Обольститель

ФРЕЙЛИНА КОРОЛЕВЫ

Принц Уэльский расхаживал по своей комнате в Охотничьем домике Дауэра и изливал душу брату, принцу Фредерику.

— Право, Фред, — заявил он,— с меня довольно. С нами уже нельзя обращаться, как с детьми. Я сказал - как с детьми? Помилуй, Фред, с нами обращаются, как с пленниками, наш отец Его Величество...— принц насмешливо склонил голову, и улыбка искривила губы Фредерика,- ... раб своей добродетельности. Да сохранит нас Господь от такой добродетельности, какой славится король Георг Третий. А наша мать? Она превратилась в пчелиную матку. Она толстеет в своем улье, затем рожает и, не успев прогуляться несколько раз по оранжерее или дважды понюхать табаку, снова готовится родить. Я думал, София будет последней, однако скоро у нас появится еще один брат или сестра, хоть их уже одиннадцать.

— Его Величество, во всяком случае, исполняет свой супружеский долг, Георг.

— Ручаюсь, наша славная мать предпочла бы, чтобы он был менее обязателен в этом отношении, хоть роды и вошли у нее и привычку. Забавная пара, честное слово. Во что превратился двор? Неудивительно, что люди смеются. Ты слышал последние стихи?

Фредерик покачал головой, и его брат продекламировал:

Наш великий Цезарь

Очень скромный малый

Баранья нога да добрая жена -

Вот все его услады.

Королева - из другого теста,

Табак - ее главная слабость.

Он для нее дороже всего

За исключением золота.

— Видишь, какого мнения народ о нашей королевской чете!

— Короли и королевы всегда становятся объектами насмешек, Георг.

— Критики, но не насмешек. Я буду совершать грехи... королевские грехи, Фред. Но меня никогда не обвинят в любви к нюхательному табаку и соусу из каперсов. Оглядываясь назад, я удивляюсь моему долготерпению. Помнишь, еще недавно меня заставляли носить кружевные воротнички. Кружевные воротнички, Фред! Меня, взрослого мужчину... принца... принца Уэльского.

Фредерик склонил голову набок и посмотрел на брата. Он всегда восхищался Георгом, который был старше его на год и казался умнее, смелее, одареннее; Фредерик мечтал во всем походить на брата. Однако он не питал к нему злобы и зависти. По мнению Фредерика, Георг был идеальным старшим братом и принцем. Он считал, что англичанам очень повезет, когда они получат такого короля.

Он задумался об этом. «Клянусь Богом,— мысленно произнес он, копируя оборот речи брата, которому подражал во всем,— англичане обнаружат, что Георг Четвертый сильно отличается от Георга Третьего». Георг Четвертый, принц Уэльский, презирал их отца — и Фредерик следовал примеру старшего брата. Соус из каперсов! — с усмешкой вспомнил Фредерик. Когда принц Уэльский станет королем, все изменится. У него будет красавица-жена и, вероятно, любовницы. Короли должны иметь любовниц; Георг постоянно говорил о женщинах. Он часами сидел у окна, рассматривая проходивших фрейлин, хотя они не отличались привлекательностью. За этим следила его мать. Имитируя ее немецкий акцент, он произнес: «Никаких соблазнов для принцев!» Но, похоже, королева проглядела одну красотку. Георг ее заметил. В таком деле на него можно было положиться.

Но сейчас Георг с раздражением думал о кружевных воротничках. Они с Фредериком начали смеяться, вспомнив случай, когда Георг взял воротничок из рук слуги и в ярости швырнул его обратно этому человеку со словами: «Видишь, как со мной обращаются! Больше я этого не потерплю!» И он разорвал воротничок на куски.

— Об этом тотчас сообщили нашему отцу,— напомнил брату Фредерик.

— Это меня и бесит.— Георг сузил глаза.— Мы всегда были окружены шпионами. И сейчас тоже. Я бы хотел иметь отдельный дом. Но мы слишком бедны. Слишком бедны, Фред! В этом все дело.

— Я слышал вчера, как кто-то сказал, что единственным достоинством королевы является ее умение соблюдать внешние приличия, а единственным пороком — скупость. Они живут, как бедные помещики, а не как король и королева. Мне ужасно надоело такое положение дел... И все же сейчас они не бьют нас.

— Верно. Я положил этому конец.

— Всякий раз, когда отцу жаловались на нас, он отвечал одинаково: «Выпорите их».

— Я прихожу в ярость, вспоминая об этом.

— Но я помню, Георг, тот день, когда ты вырвал из рук епископа Харда трость, которой он собирался тебя отлупить. Ты строго сказал ему тогда: «С этим покончено, господин епископ. Больше этому не бывать!»

— И порки действительно прекратились, — с улыбкой произнес Георг. - Возможно, нам следовало раньше восстать против такой тирании, которая могла длиться вечно.

