Очарованная невеста

Глава 5

Но Тор не осчастливил Тайки: когда карета преодолела перевал Гленард, он был все еще жив. Не умер он и тогда, когда позади остались последние скалистые пики Аирд и сквозь пелену вечернего тумана, далеко внизу, показалась долина Чалиш. Даже когда карета остановилась во дворе, возле конюшен, и перед нею гостеприимно распахнулась дверь сарая, Тор продолжал упрямо цепляться за жизнь.

Встревоженные отчаянным лаем собак, несколько слуг и рабочих с перегонного завода поспешили навстречу перепачканному грязью экипажу. Даже на памяти старожилов Глен-Чалиш никто еще не предпринимал такого далекого путешествия — аж до самого Глазго. Втайне слуги из Драмкорри были уверены, что их госпожа и Тайки уже никогда не вернутся.

Но Тайки, как всегда здоровый и крепкий, уже выбрался из кареты и помогал спуститься своей госпоже. На озабоченных лицах людей отразилось нетерпение. Кроме Анни, никто не знал, зачем госпожа Джуэл отправилась в Глазго. Поэтому все, кроме Анни, сгорали от любопытства и жаждали поскорее узнать, что же привезла госпожа Джуэл из большого города.

Когда Тайки и Пирс вынесли из кареты Тора, лежавшего без сознания на носилках, зрители испустили изумленный вздох. Толпа расступилась, чтобы пропустить носилки. Люди начали перешептываться друг с другом.

— Что это еще за глупости? — раздался из тумана чей-то пронзительный голос.

Все, включая Джуэл, застыли на месте при виде Анни Брустер, шагающей по булыжной мостовой от дома к карете. У ног ее крутился шотландский терьер.

Никто не пошевелился. Тайки и Пирс послушно опустили носилки, чтобы Анни могла рассмотреть гостя.

Повисла долгая тишина. Анни внимательно изучила Тора, а потом пристально посмотрела на Тайки. В глазах ее явственно читался упрек.

Тайки опустил голову, чувствуя, что окончательно уронил свое достоинство в глазах экономки.

— У него лихорадка, — вмешалась Джуэл, стоящая возле носилок, и с нервным возбуждением, свойственным людям после долгой бессонницы, переминающаяся с ноги на ногу. — Ты сможешь помочь ему, Анни?

— Черт его знает, — фыркнула Анни, окинув свою госпожу ледяным взглядом. — Несите его в дом.

Толпа снова почтительно расступилась, пропуская носилки. Шел дождь, и Анни прикрыла лицо больного шалью. Они миновали кухню и поднялись наверх по черной лестнице. Шествие возглавляла Анни с черным терьером. Джуэл удрученно плелась позади.

Анни отперла маленькую дверь, ведущую на чердак, где находились ее собственные комнаты.

— Нет! — воскликнула Джуэл. — Отнесите его в якобитские покои.

— Но ведь там жил ваш отец! — возмутилась Анни.

— Этот человек — мой муж, Анни, — спокойно ответила Джуэл. — Якобитские покои принадлежат ему по праву.

— Этого-то я и боялась, — мрачно пробормотала Анни.

Возглавляемая экономкой процессия проследовала по коридору, обшитому темным деревом. Слуги, из прихожей прислушивавшиеся к этому диалогу, ошеломленно переглянулись. Никто из них не произнес и слова. Они просто не знали, что сказать.

Госпожа Джуэл снова вытворила такое, чего невозможно сделать в здравом уме.

Тор Бан Камерон проснулся под барабанный стук дождевых капель, Он ощущал такую слабость во всем теле, что очень долго мог лишь лежать без движения и сопротивляться новому обмороку. Наконец он почувствовал, что силы понемногу возвращаются к нему, и обнаружил, что уже не нужно прилагать максимум усилий для такой простой вещи, как дыхание, Он уже был в состоянии открывать глаза, не чувствуя свинцовой тяжести в веках. Он даже мог повернуть голову, чтобы рассмотреть темную дубовую мебель и балки под потолком.

Тор понял, что лежит на настоящей кровати. Тюфяк был соблазнительно мягким, простыни — свежими и чистыми. Он был еще слишком слаб, чтобы в полной мере оценить эту роскошь, но пока что с него хватило и этого.

