Окутанная солнцем

12

Трини договорилась о встрече с отцом и теперь ехала к нему. Всю дорогу до ресторана, где ждал папа, она пыталась успокоиться. Но волнение оттого, что ей придется говорить с ним на такую тяжелую для обоих тему, не отпускало. Наоборот, возрастало с каждой минутой.

День был светлый и радостный, он никак не вязался с ее настроением. Сквозь призму своего состояния Тринити не видела окружающей ее красоты. Не видела улыбающиеся лица прохожих. Ничего, что хоть на каплю отличалось от ее внутреннего душевного упадка. Она припарковала машину и вышла на ярко освещенную улицу. Огляделась. Но взгляд ее лишь неохотно мазнул по переполненной идущими куда-то людьми улице и остановился на дверях, ведущих в здание ресторана. Вздохнув, она убрала ключи от машины в сумочку и вошла...

Отец уже ждал ее в кабинете и просматривал свежую прессу, чтобы скоротать время. Услышав шаги, он поднял голову и взглянул на дочь.

– Здравствуй, папа. – Тринити выглядела несколько скованной и печальной, и Мартин сразу догадался, что с ней что-то произошло.

– Добрый день, милая, – тепло поприветствовал он ее.

Вошедший в этот момент официант тут же получил заказ и удалился, оставляя их одних.

– Ты собиралась поговорить со мной? – Лайтмен хотел немного подбодрить Трини, которая словно закрылась в раковину, очевидно не зная, как начать разговор.

– Да, – кивнула девушка. – И должна предупредить, что это будет не светская беседа.

– Что ж, – кивнул отец, – это я уже понял, когда увидел тебя. Что случилось?

Он отложил газету в сторону и внимательно посмотрел на нее, стараясь уловить малейшие нюансы внутреннего настроя дочери. Судя по выражению ее лица, девушку действительно беспокоило что-то серьезное.

– Ты знаешь, – начала между тем она, – я не умею ходить вокруг да около. Поэтому начну с главного.

Лайтмен чуть подался вперед, стараясь не пропустить ни одного слова, потому что дочь говорила тихим голосом.

Трини бросила в его сторону отчаянный взгляд, и на некоторое время за столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками, доносившимися из общего зала.

– Почему ты не сказал мне, что болен? – спросила наконец она.

Вопрос ударил его, словно пощечина. И Мартин даже слегка отпрянул назад. В его голове проносилось множество мыслей, но он никак не мог ухватить какую-то одну из них, чтобы дать дочери достойное объяснение.

– Дело не в том, что ты не сказал об этом. Вернее, именно в этом, – сумбурно говорила между тем Трини. – Я переживаю за тебя. Люблю тебя. Ты – самый дорогой для меня человек. Так почему я узнаю об этом от твоей жены? Которая высказывает мне это... – Она осеклась, внезапно осознав, что нельзя говорить отцу об истинных отношениях между ней и мачехой. – В общем, – девушка прямо посмотрела на отца, – я не совсем понимаю, почему ты мне ничего не рассказал?! А может быть, Кора все выдумала?

Она схватила стакан, наполненный минеральной водой, и сделала несколько больших глотков, словно ее мучила жажда. На самом деле Трини просто немного оттянула время, когда придется взглянуть в глаза отца и услышать ответ.

И когда она сделала это, то прочла в его взоре все то, что так не хотела услышать. И горечь от осознания этого пронзила ее, словно она уже потеряла его, сидящего сейчас перед ней и выглядевшего абсолютно здоровым...

– Но как же... как же я буду без тебя? – прошептала она и тут же мысленно отругала себя за подобное проявление слабости.

Отец всегда учил ее не сдаваться и противостоять любым трудностям.

– Прости, – извинилась Тринити, – я не должна была так говорить. Мне очень жаль...

– Я знаю, дочка. – Он похлопал ее по руке, которая лежала на столе. – И мне было не сладко, когда я узнал об этом. Но время идет. Я смирился. Стараюсь жить, словно ничего не случилось.

– Но это неправильно! – воскликнула она. – Надо бороться...

В этот момент вошел официант и принес их заказ. Расставив блюда на столе, он молча удалился.

Однако Тринити не обратила внимания на аромат, исходивший от ее тарелки. Она словно не видела ничего, кроме родного лица мужчины, который сидел перед ней.