Молодые люди принялись вспоминать случаи из их детства. Однажды Георга одели в костюм римского центуриона. На его голове появилась каска с плюмажем. Мать, Фредерик и мистер Зоффани разрисовали ему лицо. Бедному Фреду повезло еще меньше. Когда ему было несколько месяцев, его сделали епископом Оснабургским. Это так насмешило народ, что на всех карикатурах ребенок представал в своей епископской митре. Георга особенно возмущало то, что мать до сих пор держала на своем туалетном столике под стеклянным колпаком восковую фигурку, изображавшую ее сына в возрасте одного или двух месяцев. Такая сентиментальность сопровождалась строгим воспитанием детей.

— Совершенно тевтонским,— заметил Георг.— Господи, почему мы не можем забыть наших немецких предков?

Братья помнили о многочасовых занятиях, о недостатке общения с другими людьми, об особой диете короля — мясо подавали только несколько раз в неделю, причем жир тщательно удалялся; рыбу приносили без масла; с яблочного пирога срезали верхний слой крема; король вмешивался во все мелочи, он мог в любой момент появиться в детской столовой и отчитать бедную леди Шарлотту Финч, если его указания исполнялись недостаточно пунктуально.

— Как мы жили! — вздохнул принц Уэльский.— И сейчас живем!

— Самым неприятным,— добавил Фредерик,— было выращивание пшеницы.

— Земледелец Георг хотел превратить в земледельцев всех членов его семьи.

Георга передернуло от возмущения — он вспомнил, как отец повез его смотреть маленькие наделы, закрепленные за братьями.

«Вот,— произнес он, словно предлагал им бриллианты короны.— Это ваша собственная земля. Возделывайте ее. Растите вашу пшеницу... пеките хлеб. Ничто на свете не может сравниться с этим занятием, верно?»

Как бы не так! Выходить в поле в любую погоду, готовить почву, сеять зерно, морозить руки на холодном ветру! Принц Уэльский гордился своими красивыми белыми руками. Солнечные лучи портили цвет его кожи. Он гордился ею, несмотря на появившиеся юношеские угри — они были делом временным. Он обладал прекрасной кожей — нежной, бело-розовой. И эта драгоценная кожа будет сжигаться летним солнцем, пока принц Уэльский работает, как крестьянин. Братьев обязали молотить пшеницу и следить за приготовлением хлеба.

Какое унижение! Но детям приходилось подчиняться в страхе перед криком: «Выпорите их». Родители — король и королева Англии — пробовали маленькие ломтики хлеба, приготовленного из выращенной пшеницы. Принца Уэльского возмущало, что Георг Третий уделял больше внимания этому хлебу, нежели государственным делам.

— Я должен обзавестись собственным домом, — заявил принц.

— Нелепо отказывать тебе в этом,— поддержал брата Фред.

— Я потребую этого. Принц встал; он собрался пройтись по комнате, но тут его взгляд упал на изящную леди, переходившую через Кью Грин. Она, похоже, направлялась к дому королевы. Георг тотчас оказался у окна.

— Господи,— воскликнул он,— вот это красавица!

Фредерик согласился с ним. Она была миниатюрной, стройной и темноволосой. Внезапно дама интуитивно посмотрела в сторону окна, у которого стояли глядевшие на нее принцы.

Георг тотчас поклонился. Дама на мгновение остановилась, сделала очаровательный реверанс и заспешила дальше по лужайке.

— Одна из фрейлин матери,— сказал Георг.

— Как наша мать приблизила к себе такую красавицу?

— Это произошло исключительно по недосмотру,— улыбнулся принц.— Мы должны радоваться этому.

— Мы?

— Я собираюсь познакомиться с ней поближе. Надеюсь, ты порадуешься за меня.

— Ты полагаешь, Георг...

Георг, похоже, удивился. Конечно, он добьется успеха с этой дамой. Разве он не самый красивый, самый желанный молодой человек в Англии? Разве он не принц Уэльский? Фредерик торопливо согласился:

— Конечно, Георг, но наш отец...

— Господи,— воскликнул принц,— я думал, ты понял, что мне надоело такое обращение. Отныне все пойдет по-другому. Мне уже семнадцать лет.

Шестнадцатилетний Фредерик почтительно посмотрел на брата.

— Дорогой Фред, пришло время попрощаться с детством. Даже если наши скупые родители не позволят мне завести свой дом, все равно я буду жить своей жизнью.

Королевская семья собралась в гостиной у королевы, чтобы послушать вечерний концерт. Эти концерты устраивались дважды в неделю по распоряжению короля. Присутствие всех членов семьи было обязательным. Только маленькая София, которой еще не исполнилось двух лет, была свободна от этой обязанности. Трехлетняя Мария сидела на подставке для ног возле матери. Королева Шарлотта, уже готовившаяся в скором будущем довести число королевских отпрысков до тринадцати, старательно вышивала.

Король в такие моменты имел весьма благодушный вид. Сидя со своими внешне покорными домочадцами и слушая Генделя в превосходном исполнении, он мог забыть о своих тревогах. А тревог у него было немало. Все больше волнений вызывали американские колонии; между министрами разгорелся конфликт; принц Уэльский проявлял непочтительность. Но больше всего его беспокоила одна мысль. Она внезапно появлялась в его голове, вытесняя все другие. Кто-то словно спрашивал его с озорным лукавством: «Георг, не сходишь ли ты с ума?»

