Няня для дочки миллионера

Глава 26

Такси останавливается возле дома, в котором живёт Лара. Я благодарю водителя и выхожу из машины. Ноги погружаются в лужу, дождь хлещет, как из ведра. Зябко, дрожь по телу бежит. Я иду к подъезду, прячусь от ливня и набираю на домофоне номер нужной квартиры.

Телефон разряжен. Лишь бы Лара была дома! Сегодня у неё выходной.

— Кто здесь? — звучит из домофона.

— Это я, Лар. Впусти.

— Систер? Да, сейчас.

Короткий писк, после которого я могу открыть двери. Захожу в тёмный подъезд, поднимаюсь по лестнице. Сумка тяжёлая, надеюсь, я все вещи забрала. Не хочу возвращаться в тот проклятый дом. Никогда и ни за что.

— Систер, что случилось? — вскрикивает Лара. Тут же хватает мою руку и чуть ли не силой в квартиру затаскивает. Снимает с меня промокшую куртку, толкает в спину: — Иди в ванную, быстро! Тебе нужна горячая вода, ты вся трясёшься. Ещё воспаление лёгких подхватишь.

Из своей комнаты выглядывает удивлённый Лёва, но сестра машет ему рукой, дескать, не мешай взрослым.

— Согрейся хорошенько, потом будем чай пить, — строгим тоном произносит Лара. — Если через пятнадцать минут ты не придёшь на кухню, я ворвусь сюда без приглашения. Так что имей в виду, систер.

Я становлюсь под душ, включаю горячую воду. Кожа быстро краснеет, пар взмывает к потолку. Дрожь не проходит, кажется, это нервное. Я опустошена. Не знаю, что делать дальше. Как вернуться к старой жизни, где нет ни милой девочки Ксюши, ни сложного, но такого притягательного Владимира?

Я прикусываю кожу на руке и захожусь в беззвучных рыданиях. Случилось то, чего я больше всего боялась. Владимир меня прогнал. Поиграл в отношения, а потом бросил, даже толком не объяснившись. И в глаза мне смотреть боялся. Трус, вот он кто! Просто секс? Не было это обычным сексом, пусть кому-нибудь другому лапшу на уши вешает. Я способна различить обычное физическое желание и нечто большее.

За эту неделю мы с Владимиром очень сблизились. Проводили каждую минуту вместе, много разговаривали, засыпали в обнимку. В его глазах я видела тепло, его губы всё чаще растягивались в радостной улыбке, а его прикосновения были настолько нежными, что моё сердце пело так громко, как никогда прежде. Я поверила в наше будущее.

А он всё уничтожил.

Надеваю тёплый халат, который мне предоставила Лара, и следую на кухню. Как только я дала волю эмоциям — стало немного легче.

— Держи, — сестра протягивает мне чай. Делаю глоток. Лимон и мёд — идеальное сочетание.

— Ты обращаешься со мной, как с ребёнком. Что дальше? Бульон сваришь и в три одеяла укутаешь? — пытаюсь шутить я.

— Делать мне больше нечего! — фыркает Лара. Она садится за стол и хмурится. — Ты с Владимиром поссорилась?

— Скорее, рассталась, — киваю я. — Он меня выгнал.

— Вот же… — Лара кроет его отборным матом, некоторые слова я впервые в жизни слышу.

— Справедливо, — усмехаюсь. Сестра искренне за меня переживает, и я чувствую, как в груди разливается тепло.

— Он хоть что-то тебе объяснил?

— Не особо. Представляешь, он хотел, чтобы я продолжала работать няней Ксюши! А как это возможно после всего, что между нами было? Он либо идиот, либо хорошо им притворяется.

— Стоп, так он тебя не уволил?

— Да какая разница? — вспыхиваю я. — Владимир попросил меня покинуть его дом немедленно, потому что через несколько дней они с Ксюшей летят на море. И мои услуги ему пока не нужны. Короче, нашёл предлог, чтобы от меня избавиться. Ещё и сказал, что между нами ничего не было, только секс.

Лара тяжело вздыхает и поджимает губы. Я знаю, что за этим последует. Она скажет то, что мне не понравится.

— Давай уже, не тяни, — подгоняю её. — Руби правду-матку.

— Он ведь тебе ничего не обещал?

— Нет.

— Вы обговаривали ваши отношения? Хоть немного будущее обсуждали?

— Нет. Я боялась об этом заикнуться. Но сердцем чувствовала, что у нас всё серьёзно.

— Систер, милая, сердце иногда нас обманывает. Ты не можешь решить за другого человека, что он чувствует и чего на самом деле хочет, — мягко произносит Лара.

— Я знаю, знаю, — склоняю голову. Она права. Я размечталась, поверила в то, чего нет. Банальная история. Миллионы девушек из-за этого страдают.

