Няня для дочки миллионера

Глава 19

В дверь стучат. Я вздрагиваю и на всякий случай проверяю время. Уже полночь. Ксюша давно спит, тогда почему Владимир меня тревожит?

Стук раздаётся снова. Я надеваю рубашку поверх обычной белой майки и открываю дверь. На пороге стоит Громов в простой одежде: на нём домашние чёрные штаны и синяя футболка. Ему идёт.

— Не хочешь выпить кофе? — спрашивает он.

— В двенадцать ночи? — улыбаюсь я. — Почему бы и нет.

Что-то изменилось. В голосе Владимира я не слышу приказа или команды, а его тёмные глаза светятся жизнью. Неужели результаты теста подтвердили, что именно он — биологический отец Ксюши?

Громов включает кофемашину, ждёт, пока приготовится американо, затем протягивает мне чашку с дымящимся напитком.

— Ты с сахаром пьёшь или без? — осведомляется он.

— Капучино я люблю без сахара, американо же слишком горький, — отчего-то смущаюсь я.

Мы сидим на огромной пустой кухне, пьём свежесваренный кофе и ловим взгляды друг друга. На мгновение мне кажется, что мы ведём себя, как молодая семья. Сейчас пойдём в гостиную, включим телевизор и посмотрим какой-нибудь фильм. Но не дольше пятнадцати минут, потому что нам тяжело сдерживаться. Владимир первым меня поцелует, я, конечно же, отвечу ему, и ночь мы проведём вместе. А утром будем завтракать втроём, смеяться и переглядываться, вспоминая самые интимные моменты.

Встряхиваю головой. Что за глупые мысли? Я всё чаще забываюсь, веду себя некорректно, не так, как положено няне. Слишком поздно это понимаю, виню себя за непрофессионализм, но на следующий день вновь руководствуюсь эмоциями.

— Владимир Романович, я бы хотела извиниться за своё поведение, — опускаю взгляд, нервно постукиваю ногтями по чашке кофе. — Я собиралась держать дистанцию после того, как мы чуть не поцеловались в машине у дома моих родителей. И вроде бы у меня получалось… какое-то время. Но потом я подслушала ваш разговор с Каролиной. Я очень люблю детей и близко к сердцу принимаю всё, что касается детско-родительских отношений... Но это только мои проблемы.

— Почему тебя так задела эта ситуация?

— Если бы я знала! — всплескиваю руками. — Я раньше и за Лёву очень сильно переживала, когда его отец не сдерживал своих обещаний. Племяшка ужасно расстраивался, потом, конечно, привык.

— Ясно. У каждого из нас свои триггеры.

— Вы получили результаты? — с опаской спрашиваю я.

Кофе давно остыл, тишина больше не кажется уютной. Владимир отрицательно мотает головой. Странно, он говорил, что к ночи придёт ответ.

— Получил.

— И что там? — не могу понять Громова.

— Я удалил письмо, — улыбается он. — Не потому, что ты была против этого или я резко передумал. Дело в другом. Во внутреннем ощущении. Эти два дня напоминали кошмар: бессонница, сомнения, гнев и отчаяние. Мне даже дышать было тяжело, но я верил, что поступаю правильно. Всю жизнь я ориентировался на правду, на знания, на то, как должно быть. Но к чему это привело? Семья только на бумаге была семьёй, жена предала меня ещё до заключения брака, а Ксюша боялась сказать мне про свою любовь к рисованию, — Владимир качает головой и произносит чуть удивлённым голосом: — Оказывается, я не хочу знать правду. Удалил сообщение с результатами — и словно груз с плеч упал.

— Вы правильно поступили.

— Правильно или неправильно — это больше не имеет значения. Я сделал то, что подсказывало мне сердце.

— А если дело дойдёт до суда… Вас же заставят делать тест, разве не так?

— Кто меня заставит? — хмыкает Владимир. — Отцовство своё я оспаривать не собираюсь, Ксюша рождена в законном браке, у неё моё отчество и фамилия. Никто не потребует делать тест ДНК.

— А Каролина?