Утомленный первыми шагами к новой жизни, Тор снова провалился в сон. Часы слагались в долгие дни, дни — в недели, а он все продолжал спать, не замечая, как время от времени приходит и уходит экономка — женщина по имени Анни, ухаживавшая за ним, шотландский терьер, не отходивший от нее ни на шаг, а также любопытные служанки, которые, превозмогая страх, прокрадывались наверх, смотрели на больного в замочную скважину и перешептывались между собой.

Не замечал Тор и своей жены, заглядывавшей к нему лишь по ночам, когда дом погружался во тьму, и никто не мог заметить ее в спальне больного. Все хлопоты по уходу за Тором Анни взяла на себя, запретив Джуэл входить в якобитские покои, чтобы не заразиться. Но Джуэл все равно приходила — хотя бы для того, чтобы убедиться, что Анни не лжет ей и Тор Бан Камерон все еще жив.

Кроме того, она всякий раз делала для Тора кое-что такое, о чем Анни и не подумала бы: разве стала бы экономка утруждать себя, чтобы откинуть с горячего лба больного прядь волос или подоткнуть край одеяла? А еще Джуэл сидела рядом и говорила с Тором, хотя и понимала, что тот ничего не слышит: просто она не хотела, чтобы больной чувствовал себя одиноким.

Она не могла допустить, чтобы Тор умер. Конечно, с одной стороны, его присутствие в Драмкорри все время напоминало ей о том, как низко она пала, но, с другой стороны, поездка в Глазго не должна была завершиться катастрофой! Анни и Тайки никогда не простят ей этого.

И Тор не умирал. Каждый новый рассвет, загоравшийся над горными вершинами, встречал его ровно дышащим, и сердце его билось так же ровно. И когда наконец Тор открыл глаза, он точно знал, кто он такой и почему он здесь оказался, хотя не имел ни малейшего представления, где это — здесь.

Тор вспомнил балки под потолком и темную, неприятную на вид меблировку комнаты. Ему уже приходилось видеть их — в тот раз, когда проснулся впервые. Но, как и при прошлом своем пробуждении, он понятия не имел, в какое место он попал.

Пока он лежал и раздумывал об этом, дверь спальни отворилась. Тор повернул голову, не отрывая ее от подушки. Он ожидал увидеть Джуэл, однако вошедшая в комнату женщина оказалась значительно старше его жены; у нее было кислое выражение лица, а на затылке — тугой узел преждевременно поседевших волос. В загрубевших от работы руках она несла поднос, у ног ее вертелся грязный черный терьер.

Поставив поднос у кровати Тора, женщина заметила, что больной пришел в себя. Лицо ее исказилось в насмешливой гримасе.

— Значит, вы решили выжить. — Голос ее прозвучал недовольно, почти обиженно.

Тор прочистил горло.

— Да, правда?

— Ешьте! — процедила женщина и, повернувшись, вышла из комнаты.

Тор уже успел утомиться. Он закрыл глаза и подумал, не заснуть ли ему снова; однако устоять перед ароматами, доносящимися с подноса, было невозможно.

После долгих усилий Тору удалось сесть, облокотясь спиной на подушки. На подносе оказалась чашка ячменного бульона и корзинка с овсяным хлебом. Это незатейливое угощение показалось Тору изысканным деликатесом. Он съел все до последней крошки и, наконец, почувствовал, что скорее жив, чем мертв. «Возможно, я действительно выживу!» — подумал он.

За окном слышались чьи-то голоса и цокот копыт по камням. С трудом выбравшись из постели, Тор раздвинул занавески и выглянул наружу; его взору предстал большой двор и незабвенный здоровяк Тайки, бегающий под дождем и пытающийся поймать за уздечку лошадь — Тору за целую жизнь не доводилось видеть более отвратительной клячи. Это была какая-то пародия на лошадь: толстая и страшно неопрятная тварь. А на спине у нее восседала Джуэл, и это зрелище было уж совсем несуразным.

Девушка показалась Тору какой-то слабой и уставшей; ее зеленый плащ промок под дождем, шляпа с перьями сбилась набок, сапоги и подол были запачканы грязью. И только волосы по-прежнему продолжали сиять, словно огонек маяка в тумане. Джуэл что-то говорила Тайки, указывая на синеющие вдалеке горы. «Куда же она меня привезла? — подумал Тор. — И что она делает на дворе в такую мерзкую погоду?»