Но здесь, в гостиной, в окружении своей семьи и безмятежной, как всегда при беременности, королевы, наслаждаясь мастерством флейтиста Папендика, арфиста Крамера и скрипачей отца и сына Серветто, король чувствовал себя спокойнее, чем когда-либо.

Он задержал взгляд на младших детях. Иногда ему хотелось, чтобы они никогда не повзрослели. Главным смутьяном был его старший сын. Ближайший друг Георга, Фредерик, составлял брату достойную пару. Юному Уильяму исполнилось лишь четырнадцать лет; его следует как можно скорее отправить на море. Флот дисциплинирует Уильяма. Двенадцатилетний Эдуард должен поехать в Германию — как и другие юноши, за исключением, конечно, принца Уэльского. Многие возмутятся, если Георга отправят из Англии. Сам молодой принц настроен решительно против этой поездки. Георг хотел забыть о том, что его прапрадед, ставший Георгом Первым, был немцем, не владевшим английским языком. Принц Уэльский уже сейчас хотел завоевать расположение англичан. Король настороженно посмотрел на своего старшего сына. Он увидел высокого, красивого блондина со свежим цветом лица. К сожалению, он унаследовал семейную склонность к полноте, что было его единственным физическим недостатком. Возможно, подумал король, принц уговорил слуг оставлять жир в мясе и слой крема на фруктовом пироге. Король приходил к выводу, что его старший сын способен на все.

Почему Георг вырос не таким, каким надеялся увидеть его отец? Для него не жалели розог. Король сам прикладывал руку к этим заслуженным экзекуциям. Он помнил, каким возмущенным, раскрасневшимся становилось лицо сына в такие моменты. Это было необходимо, мысленно произнес король. Непослушание следует выбивать тростью. А еще был юный Август с его астмой. Ее также необходимо выбивать из молодого организма. Ему исполнилось только шесть лет, но он уже был хорошо знаком с тростью. Несомненно, она облегчала ему дыхание.

Семья — это масса проблем. Особенно королевская семья. Но малыши всегда очаровательны. Они — великое утешение, подумал король. Особенно девочки. Ему захотелось иметь больше дочерей. Дорогая маленькая София была восхитительна; Мария, сидевшая у ног матери, напоминала маленькую куклу. Он с удовольствием взял бы ее на руки и, лаская, объяснил бы ей, что музыка господина Генделя — лучшая в мире. Но он должен соблюдать приличия в гостиной.

Отбивая ногой ритм музыки, он позволил своим мыслям перескочить с детей на ситуацию в Америке. Они сдадутся, сказал он себе. Эти мятежники еще попросят мира. Лорд Норт растерялся и захотел отказаться от своего министерского поста, но он, король, не отпустит его. Кто еще там находится, кроме Норта? Четхэм мертв. Чарльз Джеймс Фокс раздражал короля. Он представлял угрозу еще большую, чем в прошлом — его отец. За границей все обстояло плохо... а дома король сталкивался с упрямством принца Уэльского. Почему невозможно обрести покой в семье? Шарлотта была скучной, но он уже привык к ней. Да, это правда, что он поглядывал с интересом на других женщин... женщин вроде Элизабет Пемброук, но он контролировал свои чувства и никогда не шел дальше взглядов. Подданные посмеивались над супружеской верностью короля. Их забавлял его интерес к изготовлению пуговиц и земледелию. Его называли «Земледельцем» и «Коронованным пуговичником». В этих прозвищах было больше презрения, чем любви. Люди забывали, что когда король не находился с семьей на Кью Грин, он вместе со своими министрами принимал решения относительно кампании против американских повстанцев и использования армии, а также обсуждал тактику флота. Даже сейчас он заставлял лорда Сэндвича любой ценой удержать Вест-Индию. Как мы сможем выполнять наши обязательства, потеряв доходы, приносимые сахарными островами? А защита отечества? Можно ли забывать об агрессивных французах и испанцах?

Куда бы он ни поглядел, всюду были проблемы; в его голове звучали тихие голоса: «Георг, не сходишь ли ты с ума?»