— Она никогда не признается на публике, что спала с двумя мужчинами одновременно. В глазах общества Каролина пыается быть идеальной. К тому же у неё сейчас есть теннисист Макар. Вряд ли она захочет предстать перед ним в дурном свете. В общем, с тестом покончено раз и навсегда.

— Надеюсь, вы правы. Я очень рада, что всё так обернулось, — искренне говорю я. Прижимаю руки к груди и улыбаюсь. Владимир улыбается в ответ.

Он — сильный мужчина. Я не уверена, что смогла бы удалить письмо, если бы была на его месте. Когда ответ так близко, разве можно сдержаться?

— На выходных ты свободна. Ксюша проведёт два дня с Каролиной, — сообщает Громов.

— Хорошо, — киваю я. Хочется задать Владимиру сотню вопросов, но я только что извинилась и покаялась за своё чрезмерное любопытство. Надо держать себя в рамках.

— И даже ничего не спросишь? — иронизирует Громов.

— Нет. Дистанция ведь, — развожу я руками.

— Мы давно не придерживаемся дистанции. Причём оба.

К щекам приливает кровь, я вспоминаю то, что случилось между нами утром, и облизываю пересохшие губы. Владимир прав: у нас обоих не получается держаться друг от друга подальше. Химия, чёрт бы её побрал.

Недавно Лара призналась мне, что у них с Денисом всё произошло в первый же день. Они оба не могли сдержаться, страсть накрыла их с головой. Я тогда сестре не поверила, её рассказ показался мне преувеличенным. И удары тока от обычного прикосновения, и отсутствие самоконтроля, и безумная ночь, которая стала началом их отношений. Уж слишком сказочно всё звучало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас я думаю, что Лара ничуть не привирала. От тёмного взгляда Владимира по телу распространяется жар, а его голос и запах дурманят голову. Я не знаю, что ему ответить. Дышу тяжело и рвано, исподтишка разглядываю его выступающие мускулы на руках, волевой подбородок, чувственные губы. Хочу прикоснуться к нему. Аж кончики пальцев покалывает от запретного желания.

Не знаю, кто делает первый шаг, но в следующую секунду мы уже целуемся. Я обнимаю Владимира за шею, издаю хриплый стон. Его губы настойчиво, но мягко исследует мои. Он пропускает мои волосы сквозь пальцы, затем обхватывает затылок и впечатывает меня в своё твёрдое горячее тело.

Ничего не соображаю. Растворяюсь в этом прекрасном моменте. Отвечаю сначала робко, затем всё активнее, смелее. Постепенно раскрепощаюсь.

И начинаю получать удовольствие от происходящего. Умелые прикосновения, жадное давление губ, сбившееся дыхание, всхлипы, рвущиеся из груди, огонь, бегущий по венам — всё это для меня в новинку, потому что слишком остро и сильно. Не так, как с другими. В миллион раз лучше. И опаснее.

Земля будто уходит из-под ног. Владимир, словно оголодавший зверь, вгрызается в мой рот. Я щупаю его бицепсы, касаюсь щетины на его лице, зарываю ладонь в его волосы. Нажать на стоп не могу. Да и он тоже. Это сильнее нас.

Мы куда-то идём, ступеньки кажутся мне настоящим испытанием. Я плохо владею собой, дрожу, как в самый первый раз. Но хочу дойти до конца.

— Не убежишь? — с улыбкой спрашивает Владимир, закрывая за собой дверь. Мы в его спальне. Я ни разу здесь не была.

— Н-нет, — отвечаю взволнованно.

Зачем он спрашивает? Я устала бороться со своими желаниями. Пусть завтра Владимир превратится в строгого холодного Громова — это не важно. Я смирюсь. Привыкну. Но эта ночь только наша.

Серебристый свет луны, наше учащённое дыхание, одно на двоих, и глубокий поцелуй, от которого я окончательно теряю голову. Не испытываю смущения или стыда, действую инстинктивно. Отдаюсь Владимиру, приникаю к нему и взрываюсь тысячами бриллиантовых звёзд.

Я никогда не была так наполнена жизнью. Ради этого стоило рискнуть. Владимир нежно целует меня, обнимает. Как жаль, что скоро наступит утро.

— Ты куда? — бормочет он, когда я пытаюсь встать с кровати.