– Ты должен лечиться. Почему ты не стал этого делать?

– Не знаю... – Он пожал плечами. – Наверное, не захотел растрачивать остаток своей жизни на то, чтобы лежать под капельницами и пить лекарства, которые в конечном счете все равно не излечат болезнь, а лишь частично облегчат ее течение.

– Я не хочу тебя терять! – Она протянула руку через стол и сжала его ладонь. – Ты понимаешь, не хочу! Ты думаешь, я уже взрослая? Но это не так. Вернее, да, я выросла. Однако это не означает, что ты не нужен мне. Папа, прошу тебя... – Она замолчала, сглотнув комок, подступивший к горлу. – Сделай все, что только можно. Ну пожалуйста...

– Ты даже не представляешь, о чем меня просишь, – покачал он головой. – Знаешь, в кого я скоро превращусь?

– Нет, и не хочу это слышать. Быть может, у тебя все еще на ранней стадии. Почему ты не выяснишь это?

– Потому что не хочу! – Мартин повысил голос, но тут же нежно погладил ее по руке. – Прости. Мне тоже нелегко смириться со всем этим...

– И не надо мириться. Давай, я отвезу тебя в клинику. Ты пройдешь обследование...

– К чему все это? – Он устало посмотрел на нее. – Ты ведь не веришь, что это хоть что-то изменит.

– Нет, верю, – она, как смогла, твердо ответила ему, открыто посмотрев в глаза, – потому что не собираюсь тебя отпускать. Тебе еще слишком рано покидать этот мир, папа, пойми...

– Не нам об этом судить... – Отец отвел взгляд.

Он понимал, что дочь цепляется за соломинку. Однако сам не хотел этого. Не верил, что соломинка выдержит. Нет. Скорее всего, она сразу же сломается. И на этом придет конец.

– Папочка, умоляю тебя! – Трини со слезами в глазах смотрела на него. – Попробуй. Я очень тебя прошу. Ради меня. Ради себя... Ну пожалуйста.

Она чувствовала, как слезы текут по ее щекам, но не доставала платок. Боялась, что как только отведет от него свой взгляд, сразу же услышит отказ.

Мартин молчал. В последнее время многое произошло в его жизни. И он, честно говоря, порой даже забывал о сидящей внутри него изнуряющей хвори. Может, Трини права? И ему следует обратиться к доктору Вагнеру, чтобы тот провел наконец свои исследования?

– Ну хорошо, – медленно проговорил он. – Но если окажется, что сделать уже ничего нельзя, ты позволишь мне дожить остаток моих дней, как я хочу.

– Конечно. – Девушка схватила со стола чистую салфетку и промокнула глаза. – Обещаю... только...

Она замялась.

– Ну что еще? – Отец поднял на нее недовольный взгляд. – Ты в который раз не даешь мне отведать вкуснейшего супа, который шеф-повар приготовил специально для меня.

– Позвони прямо сейчас доктору Вагнеру и договорись о встрече, – попросила Тринити, улыбаясь сквозь слезы. – И можешь кушать свой суп...

– Ох, уж эти дети, – проворчал Мартин, но достал мобильный телефон и набрал номер. – Теперь уже ты должна обещать мне, – заявил он, когда закончил разговор с врачом, – что не будешь преследовать меня, пока я прохожу обследование, на котором ты так настаиваешь.

– Ладно, – поспешно согласилась девушка. – Все что угодно, лишь бы ты его прошел.

Прошла неделя. И снова Мартин сидел в кабинете доктора Вагнера, ожидая заключения. Ему пришлось сдать общий и биохимический анализ крови. А затем врач заставил его пройти общее обследование, и Лайтмен послушно сделал это – он ведь обещал Трини...

Вот теперь он вновь здесь, среди живописной зелени кабинета, и ждет врача. Видимо, опять где-то срочно потребовалось вмешательство доктора Вагнера.

Лайтмен ждал. И хотя он старался быть спокойным, все же волновался по поводу того, что услышит. Ведь теперь, когда он прошел через все это, Стивен Вагнер с точностью определит диагноз, а значит, сообщит Мартину, сколько ему еще осталось.

Как он не любил эти моменты. Когда сознавал себя слабым и беспомощным человечком, от которого ничего не зависит. Ведь сейчас все во власти Провидения. И Мартин очень старался держать себя в руках, пока пребывал в неведении.

