ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В пятницу вечером, завершая свои дела и собираясь домой, Тара думала о странном свойстве одиночества, которое воспринимается острее, когда чувствуешь, что человек, чье мнение небезразлично, не считает возможным доверять тебе.

Подозрения Рэнда уязвляли ее до глубины души. Из-за нелепых обвинений в связях с Эвереттом она окончательно осознала, что Рэнд совершенно не знает ее. Она для него не более чем развлечение на ночь. Он не проводит различий между ней и любым другим существом, кого считает способным на обман, ложь, подлость, предательство, злой умысел, своекорыстие.

Да и она знала Рэнда отнюдь не лучше. Тот факт, что от него можно было ожидать чего угодно, вовсе не объяснял его натуры.

Последнюю неделю Рэнд Кинкейд открылся ей с совершенно иной стороны. Она убедилась, что он способен быть идеальным боссом: бесстрастным, обходительным и терпеливым. Он также показал себя и отличным исполнительным директором: умным, знающим, последовательным, убедительным, эффективным. Но этот новый опыт нисколько не способствовал взаимному пониманию. Наоборот, он заводил Тару в тупик.

Тара видела, что Рэнд умеет быть разным, подчас противоположным. Она понимала, что для того, чтобы результативно управлять компанией, он прикладывает неимоверные усилия, без демонстративных реформ стараясь подстроить работу многих сотен человек под свое понимание общего благополучия. Честные труженики уповали на него, сопрягая свое будущее с «КЛК» и ее процветанием, несмотря на то, что после смерти Кинкейда-старшего многие из них сомневались в руководительских способностях Рэнда… Что говорить о других, если она сама первое время испытывала серьезные сомнения, тем более наблюдая его непримиримое отношение к наследию Эверетта.

С его отъездом жизнь Тары вошла в привычное русло: работа, дом, оплата счетов. Благо на содержание дома денег теперь хватало. Она лишь мысленно стала, перечеркивать дни, прошедшие после того, как Рэнд ушел от нее, и меланхолично посматривала на дверь в кабинет исполнительного директора, когда удавалось оторвать взгляд от работы.

Теперь бы девушка не стала добиваться его любой ценой. Но вовсе не потому, что разлюбила, ей это не удалось даже в продолжение их пятилетней разлуки. Просто она осознала всю тщетность насильственного привязывания к себе этого мужчины…

— Тара, зайди, пожалуйста, — позвал ее босс.

Тара проследовала в кабинет и закрыла за собой дверь.

Кроме Рэнда там находился и Митч. Кабинет исполнительного директора стал своеобразным штабом по борьбе со злоупотреблениями в руководстве «Рандеву-Лайн».

— Боюсь, одними независимыми экспертами и аудиторами не обойтись. Как бы не пришлось задействовать и частный сыск, уж слишком разнообразен перечень вопросов, ответы на которые хотелось бы иметь незамедлительно, — проговорил Митч. — Вот эти документы ты должна изучить и сопоставить с аналогичными за тот же самый период. Полагаю, не нужно напоминать, что все должно оставаться между нами троими… Разложи все так, чтобы было понятно всем.

После сказанного Митч встал и вышел, оставив их вдвоем.

На коленях Тары лежала принятая от Митча документация, в которую она и опустила взгляд, невольно избегая смотреть на Рэнда. Она медленно поднялась и тоже направилась к выходу из кабинета, мельком заметив, как заросла голова ее босса, давно нуждавшаяся в стрижке. При иных обстоятельствах Тара не преминула бы заметить это вслух, со всей присущей персональным помощникам дипломатичностью, но только не теперь, когда она стремилась максимально абстрагироваться от его личности и всего того, что уже было между ними двоими.

Возле двери Тара остановилась и, повернувшись лицом к исполнительному директору, все еще не сводя взгляда с бумаг, спросила:

— Что он имел в виду, говоря: «чтобы было понятно всем»?

— Нам не нужны разрозненные факты, Тара, они у нас уже есть и будут только множиться, если, мы не назовем виновников злоупотребления со всей доказательностью. Двое из них уже определились. Это Дональд Грин, президент «Рандеву-Лайн», и его правая рука Патрисия Поттсмит. Скомпонуй материалы служебного расследования таким образом, чтобы они служили обвинению обоих. Митч понесет эти документы в суд. Судебное слушание должно будет стать окончательным этапом вскрытия хищений и злоупотреблений служебным положением этих двоих и их подельников.