Впрочем, к этому времени он уже устал по-настоящему. Как только Тайки завел лошадь в широкие двери конюшни, Тор снова забрался в постель. Предстояло многое обдумать, но стоило ему опустить голову на подушку, как он снова провалился в забытье.

Когда Анни вернулась за подносом, Тор уже крепко спал и не слышал, как женщина выругалась сквозь зубы при виде опустевшей посуды.

— Да, — сказала она крутившемуся под ногами псу, — он будет жить.

Похоже, это ей вовсе не доставляло радости.

Когда Тор проснулся в очередной раз, бесконечные дождливые дни уже были позади. Сквозь дымку облаков светило тусклое солнце. Тор не представлял себе, как долго он проспал. Он не имел понятия, какой был день и час. Сбитый с толку и раздраженный, он отбросил в сторону одеяла и принялся выбираться из постели.

В этот момент дверь открылась и в полумраке коридора блеснули чьи-то глаза.

Джуэл! Неожиданно Тор понял, что рад ее видеть, и тут же разозлился на себя за это.

— Ой, простите, — весело сказала она, переступая порог. — Я не знала, что вы встаете. Иначе я бы…

Она прошла в комнату и уставилась на него так пристально, что на какое-то мгновение Тору показалось, будто он стоит перед нею совсем голый. Поспешно оглядев себя, он успокоился, обнаружив, что голые у него только ноги, да и то ниже колен, а все остальное прикрыто вполне приличной ночной рубашкой.

Приличной?! Куда там! В следующую же секунду Тор осознал, что одет в какой-то невообразимый балахон с вышитыми рукавами и голубыми ленточками. Он скорее умер бы, чем напялил на себя такое, тем более в присутствии женщины!

— Что это еще за чертовщина? — взревел он. Но за время болезни голос его утратил былую мощь, и рев прозвучал немногим звонче, нежели жалкое похныкивание дряхлого старца. Смутившись, Тор закрыл рот и ограничился яростным взглядом.

Ответный взгляд Джуэл был не менее свиреп, но Тор готов был поклясться, что она едва удерживается, чтобы не рассмеяться.

— Ну? — переспросил он. — Так что же это такое?

— Это рубашка моего отца, — невинно ответила девушка. — Он всегда надевал ее на ночь. А вы разве не спите в ночной рубашке?

— Нет, — огрызнулся Тор. — Я сплю голым.

Он намеревался поразить этим Джуэл, но просчитался. Девушка подошла к нему и остановилась, сцепив руки за спиной и покачиваясь на каблуках, словно непослушный ребенок. На ней было серое шерстяное платье с кружевным воротничком. Тор решил, что для такой яркой девицы этот наряд слишком скромен, однако она и в нем ухитрялась выглядеть великолепно. Взглянув на ее огненные волосы, рассыпавшиеся по плечам тяжелыми локонами, Тор нехотя признал, что она останется красавицей, даже если ее одеть в лохмотья. Джуэл Маккензи Камерон была из тех редких женщин, что способны блистать в любом наряде и в любой ситуации. Тор негодовал. Однако в ней что-то изменилось, Теперь она уже была непохожа на то неуверенное, испуганное создание, что впервые предстало глазам Тора в Коукаддене. Несмотря на некоторое смущение при виде встающего с постели больного, от ее былой холодности и враждебности не осталось и следа. Интересно почему?

— Анни сказала, что вы поели. Она считает, что вы выздоровеете.

— Это вас устраивает?

— Да. — Голубые глаза Джуэл были серьезными, почти торжественными. — Мне нужно, чтобы вы работали на перегонном заводе, мистер Камерон.

Неожиданно Тор понял, что именно в ней изменилось. Эта самоуверенность, это веселье, брызжущее из ее глаз, могли означать только одно: Джуэл была счастлива. Но почему? Потому, что деньги ее оказались не зря потраченными? Или потому, что она вернулась в родной дом?

