под пальцами Эверода. — Обычно я разбавляю его вином.

— Ну хотя бы несколько капель, — настаивал Эверод, поднося флакон к ее губам. — В худшем случае помаетесь немного животом от этих вареных сорняков.

— Не буду. — И она отвернулась от флакона.

— Выбирайте, Жоржетта: несколько капель или весь пузырек, — пригрозил Эверод. — Мне ведь все равно. Но зелье свое вы выпьете.

Он прижал флакон к ее губам и невзирая на протестующие возгласы друзей, еще крепче сжал горло графини. Если он задушит Жоржетту, его не будет мучить совесть.

Это уже давно надо было сделать хоть кому-нибудь. Его мачехе придется проглотить часть содержимого, пусть даже она после этого лишится чувств.

— Нет, нет, подожди! — Жоржетта брыкалась и лягалась, словно Эверод отнимал у нее жизнь. Ее глаза злобно сверкнули, встретившись с его непреклонным взглядом. — Если я выпью то, что в этом флаконе, я почти наверное умру.

От такого признания, произнесенного хриплым голосом, все в комнате, исключая лишь Уоррингтона, застыли на месте.

— Что в нем? — спросил Эверод, стиснув зубы. Он повыше поднял флакон, как бы предупреждая Жоржетту, что ее признания не помешают ему влить это зелье ей в глотку. — Говори правду!

— Здесь несколько трав. По одному из рецептов, созданных мной. В малых, точно выверенных дозах он помогает от болезней сердца, — заговорила Жоржетта, опустив глаза, чтобы не выдать себя сверкавшим в них злорадством. Пальцы Эверода по-прежнему крепко сжимали ее горло. — Твой отец болен уже много лет, Эверод. Что же преступного в том, что жена заботится о муже?

Эверод нисколько не сомневался, что мачеха лжет. Если бы отец действительно был болен столько лет, верные люди ему давно уже об этом сообщили бы. И уж наверняка ему рассказала бы об этом Маура. Сколь бы ни сомневалась она в побуждениях Эверода, душа у нее была очень добрая и она не стала бы скрывать от него такие ужасные новости.

— А если обращаться с этим неосторожно? — подсказал виконт.

Жоржетта подняла на него взгляд. Ее голубые глаза блестели от слез.

— Это верная смерть.

Эверод впоследствии не мог припомнить, как с глухим воплем отчаяния он протолкнул горлышко флакона между ее губами. Потребовались объединенные усилия Кэдда, Солити и Рэма, чтобы оттащить его от Жоржетты. Вот он только что душил ее — ив следующий миг уже сидит в кресле в противоположном углу, а Кэдд и Рэмскар удерживают его за плечи. Жоржетта повалилась на колени. Эверод видел, как она, всхлипывая и задыхаясь, вставляет в рот пальцы. Она согнулась пополам, и ее вырвало на пол.

«Значит, мне удалось-таки влить ей в глотку эту жидкость», — безразлично подумал Эверод.

Рэмскар стиснул его плечо.

— Я пойду позову кого-нибудь из слуг. — И граф быстро вышел.

— Кэдд, меня очень тревожит то, что нет Мауры. Отыщи ее. Разбуди, если потребуется, но не возвращайся без нее, — поручил Эверод маркизу.

Когда тот ушел, Эверод пересек комнату и присел на корточки перед Жоржеттой. Ей удалось избавиться от яда, и теперь она устало опустилась на пол.

— За что?

Отец так любил ее! Двенадцать лет тому назад граф ради нее выгнал из дому своего наследника. Если бы Уоррингтон не поверил тогда лживым уверениям графини, то вынужден был бы признать, что женился на вероломной шлюхе.

Потрясенная тем, как Эверод набросился на нее, Жоржетта больше не отрицала своей вины.

— Уоррингтон на тридцать лет старше меня, — угрюмо проговорила она. — По справедливости я уже давно должна была стать богатой вдовой.

Ее исполненный горечи взгляд обратился к мужу. Глаза графа были закрыты, но грудь с трудом вздымалась и опадала, показывая, что он еще жив.

— Живуч же старый козел, — пробормотала Жоржетта, подтягивая колени к груди. — Он не должен был так страдать. Вот лорд Пертон…

Лорд Пертон также погиб от руки своей молодой женушки. Эверод сцепил пальцы.

— Двенадцать лет быть женой человека, которого ты рано или поздно собиралась убить? Отчего ты выжидала так долго?

Ее лицо приобрело воинственное выражение.