— К себе…

— Не выдумывай. Я пока не готов тебя отпустить.

Он запускает руку под одеяло, и я жмурюсь от пронзающего наслаждения. Хорошо, я никуда не уйду. Если ты меня не прогонишь...

Я сладко потягиваюсь в кровати, подушка кажется непривычно жёсткой, а на прикроватной тумбочке нет моего телефона. Воспоминания обрушиваются на голову яркими картинками. Щёки горят, тело приятно ноет. Не помню, когда я с таким удовольствием просыпалась. И в венах давным-давно не бурлило столько энергии.

Открываю глаза и поворачиваю голову. Владимира рядом нет. Неужели ушёл, даже не разбудив меня? Который вообще час?

Я слышу звук льющейся воды и моментально успокаиваюсь. Он принимает душ. Тут же накатывает волна смущения. Ночью мы действовали на инстинктах, на голом влечении, а что же будет сейчас? Как Владимир отреагирует на моё присутствие? Как себя поведёт? Если он включит строгого начальника, я не удивлюсь и попытаюсь с достоинством это принять.

Он ничего мне не обещал.

Одеваюсь, гипнотизирую взглядом металлическую ручку двери, ведущей в ванную комнату. Дождаться или уйти? Не сочтёт ли он за навязчивость то, что я не вернулась к себе? Может, при связях на одну ночь не принято видеться друг с другом по утрам? Не знаю, это неизведанная территория, на которую я ступила без раздумий, под влиянием эмоций.

Но я ни о чём не жалею.

Решаю всё же остаться в комнате. Хуже не будет. Владимир выходит из ванной, на нём только полотенце, обвязанное вокруг бёдер. Капли воды стекают по мускулистой груди.

— Доброе утро, — улыбаюсь я.

— Доброе, — кивает Владимир. Не улыбается, но и строгим начальником пока не кажется. Он пристально меня разглядывает, будто пытается найти ответ на какой-то сложный вопрос.

— Отлично выглядишь, — говорю первое, что приходит в голову. Но это чистая правда. У Владимира красивое тело, я взгляд отвести от его пресса не могу.

— Спасибо, — усмехается он.

— Я… пойду к себе.

— Хорошо. Я разбужу Ксюшу, и мы вместе позавтракаем.

— Угу, — бормочу растерянно.

Спиной я чувствую тяжёлый взгляд Владимира, поэтому идти уверенно и легко не получается. Вздыхаю полной грудью, когда закрываюсь в своей комнате. Здесь безопасно.

Первым делом иду в душ. Со своим отражением в зеркале я пока не готова встречаться, боюсь, увижу там что-то плохое. Я только с Пашей рассталась, а уже в постели другого мужчины побывала. И пусть я испытываю к Владимиру глубокую симпатию и даже влюблённость, это ничуть меня не оправдывает. Слишком быстро всё произошло.

Как там говорят? Чтобы забыть парня, нужна ровно половина времени от того, сколько вы были вместе. Мне хватило недели. Разве это нормально?

Но ведь и трагедии никакой не произошло. Мы с Владимиром — взрослые люди, которые поддались своим желанием. Это нормально. Лара бы только поддержала меня, я уверена. Она всегда говорит: «Не бойся жить». Именно это я вчера и сделала: рискнула, забив на последствия.

Тогда нечего обвинять себя во всех смертных грехах! Я ничего плохого не совершила.

Достаю из сумки косметичку, к которой не прикасалась несколько дней, и немного подкрашиваю ресницы. Теперь мой взгляд кажется более выразительным. Отбросив сомнения, я использую карандаш для бровей.

На кухню захожу уверенной походкой. Чувство вины я смело отбросила в сторону, так что сегодня буду наслаждаться жизнью, несмотря ни на что.

— Доброе утро, Виктория Андреевна, — здоровается Ксюша.

— Доброе утро, — окидывает меня внимательным взглядом Елена Леонидовна. Потом она смотрит на Владимира, сидящего за столом, и вновь сосредотачивается на мне. — Будешь завтракать?

— Да, — киваю. — Мне капучино и сырники, если можно.

— Хорошо.

Владимир допивает кофе и обращается к Ксюше:

— Ты проведёшь выходные с мамой.

