Одинокие сердца

Глава 5. Алена

Стоя под мощной струей горячей воды, я мою голову и мысленно прокручиваю минувший вечер, столь щедрый на события: мой шок, когда я увидела Диму с другой, встречу с Мишей, демарш Инги и мое позорное бегство, опасные игры в постели с Чуриловым, перепалку с Филатовым…

И после всего этого я всё-таки пригласила в свою постель парня, которого едва знаю. Конечно не прямым текстом, но вполне себе определенно.

Однако когда я выхожу из ванной, то вижу, что Миши нет в комнате. Меня охватывает дикое разочарование и облегчение. Да-да, все сразу.

На мне пудрового оттенка ночная сорочка с черной кружевной отделкой, в которой я чувствую себя неуютно. Не хочу, чтобы Миша решил, что я специально так нарядилась, чтобы соблазнить его. Но больше у меня ничего с собой нет.

Я наспех расчесываюсь и удаляю остатки косметики. Стоит мне только устроиться в постели, как дверь открывается, и в спальню входит Миша.

— С легким паром, — сообщает он, с порога стягивая с себя футболку. — На этаже кто-то свернул башку сливному бочку, пришлось повозиться, — морщится парень. — А еще там кого-то стошнило, и все мимо. Я прибрал, как мог, — скомкав футболку, принюхивается и вешает ее на плечо. — Там есть полотенце? — кивает на дверь ванной комнаты.

— Да, есть, — я совершенно по-идиотски хлопаю ресницами.

Что ж, теперь понятно, для чего Миша стал так быстро избавляться от одежды. А я-то, глупая, уже было решила, что Чурилов собирается наброситься на меня.

Зато я почти уверена, что в туалете стошнило не кого-то, а именно Диму. С ним такое уже не раз случалось по пьяной лавочке. С кем не бывает?

Так странно. Я теперь Диме никто, только вот привычка выгораживать его и находить глупые оправдания его поступкам никуда не делась.

Миша отсутствует недолго. За это время я едва успеваю пролистать до конца список кабельных каналов. Само собой, когда парень выходит, одежды на нем становится ещё меньше.

Хотя кому придет в голову считать одеждой темно-синее полотенце?

— Так ты не против, если я составлю тебе компанию? Или мне лучше перебраться на пол? — спрашивает Миша, открывая угловой шкаф, чтобы убрать свои вещи. — Здесь есть пара лишних одеял.

— Как хочешь. Кровать действительно большая, — я натягиваю свое одеяло повыше.

— Алён, короче, я не буду ходить вокруг да около и прямо скажу — если ты пустишь меня в постель, у нас будет секс, — оглядывается Миша. — И, вероятно, не один раз.

— А как же твое хваленое джентльменство? — посмеиваюсь я, гадая, чего же в этом парне больше — наглости или честности.

— Секс джентльменству не помеха, — усмехается Миша. — Не волнуйся, у меня благие намерения на твой счет. Мы поцелуемся, начнём ласкать друг друга, а потом займемся сексом. Ты готова к такому повороту событий?

В красках представив все, что он перечислил, я нервно сглатываю.

— Нет.

Вид его почти обнаженного тела заставляет мои зрачки вращаться во все стороны. Миша крупный парень, но при этом сложен настолько гармонично, что даже не верится, как такой восхитительный мужчина мог всерьез мной заинтересоваться.

— Значит мне… уйти? — моргает Миша.

Я качаю головой.

— Нет.

— И какое твое "нет" мне принять за истину? — усмехается он, приближаясь к кровати.

— Оба. Ты спросил, готова ли я. Нет. Но это не значит, что я не хочу, — не мигая смотрю на него снизу вверх.

— То есть твое "нет" — это такое завуалированное "да"? — спрашивает Миша, с улыбкой глядя мне в глаза.

— Ничего подобного! Нет — это значит "нет"! — поспешно возражаю.

— Ну и как тебя понимать?

Миша садится на кровать. Мой взгляд то и дело сползает вниз, исследуя его грудные мышцы и плечи. И шею. И все остальное.

— Хотела бы я сама знать, — закусываю нижнюю губу.

— Иди сюда.

Потянув за руку, Миша бережно укладывает меня на спину и начинает целовать невероятно нежно и так страстно, что все мои сомнения и внутренние противоречия сразу же рассеиваются.