— И то, что Владимир предложил тебе остаться няней… В общем, если бы он действительно хотел вычеркнуть тебя из своей жизни, то он нашёл бы новую няню. А так он словно оставил лазейку. Для вас обоих. Минимальный шанс на воссоединение, так сказать.

— Мне кажется, твоя теория притянута за уши.

— Или я хорошо знаю мужчин, — разводит руками Лара. — Если они хотят разрубить узел, они это делают без малейших сомнений. А Владимир только ножичком верёвку подрезал, однако за неё вполне можно зацепиться, чтобы не упасть.

— Боже, ну у тебя и ассоциативный ряд выстроился. Узел, ножик, верёвка, — качаю я головой. — Нет, Лар, с Владимиром всё кончено.

Глаза щиплет, а в груди так сильно ноет, что хочется кричать. Я поверила ему, поверила… Как с этим справиться? Снова моя жизнь на сто восемьдесят градусов разворачивается. Я потеряла хорошую работу, я больше не увижу Ксюшу, не поговорю с ней... А ещё у меня нет собственного жилья. В съёмной квартире остался Паша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Поплачь, систер, легче станет.

Лара обнимает меня, через несколько минут к нам присоединяется Лёва. Я выплёскиваю свою боль и разочарование. А потом, обессиленная, с опухшим от слёз лицом, я ложусь на диван и моментально засыпаю.

Следующие дни я занимаюсь поиском съёмного жилья. Но с этим возникают проблемы. Почти все деньги я потратила на подарки родителям, так что квартиру ищу самую простую, в отдалённом районе города.

— Живи пока у нас, — предлагает сестра. — Я на работе постоянно, Лёва в новую школу вот-вот пойдёт, а там продлёнка есть, так что ты будешь предоставлена сама себе.

Громов сдержал обещание и устроил Лёву в элитную гимназию. Я вспоминаю, как обрадовалась тогда, а Владимир махнул рукой, дескать, ничего особенного я не сделал.

Зачем он помогал Лёве, если между нами не было ничего серьёзного? Он же не альтруист. Я ничего не понимаю.

Но на предложение Лары соглашаюсь. К сожалению, я не могу позволить себе съёмную квартиру. Нужно вернуться к репетиторству, а у меня нет на это никаких сил. По утрам я просыпаюсь в слепой надежде, что наше с Владимиром расставание — это дурной сон. Я проверяю телефон в надежде, что он позвонит и попросит прощения. Но ничего из этого не происходит.

С каждым днём надежды становится всё меньше. Я ловлю на себе встревоженные взгляды Лары, сбрасываю звонки родителей и даже отказываюсь от встречи с Лилькой. Ничего не хочу. Оставьте меня все в покое.

— Систер, милая, вы так мало встречались… Ты не можешь вечно по нему тосковать, — Лара уже не знает, как меня утешить. Я целыми днями валяюсь в кровати и смотрю глупые сериалы. Они немного отвлекают от внутренней пустоты.

— Да, всего две с половиной недели, — соглашаюсь я. — Но знаешь, что самое страшное? Я ведь не только с Владимиром рассталась. А ещё и с Ксюшей… Двойную потерю очень сложно пережить.

— Так позвони Ксюше. Уверена, она будет рада тебя слышать.

— Я звонила. Абонент не может принять ваш звонок. Наверное, у неё сменился номер.

— Фигово, — вздыхает Лара.

Я нажимаю на пульт, и гостиная наполняется фальшивым смехом из очередного американского ситкома.

Спустя три недели после расставания я наконец-то беру себя в руки и выхожу на улицу. Покупаю в магазине продукты, готовлю для Лары и Лёвы вкусный ужин.

— Я смотрю, ты ожила, — удовлетворённо замечает сестра.

— Ага, пора начинать новую жизнь. Я вернусь к репетиторству, сниму однушку в спальном районе, а после нового года буду ходить на собеседования. Хочу снова работать учителем. Звучит неплохо, правда?

— Угу, — тянет сестра.

— Отстой, — произносит Лёва. — Ты так сильно переживаешь из-за этой малявки Ксюши, так сделай что-то!

— Я не могу ей дозвониться.

— Ты знаешь, где она учится. И её домашний адрес тоже знаешь. Пойди и поговори с ней, — настаивает на своём Лёва. Я рассказала ему, что скучаю по Ксюше.

— Всё не так просто.

— У вас, взрослых, всегда всё сложно, — кривится племянник. Встаёт из-за стола и буркает: — Я наелся, спасибо. Буду у себя.

Я дёргаюсь, чтобы пойти за ним, но сестра меня останавливает.

— И что это сейчас было? — удивлённо спрашиваю я.