Дверь открылась, впуская врача.

– Здравствуйте, мистер Лайтмен, – тепло поздоровался он с Мартином.

– Добрый день, – кивнул тот, усаживаясь в кресло напротив массивного стола, за которым доктор Вагнер вел прием.

Тот сел. Несколько секунд постучал обратной стороной карандаша по столешнице. Задумался.

Лайтмен следил за ним с малодушным страхом. Он боялся услышать ответ на единственный интересующий его вопрос: сколько еще осталось?

Стивен Вагнер вздохнул, отложил карандаш и наконец взглянул на сидящего напротив него человека.

– Прежде всего я должен извиниться перед вами, мистер Лайтмен, – медленно проговорил он, с одной стороны чувствуя себя не в своей тарелке оттого, что произошло, с другой – искренне радуясь тому, что должен сообщить. – В процессе обследования выяснилось, что когда вы сдавали анализы в прошлый раз, была допущена грубейшая ошибка, которая и привела к столь плачевным последствием, введя вас и меня в заблуждение.

Он замолчал. Посмотрел на посетителя. Мартин не мог понять, что ему хотят сказать? Все настолько плохо, что даже не имеет смысла проходить хоть какое-то лечение?

– Но я чувствую себя сейчас отлично, – растерянно заметил он.

– И это вполне естественно, – кивнул доктор Вагнер, – потому что... мистер Лайтмен, у вас не обнаружено то заболевание, о котором вы подумали.

– Что?!

Мартин даже привстал, но потом опять опустился в кресло, сраженный этим известием. Он никак не предполагал такого исхода. И когда врач сообщил о том, что у него нет лейкемии, Лайт-мену показалось, что он ослышался. Или окончательно лишился рассудка.

Несколько недель! Несколько недель страданий и мыслей о том, что скоро он простится с этим миром. С окружавшими его близкими людьми!

– Вы вправе выставить претензии к нашей клинике, – удрученно произнес доктор Вагнер, по-своему истолковав его взгляд. – Поверьте, я уже разобрался с инцидентом. Но понимаю, вас это не должно касаться. Важнее всего то, что я позволил вам думать о заболевании, которого у вас вовсе не было. Это, безусловно, моя вина.

– Что вы! – Мартин вскочил с кресла и заходил по кабинету, словно обрел вдруг небывалые силы, которые стремились вырваться наружу и не давали ему находиться на одном месте. – Вы даже не представляете, как обрадовали меня! Спасибо вам, доктор Вагнер.

Он подошел к поднявшемуся из-за стола врачу и крепко пожал ему руку.

– Все эти дни, все эти дни я думал, что обречен, – произнес Лайтмен, – а теперь, оказывается, что я абсолютно здоров. Это самый лучший подарок судьбы.

– Ну, насчет «абсолютно», это не совсем точно, – заметил доктор Вагнер. – Правда, у вас нет ничего серьезного, – тут же пояснил он, чтобы вновь не ввести пациента в заблуждение. – Я выпишу вам лекарство, которое быстро приведет вас в норму. А также попрошу придерживаться определенной диеты. Надеюсь, это вы сможете мне пообещать.

– Да, конечно, – поспешно кивнул тот. – Можете на меня рассчитывать в этом вопросе.

Только теперь Мартин понял, сколько времени упустил, отказываясь от обследования...

Однако почти сразу неожиданная мысль посетила его. Может быть, именно это ему и нужно было? Подумать, переосмыслить жизнь?..

Он поразмышляет об этом позже, когда останется наедине сам с собой...

Едва он вышел из клиники, как зазвонил мобильный телефон. Мартин взглянул на табло. Тринити. Он огляделся по сторонам и почти сразу увидел ее машину, припаркованную в отдалении. Решил не выдавать, что рассекретил ее местоположение, и нажал кнопку соединения:

– Привет, милая.

– Здравствуй, папа! – Голос дочери звучал бодро и в то же время настороженно. – Как все прошло?

Тринити была в своем репертуаре. Сначала дело, а уж потом разговоры ни о чем. Мартин усмехнулся. Посмотрел на яркое солнце, застывшее в небе, прищурился, чувствуя, что на мгновение ослеп от его света, но улыбнулся, осознав, что долго еще будет любоваться всем этим, оставив в прошлом те черные мысли, которые посещали его до недавнего времени. Мрак развеялся, и все вокруг заиграло пестротой красок.

