Обнажая знаки

15.

Вот уже неделю как троица Ларса жила на другой стороне от столицы в просторном имении, принадлежавшем когда-то прабабушке Наследника. Том самом, которое Ларс хотел показать Ане. И перемена была положительной со всех сторон. Она означала не только свободу от ограничителя на руке и необходимости считаться с множеством правил, но спасала от нежелательных встреч. А не желала встреч Ана почти со всеми, кроме тех, кто и так был рядом на новом месте. На переезде настоял Наследник, объяснив решение тем, что хочет приступить к подготовке своей команды к Последнему кругу Отбора. Только Король и Истинный знали главную причину — в небольшом имении со штатом проверенных людей организовать охрану было легче, чем во дворце. Аларику пришлось согласиться, настояв на увеличении количества гвардейцев. Королева потребовала присутствие в имении гувернантки, чтобы соблюсти светские условности проживания в одном доме неженатых мужчин и незамужней девушки.

Но главное, Гая была рядом и быстро шла на поправку. Ана могла проводить с подругой много времени, потому что соблюдать разделение на служанку и госпожу было не перед кем. Гневный взор приставленной к ней лэды Акселы был не в счет, а посетители из дворца наведывались редко. Один раз приезжала Королева, пожелавшая посмотреть, как устроился ее сын на новом месте, и время от времени появлялись помощники Наследника.

К сожалению, все нити преследования оборвались со смертью наемников. Оставленная засада тоже оказалась бесполезной, вероятнее всего, погибшие тюремщики сумели передать сигнал опасности. Описания похитителей и человека в маске, пытавшего Гаю, было недостаточно для продолжения поисков. От служанки требовали любую информацию, касавшуюся госпожи. И не выдержав боли, та рассказала о рисунках на спине Аны, о переходах на Землю, о жизни в селении Варна.

Быстро выздоравливая, Гая тем не менее была похожа на зеленую тень из-за посветлевших на лице и теле синяков. Ее глаза оставались потухшими, углы рта провисли, и пусть по лицу не текли слезы, казалось, что она плачет в душе, но это не облегчает боль потери, испытанный страх, унижения, пытки и чувство вины. Слишком тяжелый букет эмоций достался маленькой мышке. Поэтому подруги поменялись ролями. Ана ухаживала и щебетала глупости, пока Гая смотрела широко открытыми глазами собственные кошмары. Видеть ее такой выгоревшей было невыносимо, но все вокруг уверяли Ану, что время лечит, и она старалась верить. Когда, поднявшись с постели, Гая сразу же потянулась к своим обязанностям служанки, первым желанием Аны было запретить ей работу, но Мирн предложил подождать пару дней и оказался прав. Привычная рутина помогала Гае выбраться из глубокого колодца пережитого несчастья.

В Долине еще шли дожди, но уже более редкие. Случались дни, когда все небо было увешано мокрыми простынями туч, и из них часами сочилась влага, высыхающая уже на поверхности земли. Все чаще возвращалась жара, прерываемая короткими и яростными ливнями, и очень редко борьба между солнцем и дождем приводила к пасмурному дню.

Зато в Долину ворвалась Весна или Последождие. Как еще было назвать это зеленое безумие с яркими разноцветными пятнами? Поспешно распускались деревья, цвели плодовые кусты и взрывались быстрорастущими травами долины. Журчали ручьи, а в горах неслись грязные потоки оранжево-красной воды.

В мерцающем полотне портала исчезли из дворца Рассветные. Ана не встречалась с принцессой до дня их отъезда, когда Кайра пришла в библиотеку, безошибочно найдя дорогу к берлоге, где находились трое Скользящих. Это было еще до переезда в имение прабабушки Ларса.

Удивительно, но после рассказа Мирна о могущественных камнях стало легче принимать совершенство принцессы. И пусть Ана с недоверием относилась к идее друга, в случае с Кайрой она давала удобное объяснение талантов Рассветной и примиряла с фактом убийственной привлекательности принцессы. Всем бы подобные камни на грудь! У Кайры там сверкала малюсенькая подвеска — капля с крошечным желтым бриллиантом. Загадочные могущественные кристаллы, о которых рассказывал Мирн, представлялись Ане крупными карбункулами…

— Я пришла попрощаться с твоей командой, — объявила Кайра, опускаясь на освобожденный для нее Мирном стул, — пожелать вам успеха и выполнить свое обещание. — Она перевела взгляд на Ларса. — Твоей девочке…

Подобное обращение из уст принцессы откровенно бесило, Ана с Рассветной ровесницы! Еще хуже оказалось то, что на лице Наследника появилось выражение, похожее на радость собственника, принимавшего комплимент для любимой собачки.