— Это из-за Дениса. Он ведь тоже отмазки разные придумывает, чтобы не видеться с собственным сыном.

— Да, только Ксюша не моя дочь.

Я хватаю пустые тарелки, начинаю копошиться и убирать стол. В голове какой-то сумбур происходит. Снова хочется плакать. А я уж думала, что справилась с неконтролируемой плаксивостью.

— Я не хочу возвращаться в прошлое. Из-за Владимира я уже который день нормально не ем, аппетит пропал. Меня всё раздражает, хочется то рыдать взахлёб, то истерично смеяться. И усталость ещё эта вечная… Достало!

— Систер, — зовёт меня Лара. У неё расширены зрачки, руки сцеплены в замок. — А что у тебя с циклом?

— Да ерунда какая-то, — отмахиваюсь я. — Из-за стресса задержка небольшая. У меня раньше такое бывало.

— Точно из-за стресса? — с нажимом спрашивает Лара. — Потому что десять лет назад я тоже была сонливая, раздражительная и нервная. А потом родился Лёва.

— При чём здесь Лёва? — не сразу доходит до меня.

— Тебе нужно сделать тест на беременность, систер. Одевайся! Мы идём в аптеку.

Две полоски. Быть этого не может! У меня руки дрожат, ощущения совершенно непередаваемые. Смесь дикой радости и абсолютного неверия. Я же на себе крест давно поставила, об усыновлении всерьёз думала.

Сердце стучит гулко и упруго, мурашки ползут по коже, а рука невольно накрывает живот. Там, внутри, растёт маленькое чудо. Ребёнок сейчас размером с горошину, но для меня он — весь мир. Целая Вселенная. Долгожданное счастье.

— Систер, ты меня пугаешь! Выходи уже, — кричит Лара. Стучится в ванную. Я открываю. — Ну что там?

Сестре даже на тест смотреть не нужно, она всё понимает по моему лицу и ладони, лежащей на животе. Мы с Ларой обнимаемся и смеёмся, как ненормальные. Эмоции зашкаливают, по щекам бегут слёзы.

— А вдруг это ошибка? — вдруг начинаю паниковать.

— Нет уж, я никогда не ошибаюсь. Ты беременна, систер, — улыбается Лара. — Но если хочешь удостовериться на сто процентов, сдай анализ крови.

— Угу, — киваю. — Завтра утром сдам. Обязательно.

Лара размыкает объятия и смотрит мне в глаза.

— А чей это ребёнок? — спрашивает она, нахмурившись. — Паши или Громова?

— Владимира, конечно. С Пашей у нас несколько месяцев ничего не было. Чёрт…

Голова кружится от внезапного осознания. Я иду в гостиную, присаживаюсь на диван. Лара приносит мне стакан воды, по голове заботливо гладит, ждёт, пока я приду в себя.

— Он может подумать, что ребёнок не от него, — бормочу растерянно.

— Кто? Владимир?

— Да. После измены Каролины он решит, что я тоже его обманываю. Я ведь с Пашей совсем недавно рассталась… Он подумает, что я беременна от другого. Или тест на отцовство потребует!

— Да пусть только попробует, — возмущается Лара. — Если он тебе не поверит, то на этом всё, финита ля комедия.

— А вдруг он скажет, что я соврала о бесплодии? Он мне не поверит, — мотаю головой. — Тем более мы расстались...

— Так, систер, не накручивай себя раньше времени. Сначала анализ крови на ХГЧ сдай, к гинекологу хорошему запишись, а потом уже паниковать будешь. Да и нервничать тебе нельзя, о ребёнке думай в первую очередь, а не о мужике своём, — советует Лара.

— Да, ты права.

Не важно, что подумает Владимир. Я вообще могу ничего ему не рассказывать, это будет справедливо, учитывая то, как он выгнал меня из своего дома. Унизил, обесценил всё, что между нами было, струсил и сбежал на море вместе с дочкой.

Ксюша… У неё появится братик или сестричка. Разве могу я скрыть это от малышки?

Как всё сложно!

Я решаю, что утро вечера мудренее. На следующий день иду в медицинскую лабораторию, результаты срочного анализа обещают прислать через несколько часов.

В квартиру возвращаться не хочу, там всё равно никого нет. Гуляю по парку, то и дело к своим ощущениям прислушиваюсь. Глупо, конечно, на таком маленьком сроке вряд ли можно что-то почувствовать. Меня не тошнит, селёдку с мороженым есть не хочется. Но сонливость и перепады настроения мне же не приснились. Как и тест с двумя полосками.

Вопрос с будущим остаётся открытым. Я осталась без жилья, без денег и работы, без любимого мужчины. Но это кажется такой мелочью по сравнению с тем, что моя самая заветная мечта сбылась! Я боюсь думать о ребёнке, до сих пор не верю, что это правда. Для начала бы дождаться результатов, на УЗИ сходить, а потом уже радоваться.

