Эмили Роуз Один шанс на двоих

ПРОЛОГ

— Вам надлежит вернуться к управлению «Круизными линиями Кинкейд» в качестве исполнительного директора с единственным условием… — в этот момент адвокат семьи пресекся и оторвал взгляд от завещания транспортного магната Эверетта Кинкейда, — и условие это таково: Тара Энтони, персональный ассистент усопшего, должна продолжить свою деятельность под вашим началом.

— Нет! Черт возьми, нет! — незамедлительно вырвалось из легких Рэнда Кинкейда вместе с шумным выдохом.

Адвокат не дрогнул. Годы работы на Кинкейдов приучили его к сдержанной реакции на любые экспрессивные выпады с их стороны. Ни отец, ни старший сын не отличались способностью предавать гласности свое мнение, не возвышая при этом голоса; их эмоциональность начинала зашкаливать, стоило жизни продемонстрировать свой непредсказуемый характер, и виновным, как правило, назначался тот, кого незадача заставала на расстоянии досягаемости. — В случае же вашего несогласия, — флегматично продолжал юрист, — ваша доля наследства, равно как и доля ваших брата и сестры — семейныйбизнес, недвижимость, пакет инвестиций, оставшиеся после смерти отца, — будет отчуждена в пользу круизной компании «Марди-Гра». — Он поднял глаза на Рэнда. — В соответствии с настоящим завещанием я уполномочен юридически оформить сделку купли-продажи на символическую сумму в один доллар.

С глухим стуком. Рэнд хлопнул обеими ладонями по столу и рывком поднялся из кресла.

— Мыслимо ли?! — вскричал он, обращаясь, по всей видимости, к упокоенному в могиле завещателю. — Круизная компания «Марди-Гра» — первейший конкурент Кинкейдов, возглавляемый заклятым врагом отца.

— Ну, мне-то можете об этом не рассказывать, — с ленцой отозвался стряпчий.

Рэнд, не стараясь скрыть враждебности, бросил на него колючий взгляд. Затем, стиснув кулаки, прошагал до другого конца большого стола главной обеденной комнаты особняка Кинкейдов, попутно оглядев брата и сестру. Печаль застыла на их лицах, а не раздражение и гнев, как у него. По их меркам, условие старика было пустячным, а непримиримость, с которой выслушал его старший брат, а теперь и глава династии, — нелепой. И это раздражало Рэнда еще чувствительней.

Митч и Надя не удивились бы, если бы в этот миг старший брат хлопнул дверью, избавив себя этим от всяких хлопот, как уже случилось пять лет назад. Тогда контакт между кровной родней пресекся, младшие больше не верили в адекватность старшего, и за это он отплатил им полным пренебрежением. Они не вникали в детали противоречий и не стремились углубляться в причины и следствия. Рэнд же был уверен, что, порывая узы, избавляет младших от участи служить посредническим звеном в их с отцом взаимном нежелании понять и принять друг друга.

Рэнд нервно передернул плечами, расстегнул пиджак и отдернул ворот рубашки.

— Почему Тара Энтони? — усмиряя клокотание гнева, спросил он поверенного. — Когда это персональные помощники стали абсолютно незаменимыми? Абсурд!

— Тем не менее таковым было требование Эверетта Кинкейда, документально зафиксированное и юридически заверенное. Всякое отступление от него лишит вас причитающейся части наследства. Это настолько очевидно и неоспоримо, что любые прения на сей счет я считаю пустой тратой времени, — сухо констатировал юрист.

Семейный деспот, не имея возможности подчинить себе сына при жизни, знал, как сделать это по ее завершении. Никто не без греха, и Рэнд — подавно. А поскольку Рэнда он знал, как самого себя, то и манипулировать им считал наиболее соблазнительным занятием.

— Ну, а если Тара не согласится? — резонно осведомился старший наследник.

— А вы сделайте так, чтобы мисс Энтони согласилась.

Если вам не удастся соблюсти условия, никто не станет разбираться, по какой именно причине это произошло.

— Позвольте с вами не согласиться, уважаемый! — грубо бросил Рэнд, склонившись над адвокатом отца. — Любое завещание может быть оспорено в судебном порядке, а уж тем более такое маразматическое.

Юрист лишь усмехнулся.