Тара закивала головой, не торопясь покидать кабинет начальника.

— Тебя что-то смущает? — спросил помощницу Рэнд.

— Вспоминается весьма неприятный разговор с Патрисией Поттсмит во время коктейля. Определенно, она более других тревожилась за свою судьбу при смене руководства и пыталась выведать у меня информацию…

— В свете выясненных обстоятельств это не кажется странным, — отозвался исполнительный директор.

— У меня есть подозрение, что Патрисия состоит в интимной связи со своим руководителем Дональдом Грином.

— На каком основании? — поинтересовался Рэнд.

— Судя по их командировочным документам, они всюду бывают вместе, останавливаются в одних и тех же отелях, покупают билеты на одни и те же рейсы…

— Такое вполне возможно и без интимной связи, но я знаю Дональда и Патрисию не первый год, и твоя версия кажется мне более убедительной, чем простое целомудренное сотрудничество двоих коллег… Да, Тара, есть еще кое-что. Митч настаивает на том, чтобы после окончания положенного по завещанию срока нашего сотрудничества ты продолжала работу в «КЛК». Мы оба довольны тем, как ты исполняешь свои обязанности, — весомо проговорил он.

— А ты намерен остаться в «КЛК»? — прямо спросила его Тара.

Рэнд несколько помедлил с ответом, после чего твердо сказал:

— Да, намерен.

— Тогда вряд ли я смогу задержаться дольше оговоренного срока, — произнесла девушка.

— Тот факт, что я останусь исполнительным директором «КЛК», никак не должен влиять на твое решение, Тара. У тебя многолетний опыт работы в качестве ассистента Эверетта, ты могла бы работать с Надей или выбрать для себя любой подходящий пост. У тебя отличные данные для карьерного продвижения — так считаю не только я, но и Митч.

— Спасибо за участие, — сдержанно проговорила Тара. — Очень приятно, что моя работа оценена по заслугам. Но я пас.

— Нет необходимости решать все прямо сейчас, когда превалируют эмоции. Поживи с этой идеей, обдумай все обстоятельно. С ответом тебя торопить никто не станет, да и до окончания оговоренного срока время еще есть.

— Я уже дала свой ответ. По окончании срока я ухожу из «КЛК». Это все? Могу я идти? — кротко спросила помощница.

— Нет! — раздраженно ответил Рэнд. — Ты останешься и объяснишь мне наконец, что на самом деле произошло в ту ночь! — потребовал он.

— Какую ночь ты имеешь в виду?

— Ту, после которой я застал тебя в дверях спальни моего отца, вернувшись из европейской командировки.

— Почему ты решил усомниться в своей прежней версии? — с легкой насмешкой осведомилась Тара.

— Митч сомневается в том, что между тобой и Эвереттом могло что-то быть. Вынужден признать, что он, пожалуй, лучше меня разбирается в людях. По мнению Митча, меня ввело в заблуждение некое несчастливое стечение обстоятельств, некое совпадение, которое заставило превратно истолковать события той ночи и того утра… Ты была с Эвереттом, но ты с ним не спала…

— Ты готов поверить мне? — осторожно перебила его Тара.

— Я очень хочу поверить тебе! Но мне нужно все знать в точности. Как ты оказалась в доме моего отца и в его спальне в такой час? Что ты там делала? И в каких отношениях вы были после того, как я ушел из «КЛК» и уехал из Майами? Это не праздное любопытство, Тара. Я должен знать все наверняка. Потому что встреча с тобой в то утро ошеломила меня. — Он помолчал, глядя на девушку. — Я понимаю, что не имел права требовать от тебя верности. Но меня обескуражило не то, что ты нашла мне замену, а что выбрала для этого моего отца, состоятельного старика, своего босса… Это шокировало меня, потому что в тот момент я мог поклясться, что Тара Энтони, которую я знал, никогда не продалась бы за блага. Но по прошествии времени я примирился и с этой мыслью… Так можешь ты мне обстоятельно объяснить, как стало возможным такое недоразумение? — с надеждой в голосе спросил ее Рэнд Кинкейд.

— Я не спала с твоим отцом, Рэнд, и презираю себя за это, — честно ответила Тара.

— Что?! — яростно взревел Рэнд.