Целовать этого мужчину, ощущать его сильные плечи, мускулистую спину и крепкие обнаженные бедра под своими ладонями невозможно приятно.

Стоп.

Откуда взялись обнаженные бедра?

Отпрянув от Миши, я вижу, что на нем больше нет полотенца.

Ох, мамочки.

Жаль, что я не умею свистеть.

У Миши просто идеальный член — мощный, длинный и очень твёрдый. И пусть это покажется странным, но мне хочется назвать его красивым. Ну бывают же красивые руки, скулы или ключицы? Чем член хуже?

— Давай снимем это, хочу посмотреть на тебя, — Миша приподнимает край моей сорочки. — Можно?

Я медленно киваю и позволяю ему раздеть себя, а затем пожимаю плечами, снова ощущая неуверенность. Меня сложно назвать хрупкой девушкой, а с недавних пор я стала склоняться к тому, что все мужчины предпочитают только таких.

— Да. Это именно то, что я мечтал увидеть весь вечер, — выдыхает Миша, располагаясь между моих бедер.

Думаете, то, как Миша облизывает свои губы, его слова и блуждающий горячий взгляд полезны для моей самооценки?

Ничего подобного.

Они не просто полезны, они чудотворны.

И я не знаю, чего мне хочется больше — чтобы Миша продолжил целовать или просто взял безо всяких прелюдий. Но он делает выбор за меня, сладко впиваясь в мои губы, и при этом жадно мнет напряженные груди, пропуская соски между костяшками пальцев.

Его член упирается мне в ногу.

— Презерватив, — заблаговременно напоминаю я, распахивая глаза. — У тебя он есть?

— Да, — тяжело дыша, кивает Миша. — И не один. С этим полный порядок, малыш, — наклонив голову, он обхватывает ладонью одну грудь. Его горячие губы втягивают сосок.

От этого глупого прозвища, совершенно мне не подходящего, но неожиданно волнующего, и того, как язык парня играет с грудью, мой пульс мгновенно подскакивает.

К моменту, когда Миша входит в меня, все, на что я способна — лишь двигать бедрами ему навстречу, крепко держать его плечи и постанывать. Где-то далеко мелькает мысль, что нас могут услышать, но нарастающее возбуждение и пульсирующий жар глушат ее, как и все остальные. У меня на лбу выступает испарина, и происходит то, к чему я просто не была готова — наступает стремительная разрядка.

Как?

Уже?

Ошеломленная я хватаю ртом воздух. Мои мышцы содрогаются, а перед глазами крутятся сияющие разноцветные мандалы.

Оргазм получился фантастическим.

Именно о таком, всепоглощающем, бурном и незабываемом финале пишут в женских любовных романах.

Своему же я определенно готова посвятить целую главу в мемуарах, если однажды решу их написать.

Живот, бедра и поясницу пробирает от сладкой дрожи. И это настолько хорошо и приятно, что я готова разрыдаться.

Потому что у меня наконец-то получилось!

Конечно, я так мечтала испытать все эти ощущения с Димой, но почти всегда все наши усилия сходили на нет. Хотя к чёрту Диму! После его слов и поведения сегодня можно вообще стать фригидной злобной стервой.

А Миша…

Мне кажется, я снова улетаю в небеса, даже произнося шепотом его имя:

— Миша…

В ответ Чурилов громко стонет и содрогается.

Уверена, нас было слышно на всех трех этажах, но мне совершенно без разницы. Ведь я и не думала, что способна на ту раскованность и пыл, которые Миша разжег во мне так умело и ненавязчиво. И я бы могла сослаться на алкоголь, да только он весь давно выветрился.

Прежде, чем у нас снова завязывается беседа, проходит не одна минута. Моя голова лежит на плече Миши, а пальцы исследуют его широкую грудь и безупречный торс.

— О чем думаешь? — Миша первым нарушает затянувшееся молчание.

— Не скажу. Это очень личное.

— Я лежу голый и потный в твоей постели, — заявляет парень, — и трогаю твою грудь, — в подтверждение своих слов начинает играть большим пальцем с моим соском. — Подобное сближает людей, ты не находишь?

Я улыбаюсь краешком губ.

— Ладно. Только не смейся.