Но как можно контролировать этот искристый восторг, льющийся по телу? Разве есть хотя бы малейший шанс погасить огонь в моём сердце? И стереть улыбку с лица — это вообще реально?

Я улыбаюсь всему миру. И проблемы, нависшие надо мной грозовой тучей, будто в сторону отходят, а вместо них ярко светит тёплое осеннее солнышко.

Останавливаюсь, оглядываюсь по сторонам. Обнимаю себя руками. Ноги сами собой принесли меня к школе, в которой учится Ксюша. Я разглядываю знакомое здание, а в горле ком появляется. Малышка совсем рядом, я так по ней соскучилась!

Смотрю на часы. У Ксюши вот-вот закончатся уроки, я помню её расписание. Ноги подкашиваются, я сажусь на лавочку и лихорадочно раздумываю над тем, как правильно поступить. Наверное, не стоит ждать малышку и травмировать её своим присутствием. Я ведь не могу снова быть её няней. Но разве бросить Ксюшу из-за своих сомнений — это не предательство? А наш разрыв с Владимиром никак не должен повлиять на моё отношение к малышке.

На словах-то всё просто, а на деле меня раздирают противоречия. Страх, чувство вины, желание сбежать, обида на Владимира, тоска по Ксюше — это съедает изнутри. Я до боли кусаю губы, но в конце концов встаю и иду к школе. Охранники пропускают меня, потому что помнят в лицо.

Звенит звонок. Классная руководительница Ксюши вопросительно смотрит на меня. Я малышку пока не вижу, наверное, она с детьми общается.

— Вы за Ксюшей? — осведомляется Маргарита Николаевна.

— Нет, я не собираюсь забирать Ксюшу. Но мне нужно с ней поговорить.

Маргарита Николаевна хочет что-то сказать, но тут из класса выглядывает Ксюша.

— Виктория Андреевна? — в голубых глазах малышки мелькает удивление.

— Привет, — улыбаюсь ей. — Я соскучилась и решила тебя проведать.

— А где вы раньше были? — обиженно тянет она. — Мы с папой уже два дня, как вернулись, а вас нет.

Значит, Владимир не сказал о моём увольнении. Интересно, почему?

— А что папа обо мне говорил? — осторожно спрашиваю я.

— Что у вас отпуск.

— Ясно, — я теряюсь и не знаю, что сказать. Подтвердить ложь Владимира? Как-то не хочется.

— Мне вас не хватало, — признаётся малышка дрожащим голосом. — Почему вы ушли?

— Я звонила тебе…

— Ой, а я телефон свой потеряла на море. У меня теперь другой номер. Вы правда звонили? — глаза Ксюши загораются надеждой.

— Конечно. Много раз. Ждала, что абонент наконец-то появится в сети.

— А почему вы папе не позвонили? Или домой к нам не пришли?

— Мы с твоим отцом… поссорились. Поэтому я не хотела с ним разговаривать.

Мне следует уйти. Я не горю желанием встречаться с новой няней Ксюши, да и малышке не стоит знать о наших с Владимиром отношениях. Зря я вообще о ссоре заикнулась.

— Мне пора идти, Ксюш. Я была очень рада тебя видеть, — я старательно улыбаюсь, хотя на душе кошки скребут.

— А вы ещё приедете? — спрашивает Ксюша.

— Не знаю.

— Ладно, тогда запишите мой новый номер, — она бежит в класс, хватает с парты телефон, чтобы продиктовать свой номер. — Я буду ждать вашего звонка!

Я машу ей рукой на прощание и быстрым шагом покидаю школу. Дышать становится тяжело, слёзы на глаза наворачиваются. Ксюша ни о чём не знает. Малышка ждёт, что я вернусь из мифического отпуска. Да уж, хорошую отмазку придумал Владимир. Откладывает непростой разговор с дочерью на потом. Замечательная тактика, ничего не скажешь!

Останавливаюсь, пытаюсь выровнять дыхание, инстинктивно касаюсь живота. Я должна думать только о нём — о своём долгожданном чуде. Остальное не имеет значения.

Я поднимаю голову, смотрю на лучи солнца, прорывающиеся сквозь мрачные тучи, улыбаюсь и делаю шаг вперёд.

Сердце словно разбухает в груди, а затем ускоряет свой ритм. Я не вижу Владимира, но уже его чувствую. Всем своим нутром, аж волоски на руках встают дыбом.

Поворачиваю голову. Он совсем близко, держит телефон возле уха, наверное, с кем-то разговаривает.

Владимир идёт в сторону школы. И вдруг замечает меня. Я замираю, он тоже. Мы встречаемся взглядами, и моё дыхание обрывается.