Новая жизнь для Лизы

Глава 24

Цокольный этаж, тяжёлая металлическая дверь, открывающаяся с жутким лязгом. Тёмное помещение, узкие окна с решётками, под потолком висит одинокая лампочка, не добавляющая в эту темноту яркости. А посреди этого мрака стоит стул, на котором Демьян, связан и избит.

- Дёма!

Бросаюсь к нему, снова плачу. Приседаю на корточки, разглядывая окровавленное лицо. Левый глаз затёк, правый почти в отличном состоянии. Синяков и ссадин не счесть, я даже к нему прикасаться боюсь, не причинив боль.

- Лиза, малышка, какого хр*на ты здесь делаешь, ты должна была быть уже в самолёте. – ругается, это хорошо, это значит есть ещё силы. Легким поцелуем касаюсь разбитых губ.

- Как я могла улететь и бросить тебя. Я тебя вытащу.

- Глупенькая моя, ну что ты наделала. М-м-м. – Демьян кривиться, склоняясь на правый бок. – Придётся хорошенько надрать тебе попку, за самовольство, как только мы отсюда выберемся. – он кривиться в своей фирменной ухмылочке.

Закатываю глаза, избитый, полуживой, о чём вообще только думает.

- Как это мило, детки. – лицо Виктора перекашивается. – Флешка, Лизавета. У нас уговор.

- Сначала ты обещал отпустить нас.

- Нет. Сначала флешка.

- Развяжи его. – ставлю последнее условие.

Борский кивает, и стоящие за его спиной мордовороты снимают наручники с рук Медведя. Мужчина потирает запястья, на удивление легко подскакивает со стула. Прижимает меня к себе, а потом заслоняет своей спиной ото всех.

- Флешка, Лиза. Твой Медведев свободен.

- Ты отпустишь нас. Исполнишь сделку. – боюсь даже подумать, что он сможет сделать, окажись в его руках документы.

- Конечно, девочка. Уговор дороже денег. Я бизнесмен. Моё слово дорогого стоит. – надменность так и сочится из каждого слова. Побуждая взять лопату и сбить с этого человека не только воображаемую корону, но и спесь.

- Клянись. – да, может, по-детски. Но зато такого искреннего удивления я, пожалуй, никогда не видела на лице у Борского. – Поклянись памятью своей покойной супруги, что как только флешка будет у тебя в руках, ты отпустишь нас.

При упоминании умершей жены, мужчина недовольно поджал губы, злобно раздувая ноздри. Я посягнула, пожалуй, на единственную светлую частичку его памяти, но больше мне опереться было не на что.

- Клянусь. – не произнес, выплюнул это слово.

Исполняю обещанное. Достаю из своего кулона, маленький накопитель. Вкладывая в морщинистую ладонь желанную вещь. Демьян, дергает меня на себя, не позволяя и лишней секунды оставаться рядом с Виктором.

- Проверь. – командует монстр своему щупленькому помощнику, незаметно стоящему рядом. – Уж прости, Лизавета, придется подождать пару минут. – киваю в ответ.

- Ну, и какой план придумала, моя малышка Лиза, забравшись сюда. – шепчет Дёма в самое ухо.

- Надеюсь, что он просто нас отпустит, как обещал. – если бы Демьян мог смеяться в полную силу он бы это сделал.

- Моя доверчивая и наивная девочка, так сильно усложнившая мне задачу. Я даже не могу хоть что-то предпринять, я отойти от тебя не могу.

Только сейчас, оглядевшись, поняла, я как в той бронированной машине. Медведь укутывал в свои крепкие объятья, защищал своим телом, было понятно, пока он жив, никто в этой комнате не причинит мне вред.

- Отлично. – проговорил в телефонную трубку Борский, и его лицо озарил победный оскал.

Дверь за его спиной закрылась, отрезая нас. Мы остались в этой комнате, я, Демьян, Виктор и четыре бойца, два с автоматами, двое личная охрана. Нас не собирались выпускать. Страх нарастающей волной поднимался из глубин осознания, давя на солнечное сплетение, доводя до тошноты. Я сильней вжалась в Демьяна. На удивление он был спокоен.

- Убрать. – те же слова Виктора, и тот же охранник. Секунды. Выстрел. Меня резко развернули, и Дёма напряжённо зашипел.

- Где, дай посмотрю. – я вырывалась из его рук, пытаясь отыскать ранение, я панически боялась повторения истории с Глебом.

- Нормально, малышка, по касательной, царапина.

- Ты ничтожество, негодяй, ты трус! – кричала и рвалась к Борскому, готовая выцарапать ему надменную физиономию. – Ты трус такой же, как и Глеб. Боишься нас, прячешься за спинами своей охраны. Правильно делаешь, мы лучше тебя, сильней, честней! Грязно играешь, мистер бизнесмен. Лжёшь, увиливаешь, обманываешь. Не побоялся даже запачкать самое светлое, что у тебя было, память о жене! Да её душа сейчас пылает, от осознания, как некогда любимый человек осквернил светлую память о ней!

Его потемневшее лицо исходило калейдоскопом эмоций от злобы до ярости, от грусти до снедающей тоски. Морщинистые руки сжимались в кулаки, он, может, и хотел мне ответить, но не знал что.

- Не смей говорить о ней, наглая девчонка. – цедил сквозь зубы Виктор.

- Тогда не будь трусом и отпусти нас.

Демьян держит меня обеими руками, перехватив грудь и живот. Я, уже не вырываюсь разъярённой кошкой, но по-прежнему тяжело дышу, буравя глазами лицо монстра.

- Смелая девочка. Я был прав, когда говорил, что ни один из них тебя не достоин. – он махнул рукой, и позади нас раздался щелчок затвора. – Я дам тебе шанс выжить, Лизавета.