Нахмурившись, Тор огляделся по сторонам. Комната, где его поселили, была богато убранной, но слишком темной и чересчур загроможденной мебелью. Все пространство между окнами и дверями было заставлено тяжелыми комодами и шкафчиками с крупной резьбой. Справа от спальни находилась гостиная или что-то в этом роде, из-за приоткрытой двери виднелся угол огромного письменного стола и парчовый пуф с кистями.

— Это якобитские покои, — объяснила Джуэл, проследив за его недовольным взглядом. — Мы так назвали их из-за мебели, это стиль «жакоб». Моему отцу нравились все эти темные, тяжелые вещи. А по мне, они просто ужасны.

Тор впервые почувствовал, что хоть в чем-то может согласиться с нею. Криво усмехнувшись, он перевел взгляд на девушку.

— Вы очень правдивы, да?

— Да, всегда.

— Я надеялся на это. Вы до сих пор не объяснили, зачем вам понадобилось тащить сюда мои старые кости.

Наконец-то у нее хватило совести покраснеть! И даже повернуться к нему спиной и с наигранной беспечностью подойти к окну. Тор смотрел, как она водит по подоконнику тонким пальчиком.

— Я так понимаю, что ваш отец уже умер. Иначе какого черта он стал бы уступать кому попало свою любимую комнату?!

Джуэл стиснула зубы.

— Да. В прошлом году.

— А-а-а… А мать?

Джуэл пожала плечами. «Хорошо заученный жест», — подумал внимательно наблюдавший за ней Тор.

— Я не знала своей матери. Она умерла, когда я была еще совсем маленькой.

О, теперь Тору многое стало понятно. Значит, у этой девушки не было матери. Значит, ее воспитывал отец. И наверняка она обязана отцу своими худшими чертами. Стиснутые зубы Джуэл в ответ на вопрос об отце красноречивее любых слов поведали Тору о том, как она относилась к своему родителю.

И тут на Тора вновь навалилась слабость. Он попятился к кровати, стараясь не поворачиваться к девушке спиной: откуда ему знать, как устроена сзади эта дрянная рубашка! Устроившись поудобнее и подложив под спину подушку, Тор смущенно прикрылся одеялом и выдавил из себя некое подобие добродушной улыбки. В конце концов, девчонка впервые более или менее охотно отвечала на его вопросы, и Тор решил воспользоваться этой ситуацией, несмотря на усталость.

— Значит, вы живете в одиночестве. — Тор обвел рукой вокруг себя. — Я так понял, что это Глен-Чалиш и Драмкорри.

— Да, но живу я не в одиночестве. Со мной Анни и Тайки.

— Анни?

— Экономка. — Произнося это слово, Джуэл скривила губы, поскольку такое определение имело очень мало общего с тем, что на самом деле представляла из себя Анни Брустер.

Тор смутно припомнил какую-то недружелюбную женщину с кислым лицом и грубыми руками, которая вливала ему в глотку горькие лекарства и чуть было не сожгла его заживо вонючими горчичниками.

— Ах, ну да. Женщина с собакой. А собака — черная, лохматая и грязная, как половая тряпка.

— Его зовут Козел. Мы его терпеть не можем.

— Итак, вы живете в обществе ненавистной вам собаки, экономки и вашего молчаливого друга Тайки. И больше ни души.

— Верно.

— Неужели не нашлось какой-нибудь старой тетушки, которая переехала бы сюда после смерти вашего отца, чтобы помогать вам?

— У меня куча тетушек, — ответила Джуэл, продолжая смотреть в окно. — Но никто из них не захотел приехать сюда.

Из-за Джуэл или из-за Глен-Чалиш? Глядя на угрюмую, неприветливую картину за окном, Тор делал вывод, что эти места не очень-то гостеприимны. Впрочем, как и эта своенравная рыжая девица. Иначе чем объяснить, что никто из родственников не захотел позаботиться о ней?

— А почему вы не переехали к кому-нибудь из них?

Джуэл посмотрела на него с насмешкой.

— Бросить Драмкорри?

— В Англии, — проговорил Тор, — ваше положение сочли бы скандальным. А возможно, и незаконным. Вам не позволили бы жить без опеки вплоть до совершеннолетия.

— Здесь не Англия. Вам следовало бы знать это, мистер Камерон. Учитывая ваше имя и ваш акцент, я сильно сомневаюсь, что вы англичанин.