— Только два дня? — вздыхает малышка.

— Пока да. Вдруг тебе не понравится у мамы?

— А если понравится, тогда я могу у неё целую неделю пожить? — с надеждой спрашивает Ксюша.

— Посмотрим, — бросает Владимир. Ему этот вопрос не нравится. Но малышка ничего не замечает.

— Класс! Я научу маму кататься на велосипедах! И покажу свои рисунки… И мы вместе куда-нибудь сходим! Пап, только ты не скучай, хорошо? Я буду тебе звонить.

— Я этому рад, — краешком губ улыбается Владимир.

— И вам я тоже позвоню, Виктория Андреевна.

— Спасибо, — улыбаюсь. — Я буду очень ждать твоих звонков.

— А что вы будете делать без меня? — любопытничает Ксюша.

— Родителей навещу, — пожимаю я плечами. Лицо горит, по спине бегут мурашки. Владимир смотрит на меня, но не так, как раньше. С обещанием, что ли.

— Пап, а бабушка с дедушкой когда к нам приедут?

— Соскучилась по ним? — уточняет Владимир.

— Не сильно. Но они давно у нас не были. Даже на мой день рождения не пришли. И подарок не прислали.

— Хорошо, я им позвоню. И узнаю насчёт подарка, — смеётся Владимир.

— Спасибо, пап. Ты самый лучший! — восклицает Ксюша.

Владимир поднимается, подходит к малышке и обнимает её. Елена Леонидовна застывает на пороге, с улыбкой наблюдает за умилительной картиной. Хочется верить, что так будет всегда. И проживание у Каролины ничуть не повлияет на отношения отца и дочери.

Владимир уезжает на работу, а я собираю Ксюшу в школу. Стараюсь не переживать понапрасну. За утренней суетой мы не обсудили вчерашнюю близость, хотя, наверное, это правильно. С Пашей я уже была в отношениях, когда мы сблизились. Владимир же до сих пор мой начальник.

По традиции я обедаю в ресторане, где работает сестра. Сегодня здесь много народу, поэтому нам с Ларой никак не удаётся поговорить. В такой суматохе я о личном рассказать не могу. Поэтому обхожусь общими фразами.

Смартфон булькает входящим сообщением.

«‎Не хочешь пообедать вместе?»

Это Владимир. Краткость — сестра таланта, больше он ничего не написал. Я смотрю на пасту болоньезе, которую только что принесла Лара, и понимаю — съесть это не смогу. Волнение ошпаривает грудь, кончики пальцев влажнеют. Я не сразу попадаю по клавишам, но всё же набираю внятный ответ.

«‎Очень хочу. Куда подъехать?»

«Лучше сбрось мне свой адрес»

Не хочу ловить на себе любопытные взгляды Лары, поэтому вбиваю адрес ближайшего кафе. Руки трясутся, в горле пересыхает. Неужели Владимир собирается обсудить вчерашнее? Или уволит меня, — думаю с нервным смешком.

Нет-нет, он не такой. Этой ночью я чувствовала, что между нами не просто случайная связь. Во взглядах и прикосновениях Владимира было слишком много эмоций, а его поцелуи… боже, нельзя так целовать человека, с которым завтра думаешь расстаться.

— Ты уже уходишь? — удивлённо вопрошает сестра.

— Да, начальник вызывает, — глупо хихикаю.

— Что-то ты странная сегодня, — подозрительно тянет Лара. Её окликает женщина, сидящая за соседним столиком. — Ладно, созвонимся на днях. У меня давно такой запары не было.

— Хорошо. Лёва в порядке?

— Да, нормально, — неопределённо отвечает она. — Я побежала.

Мысленно делаю себе заметку: нужно позвонить Лёве и поговорить с ним по душам. А лучше приехать к нему на выходных, когда сестра будет на работе.

— Добрый день, — приветствует меня официант в кафе, адрес которого я сбросила Владимиру.

— Здравствуйте. У вас есть свободный столик?

— Конечно, проходите.

Я выбираю самый отдалённый столик в углу, чтобы никто не помешал нашему с Владимиром разговору. Ожидание кажется мучительным, я не могу ни на чём сконцентрироваться. Звоню папе, но он не берёт трубку. Наверное, снова с друзьями выпивает.