— Не удивляйся, — с горькой усмешкой отозвалась она и снова присела в кресло. — Хотел услышать правду, будь готов к неожиданностям… Да, я сожалею, что не смогла дать ему то, чего он от меня хотел. Наверное, это был бы справедливый бартер, поскольку нет ничего дороже благополучия любимого человека. Он предлагал мне выход из финансового тупика, но я его предложением не воспользовалась. Надеялась справиться собственными силами и при этом остаться чистенькой.

— Ничего не понимаю, Тара, объясняй внятно! — требовательно попросил Рэнд.

— В один из рабочих дней я рассказала ему, что врачи диагностировали у моей мамы рак легких и ей требуется дорогостоящее лечение, которое ее страховка не покроет, а у нас огромный дом, на содержание которого уходит почти вся моя зарплата, но мама отказывается его продать и переехать в скромную квартиру. Эверетт очень внимательно меня выслушал и заверил, что попробует что-то предпринять. Потом он сказал, что хочет подробно обсудить существо моей проблемы наедине после работы. Пригласил меня вечером в особняк…

— И? — подстегивал ее Рэнд Кинкейд.

— И уже там он сообщил мне, что в обмен на определенные уступки с моей стороны возьмет на себя лечение мамы. Его посулы были весьма щедры. Он перечислил множество имен знаменитых онкологов, с которыми он так или иначе знаком, рассказал о возможностях, которые предоставляют элитные клиники по содержанию тяжелобольных, предложил даже оплачивать содержание нашего дома, а мне самой переехать в его особняк. От меня лишь требовалась покорность. Это даже нельзя считать жертвой, если учесть, что он на словах практически подарил новую жизнь моей матери. К тому же в наше время нет ничего предосудительного в том, чтобы быть любовницей богатого человека.

— Мерзавец! — гневно воскликнул Рэнд.

— Нет, я его ни в чем не виню. Он искренне хотел помочь нам, я это видела, поэтому и отказываться было нелегко. А какие у него были причины оказывать мне и моей матери помощь безвозмездно? Сам же Эверетт был отчаянно одиноким человеком. Ты уехал в Европу, у Нади в скором времени началась своя жизнь, Митч общался с ним только по работе. Эверетт, вероятно, рассудил, что это весьма приемлемый компромисс, при котором каждый получит то, на что рассчитывает. Но я не смогла. Я уверяю тебя, что всесторонне обдумала эту возможность, потому-то наш разговор затянулся и ты застал меня уходящей под самое утро.

— Эверетт шантажировал тебя! Он склонял тебя к близости, апеллируя к дочернему долгу! — гневно обличал отца Рэнд.

Тара невольно залилась хохотом.

— По существу, я сделала то же самое, склонив тебя к близости, — пояснила она причину своего смеха изумленному боссу.

— Давай не будем это сравнивать, — брезгливо поморщился он в ответ.

— Откровенности ради должна сказать, что поначалу приняла предложение Эверетта. Я согласилась на его условия. Но потом, когда мы были в его спальне, оба вымученные долгими разговорами, я призналась, что люблю тебя и что если я соглашусь быть с ним, то это лишит меня какого-либо шанса. А он сказал, что этого шанса у меня никогда и не было, что ты никогда не женишься на мне, ты даже не отзовешься на мой зов о помощи, если я пренебрегу его предложением.

— Это правда? — удивился Рэнд. — Ты именно так ему и сказала?

— Да, — подтвердила она.

— Но почему?

— Только потому, что это правда. Я ведь и тебе неоднократно говорила, что люблю тебя, но всякий раз ты вынуждал меня взять слова обратно, и в ночь, предшествовавшую нашему разрыву, тоже. Так тебе было легче меня оставить, я же всегда делала, как ты хотел, — просто констатировала Тара Энтони. — Я отказала твоему отцу, потому что так и не смогла представить свою жизнь в качестве его содержанки. Но я не горжусь собой. Потому что, если бы я думала о своей маме, а не о себе, возможно, сейчас она была бы еще жива или по меньшей мере не умирала бы в таких мучениях, имея лучший уход, чем я могла ей обеспечить. Ты же согласился на мои условия, когда нужно было защищать права наследования брата и сестры, ты не посчитался с собой, а я так не сумела ради собственной матери…

— Постой, Тара, — недовольным тоном перебил ее Рэнд. — Не хочешь же ты сказать, что я продал себя?! Тогда как ты на это пойти не согласилась…

— Рэнд, это ни в коей мере не упрек в твой адрес, — поспешила объясниться Тара. — Это лишь признание того, что ты сильнее меня. Ты оказался способен усмирить свой эгоизм ради благополучия родных тебе людей. Я же оказалась не способной на такую жертвенность, хотя и безмерно любила маму.

