Один шанс на двоих

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Неожиданно громкий рев мотора вывел Рэнда Кинкейда из задумчивости, в которой, он пребывал субботним вечером. Он оторвал взгляд от монитора своего ноутбука, посмотрел поверх в окно, возле которого он расположил в комнате матери Тары свой рабочий стол.

Мощная газонокосилка ярко-красного цвета, управляемая Тарой, пронеслась мимо его окна и скрылась из зоны обзора с чуть менее пронзительным ревом лишь для того, чтобы через кратчайший промежуток времени вновь появиться со все нарастающим рыком. Тара старательно держалась четкой траектории, которая в считаные повороты должна была покрыть травоядными лопастями всю территорию изумрудного газона перед домом.

Если бы можно было убавить звук или поменять его на услаждающие слух мелодии, то Рэнд счел бы сцену чрезвычайно обольстительной, поскольку девушка с длинными загорелыми ногами в миниатюрных джинсовых тортиках восседала поверх подчеркнуто неженственного механизма. А тот в силу своего устройства вибрировал столь заразительно, что обнаженный торс девушки, скупо прикрытый верхней половинкой бикини, колыхался в унисон разворачивающимся фантазиям наблюдателя.

Рэнд бы мог и позлиться на то, что ему не дают работать, однако он отложил свое скучное занятие, чтобы созерцать эту картину облагораживания крохотных земельных угодий. На его лице вырисовалась кривоватая ухмылка. В этот миг он походил на сказочного волка, облизывающегося при виде маленькой девочки в головном уборе цвета газонокосилки.

Есть на свете вещи, способные увлечь человека сильнее финансового отчета. Суровый ум бизнесмена спасовал перед неистовым либидо, не способный предложить что-либо взамен примитивному сладострастию.

Его толковая, ответственная, самоотверженная, исполнительная и инициативная служащая в коротких шортиках, с маленькими треугольниками лайкры на немаленькой груди демонстрировала очередную грань своего таланта на алом тарахтящем чудовище.

Рэнд все еще сердился на нее и негодовал на себя за то, что позволил ей сыграть над собой старый трюк в четверг вечером. Распалив, она пожелала ему спокойной ночи. Распалившись, он не удержал ее, не желая обнаруживать свой интерес… И вот теперь… Кто сказал, что все это делается ненамеренно?

Жара и жажда всегда ходят об руку. И, отерев испарину со лба, Рэнд распахнул окно и крикнул, когда она в очередной раз с грохотом проносилась мимо его окна:

— Тара!

Не расслышав его или же сделав вид, что не расслышала, Тара продолжала самозабвенно скашивать иссушенный солнцем ворс живого ковра.

— Тара! — возведя до предела голос, вновь позвал он.

Девушка резко обернулась и тотчас, заглушив склочный двигатель, остановилась.

— Что? — спросила она, щурясь сквозь нависшие на ресницах капельки пота.

Весь ее облик виделся Рэнду таким знойным, что воображением дорисовывались даже крохотные задорные веснушки, обычно выступавшие у Тары на носу и щеках в такую солнечную пору.

Она спешилась и, томно покачивая бедрами, утянутыми выцветшими шортами с необработанной бахромчатой кромкой, подошла ближе к окну и задрала голову. Грудь в голубой лайкре с наблюдательской позиции Рэнда смотрелась упоительно. Но ему в нос пахнуло жженым топливом, и он резко спросил:

— Почему бы не нанять газонокосильщика?

— Дорого, — ответила она и смахнула прядь, прилипшую ко лбу.

— Это говорит человек, которому я плачу пятнадцать тысяч в месяц?! — искренне изумился Рэнд Кинкейд, увлеченный игрой солнечных бликов в конденсате пота над ее верхней губой.

— Знаешь, во сколько обходится содержание такого дома, как этот? — парировала она.

— Пятнадцать тысяч в месяц! — как внушение повторил он.

— У меня были долги, — вынуждена была признаться Тара. — Мамина болезнь, закладные… Любой довод отказаться от этого дома в пользу более экономичного мама категорически отвергала. Приходилось смиряться и искать выход из положения, не всегда, правда, эффективно.

— Неужели после стольких лет она искренне верила, что твой отец может вернуться? — скрывая насмешку под недоумением, спросил Рэнд.