Что там было для девочки?!

Ей было бы полезно провести побольше времени с сильным Искателем, как, например, самой Кайрой или Дэшем, и побывать в местах, где слышен стойкий зов камней.

По напряженным губам и сверкнувшему в глазах Ларса раздражению было понятно, что его это предложение не устраивало. После происшествия с Аной он болезненно реагировал на каждое упоминание Любимца жрецов.

— Тогда попробуй сам, отведи ее в долину Рангу, Детский каньон, к Пестрой ленте. Полюбуетесь цветущими лугами. Пусть гуляет там с Мирном, пока ты занят государственными делами.

Кайра говорила об Ане так, словно рассуждала, где лучше выгуливать собачонку Наследника и под какими кустами разрешать ей поднимать ногу. При этом на лице или в голосе принцессы не было ни малейшего намека на ревность. Глупо ревновать к любимым зверушкам будущего партнера. Умная женщина проявит о них заботу.

Ана задыхалась от понимания занятой Рассветной позиции. И Ларс повелся, поверил в искреннее участие принцессы, обмениваясь с ней незнакомыми названиями. В глазах Мирна тоже светилась благодарность. Одна Ана напоминала сама себе злобного зверька, из-за спины хозяина выбиравшего подходящий момент, чтобы укусить разговорившуюся советчицу.

Ужас! Ана заставила себя расслабиться, выпрямиться на стуле и открыто уставиться на Кайру. А потом спустить вызывающий взгляд на ее грудь и подвеску. Может малюсенький камушек быть могущественным талисманом?

Прощаясь, принцесса отозвала Ларса в сторону, но не настолько далеко, чтобы невозможно было услышать, о чем они говорят.

— Даган прислал сватов к Мирелле с предложением о помолвке. Ему мало места Советника, он старается получить гарантию пары для Отбора.

— Я знаю об этом.

— Миреллу я заставлю не спешить с ответом, а вот удержать место Наместника Каньонов становится все сложнее. Успеха, Ларс. Да, и подари своей девочке желтый бриллиант, они ей явно очень нравятся, — громко — так, чтобы БЫЛО слышно — прошептала, Кайра, приблизившись к уху Наследника. Потом развернулась и одарила Ану и Мирна сиятельной и блистательной улыбкой. — До встречи у Лабиринта.

Неудивительно, что настроение Аны в тот день было препаршивым, и она даже не пошла смотреть, как исчезает группа Рассветных в портале.

Выполняя данное самой себе обещание, она попросила у Наследника подарок — подвеску с желтым камнем, только не бриллиантом, а цитрином, камнем воров и покровителем лжи. Ларс рассмеялся над вольным переводом пожелания Кайры, но идея ему понравилась. Он сам когда-то сделал все, что мог, чтобы сделать из Найденыша талантливую воровку.

Спустя две недели Ана испытывала благодарность к Кайре за совет, потому что он открыл для нее мир Долины и подарил незабываемые впечатления.

Рангу оказалась сетью заросших колючим кустарником старых дюн, которым надоело бесконечное движение, и они стали жертвами цепей из корней растительности. Низкий кустарник, как и все живое после дождей, рассеял мелкие листья, раскидал во все стороны зеленые побеги, и они цеплялись за отяжелевший песок, выпуская новые корни. Среди густых ветвей белели мелкие цветы и уже темнели скороспелые ярко-синие ягоды. Ядовитые. Почти все в Долине, кроме того, что под неусыпной заботой одаренных росло в пойме Арханы, было или бесполезным, или ядовитым.