— Это не эгоизм, Тара, — с жаром возразил ей Рэнд. — И я согласился не из соображений жертвенности, а лишь потому, что мне твое внимание было лестно. Уж если кто и проявлял эгоизм, так это я, сознательно создавая впечатление, якобы твои ласки меня тяготят. Хотя, в сущности, так оно и было, поскольку я просто не знал, что мне делать с твоим великодушным ко мне отношением. Сам я не чувствовал себя способным на взаимность, оттого и играл эту роль насильно принужденного к близости… Мне казалось, стоит полюбить человека всем сердцем, а значит, и поверить ему безоговорочно, он не преминет злоупотребить моей любовью… Видишь ли, Тара, на днях мне довелось узнать то, что скрывалось долгие годы. Я выяснил, что моя мать покончила с собой. Этому было множество причин, но главной, конечно же, была ее невозможность сжиться с собственной ролью. Я же сын собственных родителей. Я эгоистичен, как мой отец, и, судя по всему, чувствителен, как моя мать, что послужило поводом для многочисленных оскорбительных шуток со стороны Эверетта. Это ужасно, но история славится своей повторяемостью. Моя подруга, с которой я был близок в старших классах, пыталась покончить с собой, выпив упаковку снотворного после того, как мы с ней расстались. Поэтому мне важно было знать, что ты не влюблена в меня, что ты ничем не рискуешь, связавшись с таким злосчастным человеком, как я…

— Рэнд, не наговаривай на себя. Это только досадное совпадение.

— Позволь мне докончить, — попросил Рэнд. — Пять лет назад я был уверен, что совершаю единственно верный поступок, расставаясь с тобой. В прежнем виде наши отношения исчерпали себя, открывалось только два пути: расставание или брак. Но брак, как ты помнишь, я исключал категорически. Я знал на примере своих родителей, что это ругань, крики гнева и ненависти и слезы отчаяния. Поэтому я ушел, сославшись на необходимость командировки в Европу и понимая, что такая женщина, как ты, непременно найдет себе кого-нибудь подходящего. Разумеется, я не имел в виду, что этим кем-то станет Эверетт, потому что именно он и воплощал собой источник темной стороны меня самого, того, от чего я стремился тебя обезопасить. Но теперь я вижу, что и без меня ты оказалась не более счастливой. Как, собственно, и я без тебя счастливым не стал. А вместе нам было неплохо…

— Нам всегда было очень хорошо, — уточнила Тара.

— Вернувшись после смерти Эверетта, я отчаянно не хотел встречаться с тобой. Но меня ознакомили с условием его завещания. Пришлось… Однако я не мог относиться к тебе по-прежнему, мне показалось, что ты изменилась до неузнаваемости и изменила себе, Я был уверен, что ты предъявила мне это странное условие о совместном проживании потому, что, лишившись Эверетта, не хотела остаться без покровителя в кресле директора.

— Это не так, Рэнд. Я всегда с уважением относилась к Эверетту, как и к остальным членам твоей семьи… Потому что любила тебя и надеялась сделать твою жизнь комфортной, по крайней мере не усложнять ее.

— Я ценю это, Тара… И я очень соскучился без тебя, — скрепя сердце признался он.

— Я всегда здесь, — смутившись, отозвалась девушка.

— Это другое. Сейчас мы друг другу все равно что чужие. Я тоскую по времени, когда был с тобой, по твоей маленькой квартирке, в которой мы жили до того, как я уехал в Европу. С тех пор у меня словно нет дома. Мне бы хотелось попросить тебя о еще одном шансе для нас обоих.

— Ты хочешь вернуться ко мне? — изумленно спросила Тара.

— Я хочу взять тебя в жены. Тара, ты согласна стать моей?

— Наверное, я, как и моя мама, всю жизнь буду любить одного-единственного мужчину. Я выйду за тебя, Рэнд.

Загрузка...