– Просто отлично, – сообщил он, продолжая улыбаться, не в силах сдержать эмоции. – Обследование показало, что твой отец здоров и еще не скоро сыграет в ящик.

– Что?! Ты серьезно?! – радостно и в то же время осторожно, с легкой долей опасения, что он пытается уберечь ее от плохих новостей, спросила она.

– Ага! – Он посмотрел в ее сторону. – И если ты ко мне присоединишься, то я приглашаю тебя отпраздновать это событие.

– Уже бегу!

Мартин увидел, как открылась дверь ее машины, как она выскочила из нее, устремляясь к нему, и открыл объятия. Словно Трини опять была маленькой девочкой, любившей бросаться к нему на шею при встрече, когда он приходил с работы.

– Папочка! – Она обняла его. Слезы катились у нее по щекам, но она не обращала на это никакого внимания. – Папочка! – повторила она. – Я так счастлива! Знаешь, я так надеялась, что все еще можно исправить. Но это... это... это просто замечательно! О таком я даже не осмеливалась мечтать...

И она заплакала навзрыд. А Мартин стоял и гладил ее по огненным, полыхающим в лучах полуденного солнца волосам, утешая, как в добрые старые времена.

– Ну вот. Совсем расквасилась, – констатировал он, отодвигая от себя дочь, – скоро и я буду, глядя на тебя, по-стариковски пускать слезу по всяким пустякам, – проворчал он, чтобы заставить ее хоть немного успокоиться.

Обычно его недовольство, пусть и притворное, всегда действовало безотказно. Вот и сейчас Тринити перестала всхлипывать и, достав платок, вытерла глаза. Взглянула на него, счастливо улыбнулась и взяла под руку.

– Куда ты повезешь меня праздновать? – спросила она.

– Куда только пожелаешь...

Через несколько минут Трини села в свой автомобиль и аккуратно вырулила на дорогу, следуя за машиной отца. У нее все еще играла на лице улыбка. И настроение, как и этот день, было просто прекрасное...

Приняв душ, Мартин оделся и спустился вниз. Он не сообщил Коре о том, что был у врача, что проходил обследование, и о том, что ничем не болен. Как и она не сообщила ему, что доктор Вагнер очень просил ее уговорить мужа пройти обследование. И когда Лайтмен пришел в первый раз, врач обрадовался, высказав вслух предположение, что наконец-то Коре удалось уговорить своего мужа это сделать. Мартин был несколько обескуражен его словами, но, аккуратно ведя разговор, все выяснил.

Узнать, что его жена, зная о заболевании, даже виду не подавала об этом, хотя заверила Стивена Вагнера в своей поддержке, было горько. Однако он отлично понимал, что частично сам виноват, умолчав о своих проблемах, потому что не хотел, чтобы все вокруг жалели его. И все-таки черствость и безразличие жены больно задели его.

Он часто задумывался о смысле жизни, когда считал, что болен. И на многое ему открылись глаза. Его взаимоотношения с Корой, которые до этого казались безупречными, открылись Мартину совсем с другой стороны. Он осознал, что принимал ее любовь к деньгам за искренние чувства к себе.

Неожиданно Лайтмен понял и то, что его отношение к Коре также не столь безгрешно. Красивая и статная, с ней приятно было появиться на людях. Он чувствовал, как многие завидуют ему, и ощущение этого наполняло самодовольством его душу, заставляя думать, что Кора любима им...

Они с Корой искренне врали друг другу и себе самим, создавая впечатление вполне счастливого брака. Однако не все было так просто. И когда Мартин получил возможность пересмотреть свои отношения с женой, то смог понять, что они совершенно разные люди, не созданные друг для друга, как он думал ранее.

Его чувства к Коре охладели. И даже интимная близость не могла разжечь их. Постепенно они стали жить, словно совсем чужие, едва знакомые люди, и это до последнего времени устраивало Мартина.

Но не теперь. Когда он узнал, что его дни не сочтены... И он может жить так, как захочет.

Именно сейчас Лайтмен почувствовал настоятельную потребность разорвать узы этого насквозь прогнившего брака.