— Клянусь, я буду максимально серьезен, — немного хрипло обещает Миша. — Как бюст Карла Маркса.

— У тебя нет усов и бороды, — замечаю я.

— Ладно. Тогда чей бюст тебя устроит? — ухмыляется Чурилов.

— Ой все, — в отместку давлю пальцем под его нижнее ребро. — Ты уже смеешься надо мной. Я не стану ничего говорить.

— Да где я смеялся? Давай, Алён, — ласково просит Миша.

— В общем… — набираю полную грудь воздуха. — Я впервые кончила так быстро и так сильно. Сегодня. С тобой.

Скосив рот, я опасливо прищуриваюсь.

В абсолютной тишине мои слова прозвучали слишком вульгарно.

— Ну это же хорошо, верно? — спрашивает Миша.

— Да. Но… я не знаю. Видишь ли, раньше у меня были с этим проблемы.

— Раньше — это с Филатовым?

Я вздыхаю.

— Угу. Нет, — трясу головой. — Я не могу об этом говорить. Это неприлично.

Вдруг чувствую себя досадным недоразумением. Ну какая нормальная девушка станет признаваться в своих сексуальных неудачах парню, с которым только что пережила лучший оргазм в своей жизни?

— Алён, здесь нечего стыдиться. Если тебе нужно высказаться, просто сделай это. Если нет — я не настаиваю, — тактично говорит Миша.

Меня подкупает его мягкий тон и осторожная заинтересованность.

— Короче говоря, раньше мне требовалось гораздо больше времени, — говорю я. — Гораздо! Меня постоянно что-то сбивало: мысли о работе, какие-то бытовые мелочи, как я выгляжу, какие звуки издаю — любая ерунда. И все это в процессе, понимаешь? Это ужасно отвлекало. А тут… мы с тобой едва знакомы, полный дом людей и… — умолкнув, я качаю головой. — С тобой я вообще ни о чем не думала, и все получилось!

— Ну это же хорошо? — повторяется Миша.

— Да, — киваю я.

— Чудная ты, Алён, — усмехается парень.

— Раньше я часто симулировала, — вылетает у меня.

— Симулировала? — переспрашивает Чурилов. — Ох, блин, ясно, — наконец понимает, о чем я. — Вот это признание.

Я выпутываюсь из его объятий и сажусь, опираясь на белое кожаное изголовье кровати.

— Извини. Тебе ни к чему моя исповедь.

Нахмурив брови, от души мысленно костерю себя за излишнюю откровенность.

— Нет, все нормально. Ты мне, в некотором роде, даже польстила.

Миша поворачивается на бок и устремляет на меня удивлённый взгляд.

— Ладно. Давай сделаем вид, что этого не было? — прошу его.

— Чего именно? Твоего оргазма или разговора? Потому что насчёт первого я решительно против.

Я улыбаюсь.

— А ты настойчивый.

— Упертый, да. Этого у меня не отнять. Если что-то вобью себе в голову — в лепешку расшибусь, но получу.

— А я наоборот — очень уступчивая. Не путать с "легкодоступная". Хотя теперь… — пожимаю плечами и отворачиваюсь.

— Эй, ты чего? — Миша гладит мои согнутые в коленях ноги. — Я не считаю тебя легкодоступной. Если ты такая, то и я тоже.

— Нет. У мужчин это называется — дамский угодник, — поправляю его.

— Ха, — прыскает парень. — Ты выражаешься, как моя бабуля.

— Сказал тот, кто называет девушек барышнями.

— Точно, — соглашается Миша, а затем снова перекатывается на спину. — Если честно, никакой я не угодник, — парень смотрит в потолок. — Ладно. Ты со мной поделилась, я тоже тебе кое-что скажу. Раньше… — делает паузу и продолжает совершенно другим, более серьёзным тоном: — Раньше мне тоже требовалось гораздо больше времени, чтобы удовлетворить свою девушку. Гораздо больше, — подчеркивает он. — Иногда это раздражало.

Опираясь на руки, Миша садится рядом.

— Хм, — бормочу я, тронутая его признанием.

— Что "хм"?

— Вы обсуждали, почему так происходит?

— Да. Постоянно.

Ого. Какой же он милый.

— А мы — нет, — говорю я. — Ты первый мужчина, да что там мужчина, ты первый человек, с которым я обсуждаю такие интимные вещи.