Пестрой лентой называли узкую речку, сухую большую часть года, но после обильных дождей спешившую мимо похожих на ткань берегов, собранных в складки искусными пальцами портнихи. Это место понравилось Ане больше всех. Стоя на одном из высоких склонов, она впитывала вид змейки-реки и невероятную палитру цвета. Извилистое русло тянулось в красно-оранжевом футляре из твердых пород, но через несколько метров начинался зеленый бархат, украшенный вышивкой из весенних цветов — красной, бордовой, желтой. Красиво!

Как же это было красиво! Восхитительно!

Ана пьянела от букета приносимых ветром ароматов и от зова камней, скрытых в земле около шаловливой реки. Искатели приходили к Пестрой ленте после того, как высохнет русло. Постоянной добычи в этом месте не велось, потому что одиночные кристаллы прятались под глубоким слоем песка, и чтобы вернуться с хорошим урожаем драгоценностей, требовался сильный дар. У Аны он был. Иначе бы она не слышала сейчас оркестра, исполнявшего музыку, достойную богов. Но найти? Она не могла пока найти ни одного музыканта.

Детский каньон с множеством рукавов-ответвлений считался самым безопасным для людей и был переполнен мелкими, магически слабыми камнями, но их было так много, что они фонили и журчали, привлекая к себе внимание. Считалось, что среди этой какофонии было хорошо тренировать настройку на кристаллы, но у Аны получалось плохо. Даже когда рядом был Ларс.

Пережитая ревность или слова Кайры запустили в Наследнике программу собственника. Каждым свои жестом, взглядом или словом он все чаще заявлял по отношению к Ане — мое!

Такое отношение и грело, и пугало. Иногда оно наполняло тело истомой и желанием оказаться в объятиях Наследника, чтобы изведать более откровенных ласк и того самого единения, которого так и не случилось. Но чаще Ана начинала задыхаться или испытывала страх, что потеряет себя до состояния «все равно как, лишь бы рядом». Похоже, она еще не была готова к роли любимой зверушки, преданно заглядывающей в глаза Хозяина.

Зато Ларсу вдруг захотелось пометить Ану — назвать иначе это было сложно. Он стал дарить ей подарки. Блеск для губ в красивой драгоценной коробочке. Подвеску с цитрином, которую тут же надел ей на шею. Среди ремешков на запястьях появились две золотые нити — одна с малюсеньким рубином, другая совершенно простая. Наследник заставил Скользящих нанести на плечи временную татуировку маленькой переплетенной звезды для испытаний Последнего Круга. Но Ана подозревала, что это был только повод. Правое ухо Ларса было проколото, и изредка он носил в нем простые кольца. Иногда на Земле Наследник развлекался тем, что выбирал пару громоздких, идиотских украшений для себя и Аны и делил на двоих. Но никогда — в Долине. Уже на второй день после переезда Ларс принес коробочку с серебряными сережками — гвоздиками с черными гагатами. Это было земное название, от имени реки Гагес в Турции или древнегреческого слова гагатес, что означало «черный янтарь». В Долине камень называли шабе — «чернее ночи», но Мирн утверждал, что это имя тоже родом с Земли, и происходит из древнеперсидского языка.

— Хочу, чтобы мы носили их вместе. Это защита и укрепление связи. Мне будет легче помогать тебе с даром.

— Еще один путь к сердцу? — рассмеялась Ана. Они стояли на балконе в саду, наслаждаясь красочным закатом.

— Каждый мой шаг — это путь к твоему сердцу, — резко проговорил Ларс.

Ана повернулась, чтобы утонуть в его горячем взгляде, и тут же попала в требовательные объятия, на нее обрушился нетерпеливый поцелуй. Жаркий! От него струились горячие потоки по ставшей очень чувствительной коже, к потребовавшей мужских прикосновений груди, эти потоки скрутили спазмом внутренности, устремляясь вниз, между ног, где горело, ломило, требовало совсем нецеломудренного внимания.

Но Ана снова остановилась. Ее испугал властный порыв Наследника, она боялась, что почувствовав недвусмысленную реакцию ее тела, Ларс забудет о том, что обещал ей время, и вынудит сделать следующий шаг — его руки уже были на ее спине, оглаживали бедра, касались груди, пока Ана не вывернулась, задыхаясь и моля об остановке.

Совершенно пьяный и безумный взгляд Наследника опалял ее, пока мужчина приходил в себя, восстанавливая дыхание.

