Он сказал «нет»

Глава 18

Часы где-то в темных глубинах дома пробили два. Кэтрин протянула руку к двери, открыла ее и почувствовала на лице ночную прохладу. Она не остановилась, чтобы подумать о последствиях своего поступка. Было и так понятно, что ей не следует делать то, что она делала, думать о том, о чем она думала, желать того, чего желала.

Осторожно закрыв за собой дверь, Кэтрин затаила дыхание и прислушалась. Осмотревшись, она ничего подозрительного не заметила – ее окружала обычная темнота ночи. А прямо перед ней на фоне лунного света виднелись силуэты деревьев и белые плиты дорожки, ведущие к берегу моря.

Добравшись до тропинки, о которой говорил граф, она остановилась и бросила взгляд на Ла-Манш. Вода – днем она была чудесного синего цвета – с шумом накатывалась на берег серыми и серебряными волнами. Рокот прибоя казался громче, чем раньше, ближе, опаснее, и Кэтрин знала, что сейчас она устремится навстречу этой опасности.

Но, как ни странно, она нисколько не волновалась. Все предыдущие дни Кэтрин ужасно нервничала, и у нее не было ни одного спокойного мгновения, теперь же она вдруг почувствовала какое-то удивительное спокойствие. Луна омывала ее своим светом, и в сердце молодой женщины поселилось чувство уверенности. Кэтрин до конца осознала: тот момент, когда она встретила графа Грэнби, невозможно выбросить из жизни. Дни, которые она провела в размышлениях и беспокойстве, не были потрачены на пустые сомнения, но обернулись сегодняшним моментом – стали этой ночью.

Снова осмотревшись, Кэтрин стала спускаться по тропе. Один раз она остановилась, чтобы обернуться и посмотреть на Бедфорд-Холл. Окна дома были темны, его обитатели спали в своих постелях, все, кроме них двоих – двух любовников, решивших встретиться глубокой ночью, чтобы поскакать верхом.

Грэнби увидел Кэтрин уже у кромки воды. Озаренная лунным светом, она походила на прекрасное мифическое божество, вышедшее из морских глубин. Какое-то время он любовался ею. Затем пошел ей навстречу. Шаги заглушались рокотом волн, но Кэтрин ощутила присутствие графа, почувствовала его так же явственно, как и то, что она принадлежала ему. Да, она принадлежала ему, а он – ей, и не важно, понимал ли это Грэнби.

– Они не близнецы, но идеально подходят друг другу, – сказал Грэнби, кивая на лошадей, которых держал под уздцы.

Осмотрев лошадей, Кэтрин с улыбкой кивнула:

– Да, прекрасные животные. А ты подумал о том, где будет финиш? – спросила она, поглаживая широкую морду гнедой кобылы.

– Гряда скал, которые преградят нам путь примерно в миле отсюда. Ты сможешь скакать верхом без своих ботинок?

– Все, что мне нужно, – это лошадь и седло. – Она снова улыбнулась.

– Тогда садись.

Грэнби помог Кэтрин сесть в седло. Его невеста оказалась самой отчаянной молодой леди, которую он когда-либо видел. Подол ее платья чуть приподнялся, но граф увидел лишь часть ее ног. Посмотреть на все остальное он непременно собирался после того, как закончится их состязание. Проведя ладонью по ее колену, он улыбнулся:

– Что станет предметом нашего пари сегодня ночью? Только не говори, что им будет Ураган, иначе на этот раз я тебя обязательно высеку.

– А что тебе нужно? – проговорила она с невинной улыбкой. – Что я могу тебе предложить?

Его рука снова скользнула по колену, а затем оказалась под подолом платья.

– Пожалуй, я что-нибудь придумаю, когда придет время.

– А если выиграю я, милорд? Чем вы расплатитесь? Его рука двинулась выше, И тут он обнаружил, что под белым платьем Кэтрин, кроме тонкой сорочки, больше ничего не было. Боже правый, ему повезет, если он сможет усидеть в седле на протяжении всей мили.

– А чем вы интересуетесь, мисс Хардвик? Что я могу вам предложить?

Больше всего на свете Кэтрин хотела от него любви, но она не могла завладеть его сердцем при помощи скачек на лошадях. Он должен был отдать его сам. Кэтрин могла бы поставить на кон их помолвку, но не решалась. Ведь сегодня речь не шла о победе или демонстрации искусства верховой езды. Сейчас наступал один из тех моментов, о которых Кэтрин думала несколько минут назад, и она не хотела, чтобы он прошел, не оставив ни единого следа в ее жизни.