— Акцент? — Тор удивился. — Неужели он все еще ощутим? Я ведь не был дома, в Шотландии, с самой войны.

— Вы сражались в сорок пятом? — изумленно спросила Джуэл.

Но Тор решил, что и так уже сказал достаточно. Он устал и еще не вполне окреп после болезни. Хотя ему и нравилось беседовать с Джуэл Маккензи Камерон, у него больше не было сил продолжать разговор. И ни малейшего желания отвечать на вопросы о своей жизни. Это не ее дело. Да, она привезла его сюда из тюрьмы и женила на себе, но это еще не дает ей права лезть в его личную жизнь!

— Уходите, — раздраженно сказал он. — Я устал.

— Да, конечно, — с некоторой обидой в голосе ответила Джуэл. — Вечером я пришлю Анни, чтобы она помогла вам искупаться.

— Отлично, отлично. — Тор нетерпеливо махнул рукой на дверь.

Вечером весь дом оживился. Даже не покидая своей спальни, Тор умудрился постичь распорядок жизни, заведенный в Драмкорри. По утрам во всем доме хлопали двери — это служанки принимались за уборку. Потом из кухни начинал доноситься запах дыма: это разжигали огонь в камине. Овцы мычали в хлеву в ожидании кормежки. Ближе к полудню в дом возвращался Тайки. Его тяжелые шаги по половицам невозможно было спутать ни с чьими другими. Затем наступало время обеда, и стук дождя за окном спальни перемежался звяканьем столового серебра.

А потом на несколько блаженных часов дом замирал. В это время сон Тора бывал наиболее глубоким. По ночам его мучила бессонница от ломоты во всем теле, а стоило ему только заснуть, как начинали сниться кошмары.

Впрочем, это прекрасное послеполуденное время истекало слишком быстро. Вскоре начинали готовить ужин, из кухни снова слышались лязг котлов и пронзительный женский голос, раздающий бесчисленные приказания. Поднималась невообразимая суета, в зале также звучали чьи-то голоса, во дворе, под окном спальни, кипела бурная деятельность. В эти часы Тор лежал в постели и размышлял над причудами судьбы, забросившей его в эти края, а также над тем, сколько еще пройдет времени, прежде чем он окрепнет и сможет убраться отсюда.

Неудивительно, что в этот день он спал урывками, то и дело пробуждаясь: неожиданный визит Джуэл нарушил его привычный, размеренный распорядок. И когда солнце скрылось за верхушками гор, а на кухне разожгли очаг и стали готовить ужин, Тор проснулся таким же усталым и раздраженным, каким засыпал.

К раздражению его прибавилось какое-то внутреннее беспокойство, и, когда в урочное время в дверь наконец постучали, настроение Тора было на редкость скверным. Тор знал, что это пришла Анни со своей вонючей собакой и принесла ужин. Ему абсолютно не улыбалось общаться с этой отвратительной женщиной, да и вообще с кем бы то ни было.

— Поставьте поднос и ступайте, — проворчал он.

— Прошу прощения? — холодно проговорили в ответ.

Тор как ошпаренный повернул голову к двери. К кровати приближалась вовсе не Анни, а Джуэл, и на подносе был не ужин, а таз для умывания, полотенце и коробочка с тертым мылом. Следом в комнату ворвалась девчонка лет двенадцати с двумя ведрами воды, от которых поднимался пар. Она уставилась на Тора так, словно ожидала увидеть какое-то чудище, и стоило Джуэл на мгновение отвернуться, как Тор немедленно состроил девчонке ужасную гримасу.

С грохотом поставив ведра на пол, глупышка опрометью выбежала из комнаты, покинув свою госпожу на произвол судьбы.

Джуэл, казалось, ничего не заметила! Она помешивала угли в камине и повернулась к Тору только тогда, когда огонь разгорелся как следует.

— Ну вот, — спокойно проговорила она. — Пора купаться.

Купаться? Что она имеет в виду?

Тор с недоумением смотрел, как девушка разворачивает аккуратно сложенный передник и повязывает его поверх платья. Затем она закатала рукава, оголив тонкие, прелестные запястья, и перелила в таз воду из ведер.

— Подождите! — Тор подскочил на постели. — Что, черт побери, вы делаете?