— Ты хотел надеть на меня сережку, — прошелестела Ана.

Ларс кивнул и едва дрожащими руками достал украшения. Так средняя точка на правом ухе Аны стала знаком Наследника. Это было… приятно, но еще больше настораживало.

Похоже, Ану ловили золотыми сетями и настойчивыми движениями рук, подталкивали к драгоценной клетке.

Кроме чувства собственника в Наследнике появилась ревность. Она росла колючим кустарником Рангу, распускалась его сладко пахнущими цветами и зрела ядовитыми ягодами, потому что Ларс начинал ревновать Ану ко всему и всем.

К Гае.

«Ты проводишь с ней слишком много времени и носишься как с подругой!»

«Да, она и есть моя подруга!»

Ларс скрипел зубами, и тогда Ана старалась не попадаться ему лишний раз на глаза вместе с Гаей.

К сводному брату.

Мирн перестал «выгуливать» ее, и вылазки в Долину стали из-за этого более короткими и редкими, потому что сам Наследник часто отлучался по делам.

Но привычной компании Мирна Ана лишилась не только по вине Наследника. Бастард Закатного Короля сам надолго исчезал, оставляя Ану под защитой дома и охраны. Он ловил иголку в стоге сена, встречаясь с родственниками Моранов и мотаясь по всему королевству в поисках ему одному известных следов.

Ревность Наследника не обошла даже дом! Оказывается, можно испытывать подобные чувства даже к стенам и саду! Но Ана искренне влюбилась в имение прабабушки Ларса.

Сначала она сама себе не давала себе в этом отчета и не могла понять причин, почему с таким удовольствием переходит из комнаты в комнату, стараясь почувствовать особую магию каждой из них, выходит каждый день погулять по небольшому саду. Ана думала, что спешит насладиться быстротечной красотой перед тем, как немилостивое солнце высушит зелень, но однажды, глядя на фонтан, вдруг поняла, что смотрит на копию фонтана орла в Риме.

И все стало на свои места.

— Твоя прабабушка бывала на Земле, — заявила она за ужином, глядя на Ларса.

— Ну да, — как само собой разумеющееся, ответил Наследник. — Глядя на имение, это нетрудно понять. Поэтому мне всегда нравилось бывать здесь.

Конечно, все было очевидно, только до Аны долго доходило.

Она была слишком потрясена событиями перед переездом и воспринимала новое место органами чувств, а не разумом.

С того дня разгадывать загадки имения Королевы Мелины превратилось в интригующую игру.

Ана нашла в саду лоджию Ланци. Стены с арками и разноцветными рисунками и мозаиками походили на подобные стены в Зальцбурге и курортных городах Германии. Еще один фонтан с овальным бассейном и проходом с арками за ним напомнил место на вилле Д’Эсте недалеко от Рима. Было круглое окно домов-крепостей Тосканы и мозаика в стиле Косматенов, и голубой расписной фарфор Голландии, и орнаменты на стенах, напоминающие Баварию и Австрию.

У Мелины, прожившей долгую жизнь, было много времени, чтобы оживлять и прятать в привычную для Долины обстановку сцены из другого мира.

Вместе с интересом к имению рос интерес к его создательнице. Ана стала все чаще приставать с расспросами к Ларсу и искала в доме следы уже не только другого мира, но самой прабабушки. Корону Мелина носила совсем недолго, при первой возможности передав управление Закатным королевством надежному регенту при своем малолетнем сыне и удалившись в имение на другой стороне от столицы. Она никогда не говорила с Ларсом о Земле. Только раз спросила правнука о впечатлениях после первого перемещения и с тех пор избегала этой темы.

Расспросы Аны привели к неожиданной встрече — Наследник пригласил на ужин свою двоюродную бабушку. Женщине было сто пятнадцать лет, но выглядела она при этом на удивление бодрой сухонькой старушкой, прятавшей возраст под дорогими тканями и за крупными блестящими украшениями.

Неловкая обстановка царила за столом, пока Мирн незаметно не плеснул в коктейль бабки немного спиртного. Через десять минут женщина уже широко улыбалась искусственными зубами с вставленными в них крошечными бриллиантами. Стразы на зубах стали популярными среди богачей Долины совсем недавно.