– Я уверена: когда придет время, мне удастся что-нибудь придумать, – ответила она, пристально глядя ему в глаза.

– Победителю достанется все, – сказал граф, убирая руку.

Грэнби вскочил в седло, и лошади стали бок о бок. Несколько секунд спустя они понеслись по залитому лунным светом пляжу, взбивая копытами мокрый песок. Кэтрин старалась сосредоточиться на скачке – хотелось выиграть во что бы то ни стало, вне зависимости от ситуации. Вода разлетелась тысячами брызг, когда она повела свою лошадь галопом по прибою.

Прошло несколько минут, но Кэтрин с Грэнби по-прежнему скакали нога в ногу. Они неслись сквозь ночь, а вокруг не было ни деревьев, ни изгородей, ничего, кроме открытого пляжа и возбужденного стука их сердец.

– Скалы совсем рядом! – неожиданно закричал граф. – Будь готова!

Спустя мгновения Кэтрин увидела их впереди, они выступали из темноты, как выброшенный на берег корабль. Она оценила расстояние и заставила лошадь скакать еще быстрее.

Сердце Грэнби сжалось в груди, когда ему показалось, что Кэтрин несется прямо на скалы. Граф закричал, чтобы она остановилась, но Кэтрин, казалось, не слышала его. Грэнби натянул поводья и остановился совсем близко от первого камня, но недостаточно близко, чтобы выиграть скачку. Кэтрин вырвалась вперед, развернула лошадь в самый последний момент и на полном скаку влетела в воду.

Тут Грэнби наконец-то пришел в себя; спешившись, он бросился к воде.

– Боже мой, женщина, ты сошла с ума? Ты могла бы разбиться!

Кэтрин спрыгнула в воду и закричала:

– Я выиграла!

– Ты меня до смерти напугала, вот что ты сделала! – Грэнби обнял Кэтрин и крепко прижал к груди. – Я все-таки должен тебя высечь. Своим поведением ты напоминаешь мне дикую кошку.

– Мне кажется, что сейчас я больше похожа на рыбу, – сказала Кэтрин, окинув взглядом свое платье.

Грэнби тоже посмотрел на ее платье. После того как Кэтрин побывала в соленой воде, уже не имело значения, была ли на ней одежда или нет. С таким же успехом она могла бы нарядиться в улыбку, сияющую на ее лице. Мокрое платье плотно облегало ее тело, и под тканью отчетливо вырисовывались груди и твердые бутоны сосков.

Взяв Кэтрин за руку, Грэнби повел ее к берегу.

– Я знаю место, где можно обсушиться.

Кэтрин осмотрелась. Вокруг себя она видела лишь море и небо, сияние луны и рокочущие волны.

– Уолтем построил небольшой домик за пляжем, – сказал Грэнби, помогая ей сесть в седло. – Там очень уютно.

Не сказав больше ни слова, они поскакали по пляжу. Теперь оба знали, чего хотели.

Когда лошади остановились перед коттеджем, Грэнби спешился, потом подал руку Кэтрин. Как только она оказалась на земле, граф сжал ее в объятиях и впился в ее губы еще одним страстным поцелуем. Затем, продолжая обнимать свою невесту, сказал:

– В доме есть люди.

– Кто? – Она посмотрела через его плечо на закрытую дверь и не увидела ни единого признака жизни, ни одного луча света.

– Лорд Акерман, мой камердинер Пек и Джон Грйнмор, член магистрата города Ипсуича. Прежде чем уехать из Рединга, я получил специальное разрешение на вступление в брак. Мой друг Акерман и Пек будут нашими свидетелями. Мы поженимся сегодня ночью.

– Поженимся?! Сегодня ночью?! – Кэтрин сделала попытку вырваться, но граф не отпустил ее. – Я не могу выйти за тебя замуж прямо сейчас. Я промокла до нитки, и... на мне даже нет нижней юбки. Что подумают люди? И тетя Фелисити, она...

– Ты согласилась выйти за меня замуж, – напомнил Грэнби. – Если тебе нужна пышная свадьба, мы сможем повторить церемонию в сентябре.

– Но почему сейчас? – Грэнби наконец-то перестал ее удерживать, и она отступила на шаг.

– А почему бы и нет?

Кэтрин облизнула губы и ощутила на них вкус соли. Она посмотрела на свое платье, потом перевела взгляд еще ниже, к босым ногам. Ее пятки были в песке, а волосы представляли собой массу растрепанных ветром кудрей.

– У меня босые ноги. – Это было единственное, что пришло ей в голову.