Разве не подобает королю быть примерным мужем? Что смешного в добродетельности? Подданных раздражает любое поведение короля, если он уже немолод — так казалось Георгу Третьему. Где бы ни появлялся юный негодяй принц Уэльский, везде его встречали приветствиями. «Не представляю, что из него получится»,— огорченно подумал король. В его голове непрерывно возникали мысли; они словно боролись за его внимание, а когда он пытался пристально рассмотреть одну из них, они исчезали. Они превращались в насмешливые голоса, напоминая ему о том ужасном времени, когда он заболел и потерял рассудок. Приятные вещи, вроде его образцовой фермы в Кью, пуговиц, садов, маленьких дочерей, олицетворяли безопасность. Если бы ему удалось убежать от всех проблем и зажить спокойно, голоса могли бы стихнуть. Он посмотрел на Шарлотту... добрую королеву Шарлотту, скучную, но надежную. Иногда его преследовали эротические грезы. Он видел женщин. Ханну Лайтфут, девушку из квакерской семьи; когда он был очень молод и безрассудно романтичен, они жили некоторое время в гражданском браке. Она давно умерла. По иронии судьбы он должен был радоваться этому. Ханна при жизни представляла угрозу его браку с Шарлоттой, а следовательно, и основам монархии, потому что если бы его сыновья были незаконнорожденными... нет, не стоило думать об этом, заставляя голоса в голове звучать громче. Еще была Сара Леннокс, ставшая впоследствии Сарой Бенбери. Он хотел жениться на ней. Его сжигала страсть к этой женщине. Но он должен был жениться на некрасивой немецкой принцессе, потому что все короли из ганноверской династии женились на немецких принцессах. Это было их долгом. Молодому Георгу пришлось сделать то же самое. Поэтому, несмотря на то, что он любил в ранней молодости Ханну Лайтфут, а позже испытывал страсть к Саре Леннокс, он женился на Шарлотте.

Он был верным мужем, но иногда его чувства были готовы взбунтоваться. Почему, спрашивал он себя, из всех членов семьи я один должен соблюдать строгую мораль? Его братья... его сестра Каролина Матильда... Он вздрогнул, вспомнив о них. Бедная Каролина Матильда, которую он любил и хотел защитить, была сейчас мертва. Она попала в водоворот интриг, и он не был уверен в том, что она умерла естественной смертью. Выйдя замуж за практически слабоумного человека, она завела любовника и вместе с ним была обвинена в измене родине. Любовник погиб в мучениях, а она, королева Дании, едва не разделила его судьбу. Ее спасло лишь вмешательство любящего брата — короля Англии Георга Третьего. Его глубоко взволновала смерть Каролины Матильды. Такие события преследовали его в кошмарах. Бедная Каролина Матильда дорого заплатила за свои безумства.

С его братьями все было совсем иначе.

Уильям, герцог Глочестерский, и Генрих, герцог Камберлендский, не боялись публичных скандалов и дерзко пренебрегали общественным мнением. Однако они не вызывали и доли той ненависти и насмешек, которые обрушивались на короля, остававшегося примерным супругом.

Камберленд стал участником постыдного конфликта с Гросвенором, поскольку соблазнил леди Гросвенор. Глупец писал этой женщине письма, явственно свидетельствовавшие о характере их отношений. Георг помнил фразы из этих посланий, даже сейчас заставлявшие его лицо гореть от стыда и зависти. Там были подробные описания того, что «десятки тысяч раз происходило на ложе любви». Эти слова писал его брат, воспитанный их матерью. Ему никогда не позволяли общаться с посторонними из-за опасности подцепить инфекцию. Как только братья вырвались из-под опеки матери, они буквально обезумели и стали попадать в подобные скандалы. Лорд Гросвенор имел смелость подать в суд на герцога из королевской семьи и выиграть процесс. Герцога Камберлендского обязали выплатить возмещение в размере десяти тысяч фунтов, а также судебные издержки, составившие три тысячи фунтов. Георгу пришлось с помощью лорда Норта взять эту сумму из бюджета королевской семьи.

Словно этих неприятностей было недостаточно, к тому моменту, когда разразился скандал, Камберленд пресытился леди Гросвенор и завел интрижку с женой торговца лесом — к счастью, человеком весьма богатым, которому внимание герцога к его жене показалось лестным. Поэтому купец не стал поднимать шум. Сплетни еще не успели утихнуть, как Камберленд завел новый роман. Эта история приняла серьезный оборот, поскольку госпожа Анна Нортон, являвшаяся дочерью лорда Энхема, настаивала на браке. Поскольку, согласно свидетельству Хораса Уолпола, она «имела самые чувственные глаза на свете и ресницы длиной в ярд», глупец Камберленд женился на ней.

Это не на шутку взволновало короля, и он сделал то, к чему призывала его мать незадолго до смерти. Он издал указ, запрещавший членам королевской семьи вступать в брак без согласия короля. Слишком поздно для Камберленда... и, похоже, для Глочестера. Как только этот указ вступил в силу, Глочестер тотчас объявил, что несколько лет тому назад он тайно вступил в брак с вдовой лорда Уолдергрейва — это был страшный мезальянс, потому что дама являлась незаконнорожденной дочерью сэра Эдуарда Уолпола, а ее мать, по слухам, была модисткой!

— Изгнать их со двора! — закричал Георг. И Шарлотта заявила, что она не будет принимать дочь модистки. Ситуация с братьями была плохой. Сыновья короля, также проявляли своеволие, поэтому Георг ждал от них неприятностей.

Сплошные беспокойства, подумал король. Со всех сторон! О, если бы он мог просто жить в Кью с Шарлоттой и малышами, ни о чем не думая, как счастлив бы он был! Хотя, возможно, нет; он постоянно тосковал бы по Ханне, Саре и Элизабет Пемброук. Однако, оставаясь верным мужем и следуя своему кодексу чести, он мог жить безмятежно.