Присутствие Владимира я ощущаю моментально. Вскидываю голову. Он садится напротив. Улыбается мне вполне добродушно, и страхи на время исчезают.

— Часто здесь бываешь?

— Нет, — мотаю головой. — Я тут впервые. Была у сестры.

— Я так и подумал, — кивает Владимир. Берёт меню и быстро пробегает по нему глазами. — У меня встреча через полтора часа, так что времени у нас мало.

— Понимаю. Вы хотели о чём-то поговорить?

К нам подходит симпатичная официантка, и Владимир делает заказ. Я наобум тыкаю в меню, выбирая что-то непонятное. Из-за волнения напрочь пропадает аппетит.

— Нет, я приехал сюда с определённой целью.

— И какой же?

По его расслабленному тону понимаю, что серьёзные темы мы затрагивать не будем. Это ведь хорошо?

— Хочу поесть в приятной компании. Сто лет этого не делал.

Мои губы растягиваются в счастливой улыбке. А внутри будто весенние ландыши расцветают. Прижимаю ладонь к груди, желая задержать это щемящее тёплое чувство. Я готовилась к тотальной катастрофе, а взамен получаю совместный обед, слишком напоминающий первое свидание.

Владимир говорит с кем-то по телефону. По отдельным фразом я понимаю, что речь идёт о ресторане «Джардино». Не хочу подслушивать, поэтому спрашиваю у официанта, где находится уборная, и следую по указанному маршруту.

Внутри никого нет. Я выдыхаю с облегчением, смачиваю виски холодной водой. Волнуюсь так сильно, будто до этого ни с кем на свидания не ходила.

— Важный разговор был. Не мог не ответить, — объясняет Владимир, когда я возвращаюсь за столик.

— Я понимаю. У вас, наверное, телефон разрывается от вечных звонков?

— Может, перестанешь обращаться ко мне на «вы»? Это звучит глупо, особенно после вчерашнего, — с намёком произносит Владимир.

— При Елене Леонидовне и Ксюше я должна обращаться к вам, как к своему работодателю, то есть уважительно и на «вы». А сейчас… надо попробовать.

— То есть теперь ты будешь говорить со мной без уважения? — улыбается Владимир. Я так редко видела его в приподнятом настроении, что сейчас каждым мгновением наслаждаюсь. Ловлю его горячие многообещающие взгляды и краснею.

— Конечно, — подыгрываю ему. — Буду называть тебя Володей, а не Владимиром Романовичем.

Замолкаю. Чёрт, я перешла границы дозволенного. Володя — это слишком интимно. Он же не называет меня Викой или Викусей. Хотя я всегда любила полный вариант своего имени.

— Володей я ещё ни для кого не был, — заявляет Громов.

— Правда? Неужели вы для всех Владимир Романович? — подтруниваю над ним. Уровень тревоги постепенно снижается, и я расслабленно откидываюсь на спинку кресла.

— А ты всё «выкаешь», — хмыкает Владимир. — Нет, самые близкие люди называли меня Вовой.

— Родители?

— Мама. И Каролина.

Отца он близким человеком не считает. Наверное, у многих детей не складываются отношения с папами. Грустно всё это. Лилька со своим отцом уже десять лет не общается, Лёва жаждет внимания папы, но тому по большому счёт наплевать. И кого бы я не вспомнила из знакомых — у всех какая-то отчуждённость в отношениях с отцом. Даже у меня. Я папу очень люблю, но мы никогда не были близки. С ним я секретами не делилась и советов не спрашивала.

— Ваш стейк из вырезки, — официантка ставит тарелку с аппетитным куском мяса. — И салат с тунцом для вас, — я благодарю девушку кивком и с тоской смотрю на выбранное блюдо. От волнения я заказала то, что совсем не люблю — консервированный тунец. Ну да ладно, невелика беда.

— Когда я с вами… тобой, — поправляю себя, а Владимир довольно улыбается, — только познакомилась, то думала, что ты в подобных заведениях не бываешь.

— Почему же?