— Каждый из вас троих потеряет последнее, что имеет, если возьмется оспаривать волю Эверетта Кинкейда.

Рэнд испытывал яростный, всевозрастающий приступ нечеловеческого желания порвать на куски своего тиранического предка, который всего-то три дня назад скончался от сердечного приступа в постели своей последней любовницы, не сумев пережить экстатических пароксизмов страсти.

Заняв свое место за столом напротив юриста, Рэнд дипломатически заговорил:

— Ричард, вам ведь хорошо известно, что человек, пребывая в своем уме, не мог составить такое завещание. Посудите сами, он лишает не одного, не двух, а всех своих наследников семейного состояния из-за нелепого конфликта с одним-единственным отступником, притом делает это в пользу главного нашего конкурента. Это ли не вернейшее свидетельство его безумия?

— Эверетт безумцем не был! — решительно возразил адвокат. — Не в том смысле, в каком вы надеетесь его уличить, — рассудительно добавил он, чуть погодя. Тем более что никто вас наследства и не лишает, наоборот, если вы, конечно, соблюдете все условия его волеизъявления.

— Отец не был сумасшедшим, — напористо подтвердил Митч, — я работал с ним изо, дня в день в течение последних нескольких лет. И ты бы это знал, не сбеги тогда, — как всегда закончилась детским упреком тирада младшего брата.

Надя энергично закивала, решив прибавить к сказанному пару своих бесценных суждений:

— Папа, конечно, был невыносим, он был бесчувственен и, случалось, даже аморален, но не безумен… нет.

— Спасибо, за экспертное мнение, — раздраженно бросил Рэнд. — Только кому вы этим помогли? Себе? Сомневаюсь.

— Но в чем смысл твоих протестов, я не понимаю. Ты отказываешься быть исполнительным директором «Круизных линий Кинкейд»? Только из-за того, что отец всегда видел преемником только тебя?! — с нескрываемой обидой воскликнул Митч.

Рэнд презрительно посмотрел на младшего брата.

— Ты всегда был любимчиком отца, — уязвлено продолжил тот. — Его первенец, его правая рука… Вот только на каком основании? Я работал с ним, год за годом молча сносил его гневливый характер, бесконечные огульные обвинения, мелочные претензии, терпел превозношение тебя как единственно возможного преемника на посту директора. А где в это время был ты, брат?! Спорт, женщины, развлечения?! Как же вы с ним, на самом деле, похожи!

Рэнд перевел брезгливый взгляд с брата на сестру, которая заметно сникла, предчувствуя очереднуюбурю на семейном полигоне, и процедил:

— Это биение себя в грудь — просто бесстыдная ложь. Если кого-то злит, что лавры можно получить, и не выслуживаясь, то зачем же тогда выслуживаться? Но вы оба надеялись, что старый мракобес оценит вашу жертвенность. И я бы только порадовался, случись это так. Но трагедия в том, что если бы он был способен ценить такие вещи, то уже не являлся бы тем, каким мы все его знали. Если бы вы не сосредоточили всю свою ненависть на мне, то поняли бы, что с ранних лет Эверетт занимался тем, что методично нас сталкивал.

— Но, по-моему, ты сам себе противоречишь, — объявила Надя. — Из его завещания ясно лишь то, что он добивается нашего воссоединения посредством осознания взаимной ответственности, а малосущественное условие о сохранении за Тарой Энтони ее поста говорит о том, что он таким образом хочет гарантировать прежний порядок управления.

Ричард, порядком подуставший от пустопорожних препирательств наследников, зычно кашлянул, привлекая к себе их внимание.

— Последние годы, — декларативным тоном начал он, — Эверетт последовательно приходил к осознанию многих своих просчетов. Вас троих он считал своими преемниками на пути их устранения.

— Он странно это демонстрировал, черт возьми! — вновь вспыхнул Рэнд.

Все за столом смолкли, уставившись на него. В этот миг только от решения Рэнда зависела судьба династии и семейного бизнеса. Однако ему это не льстило. Вне зависимости от его желания Эверетт заставил-таки старшего сына влезть в свою шкуру.

— Хорошо, — сократив время пытки до минимума, сказал он. — Я возвращаюсь в «КЛК», и я не позволю Таре Энтони отказаться от должности персонального помощника исполнительного директора.

Загрузка...