Королева не слушала восхитительную музыку господина Генделя; она думала о том, как великолепно выглядит ее старший сын в своем кителе с аксельбантами. Она надеялась, что король не поинтересуется стоимостью его нарядов. Шарлотта огорчалась, видя, как в глазах сына горит ненависть к отцу. Ей приходилось признавать, что их отношения далеки от гармонии. Она обожала принца Уэльского с того момента, когда впервые взяла его на руки — «Идеальный отпрыск королевского дома, Ваше Величество...» Это было правдой. Малыш всегда громко кричал, и его здоровье было отменным. Правда, изредка он страдал обычными детскими болезнями. В четырехлетнем возрасте он напугал мать, подхватив ветрянку. Он легко справился с этим недугом. Шарлотта с удовольствием рассказывала приближенным о том, что на вопрос, не надоело ли ему так долго валяться в постели, мальчик ответил: «Вовсе нет. Я лежу и размышляю». Одаренный ребенок! Просто гениальный! Он прекрасно учился. Свободно говорил и писал на нескольких языках — французском, немецком, итальянском; он был знаком с творениями Горация, восхищался Тацитом. Учеба давалась ему легко; безупречное владение английским поражало мать и приводило в растерянность отца, когда он вступал с сыном в словесный поединок. Королеву тревожило то, как складываются отношения ее любимого сына с отцом. «Надеюсь, — вздыхала она,— они не продолжат семейную традицию. Принц Уэльский не рассорится всерьез со своим отцом. Только не Георг, — говорила она себе, — только не мой красивый сын Георг».

Она часто посматривала на восковую фигурку, стоявшую на туалетном столике. Она относилась к Георгу, как к ребенку. Но он уже не был им. Она вздохнула, мечтая о том, чтобы он чаще навещал ее и советовался с ней.

Какого рода советы она могла ему дать? Относительно пряжки на его туфлях? Это представляло для него большой интерес. Или относительно цвета его камзола? Или относительно любовных интрижек, на которые постоянно намекала ее фрейлина мадам Швелленбург? «Принц слишком интересоваться madchens...»,— заявляла она на своем ужасном английском. «Ерунда, Швелленбург, он — настоящий джентльмен».

Правда ли, что он проявляет слишком большой интерес к молодым женщинам? Нет, конечно, нет. Шарлотта отказывалась поверить в это. Она отказывалась верить во все, что порочило Георга. И хотя сожалела о том, что его детство закончилось и она утратила контроль над сыном, все же радовалась тому, что теперь его уже нельзя выпороть. Она страдала при мысли о том, что трость терзает нежное тело Георга.

«О, Георг, приди и поговори с твоей мамой,— безмолвно умоляла она.— Не для того, чтобы исполнить сыновний долг. Не для того, чтобы поклониться, поцеловать руку, пробормотать несколько малозначащих слов и убежать при первой возможности. Нет, Георг, поговори с матерью, как подобает сыну».

Она подумала о ребенке, которого вынашивала. Это состояние было для нее привычным. Тринадцатые роды!

Кто появится на свет — мальчик или девочка? Какое это имело теперь значение? У нее уже было семь мальчиков и пять девочек. Никто не мог упрекнуть ее в том, что она не дала двору наследников. Но эта беременность протекала нелегко. Возможно, ей не следует больше рожать. Она была уверена, что король с этим не согласится, однако что она делала все эти девятнадцать лет после ее приезда в Англию? Только рожала, и все. Тринадцать детей. Несомненно, ей пора остановиться. Она бы не перенесла потери любого ее ребенка. Слава Богу, у нее были красивые, сильные сыновья.

Сегодня принц Уэльский был задумчивым. Может быть, на него подействовала музыка? Рядом с ним находился Фредерик. Эта пара была неразлучной. Шарлотту радовала дружба братьев. Они выглядели так, словно их связывает какая-то тайна. Они оба посматривали на присутствовавшую в гостиной фрейлину. Королева услышала эхо слов, произнесенных мадам Швелленбург: «Принц слишком интересоваться madchens». Нет, подумала королева. Георг еще мальчик. Его всегда приучали владеть своими чувствами.

Георг не слушал музыку господина Генделя, хотя разделял семейную любовь к ней. Он думал: эта дама восхитительна. Она так изящна. У нее изящные ручки и ноги. Он представил, как она обрадуется, услышав о его увлечении ею. Он узнал, как зовут эту фрейлину — Хэрриот Вернон. «Хэрриот, Хэрриот»,— пробормотал он.

Фред слегка толкнул брата ногой, потому что Георг произнес имя дамы вслух.

Музыка смолкла. Король зааплодировал первым. Воспользовавшись моментом, Георг бросил на фрейлину взгляд, заставивший ее опустить глаза и улыбнуться. Для пылкого принца этого было достаточно. Его приглашение принято. Они должны встретиться. Но где?

— За тобой наблюдают,— прошептал Фредерик.

— Как обычно, брат,— вздохнул принц.

Он повернулся к своему конюшему и другу, лорду Мальдену, наследнику графа Эссекса.

— Я хочу, чтобы ты передал записку одной даме,— тихо произнес Георг.

— Я всегда готов служить Вашему Высочеству.