Тара сделалась совершенно серьезной.

— Вообще-то, моя мама жила этой надеждой… Они по-настоящему любили друг друга. Их брачные клятвы не были фикцией. Мама оставалась верна моему отцу до самого смертного часа.

У Рэнда не было никаких оснований усомниться в словах Тары помимо собственного глубокого скепсиса. Поэтому он воздержался от дальнейших выяснений.

— Ты позвал меня, — напомнила задумавшемуся мужчине Тара. — Хотел что-то сказать?

— Да, я хотел сказать, что найму бригаду рабочих, который сделают все необходимое для облагораживания участка. Тебе не нужно этим заниматься.

— Нет нужды, Рэнд. Это мой дом и мой двор. Я уже привыкла, мне работа не в тягость, — отозвалась она, пожав плечами.

— Но должен же я принимать участие, хотя бы пока живу здесь…

— Нет, не должен, — резко перебила его хозяйка. — Ты верно заметил, что платишь мне много. Как я распоряжаюсь этими деньгами — дело другое.

— Думаешь, я могу безучастно наблюдать за тем, как тебя сотрясает этот чудовищный агрегат? — возмутился он.

Тара невольно улыбнулась.

— Хочешь оседлать его? — спросила она, кивнув на затихшую установку.

Рэнд Кинкейд посмотрел на газонокосилку, затем на Тару, и его глаза загорелись мальчишеским азартом. Он ничего не сказал, по она все поняла.

— Переоденься во что-нибудь непритязательное. Во-первых, очень жарко, ты спечешься в своих брюках, а во-вторых, эта работа не для чистоплюев, — подстрекательно добавила она.

Пару минут спустя Рэнд вышел во двор в удлиненных шортах и футболке и остановился между агрегатом и его владелицей. В движениях босса Тара не разглядела решимости, поэтому спросила:

— Ты когда-нибудь имел дело с этой штукой?

— Нет, — честно признался Рэнд. — Но я справлюсь.

— Не сомневаюсь, — отозвалась девушка. — Но все-таки будет лучше, если я на первый раз. проинструктирую тебя и покажу, как эта штука действует.

Рэнд покорно кивнул, после чего последовала обстоятельная лекция с демонстрацией всех аспектов газонокошения с упоминанием мер техники безопасности при эксплуатации потенциально опасного оборудования.

Рэнд терпеливо внимал, хотя превосходство хрупкой девушки в таком деле его ощутимо уязвляло. Однако в какой-то момент он понял, что совершенно потерял нить повествования, сосредоточившись на движении прекрасных губ и непринужденном прищуре синих глаз, которые Тара то и дело прикрывала ладонью от палящего солнца.

— …Коси травку и держись подальше от цветочков. На клумбы не заезжай, пусть цветут, — услышал он шутливые назидания, опамятовавшись.

Рэнд расположился в седле, а Тара привычным жестом, завела алого пожирателя травы. Рэнд вздрогнул, вцепившись в руль. Тара довольно ухмыльнулась, хлопнув его по спине. И машинка, которая в деле оказалась весьма послушна его воле, понесла Рэнда вперед, отсекая лишнее от ворса изумрудного коврика. Рэнд даже несколько раз радостно обернулся на Тару через плечо, до того как повернул машину в конце участка. Правда, на повороте он немножко замялся по неопытности, но, вновь встав на курс, проложил еще один идеально прямой трек. Когда же повернул агрегат во второй раз, то сделал это безупречно, так что наблюдавшая объездку дикого механизма Тара не смогла удержаться от того, чтобы зааплодировать.

В общем, под конец трудовой повинности Рэнд был весьма доволен собой.

— Доброе утро, — поздоровалась с исполнительным директором Тара Энтони, придя на работу утром понедельника. — А ты сегодня непривычно рано.

Рэнд ответно кивнул.

Почти все выходные он провел в своей комнате, если не считать краткосрочного эксперимента с садовым инвентарем. Тара, видя его стремление к уединенности, не донимала своего нелюдимого жильца, лишь звала его пару раз в день к столу.

После легкомысленного перерыва, очень подогревшего его и без того горячую кровь, Рэнд заставил себя сосредоточиться на работе, и ему это прекрасно удалось. Теперь он был во всеоружии перед намеченной встречей с менеджерами «КЛК».