— Готовлю для вас ванну, — невозмутимо ответила Джуэл. — Я же предупредила вас утром.

— Да, возможно. Но я думал… Я тогда не понял…

Джуэл взбивала кисточкой мыльную пену и, казалось, была целиком поглощена этим занятием. Голова ее была наклонена, глаза опущены.

— Этим собиралась заняться Анни, но у нее, к сожалению, слишком много других дел.

В комнате повисла тишина.

— Значит, она отказалась, — проговорил Тор.

— Нет! У нее… у нее нашлись другие неотложные дела. И, кроме того, вы и я… мы… женаты.

— И поэтому купать меня полагается вам, — догадался Тор. — Так сказала Анни?

— Она очень раздражительная, — пожав плечами, уклончиво ответила Джуэл.

Тор вынужден был отдать ей должное: она делала героические усилия, чтобы выглядеть беспечной, но краска смущения на щеках выдавала ее с головой.

Изо всех сил стараясь сдержать улыбку, Тор снова лег и поудобнее устроился на подушках. «Итак, наша красотка решила, что у нее хватит духу меня выкупать, — мысленно усмехнулся он. — Решила доказать Анни, что в этом нет ничего страшного. Что вымыть больного — не сложнее, чем принести ему еду или вынести ночной горшок. Потрясающее, поразительное создание!» Он и раньше не сомневался в ее отваге — или это было безумие, а не отвага? Но до каких же пределов она может дойти в своем безумии?

Легким движением Тор сбросил с себя ночную рубашку и отшвырнул ее в сторону. Почти беззвучно насвистывая какой-то веселый мотив, он укрылся одеялом, натянув его до самых подмышек. И ему и Джуэл было прекрасно известно, что, кроме этой нелепой рубашки, на нем больше ничего нет.

Увидев, что Джуэл покраснела еще гуще, Тор почувствовал, что его любопытство растет. Решив лишний раз не мучить бедную девочку, Тор опустил одеяло до бедер, обнажив лишь торс. Так она сможет вымыть большую часть его тела без ущерба для своей стыдливости. А потом он отпустит ее и довершит дело сам. Но сначала пусть она немного поволнуется. О Господи, как же давно он так не забавлялся!

Тишину в спальне нарушало лишь потрескивание поленьев в камине. Мыльной пены, которую приготовила Джуэл, уже могло хватить на полдюжины лошадей.

— Ну? — нетерпеливо окликнул ее Тор. — Я жду.

Джуэл надменно выпятила челюсть. В глазах цвета осеннего неба вспыхнули огоньки. Не успел Тор и бровью повести, как она уже шлепнула мыльную губку ему на грудь и принялась тереть с такой силой, словно собиралась содрать с него кожу.

— После этого вы почувствуете себя гораздо лучше. — Голос ее звучал строго и холодно. Маккензи никогда не терялись перед лицом трудностей. — И пахнуть будете лучше.

— Надеюсь, это вас порадует, — проворчал Тор.

— О да, уверяю вас.

Он попытался придумать достойный ответ, но Джуэл, очевидно, решила, что не стоит больше дразнить его, поэтому отвечать было не на что. Более того, Тору пришлось признать, что теплая вода и нежная мыльная пена оказались чертовски приятными, а энергично растирающие его кожу руки Джуэл буквально вливали в него новые силы. Закрыв глаза, он наслаждался этими необычными ощущениями, а девушка тем временем намылила и ополоснула его грудь, плечи, руки, лицо и шею.

Господи, какой же он волосатый! Джуэл крепко сжала губы, намыливая ему подмышки. Неужели у всех мужчин на груди и в других местах растет столько волос? А этот каменный подбородок пускай завтра утром бреет Анни. Еще день — и эта щетина превратится в настоящую бороду.

— Вот так! — воскликнула она с облегчением, смыв остатки мыла и бросив губку в таз. — Готово. Тор лениво приоткрыл глаза.

— А как насчет остального?

Джуэл нахмурилась.

— Остального?

— Ну, милая моя, взгляните! Вы же вымыли только верхнюю половину!

«Верно, — подумала она. — И чертовски намучилась с этим. И не собираюсь возиться со второй половиной!»

— Ну?

Хотя щеки Джуэл пылали, она бесстрашно взглянула ему в глаза. И увидела, что Тор хохочет.