– Пройдет совсем немного времени, и на тебе окажется еще меньше одежды, – улыбнулся Грэнби. Он взял ее за локоть и повел к двери. – Ты изводила меня своей ненавистью к правилам приличия с того момента, как мы познакомились. Так зачем же цепляться за них сейчас?

– Потому что тогда я не собиралась выходить за тебя замуж, – пробормотала Кэтрин. – Ой! – воскликнула она, споткнувшись обо что-то.

Грэнби тут же подхватил ее на руки и подошел к двери. Им открыл лорд Акерман; он с изящным поклоном проговорил:

– Добро пожаловать.

Пек же в этот момент зажигал свечи.

– Отпусти меня, – потребовала Кэтрин.

Грэнби пересек комнату и лишь после этого отпустил свою невесту. А Акерман с Пеком тотчас заняли свои посты у двери.

Кэтрин поняла, что оказалась в ловушке.

– Мистер Гринмор, позвольте представить вам мою невесту, мисс Кэтрин Хардвик, – проговорил граф.

Кэтрин, повернулась и увидела высокого мужчину в черном сюртуке, из-под которого виднелась ночная рубашка. При других обстоятельствах подобная картина – полуодетый и сонный член магистрата, сочетающий босоногую девушку в мокром платье и родовитого аристократа, – вызвала бы у Кэтрин смех. Однако сейчас ей было не до смеха.

– Мисс Хардвик... – Мистер Гринмор зевнул. – Мисс Хардвик и вы, милорд... Ах да, вы должны предъявить разрешение на брак, и я начну церемонию.

Грэнби вынул требуемый документ из кармана своего сюртука и передал его Гринмору.

– Я... я хотела бы сначала расчесать волосы, – пробормотала Кэтрин, пытаясь выиграть время и немного подумать, ведь венчание являлось очень серьезным шагом.

Грэнби подозревал, что его невеста может выпрыгнуть из окна, если ее оставить одну. Потому граф сказал ей, что она выглядит прекрасно даже с песком в волосах, при этом он обнимал ее за талию.

Тут мистер Гринмор откашлялся, раскрыл черную книгу в кожаном переплете, и церемония началась.

Сначала брачные клятвы произнес Грэнби, он говорил ровным голосом, не торопясь. Когда подошел черед Кэтрин, она перевела дух и мысленно помолилась, чтобы ее сердце сделало правильный выбор и не увело ее на гибельный путь.

Затем вперед выступил граф Акерман. Он положил в протянутую ладонь Грэнби обручальное кольцо с изумрудами и бриллиантами. Тот надел его на палец Кэтрин.

И в следующее мгновение член магистрата закончил церемонию словами:

– Милорд, теперь вы можете поцеловать свою супругу.

Когда Грэнби развернул ее к себе, Кэтрин словно очнулась от сна. Хотя граф целовал ее на террасе, и на пляже, и еще раз совсем недавно перед дверью, сейчас Грэнби собирался первый раз поцеловать ее как муж свою жену.

Поцелуй не был слишком страстным, но все же по телу Кэтрин пробежала легкая дрожь – прелюдия к настоящему наслаждению. Когда граф отстранился от нее, она моргнула, смахивая слезы. Затем, заставив себя улыбнуться, выслушала поздравления мистера Гринмора. После этого ее поздравляли Пек и лорд Акерман. Кэтрин же старалась вести себя так, будто появление на людях с босыми ногами и в мокром платье было для нее самым обычным делом. К счастью, свечей в комнате оказалось немного, а лорд Акерман был слишком хорошо воспитан – он сделал вид, что ничего особенного не заметил.

– Позвольте мне еще раз пожелать вам счастья, – произнес Акерман, улыбаясь ей. – Должен признать, что это венчание доставило мне огромное удовольствие. Не каждую ночь меня просят поднять с постели члена городского магистрата. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Будьте счастливы, – миледи.

Не зная, что делать дальше, Кэтрин дождалась, когда ее муж – ей еще нужно было время привыкнуть к тому, чтобы называть его так, – попрощался с Гринмором, Пеком и своим другом лордом Акерманом.

Затем он повернулся к ней, и Кэтрин сразу же узнала блеск его глаз. Она видела этот взгляд раньше, знала, что он означает, и понимала, о чем думал ее супруг, – об их брачной ночи.

Они проведут ее тут, в доме?

Грэнби улыбнулся и проговорил:

– Пек никогда не исполнял обязанностей камеристки, но он приложил все усилия, чтобы угадать твои потребности. Думаю, ты найдешь ожидающую тебя горячую ванну сразу за этой дверью. Мне присоединиться к тебе, или ты хочешь провести какое-то время в одиночестве?