— Приходи в мои покои,— сказал принц.— Я дам тебе указания.

Фредерик слушал брата с восхищением. На сей раз Георг собирался начать настоящий любовный роман.

— Каким образом,— поинтересовался Фредерик,— ты можешь встретиться с Хэрриот Вернон? Вас заметят. Тебе известно, что мы не имеем права даже говорить с фрейлинами.

Георг улыбнулся.

— Не волнуйся за меня,— сказал он.— Я уже договорился с этой дамой.

— Неужели это правда, Георг?

— Честное слово. Мальден передал ей мою записку и принес ответ. Сегодня вечером мы встретимся в саду.

— Где именно?

— Почему ты хочешь это знать, брат?

— Потому что я боюсь, что вас увидят.

— Не увидят. Мы встретимся в самом безлюдном месте... возле реки. Ты знаешь, какое место я имею в виду. Только вчера мы говорили с тобой о том, что там редко появляются люди. Я еще сказал, что это место прекрасно подходит для романтического свидания.

— Думаешь, она придет?

Георг расправил плечи. Вид у него был весьма величественный.

— Я знаю, что придет, Фредерик. Она обещала.

— И когда это произойдет...

Георг послал воздушный поцелуй своему отражению в зеркале.

— Она ждет нашего свидания с не меньшим нетерпением, чем я.

— Значит, завтра... на закате...

— Завтра на закате,— повторил принц Уэльский.

Господин Папендик играл на флейте в гостиной королевы по просьбе короля. Не вся семья была в сборе. Отсутствовал принц Уэльский. Фредерик, сидя возле своего брата Уильяма, думал о том, как Георг крадется к безлюдному уголку сада, расположенному возле реки. Принц должен был надеть большой плащ Мальдена, чтобы остаться незамеченным. Он будет ждать прихода Хэрриот Вернон, и затем... Глаза Фредерика заблестели. Он надеялся, что все пройдет хорошо и Георга не обнаружатся Что будет в противном случае? Он посмотрел на отца, поглощенного музыкой, и королеву, с безмятежным видом сидевшую рядом с мужем. Ребенок должен был родиться уже скоро. Так продолжается много лет, подумал Фредерик; семья собиралась здесь, чтобы послушать любимую музыку короля; менялся только состав присутствовавших. Новый ребенок сидел на подставке для ног возле королевы, а его предшественник занимал место на стуле и старался не ерзать. Какая скука! — подумал Фредерик. Никаких перемен.

Но перемены приближались. Он и его брат повзрослели. Скоро Уильяма отправят в море. Поэтому Уильям испытывал волнение и настороженность. «По крайней мере,— сказал он,— это станет спасением от Кью и Букингемского дворца». Счастливый Уильям, подумал Фредерик.

На самом деле король слушал музыку только вполуха. Он думал о том, что скоро ему придется переехать из Кью в Лондон. Он не мог долго наслаждаться затворнической жизнью. Смуглое, умное, полное лицо Чарльза Джеймса Фокса возникло перед его глазами. Оно всегда мучило короля. Как и все Фоксы. Словно они были обижены на него за то, что он не женился на Саре. Чарльз Джеймс Фокс был ее племянником. На свете не найти второго такого смутьяна.

А еще американские проблемы... французы и испанцы... правительство...

«Я выброшу все это из головы,— сказал себе король.— Почувствую себя лучше, если отдохну немного от дел. Буду работать более эффективно, когда снова вернусь к ним. Надо улучшить отношения с молодым Георгом. Нельзя допускать разлад в семье». Он не хотел говорить с Георгом. Молодой человек слишком хорошо владел родным языком. У него на все были ответы.

Король предпочел бы сыграть с сыном в шахматы. Георг в последнее время постоянно выигрывал у отца. Тем не менее они могут хорошо провести время.

Где Георг? Он должен был присутствовать на подобных семейных мероприятиях.

Соло мистера Папендика закончилось; король зааплодировал первым. Когда рукоплескания стихли, музыканты подождали дальнейших распоряжений короля.

— Я хочу поиграть в шахматы. Скажите принцу Уэльскому, пусть он придет ко мне.

Фредерик встревожился. Сейчас подданные короля начнут искать принца Уэльского и не смогут найти его, если не доберутся до дальнего уголка сада, а тогда... что они обнаружат?

Фредерик испугался подобного исхода. Он хотел, чтобы Георг как-то подготовился к подобной ситуации, но брат не принял всерьез возможность того, что их застигнут врасплох. А теперь... это казалось неизбежным.

— Где же принц? — спросил король, когда перед ним разложили шахматную доску и он начал расставлять фигуры из слоновой кости.

Один из приближенных короля подошел к нему со смущенным видом.

— Ну, где же он, а? — произнес Георг.

— Ваше Величество, принца нет в его покоях.

Фредерик не мог больше медлить. Он выскользнул из гостиной, потом из дома и помчался к дальнему уголку сада. Уже стемнело, но свет луны позволил Фредерику увидеть обнимающуюся пару.