— Ну, твои рестораны совсем другие. Очень дорогие, пафосные, с идеальным обслуживанием и, наверное, безумно идеальной вкусной едой.

— Ты преувеличиваешь. У меня есть и обычные рестораны, просто они не на слуху. Вот место, в котором твоя сестра работает, мне очень понравилось. Там бы меню скорректировать, летнюю площадку построить и запустить масштабную рекламную кампанию — тогда гости бы рекой повалили.

— Правда?

Мне нравится то кафе, но оно слишком простое, да ещё и семейное, с детской комнатой. Заведения, которые принадлежат Владимиру, из другой категории. Хотя я была только в одном его ресторане.

— Да. Есть у меня одна мысль насчёт него, — задумчиво роняет Владимир. Смотрит на часы и берет приборы. — Но об этом как-нибудь потом. Времени осталось мало.

— Приятного аппетита, — вежливо говорю я.

Салат оказывается очень вкусным. Но запах дымящегося стейка дразнит рецепторы. Владимир замечает мой взгляд и, улыбнувшись, протягивает мне вилку с кусочком мяса.

— Попробуешь? — вздёргивает он левую бровь.

— Ну-у-у можно, — нарочно выделываюсь я.

С простым и добродушным Владимиром мне очень комфортно. Я не боюсь шутить и дурачиться.

Беру вилку, случайно касаясь его горячих пальцев. Подавляю тихий вздох. Пробую стейк. Он восхитительный! Сочный, мягкий, с отличным балансом перца и соли. Я говядину в обычной жизни почти не ем, потому что дорого, хотя в ресторанах иногда заказываю стейки. Но впервые пробую настолько идеальное мясо.

А может, дело совсем не в еде. Рядом с Владимиром мне и салат с тунцом кажется отличным, а интерьер кафе я готова расхваливать несколько минут. И погода на улице хорошая, и вообще жизнь прекрасна. Боже, разве можно так радоваться банальным вещам? В двадцать шесть лет это даже странно. Я думала, что чем старше человек — тем меньше эмоций он испытывает при влюблённости. Мол, в юности чувства самые сильные, а потом уже всё идёт по накатанной.

Как хорошо, что я ошибалась.

— Ещё? — уточняет Владимир.

— Угу.

Беру свою вилку и нагло лезу в тарелку Громова. Он вообще не против, кажется, ему моя наглость по душе. Громко смеётся. А затем тянется к моему салату! Накалывает зелень и тунец на вилку, отправляет всё это в рот, довольно жует. Я притворно ахаю, осуждающе качаю головой. Владимир только усмехается в ответ.

В итоге мы меняемся тарелками и доедаем блюда друг друга. В этом есть нечто интимное. И очень милое.

Когда официантка забирает пустые тарелки, я проверяю время в телефоне. Громову пора на деловую встречу, а я даже не заметила, как целый час пролетел. Но мне есть, чем заняться. Надо Ксюшу со школы забрать, да и с племяшкой поговорить не мешает.

Боже, как же не хочется, чтобы Владимир уходил! Я только-только начала привыкать к его лёгкости, ироничности и теплоте.

— Я должен идти, — произносит он, когда оплачивает счёт.

— Да, увидимся, — киваю.

Владимир поднимается, я натянуто улыбаюсь, но он вдруг садится на диван рядом со мной и касается губами моих губ. Меня будто током простреливает! Поддаюсь ему, отвечая на неожиданный поцелуй. Я не люблю показывать свои чувства на публике, но сейчас это не имеет значения. Окружающий мир исчезает, есть только я и Владимир. Его горячие прикосновения и жадные губы.

Он отрывается от меня, смотрит затуманенным взглядом. Проводит пальцами по моей щеке. Я глаза закрываю. Внутри всё трепещет от столь нежной ласки. Владимир умеет быть внимательным и понимающим мужчиной. А вся его строгость, жёсткость и нетерпимость — она для чужаков предназначена, чтобы защититься от боли, чтобы закрыться от близости.

Получается, меня он впустил в круг своих близких? Или я напрасно размечталась?

— До вечера, — охрипшим голосом произносит Владимир.

Он уходит, оставив после себя древесно-терпкий аромат парфюма. И жар на губах, который ещё не скоро остынет.