При всей своей занятости он улучил мгновение задержать взгляд на цветущей ассистентке и ее новом облегающем платье. На ее слегка выглядывающем бюсте, на ее слегка выглядывающих коленках, на загорелых изящных руках.

Тару нельзя было упрекнуть в несоблюдении корпоративных требований к одежде, однако она неизменно балансировала на самой грани допустимости. Эверетту это нравилось, таким образом, «его человек» отличался от всех прочих. И Рэнд не возражал, хотя сам никогда не экспериментировал со своим внешним видом, облекая себя в классические деловые однобортные костюмы.

Он знал, что пробежку по магазинам Майами она предприняла в воскресенье в полдень, приняв близко к сердцу необходимость отправиться в недолгой круиз в обществе босса. Сотрудница с такой мерой ответственности не могла позволить себе играть роль отдыхающей на круизном судне подлежащей проверке «Рандеву-Лайн» в вышедшей из моды одежде.

Поэтому внимание Рэнда к ее внешнему виду польстило не только женскому, но и профессиональному самосознанию персонального помощника руководителя. Однако, чтобы не расхолаживать боевой дух и напор, босс отчеканил;

— Нам еще уйму дел нужно переделать до того, как отбудем в пятницу в круиз. Давай не будем терять время! Я хочу, чтобы президент и вице-президент «Рандеву-Лайн» были в моем кабинете в половине девятого.

Тара утвердительно кивнула, затем полезла в свою сумочку, достала из нее некий предмет в оберточной бумаге, развернув который поставила на стол своего непосредственного руководителя.

— Что это? — осведомился Рэнд.

— Кофейная чашка, — ответила Тара, удивленная тем, что такой вопрос мог у него возникнут.

— Это я вижу, — раздраженно буркнул босс. — Но зачем?

— Ты не знаешь, для чего нужны кофейные чашки? — спросила в свою очередь девушка.

— Не передергивай! — рявкнул Рэнд. — Я задал тебе вопрос.

— Купила вчера в моем любимом магазинчике… для тебя… Хотела сделать приятное. Мне показалось, она, как никакая другая, подойдет и для тебя лично, и для нового интерьера директорского кабинета, — обстоятельно растолковала помощница. — Но если тебе не нравится… — проговорила она, робко берясь за ручку чашки.

— Оставь, — резко бросил босс, и Тара отдернула руку, втайне порадовавшись такой его реакции. — Предстоит объяснить сотрудникам, почему исполнительный директор и его ассистентка отбывают почти на неделю. Версия должна быть правдоподобной и убедительной, — деловито проговорил он, абстрагировавшись от новой кофейной чашки. — Если появятся удачные мысли, скажи.

И вновь Тара кивнула ему. Она положила на его стол корреспонденцию и сообщила:

— Цветными стикерами помечены важные письма, на них же вкратце указана тематика. То же самое с твоей электронной почтой, там я галочками выделила первоочередные послания.

— Спасибо, — отозвался Рэнд.

— Ты ушел из дому, не позавтракав. Я могу заказать завтрак в офис, — тепло предложила девушка.

Рэнд озадаченно воззрился на нее и покачал головой.

— Тара, так не пойдет. Дай тебе волю, и ты бутерброды станешь мне заворачивать, как школьнику. Но ты мне не жена и не мать. Поэтому прекрати!

— Что я такого сказала? — обиженно пролепетала она.

— Займись делом, очень тебя прошу! — процедил Рэнд, угрожающе приподнимаясь над своим столом.

Оставшись один, Рэнд Кинкейд подумал, что с тех пор, как они перестали вместе спать, их отношения пошли по ложному курсу.

Тара великодушно дала Рэнду свободу. Почти всю прошедшую неделю он был освобожден от своей интимной повинности. Она искренне надеялась на то, что он истомится по ней и станет податлив, как глина. Но он остался таким, каким и был, с той лишь оговоркой, что держался сдержанно и выбирал выражения. Но и это было ценно, хотя, насколько стабильно, Тара не знала. Она с дрожью думала о предстоящем круизе по маршруту Майами — Багамы, который они предпримут вместе. Быть может, дух романтики и неги возобладает над суровостью Кинкейда. Но надежды были слабые.