А кроме того... Он познакомился с женщиной, которая затронула его сердце. Заставила забыть о невзгодах. Почувствовать красоту жизни, ее вкус. Только рядом с ней он почувствовал себя счастливым в те дни, когда думал, что обречен. Не зная о его болезни, Глория смогла растормошить его, заставила встряхнуться и по-новому взглянуть на мир. Именно с ней он осознал, что значит быть рядом с по-настоящему близким тебе человеком.

У них были практически одинаковые вкусы во всем. От художественного фильма до спортивной передачи. Иногда, правда, случались и разногласия. Но каждый из них с таким упоением отстаивал свое мнение, так старался склонить на свою сторону оппонента, что потом, поняв всю абсурдность этой попытки, оба сдавались и шли куда-нибудь – в кафе или на прогулку, со смехом вспоминая о том, что лишь несколько мгновений назад готовы были спорить до умопомрачения...

Даже сейчас, вспоминая о ней, Мартин улыбнулся. Ему уже не терпелось. Он уже хотел увидеть ее, взглянуть в ее серые глаза, прикоснуться к ее волосам медового оттенка, которые она всегда почему-то закалывала на затылке, не позволяя им свободно спадать на плечи. Ее низкий приятный голос словно обволакивал собеседника, заставляя прислушаться, не давая перебивать.

Ни разу во время их непродолжительных встреч Лайтмен и мысли не допускал о том, чтобы зайти дальше в отношениях. Он так боялся потерять ту дружбу, которая скрепляла их, что не решался что-либо изменить в ней.

Но теперь, чувствуя себя здоровым и полным сил, Мартин неожиданно осознал, что хочет быть с Глорией. Чтобы просыпаться и видеть ее рядом. Слышать ее дыхание, ощущать аромат ее кожи. Все это всплыло в его памяти, наполняя тело желанием.

– Ты уже проснулся? – В спальню вошла Кора.

Мартину пришлось вернуться в действительность.

– Да, дорогая.

– Я иду завтракать. Если хочешь, присоединяйся, – кивнула она и вышла, оставляя его одного.

Лайтмен посмотрел ей вслед. Задумался.

Надо поговорить с ней. И как можно быстрее. Он собирался дать Коре хорошего отступного. Лишь бы только поскорее закрыть эту страницу своей жизни.

Он был полон идей. Будущее виделось ему в радужных красках...

Войдя на кухню, Мартин остановился и посмотрел на жену. Та сидела за столом и пила сок, перед ней стояло блюдце с низкокалорийным печеньем, которое она откусывала маленькими кусочками. Кора подняла на Мартина взгляд.

– Кофе в чашке, – кивнула она, указывая на стол.

– Спасибо, – поблагодарил он, усаживаясь напротив.

Лайтмен не любил завтракать по утрам. Нет, конечно, порой он мог съесть яичницу с беконом. Но это происходило очень редко. Обычно ему хватало кофе.

– Кора, нам надо с тобой решить одну проблему, – медленно произнес он.

– Хорошо...

Жена бросила в его сторону настороженный взгляд. Слишком уж серьезно Мартин произнес последнюю фразу. Она не любила такие моменты, когда надо было гадать, что же произойдет дальше. А сейчас было именно так. Ведь пока они не закончат завтрак, муж вряд ли начнет. Следовательно, ей предстояло еще несколько минут пребывать в неведении, изнуряя свое воображение всевозможными догадками...

Поэтому, увидев, что он допил кофе и готов к разговору, Кора поспешила следом за ним в кабинет, дабы поскорее разобраться с той неприятностью, которая закралась в их взаимоотношения...

– Я даю тебе хорошие деньги, что тебя не устраивает?! – Мартин был удивлен.

Они уже час спорили, и Кора никак не хотела полюбовно решить проблему.

– Потому что я люблю тебя! – воскликнула она, стараясь, чтобы взор ее, обращенный к мужу, соответствовал произнесенным словам. – И мне очень больно сознавать, что ты охладел ко мне... – Она поджала губы, показывая тем самым, как глубоко он ее обидел.

– Как бы то ни было, – вздохнул Лайтмен, – оставаться далее вместе все равно не имеет никакого смысла. Давай расстанемся. Тогда мы сможем хотя бы дружить...

– И не надейся! – Жена гневно посмотрела на него. – Просто чувствую, что здесь не обошлось без какой-то юбки. Признавайся! Ты изменил мне?