— Георг! Георг! — закричал Фредерик.— Ради бога... Георг. Молодые влюбленные отпустили друг друга. Заметив брата, Георг воскликнул:

— Господи, Фред, в чем дело?

— Король требует, чтобы ты немедленно явился к нему. Он хочет сыграть в шахматы.

Георг в сердцах проклял шахматы и вовремя удержался, чтобы не проклясть короля. Хэрриот, дрожа от волнения, умоляюще посмотрела на своего возлюбленного.

— Мне не остается ничего другого, кроме как немедленно вернуться в дом и сыграть с отцом в шахматы,— пробормотал принц.— Вот, Фред, возьми это.

Он протянул брату огромный плащ лорда Мальдена, который скрывал его фигуру. Повернувшись к Хэрриот, Георг пылко обнял ее. Георг остается настоящим мужчиной в любых ситуациях, с восхищением подумал Фредерик. Даже сейчас, рискуя оказаться разоблаченным, он очаровательно заботится о даме.

— Фред, проследи за тем, чтобы мисс Вернон благополучно добралась до своей комнаты.

Фредерик поклонился. Если он пострадает, он не станет винить Георга. Так было между ними всегда. Они любой ценой защищали друг друга и принимали взаимную верность как должное.

Перекинув плащ лорда Мальдена через руку, Фредерик повел мисс Хэрриот к задней лестнице дома, в котором жили фрейлины. Георг тем временем заспешил в гостиную королевы, где раздраженный король в нетерпении ждал его за шахматной доской.

— Ты долго сюда добирался, а, как?

Король посмотрел на раскрасневшееся лицо сына. Изящные туфли были слегка запачканы грязью. Многие из присутствовавших заметили это. Из-за вееров донесся шепот фрейлин из окружения королевы; кто-то уже донес королю том, что Фредерик выскользнул из гостиной, чтобы предупредить своего брата, а потом проводить леди до ее комнаты. Принц играл невнимательно, что давало королю преимущество. Но это не радовало Георга Третьего. Что задумал молодой франт? — спрашивал себя король.

Весь двор шептался о любовном романе принца.

На следующий день в том же месте принц успешно завершил соблазнение мисс Вернон. К этому времени эта интрижка стала предметом всеобщих сплетен.

Хэрриот Вернон исполняла свои придворные обязанности со счастливым лицом человека, потерявшего свою добродетельность, но завоевавшего весь мир. В те часы, когда принц Уэльский не искал встреч наедине с этой дамой, он писал в своих покоях стихи, посвященные ей.

Как могла допустить Шарлотта знакомство принца с такой соблазнительницей?— спрашивали друг друга люди. Не в том ли дело, что королева беременна? Ерунда, это состояние было для нее привычным. И все же она совершила ошибку. Если безрассудная Хэрриот окажется в интересном положении, скандала не миновать.

Мадам Швелленбург сновала по своим покоям, ухаживая за лягушками и жабами, которых она держала в стеклянных клетках. Женщина мысленно бранила принца Уэльского. Она постучала пальцем по табакерке и услышала последовавшее за этим кваканье. Она гордилась тем, что обучила своих любимиц квакать по этому сигналу. «Умные лягушки,— сказала она.— Славные маленькие жабы... они гораздо лучше принца Уэльского. Я должен поговорить с королевой о плохом принце».

И она действительно поговорила с королевой. Принц Уэльский завел любовный роман с испорченной молодой женщиной Хэрриот Вернон. Она, мадам Швелленбург, советовала не допускать эту особу в королевские покои. Если бы королева прислушалась к ее словам, Хэрриот Вернон не появилась бы при дворе. Шарлотта не любила мадам Швелленбург, но нуждалась в человеке, с которым можно поговорить по-немецки. Швелленбург находилась при королеве с момента прибытия Шарлотты в Англию. Королева уже привыкла к ней. Эта женщина была дерзкой, она доставляла много хлопот, была крайне непопулярна при дворе... однако оставалась возле королевы, оскорбляла фрейлин, раздражала их своими «любимицами», требовала, чтобы с ней подолгу играли в шахматы.

Она ошибочно считала, что королева не может обойтись без нее и что она управляет домашним хозяйством Шарлотты.

— Хэрриот Вернон ходить словно, во сне... ничего не помнить, не делаеть. Только заниматься любовью с принцем Георгом... в саду и постели. Это есть отвратительно.

— Тут какая-то ошибка,— сказала королева.

— Никакой ошибки,— возразила Швелленбург со смелостью старой служанки.— Я видеть это мои собственные глаза.

Конечно, это правда, подумала королева. Что скажет король? Будут неприятности... большие неприятности. Принц вырос... он так красив. Нет никого красивее моего Георга. Он ни в чем не виноват. Он очень привлекателен. Почему он не рассказал обо всем мне? Он доверяет Фредерику... возможно, Уильяму. Но не своей матери. Король не должен об этом знать.

Ей не хотелось думать, что дело зашло слишком далеко. Георг еще мальчик. Возможно, девушка ему нравится. Но этим все ограничивается.