– Я справлюсь сама.

Она немного задержалась, и этого было достаточно, чтобы Грэнби привлек ее к себе. Осознание того, что он теперь стал ее мужем, потрясло Кэтрин, но она постаралась не лишиться чувств, когда губы их слились в поцелуе.

Их второй поцелуй в качестве мужа и жены оказался гораздо более страстным и продолжительным. Когда же поцелуй наконец-то прервался, Кэтрин пробормотала:

– Мне действительно нужно расчесать волосы. Они, наверное, ужасно выглядят.

– Не возражаю, – кивнул граф. – А я пока налью себе бренди. – Он отошел от нее и направился к столу, на котором стояли графины.

Открыв дверь, Кэтрин обнаружила за ней комнату с широкой двуспальной кроватью и толстым лоскутным ковриком. В мерцании свечей она заметила, что край покрывала отогнут, а подушки взбиты. В другом конце комнаты находилась просторная ванна, над которой вился пар. Кэтрин опять посмотрела на кровать и заметила, что на ней ее ожидала аккуратно расправленная ночная рубашка.

Она прошлась по комнате. Затем открыла дверь в гардеробную. Хитроумный камердинер снабдил ее переменой одежды на утро, причем из ее же собственных вещей. Каким образом они оказались здесь – это сейчас меньше всего интересовало Кэтрин.

На двери спальни не было замка, и она просто прикрыла ее поплотнее. Однако ей следовало поторопиться, если она не хотела, чтобы Грэнби застал ее в ванне. При этой мысли Кэтрин почувствовала, что краснеет. Что же с ней происходит? Она ведь уже не девственница. Кэтрин прекрасно знала, что произойдет, когда Грэнби войдет в спальню.

Или не знала?

Она снова прошлась по комнате. Затем подошла к овальному зеркалу на подвижной раме. Глядя в него, Кэтрин провела пальцами по волосам и распустила их – локоны тотчас упали ей на плечи и спину. Ее муж сказал, что она красивая. Неужели действительно?.. Она видела в зеркале вполне заурядную молодую женщину, ничего особенного. Нос даже наполовину не был таким маленьким и аккуратным, каким ему следовало быть, а волосы... Они выглядели так, будто их не расчесывали уже много дней.

Кэтрин расстегнула платье, и оно упало к ее ногам. Она перевела взгляд на кольцо, которое граф надел ей на палец, – это был широкий золотой обод, инкрустированный изумрудами и бриллиантами. Камни ярко мерцали, словно Господь вложил в каждый из них по звезде.

Ей хотелось поддаться искушению и поверить, что желание ее сердца могло так же легко стать реальностью, как и свадебная церемония, что ее муж мог войти в комнату, посмотреть на нее и сказать слова, которые она жаждала услышать. Ей хотелось поверить, что в браке рождается любовь. Это звучало просто, даже логично, но Кэтрин была достаточно взрослой, чтобы понимать: жизнь и логика – совсем не одно и то же.

Но почему Грэнби устроил это венчание? Никто не заставлял его добывать специальное разрешение на брак. Несмотря на всю ее странность, церемония не была лишена романтичности. Уже одного этого было достаточно, чтобы дать Кэтрин надежду.

Когда открылась дверь, Кэтрин еще сидела в ванне, и ей оставалось только одно – смотреть на мужчину, который теперь являлся ее законным мужем.

Граф поставил на туалетный столик свой бокал и снял сюртук. Затем начал расстегивать рубашку. Увидев его обнаженную грудь, Кэтрин в смущении отвела глаза. Она почувствовала себя ужасно неловко, потому что не знала, что сказать и как поступить.

– Ты красивая, – проговорил Грэнби, глядя на нее с улыбкой. И эта улыбка, искренняя и совершенно обезоруживающая, почти убедила ее в том, что она не ошиблась, согласившись стать женой Грэнби.

Тут граф взял бокал с туалетного столика и сделал глоток бренди. Поставив бокал обратно на столик, он подошел к ванне и опустился перед ней на колени, и теперь их лица оказались на одном уровне.

Она посмотрела в его глаза, светившиеся нежностью в неверном мерцании свечей. Его взгляд был таким же обезоруживающим, как и улыбка. Какое-то время он молча смотрел на нее, затем чуть приподнял ее груди ладонями и проговорил:

– Твоя кожа нежная, как лепестки роз. А твои соски... Я хочу прильнуть к ним как голодный младенец.