— Сказать по правде, нам разговоры не очень помогали, но я думаю, что молчать ещё хуже. Мы, парни, предпочитаем конкретику. Расскажи, как именно тебе нравится больше всего?

— В какой позе?

— Да, — Миша не сводит с меня своих серых глаз.

Я вижу в них жгучий интерес.

— Раньше мне нравилось сверху.

— Ты хотела контролировать процесс?

— Не то, чтобы хотела, но я могла. Иногда это действовало. А теперь я уже и не знаю, как мне больше нравится.

— Давай проверим позже? — усмехается Миша. — Если ты не возражаешь?

Сама вероятность того, что я снова могу испытать то невероятное удовольствие, которое пережила с Мишей, заставляет мое сердце подпрыгивать в груди.

— Да какие уж тут возражения.

Довольный таким ответом Миша двигается ближе, накрывает ладонью одну грудь и приподнимает ее.

— Как же мне это нравится, — говорит он, глядя мне в глаза. Я тихонько хихикаю. — Что смешного?

— Обычно, когда парень заинтересован моей грудью, он не говорит это напрямую, а замечает, какие красивые у меня глаза, — объясняю я.

— А сам при этом смотрит на грудь?

— Точно.

— Ну что тут скажешь, мне и глаза твои нравятся, и сиськи. Хотя сиськи больше нравятся моему члену.

— Как же это по-мужски! — восклицаю я.

— Что по-мужски? — часто моргает Миша. Его рука замирает у меня на животе.

— Привычка очеловечивать свои гениталии.

— А разве женщина так не делает? — хлопает глазами Миша, явно дурачась.

— Нет. У моей вагины гораздо меньше прав и свобод, чем у меня, — я подхватываю его пошловатый тон. — Она — лишь часть меня, а не руководящий орган.

— Знаешь, не надо! — фыркает парень. — Все эти россказни, что мужчины думают членом — стереотип. И, если хочешь, женский шовинизм. Вы, дамочки, тоже любители попритеснять нашего брата.

— А вот и нет! Да вам вообще вольготно живётся! Вот смотри, взять животных. Кто из них самые привлекательные?

— Кто? — Миша приподнимает бровь.

— Самцы!

— И что?

Увлеченная нашим нелепым спором, я вхожу во вкус.

— А то! В животном мире женщинам, то есть, самкам, даже самым странным и стремным и стараться не надо! Красавец-самец сам ее найдет. Почему у людей все не так? — вопрошаю я.

— Подожди, — хмурится парень, — я пытаюсь понять твою логику. Нет, — с улыбкой качает головой. — Не понимаю.

— Я думаю, мужчины обнаглели. Все им не так. Не та фигура, не тот характер. А тут еще эта чертова статистика, которая говорит, что холостяки на вес золота. И что нам, женщинам, остается?

— Что?

— Лезть вон из кожи. Но и это не помогает.

— Я думаю, что твои наблюдения — это частный случай. Все люди разные. Вот ради меня никто не лез из кожи вон.

— А ты? — тихо спрашиваю я уже без прежней иронии.

— Да и я не лез, — также серьезно признается Миша. — Но мне кажется, что это неправильно — угождать кому-то, подстраиваться или отказываться от мечты. Так можно и себя потерять.

— Наверное, это со мной и случилось.

— Лично я так не считаю, — замечает парень. — Я вижу перед собой очень смелую и даже дерзкую девушку. Взять хотя бы нашу глупую сделку. Или тот поцелуй на глазах у всех. Или вот этот наш разговор о личном.

Глядя на него, я испытываю какой-то патологический приступ доверия.

— Миш, не подумай, что я сбрендила, но мне кажется, будто я знаю тебя очень давно.

— Со мной та же история. Но это же здорово, да?

Я вновь подмечаю его забавную манеру уточнять у меня отдельные моменты нашего разговора.

— Это слишком уж здорово, Миш. Так здорово, что даже не верится.

— Ты просто удивительная девушка, Алёна Тимофеева, — глаза Миши расширяются.

От его взгляда и голоса бабочки в моем животе немедленно устраивают отвязный сейшн, заставляя меня трепетать, как какую-то глупую барышню.

Барышню?

Я правда так сказала?