Она послала за своим сыном, который пришел весьма неохотно. Она заметила, что вид у него был немного печальный. У Георга была тяжелая ганноверская нижняя челюсть. Она делала лицо юноши печальным, когда он не улыбался. В остальном оно было очаровательным.

— Я редко тебя вижу,— сказала Шарлотта.— Похоже, ты очень занят.

— Ваше Величество знает о планах, которые составляет для нас отец. Исполнение его указаний занимает все наше время.

Да, он был раздражен. Посмеет ли она сказать королю о том, что мальчики вырастают и с ними нельзя обращаться, как с детьми? Когда Георг прислушивался к ее словам? Сразу после прибытия Шарлотты в Англию мать Георга, вдовствующая принцесса Уэльская, дала ей ясно понять, что любое вмешательство в дела короля недопустимо. И Георг поддерживал свою мать. Вынашивай здоровых детей — вот все, чего от тебя ждут. И они не могли пожаловаться на то, что она не оправдала их ожиданий. Но слушать ее советы по любому вопросу, обращаться с ней, как с разумным существом? Никогда. Она обладала властью только в кругу своих приближенных. Могла увольнять своих горничных, просматривать счета, снижать расходы и присматривать за младшими детьми. На этом ее обязанности заканчивались. Ей четко указали на это. Поэтому не было смысла думать о разговоре с королем о Георге.

Но она могла побеседовать с Георгом. Она выяснит, насколько обоснованны слухи.

— Значит, у тебя нет времени зайти к матери,— печально сказала она.

— Очень мало, мадам, очень мало.

Как он холоден! И как сильно она его любит! Ей казалось невероятным, что этот великолепный молодой Аполлон — плод ее некрасивого маленького тела. Неужели она и Георг могли создать такое прекрасное существо? Рыхлый Георг и некрасивая Шарлотта. Это казалось ей невероятным. Если бы сын доверял ей, если бы он проявлял хоть немного теплоты... она бы сделала для него все, что было в ее силах.

Но он давал ясно понять, что не нуждается в ней. Однако она бы хотела предотвратить его ссору с отцом. Надо объяснить Георгу, что ему не следует флиртовать под носом у родителей.

— Жизнь кажется тебе немного монотонной? — спросила она.

Он наклонил голову и подавил зевок.

— Я часто думаю о том, что наши фрейлины живут слишком скучно,— продолжила королева.

— Я согласен с Вашим Величеством,— сказал принц.— Очень скучно служить частью официальной церемонии и не иметь права обратиться к кому-то по собственной воле.

— Не каждый человек может сказать нечто ценное. Тема разговора вызвала интерес у принца.

— Бедные дамы! Что у них за жизнь! Они развлекаются лишь редкими прогулками в королевской карете. Кажется, они лишь два раза в год появляются в королевской ложе на спектаклях.

— Но им не приходится платить за место,— напомнила сыну королева.

Он лукаво посмотрел на нее. Он вспомнил песню, в которой высмеивалась скупость матери. Она думала, что бесплатное место в театре важнее хорошего оклада.

— Верно, Ваше Величество, фрейлина посещает концерты и спектакли... бесплатно. Несомненно, Ваше Величество напомнит мне о том, что фрейлины не платят за лечение и лекарства.

— Ты забыл одну важную вещь.

— Возможно. Изучение законов о фрейлинах не входило в мое образование.

— Я напомню тебе один указ,— сказала королева.— Вероятно, он имеет отношение к твоему недавнему опыту. Фрейлина может флиртовать с принцем и встречаться с ним при свете луны. Это также... бесплатно?

Принц на мгновение растерялся, и королева поняла, что намеки мадам Швелленбург имели под собой почву. Принц действительно встречался с Хэрриот Вернон при свете луны. Господь ведает, как далеко зашли их отношения. Если король услышит о них, он придет в ярость. Шарлотта боялась гнева короля. В последнее время Георг часто выходил из себя. Королева всегда испытывала страх, не зная, чем это закончится. Она должна действовать быстро. Шарлотта немедленно отпустила принца. Прежде он сам обычно ссылался на задания короля и покидал мать при первой возможности.

Расставшись с сыном, королева вызвала к себе Хэрриот Вернон. Красивая, счастливая и смущенная девушка предстала перед Шарлоттой.

— Я вызвала вас, мисс Вернон, — произнесла королева,— чтобы сказать вам о том, что двор не нуждается больше в ваших услугах.

— Но, Ваше Величество...

На лице королевы появилось изумленное выражение.

— Позовите мадам Швелленбург,— приказала она.

— Ваше Величество...

— Я сказала — позовите мадам фон Швелленбург. Швелленбург, подслушивавшая за дверью, не нуждалась в дополнительном приглашении.

— Ваше Величество звать меня, — сказала она.

— Мисс Вернон покидает нас... немедленно,— сказала королева.— Пожалуйста, помогите ей сделать это... тотчас.

— Непременно,— обещала Швелленбург.

Хэрриот не оставалось ничего другого, как оставить покои королевы вслед за немкой; Швелленбург стояла возле мисс Вернон, пока та собирала вещи и вызывала карету.

Раньше чем через час после беседы с королевой Хэрриот Вернон покинула двор.