— Не думаю, что ты мне поверишь, Эверод, но я люблю своего мужа. Ни один из моих любовников не обращался со мной так, как он. Он был очень нежен, предоставлял мне все, что я пожелаю, стоило мне только слово сказать.

— Любовь. Доброта. Уважение. Большинство жен не склонны убивать мужей, которые так к ним относятся. — Эверод не старался скрыть насмешку в голосе.

— Лицемер! Мы с тобой гораздо больше похожи, нежели ты признаешься самому себе или своим надутым друзьям, — сказала Жоржетта, подавшись вперед и понижая голос так, чтобы другие не могли их услышать. — Ты свалял дурака, когда не согласился на мое предложение. Как только твой отец умрет и титул перейдет к тебе, я не смогу выйти за тебя замуж по закону, но я стала бы твоей, — промурлыкала она.

Подобно пауку, Жоржетта столь долго плела свою сеть, что уверовала, будто все остальные станут слепо исполнять ее замыслы. Как же ее должно было разочаровать то, что муж все не умирал, Маура влюбилась в Эверода, а не в Роуэна, сам же Эверод никак не желал вернуться в постель Жоржетты.

Эверод вздрогнул от омерзения. Он встал и обменялся взглядами с Солити.

— За содеянное ты отправишься на виселицу, Жоржетта.

— Должна тебя удивить. — Она с усмешкой подняла на него глаза. — Если Уоррингтон выживет, он за меня заступится. Я скажу ему, что тревожилась о нем и по неосторожности дала слишком большую дозу. Твой отец меня любит! — воскликнула она и ударила себя в грудь. — Он поверит, что это была простая случайность.

Если отец выживет.

— Есть люди, которые станут свидетельствовать против тебя.

— Ты для Уоррингтона ничто, — презрительно бросила Жоржетта. — Ты со своими друзьями можешь угрожать мне сколько угодно, но в конце концов меня поддержит моя семья.

Эверод вскинул на нее удивленный взгляд. Жоржетта вовсе не походила на женщину, которая поставила все на карту ради своей свободы и проиграла. Слишком уж уверенно она держалась, словно перехитрила его, а он никак не мог разгадать, в чем именно.

В комнату ворвался Кэдд.

— А где Маура?

Маркиз поднял руку, призывая его помолчать и послушать.

— Я проверил все спальни. Ее нигде нет. Тогда я решил поговорить с дворецким. — Кэдд схватил Эверода за руку и встряхнул его. — До нас здесь побывал Роуэн. Маура уехала с ним.

Виконт резко повернулся к мачехе, его янтарно-зеленые глаза недобро прищурились.

— Куда они поехали?

Хохот графини заполнил спальню.

— А ты думал, тебе удастся отнять у меня Мауру? — Пошатываясь, хватаясь за стену, она выпрямилась. — Ну так ты опоздал. Роуэн и Маура поженятся прежде, чем ты сумеешь их разыскать! — выпалила она с явной издевкой.

Эверод схватил ее и прижал к стене, но Жоржетта только смеялась ему в лицо.

— Куда Роуэн ее повез?

— По ту сторону границы,[27] — злорадно бросила в ответ Жоржетта. Ее глаза сверкали торжеством, и хотя Эверод чуть не вдавил ее в стену, мачеха смотрела на него с превосходством, как победитель. — Боже мой, в каком затруднении ты оказался! Уоррингтон на смертном одре, а Маура сбежала, чтобы стать женой твоего брата. Что же тебе делать? Бросишься ли ты сломя голову спасать свою возлюбленную? — Жоржетта покачала головой. — Что ж, это было бы подвигом в твоем духе. Но если ты покинешь тяжелобольного отца, власти, скорее всего, поверят, что ты меня соблазнил и мы вместе отравили его. Ты много выигрываешь от его смерти, а если принять во внимание неприятные события прошлого… — Она оборвала фразу и пожала плечами, тут же задохнувшись от боли.

Солити ухватил Эверода за плечо.

— Вот этого не нужно! Если она доведет тебя до убийства, она победит. — Видя, что эти доводы на Эверода не подействовали, он добавил: — Подумай о Мауре и об отце. Ты нужен им.

Эверод кивнул, соглашаясь с другом. Как бы это ни было заманчиво, Жоржетта не умрет от его руки. Где-то там Маура один на один с Роуэном. Виконт ощутил горечь во рту, когда подумал, что он сам в этом отчасти виноват.

— В каком месте они собираются пересечь границу?

Жоржетта фыркнула:

— Если у тебя будет быстрый конь и сам дьявол станет тебе помогать, ты поспеешь как раз вовремя, чтобы поцеловать свежеиспеченную невестку.


Загрузка...