Или это было очередное совпадение между мирами, или шутка какого-нибудь путешественника на Землю. Того же Мирна легко было представить запускающим новый стиль себе на потеху.

Очень многого повеселевшая бабушка не поведала, но хоть что-то.

О своем пребывании на Земле Мелина не делилась даже с собственными детьми, утверждая, что это было очень коротко и однажды, хотя все имение было подтверждением обратного. Или того, что у путешественницы была хорошая память, а единственное посещение другого мира насыщено впечатлениями и путешествиями. Королева слыла чересчур обеспокоенной матерью. Особенно когда дети были маленькими, она не выпускала их из вида, словно боялась потерять. Лэда Самия утверждала, что у ее матери не было дара Скользящей и только очень слабый дар Искателя, что рождало вопросы, каким же образом она тогда ходила между мирами?

Расчувствовавшаяся старушка закончила рассказ горестным повествованием, как тяжело уходила Королева Мелина из жизни, провалившись в двухдневный бред, пока ее душу не забрала Утренняя Звезда. Бедная женщина называла всех, кто склонялся над ней, незнакомым мужским именем и требовала принести ее малышей. Лила и лила по глубоким морщинам слезы. Но не считая последнего эпизода, получалась картина уважаемой, счастливой женщины, умевшей радоваться жизни и окружившей себя любовью.

Прабабушка Ларса превратилась для Аны в наваждение. А когда вскрылось, что вторым именем Мелины было Анабел, девушка почувствовала себя едва ли не сестрой удаленной от нее больше чем на столетие женщины.

Какой она была? Похожей на лэду Самию? Есть ли ее черты в облике Ларса?

Впервые Ану так сильно раздражало то, что в Долине не было традиции изображать людей. Мир трусов, ругалась она про себя. Шальная мысль попробовать найти след Мелины на Земле была записана в прощальную программу на голубой планете.

Истинный появился неожиданно.

Пришел без объявления, не спрашивая разрешения, без объяснений потребовал время Аны. И никто не мог его остановить. Даже не собирался. С Истинными особого ранга так не поступают. К ним прислушиваются даже Короли.

— Осматривать? — хмуро встретила его Ана.

— Только спину и не здесь, — бросил жрец, взял ее за плечо, прикрытое плотной шалью, и после короткого вихря темноты с запахом дождя отнес на высокое плато, обрывающееся на коричневую тарелку с темными горками камней.

Ана смотрела на них и видела перед собой следы незатейливого строительства ребенка-великана.

— Песочница великанов, — сказал Истинный, и девушка улыбнулась, довольная, что оказалась точной в своем определении.

— Справа от нее тянется один из самых красивых Каньонов обоих королевств. В нем только камни, всех размеров и форм.

Истинный обошел Ану, оставляя ее стоять лицом к пропасти, потянул с плеч девушки полосы туники, оголил ей спину и отбросил вперед заплетенные в косу волосы. Быстро, властно, впервые раздевая и касаясь одежды, но не тела.

Ана затаила дыхание, пока Истинный изучал рисунки татуировки.

— Ничего нового, и печать на памяти не изменилась. Я так и ожидал.

Ана думала, что может одеться, и начала поднимать руки, как вдруг горячие ладони накрыли ей плечи у основания шеи и толкнули вперед, к обрыву.

Она закричала от неожиданности и ужаса и вдруг услышала пронзительный птичий крик, вырвавшийся из горла. И не упала с обрыва, а взлетела, принимая уже знакомое чувство настоящего полета, растворяясь в нем. Тело подхватила мягкая подушка из воздуха, через открытый рот в горло, легкие, сердце, ДУШУ вливалось ошеломляющее чувство свободы.

Ана (или птица?) закричала, срываясь вниз, перевалилась с потока на поток, нашла бесцветную реку, снова забросившую ее ввысь. Зависла высоко над плоской равниной, наслаждаясь музыкой ветра.

Хотелось больше впечатлений, скорости, стремительного движения. Она скользнула вниз, чтобы пронестись над горками из камней, и нырнула в узкую реку каменистого каньона. По бокам от нее тянулись стены из рассыпавшихся на тонкие пластины камней. Камней, похожих на спички с ровными, острыми краями.