Впрочем, три ночи и четыре дня в одной каюте с любимым и желанным — уже немало. Этим Тара себя и тешила. И сама не замечала, что вновь, как и пять лет назад, ее затягивает омут влюбленности в этого совершенно не приспособленного для совместной жизни человека.

Тара следовала за своим боссом по трапу на борт одного из круизных лайнеров загадочно неприбыльной «Рандеву-Лайн».

Как выяснилось, Рэнд Кинкейд, стремящийся к достоверности и убедительности своего амплуа отдыхающего, тоже прикупил пару-тройку вещей к своему дорогому, но консервативному гардеробу, разбавив его по случаю непринужденными вещами, каждую из которых Тара безмолвно одобрила, видя, как он укладывается в дорогу.

Стюард проводил их в одну из самых дорогих кают на лайнере, с просторной уборной, душевой и ванной. Однако жилое пространство оказалось куда меньше, чем можно было ожидать, уплачивая такую сумму. Рэнд не преминул сделать отметку в уме, а затем и в блокноте, когда стюард удалился.

Тара Энтони, спутница и соратница, огляделась женским взглядом. В изножье не самой широкой кровати стоял небольшой диванчик для двоих, напротив — кофейный столик, по обе стороны от изголовья — прикроватные тумбочки. Помимо мебели, в число которой входили миниатюрный комод и крохотное подобие платяного шкафа, в каюте были маленький холодильник и портативный телевизор, а также кондиционер, исправность которого предстояло испытать путешественникам на себе, поскольку дни стояли чрезвычайно душные.

Осваиваясь в каюте, Тара безотчетно стала мурлыкать под нос мелодию из кинофильма «Титаник», на что Рэнд шикнул на нее, и она прекратила.

Отдыхающим он не выглядел, счастливым — подавно.

— Что-то не так? — тихо спросила его спутница.

Но Рэнд даже не взглянул на девушку, он пристрастно оценивал уровень сервиса, давая оценки вслух, словно диктуя для стенографии.

— Каюту можно счесть чистой, — он отвернул покрывало на кровати и, поднеся подушку к лицу, констатировал: — Постельное белье могло бы быть и посвежее…

— Ты обеспокоен тем, что пришлось на несколько дней оставить офис? — предположила Тара. — Но там остался Митч. Он профи. А во вторник ты вернешься.

— Да, Митч — профи! — угрюмо согласился Рэнд, продолжая осмотр.

— Рэнд, посмотри на меня, пожалуйста, — взмолилась Тара. — Что с тобой происходит?

— А что со мной происходит? — небрежно бросил он и, так и не взглянув на девушку, проследовал с инспекцией в туалет.

А она-то мечтала, что вечером они под руку выйдут на палубу прогуляться в лунном сиянии, отужинают в приглушенном свете свечей, а затем разделят ложе в мерцании звезд, отраженных в океане, а за бортом будет слышаться умиротворяющий шелест вод…

— До сих пор мне не приходилось совершать круизы, — доверительно призналась Тара, когда он показался из туалета. — Не дождусь, когда ты покажешь мне такелаж.

— И с такими-то познаниями ты умудрилась семь лет проработать в круизной компании?! — пренебрежительно отозвался Рэнд, полоснув ее холодным взглядом. — И неужели же ты сама никого не посылала в подобные путешествия?! Досадное упущение, рад, что тебе удалось наконец его восполнить.

— Я никого никогда не принуждала, Рэнд, — горестно всхлипнув, пробормотала Тара.

— Выходит, я по всем параметрам везунчик, — едко заметил он.

— Плыть до Багам было твоей идеей, — обиженно напомнила ему девушка, листая программку круиза. — Мы еще должны подписаться на экскурсию по побережью, — примирительно проговорила она, протягивая ему приложенный к буклету формуляр.

Он взял этот лист и, отвернувшись от Тары, резко произнес:

— Договоримся сразу: я здесь для работы, ты — не более чем реквизит. Ты вольна делать все, что сочтешь нужным в смысле всяческих развлечений, если это не повредит моему инкогнито. Для спутников мы пара, но только для них. Понятно? Плавай в бассейне, гуляй по палубе и пристаням, но никаких чрезмерных трат. И прошу не переигрывать на публике. Пусть мы и пара, но не новобрачные в свадебном путешествии…