– Вряд ли мой ответ тебя обрадует, – грустно усмехнулся он, – но нет, я не изменял тебе. Хотя, позволь уточнить, что ты подразумеваешь под этим понятием? А то вдруг у нас разное представление о нем?

– Ты прекрасно знаешь что! – сердито заметила она. – Я имею в виду, спал ли ты с кем-нибудь на стороне!

– Вот, значит, как, – кивнул он, словно соглашаясь. – Странно, я тоже так думаю, вполне согласен с тобой в трактовке этого понятия. Но как тогда объяснить эти снимки?

Он с некоторой долей брезгливости бросил на стол пухлый конверт, который достал из сейфа.

Кора неприязненно взглянула на большой прямоугольник, скрывавший внутри себя нечто такое, что, возможно, она не хотела бы видеть... Но у нее не было выбора. Мартин стоял и ждал, когда она подойдет и откроет конверт, когда она заглянет внутрь и узнает то, о чем он уже знал.

Приблизившись, она дрожащей рукой взяла бумажный пакет, раскрыла его, достала фотографии и... ужаснулась. На них была изображена она, Кора, с инструктором по фитнесу. Тем самым, который был достаточно мил, чтобы она обратила на него свое внимание. Тем самым, который надоел ей в течение недели, и ей даже пришлось сделать так, чтобы его уволили, дабы избежать встреч с ним. И вот теперь... оказалось, все это было зря. Ужасная ошибка... похоже, стоившая ей брака...

– Ты... ты следил за мной? – Она презрительно взглянула на мужа, решив держать лицо до конца, другого все равно ничего не оставалось.

– Думаешь, у меня было на это время? – горько усмехнулся он.

– Тогда как эти снимки попали к тебе?

– Пришли по почте. На мое имя. И Тэрри вложила этот конверт в общую стопку на столе в моем кабинете. Так что, сама понимаешь... – Он развел руками.

– Это наверняка чья-то злая шутка, – пробормотала Кора.

– Предлагаешь проверить фото на подлинность? – Мартин посмотрел на нее, словно на малого ребенка, нуждающегося в совете. – Неужели хочешь выставить это на всеобщее обсуждение?

– А ты? – Она с вызовом посмотрела на него.

– Только если ты не оставишь мне выбора. Но тогда, – он окинул ее внимательным взглядом, – ты ничего не получишь. Советую тебе все же хорошенько подумать, прежде чем примешь какое-либо решение. Помни, все зависит только от тебя.

Кора задумалась. По всему выходило, что она проиграла. И она вынуждена была это признать. Жаль, что так вышло. Однако она осознавала, что если будет сопротивляться до последнего, то может потерять все.

– Хорошо, – опустив голову, произнесла она вслух, – я согласна на развод. Надеюсь, ты отдашь мне эти снимки.

– Если тебя это успокоит, я их уничтожу, как только мы решим все формальности, – кивнул Мартин. – Так будет лучше для нас обоих.

Ничего не ответив, Кора вышла из кабинета.

Злость на судьбу охватила ее. Что он мог знать о том, что для нее лучше?! Разве он мог понять ее?! То, что ей придется остаться одной и вновь пускаться на поиски обеспеченного мужа?!

Она не понимала, не могла осознать, когда произошел разлад. В какой момент между ними пролегла глубокая трещина, которую им уже никогда не преодолеть?

Ей так хотелось, чтобы жизнь повернулась вспять, чтобы не допустить тех ошибок, что она, Кора, понаделала от незнания того, к чему это может привести. Но это было неосуществимо. Придется смириться и постараться в скором времени найти того, кто мог бы скрасить ее существование...

Мысли повернулись к Бруксу.

Он ясно дал ей понять, что не может пойти против Мартина.

Но ведь теперь все изменилось. Они с мужем разводятся. А значит, у Джонатана не будет угрызений совести, если они с Корой сблизятся.

По всей видимости, ей не придется долго блуждать по жизни в одиночестве. Довольная, что нашла решение, Кора улыбнулась и пошла собираться на прогулку.

Если ей и придется развестись с Мартином, она уж постарается на полную катушку использовать оставшееся время, которое они проведут в браке.

Поход по магазинам – это именно то, что ей было сейчас нужно...