После узкого Каньона ей снова захотелось ввысь. Высоко! Еще выше! Еще! Как только возможно. До предела изнывающих от напряжения крыльев, пока не потемнело в глазах, не стало хватать воздуха для дыхания, не пропал голос для крика.

Там, в невероятной вышине, замереть на грани между жизнью и смертью… и камнем свалиться вниз. Разве что-то может сравниться с подобным падением?

Ни банджи, ни затяжной прыжок с парашютом…

Оглохнуть от пронзительного, как визг, ветра…

Чтобы снова нырнуть в узкую реку каньона.

Наверное, полет стоил слишком много сил, откуда тогда появилось желание испытать мощь изогнутых саблями когтей и острого клюва? Зачем взгляд начал охватывать камни в поисках жертвы?

Только не это! Человеческая сущность, вплетенная в сущность степного орла, протестовала и боролась с призывом охоты, пока не закончился каньон и снова не открылась плоская равнина, которую, как и Песочницу великанов, не коснулась весна, словно дожди не нашли сюда дороги… Ана увидела врезанный в землю каменный крест Мадигве.

Птица застыла над таинственным местом, переваливаясь с одного потока воздуха на другой, и в музыке ветра Ана услышала два голоса, которые не смогла бы забыть или спутать ни с чем другим. Призыв двух камней, что она принесла в этот мир из другого… или вернула? Тонкие и удивительно чистые голоса грандидьеритов сверкали блестящими нитями в хоре других звуков. Нити тянулись к ней и касались земли с одного угла креста. Ближе и ближе выхватывало место соединения орлиное зрение, пока стремительным ударом не навалилась чернота, выбрасывая Ану из тела птицы на обрыв, к Истинному, державшему ладони на ее шее.

Почувствовав, что она вернулась, жрец тут же убрал руки и заставил оглушенную и растерянную девушку сделать несколько шагов от края обрыва.

— Что это было, — выдохнула она, не в силах справиться с переполнявшими ее чувствами.

— Видение. Что ты видела?

Как обычно, Истинный только спрашивал и если говорил, так только то, что считал нужным.

Почему ее не отпускало ощущение, что он знал, где летала птица Ана, и смотрел ее глазами? Или наоборот — птицей был Истинный и позволил быть вместе с ним? Или что-то показывал?

Ана смотрела на лицо мужчины. Несмотря на противоречивые чувства, что были связаны с ним, она привыкла к облику жреца, хотя предпочитала смотреть на него сбоку. Видеть две разительно отличающиеся стороны головы сразу было странно. Сколько бы Ана не пряталась за неприязнью, ее влек этот мужчина, завораживал своими руками, притягивал взгляд тонкой вязью татуировок на висках. Всегда украдкой, она пыталась запоминать знаки, чтобы потом, в тишине своей комнаты, попробовать расшифровать. Но у нее не получалось отделить их друг от друга, не хватало времени, чтобы правильно запомнить переплетения линий. Как в древних книгах, которые мучили множеством вариантов трактовки одних и тех же слов, так и символы на висках Истинного могли читаться по разному.

Мужчина больше не казался ей непривлекательным. Связанные с ним тайны и глубокий взгляд давно нарисовали завораживающий рисунок на его лице, придали значения казавшимся раньше невзрачными чертам. Но больше всего притягивал его голос — находясь с жрецом, Ана иногда специально закрывала глаза, чтобы почувствовать бархатный тембр, окунуться в реку звуков, иногда напоминающих пение. То самое, что было не от мира людей, подслушанное у Богов или Вселенной… Которое все народы во все времена пытались повторить вокруг алтарей и в церквях, надеясь, что высшие силы их услышат.

— Вы не хотите мне что-нибудь объяснить? — спросила она без надежды на ответ.

— Этого не требуется.

Истинный шагнул к ней, снова до боли сжал плечо и перенес на улицу перед воротами в имение Мелины.

— Возьми, — жрец протянул ей небольшой амулет в виде отшлифованной монеты, — это для связи с Дэшем. Если захочешь позвать его, приложи камень к запястью.

— Зачем?

Вместо ответа Истинный показал на открывшиеся ворота и когда навстречу вышел охранник, не прощаясь, исчез.