Меня вырвали из крепких Дёменых рук, развернув к нему лицом. Дуло автомата упиралось ему в затылок, и за малейшим движением следовал ответный толчок. Рядом со мной встал Борский.

- Они не достойны тебя, Лиза. Светлая и чистая девочка. Все мы здесь черти, в своём омуте полном смрада. Таким невинным сознаньям, честным не место рядом с кончеными ублюдками, как мы. – он переводит, взгляд на Демьяна. – Разве я не прав, Медведь?

- Прав. – отвечает Дёма, и я вижу в его глазах тоску.

- Я даже понимаю Матвея, хотевшего тебе другую, лучшую жизнь. Ты действительно её достойна, тихой, спокойной жизни. – рядом слышится скрежет заслонки, и мне в руку вкладывают пистолет. – Убей его, Лизавета. Убей продавца смерти. Освободи себя. Его жизнь за твою жизнь.

Я онемела. Ослабленные пальцы едва могли удерживать оружие. Смотрела в травмированное, но любимое лицо и не представляла, как мне можно было такое предложить. Его жизнь за мою жизнь. Так я отдам свою, я за этим пришла. В груди всколыхнулась та боль, почти забытая мною. Потерять того, кого любишь. Второй раз. И от собственных рук. Да в меня не надо будет стрелять. Я умру рядом с ним.

- Я клянусь, Лизавета. Клянусь памятью покойной жены. Убьёшь Демьяна Медведева, и я отпущу тебя. Будешь абсолютно свободна. Уезжай, улетай, делай что хочешь. Но он отдаст свою жизнь за тебя. – Борский становится за спиной Демьяна, смотрит на меня с его стороны. – Как считаешь, господин Медведев, равноценная сделка?

- Давай, малышка, ты сможешь. Моя храбрая, смелая, удивительная малышка.

- На колени, Медведь. – Демьяну в спину прилетает толчок от Виктора.

- Не родился ещё тот, перед кем я встану на колени. – дерзит и ехидно ухмыляется. Он дурак, нашёл из-за чего спорить.

- На колени, я сказал. – боец стоявший рядом, прикладом автомата бьёт по ногам Медведя несколько раз, заставляя опуститься на колени.

- Стреляй, девочка. Прямо в голову, чтоб не мучился. – подстёгивает Борский с лихорадочным блеском в глазах.

- Сделай это, Лиза, малышка моя. Освободи нас.

- Что ты такое говоришь. – качаю головой, поджимаю губы, не позволяя пролиться слезам. – Как я буду жить без тебя?

- Счастливо, Лиза, долго и счастливо. – твёрдость, с какой он это проговаривает, поражает. Он хочет умереть, он сумасшедший. – Умереть, Лиза, за тебя не страшно умереть.

В очередной раз накатывала тошнота, только стоящий в горле огромный ком не давал содержимому желудка вырваться наружу. Я водила глазами по сторонам, разглядывая серые стены, тускло освещённой комнатки. Прикрываю веки, ища в себе остатки той храбрости и смелости, про которую говорил любимый мужчина. Вот он стоит передо мной, рядом Борский, по бокам два бойца с автоматами, сзади двое охранников, пистолет одного из которых у меня в руках. Нам не выбраться отсюда живыми, ясно как божий день. Алик, где ж ты так долго, ты же обещал нас спасти. А теперь мне придётся стрелять в живого человека. Выжить любой ценой, Лиза. Выжить любой ценой. Вот цена твоей жизни. Я обхватываю рукоять двумя руками, мягко кладу палец на спусковой крючок.

«- Знаешь, Матвей, это переходит все грани разумного! – я кричу на мужа, не стесняясь посторонних людей, стоящих поодаль от нас. – Ты своей маниакальностью зашёл слишком далеко. Это курицы, живое существо, я не буду стрелять в них.

- Лиза, прекрати истерику. Тебе придётся. – сквозь зубы выговаривал мне муж.

- Нет, Матвей, твоя паранойя вышла за границы. Я не стану этого делать.

- Я говорил это уже тысячи раз, настанет момент, и тебе, возможно, придётся убить живое существо, и это будет далеко не курица, а человек.

- Я не собираюсь стрелять в человека.

- А если придётся? – мы тяжело дышали, сопротивляясь друг другу. Я порядком устала, всё свободное время меня словно к войне готовили, и эти курицы стали последней каплей в чаше моего терпения.

- Я не стану этого делать. – спокойно отвечаю Моти.

- Дай бог, не станешь. Дай бог, я сумею тебя огородить от этого, а если нет. Если перед тобой будет стоять выбор: ты или огромный мужик с автоматом, я хочу, чтобы у тебя не оставалось сомнений и моралей. Я хочу, чтобы в такой момент ты, не задумываясь, выстрелила, и дала себе шанс выжить. – муж крепко обнял меня, прислонившись к моему лбу своим. - Я готовлю тебя к этому, пытаюсь предугадать возможные события, самым страшным из которых может быть, где ты наедине с десятком вооружёнными бойцами. И когда другого выхода не останется, я хочу, чтобы ты была готова и морально, и физически в считанные секунды положить несколько человек.

- Они же живые. – качаю головой.

- Я знаю, драгоценная моя, я знаю. Выравниваешь дыханье, твердая рука. Сначала рябые, потом белые. Ты должна привыкать к виду крови. Хорошо, что нашлись только курицы, я хотел кроликов.

- Вот кроликов я бы тебе не простила»

И я стреляла, сначала плакала и стреляла, потом мне стало всё равно. Выравниваешь дыхание, твёрдая рука. Не задумываясь, выстрелила, дала себе шанс. Я вскидываю пистолет.