О-о-о! Больше всего на свете Джуэл не любила, когда над нею смеялись! С самого рождения ее не принимали всерьез! Мачехи дразнили ее, тетушки и кузины считали сумасшедшей, а Тайки отказывался верить, что она уже не ребенок. Мрачная Анни часто предсказывала, что когда-нибудь Джуэл плохо кончит. Но ужаснее всего общаться было с отцом. Тот всю жизнь унижал ее, ругал и впадал в ярость, когда Джуэл отказывалась принять предложение от очередного жениха. Когда Тайки и Анни встали на защиту Джуэл, бить ее он перестал, но это не помешало ему изобретать новые жестокие и хитрые способы внушать дочери, что она никогда не будет достаточно хороша, чтобы управлять Драмкорри.

«Он считает, что я струсила! — подумала Джуэл, увидев на смеющемся лице Тора то же издевательское выражение, которое так часто встречала на лице отца. — Что ж, я докажу ему, что не боюсь! И он пожалеет об этом!»

Взбешенная, она сдернула с Тора одеяло и с размаху плюхнула губку куда попало. Тор завизжал. Мало того, что он до последней минуты не верил, что она отважится на такое, вдобавок она еще угодила ему по самому чувствительному месту! А вода, дьявол ее разбери, уже успела остыть!

— Лежите спокойно, мистер Камерон. Ничего страшного.

Ух, как же выводил его из себя этот надменный тон! Небось уверена, что справилась с ним!

— Будьте как дома, мэм.

Его самодовольный тон заставил Джуэл заскрежетать зубами. Она принялась яростно тереть его ступни, ноги и живот. И, наконец, не осталось ничего, кроме этой ужасной волосатой штуковины между ногами, на которую Джуэл до сих пор старательно избегала смотреть.

— Ну? — подбодрил ее Тор.

Тор смотрел на девушку и без труда читал по лицу все ее мысли. Джуэл сразу поняла, что Тор бросает ей вызов — и уверен, что она этот вызов не примет.

О, как он заблуждается. Она ему покажет!

Отжав губку, Джуэл глубоко вздохнула. Камерон болен, его нужно вымыть. Эта… эта часть его тела ничем не отличается от всех остальных частей, разве не так?

Увы, это было не так. Стоило Джуэл дотронуться до нее, как начало твориться что-то странное. Сердце ее бешено забилось, дыхание перехватило. Джуэл прежде никогда не видела обнаженного мужчину, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему, а теперь она держала в руках саму сущность того, что делает мужчину мужчиной.

И хуже всего было то, что, отвечая на прикосновения Джуэл, эта штуковина понемногу менялась, напрягаясь и удлиняясь так, как Джуэл не могла бы себе представить и в страшном сне. Девушка изумленно взглянула Тору в глаза, полуприкрытые тяжелыми веками.

— Прошу прощения, — проворчал он. — Всего лишь рефлексы. То же самое было бы с Анни.

По какой-то необъяснимой причине Джуэл вдруг разозлилась. Губка полетела в таз. Быстро прикрыв напрягшееся тело Тора простыней, она сняла с себя накрахмаленный белый передник.

— И это все? — поддразнил ее Тор. — Всего-то?

Джуэл уже направлялась к двери с подносом в руках. Но, услышав эти слова, она остановилась на пороге и резко обернулась.

— Конечно, все. Зачем долго возиться с такой маленькой вещицей?

Тор со стоном откинулся на подушки. В любое другое время он бы покатился со смеху, услышав столь остроумный ответ. Но в этой ситуации, к сожалению, не было ничего забавного. Тор солгал Джуэл: он знал, что, если бы эта гадкая экономка осмелилась дотронуться до него там, его бы вывернуло от омерзения. А Джуэл со своими нежными руками и бархатной, как лепесток розы, кожей одним лишь легким прикосновением разожгла в его теле адский огонь.

Застонав снова, Тор закрыл глаза. Он не знал, как избавиться от этой жажды. Слишком, слишком долго у него не было женщины. И надо же было случиться, что рядом оказалась именно эта рыжая соблазнительница, которую он больше всего на свете хотел бы задушить собственными руками!

Дверь с грохотом захлопнулась.