Это был довольно необычный комплимент, и от него на щеках Кэтрин вспыхнул румянец. Эффект, который произвели на нее слова Грэнби, был так силен, что она закрыла глаза. И тотчас же послышался его тихий смех.

– Я никогда не встречал такую женщину, как ты. Ты такая страстная, такая открытая и прямая... И тебе незнакомы притворство и хитрость. О, ты очаровываешь и интригуешь меня. Я хочу разгадать все твои секреты.

– У обнаженной женщины нет секретов, – сказала она, открывая глаза.

Он снова улыбнулся и принялся поглаживать ее грудь. Потом вдруг прошептал:

– Я желаю тебя так страстно, как никогда еще не желал. – И эти слова мужа заставили ее затрепетать, наполнили огнем желания.

Однако Кэтрин по-прежнему не хотела сдаваться, вернее, ей не хотелось признавать тот факт, что Грэнби мог одним взглядом подчинить себе ее разум, тело и сердце, что у него было право – начиная с этой ночи так и будет – стать неотъемлемой частью ее жизни.

– Встань, – сказал он, делая шаг назад.

Кэтрин медленно поднялась. Вода струилась по ее плечам, по животу, по крутым бедрам. Влажные жемчужины собирались в завитках волос меж ее ног, и Грэнби, глядя на нее, взмолился, чтобы у него хватило сил подождать, пока она высохнет, чтобы у него хватило выдержки не вытащить ее из ванны и не уложить прямо на дощатый пол.

– О Боже мой, ты прекрасна, – прошептал Грэнби, не в силах отвести от нее взгляд.

Сила его взгляда завораживала, и Кэтрин опустила глаза. Несколько секунд спустя она вдруг почувствовала, что он заворачивает ее в мягкое мохнатое полотенце и вытаскивает из ванны.

Потом Грэнби начал вытирать жену, и его руки одновременно ласкали ее и возбуждали, так что она трепетала при каждом его прикосновении. Затем он подхватил Кэтрин на руки, уложил на кровать и снова принялся ласкать ее и целовать. На фоне теней в комнате, при отдаленных звуках рокочущего моря то, что происходило между ними, казалось совершенно нереальным. Вся эта ночь казалась нереальной.

– Нортон...

Услышав, как Кэтрин произнесла его имя, граф почувствовал, что уже не может сдерживаться. Заглянув в глаза Кэтрин, он понял, что и она сгорает от страсти. О Боже, как она была прекрасна. Прекрасна и необузданна. И наконец-то она стала его женой.

Кэтрин – его жена! Эти слова должны были показаться ему странными, но ничего подобного не случилось. Слова эти звучали совершенно естественно и необычайно возбуждали.

Кэтрин была создана для страсти, все ее тело являло собой совершенный образец женственности, и Грэнби, не отводя от нее восторженного взгляда, срывал с себя одежду – ему не терпелось освободиться от всего, что сдерживало его.

Кэтрин же молча наблюдала за ним, и ее чудесные светло-карие глаза казались в мерцании свечей еще более прекрасными. Наконец Грэнби предстал перед ней совершенно обнаженный, и теперь Кэтрин смотрела на него, как и он на нее – смотрела с восторгом. В следующее мгновение он лег рядом с ней и, крепко прижав к себе, принялся покрывать поцелуями ее плечи и шею, руки же его ласкали ее груди.

Кэтрин снова выкрикнула его имя и тут же прошептала:

– Пожалуйста, остановись, – Она хотела отдышаться и хоть немного прийти в себя.

Но Грэнби уже не в силах был сдерживаться. Он по-прежнему ласкал ее груди и легонько покусывал отвердевшие соски. Затем стал поглаживать ее живот и бедра и наконец прикоснулся к завиткам волос между ног.

Кэтрин вскрикнула, и дыхание ее участилось, она трепетала от ласк мужа и сгорала от желания, она жаждала принять его в себя.

Внезапно он убрал руку, и тотчас раздался ее крик:

– Нет-нет, не останавливайся! – Кэтрин смотрела на мужа с мольбой в глазах.

Грэнби поцеловал ее и прошептал:

– Тихо, дорогая.

Изнемогая от болезненного напряжения, он вошел в нее, и глаза Кэтрин начали закрываться.

– Нет, смотри на меня, – прошептал он. – Не бойся на меня смотреть, не бойся смотреть...

Когда жар этих слов коснулся ее, какое-то теплое и трепетное чувство заставило сердце Кэтрин на мгновение замереть. Глаза мужа потемнели и затуманились, а черты лица заострились. Он еще глубже вошел в нее, и Кэтрин со стоном выгнула спину.

Тут его ладони снова легли ей на грудь, а большие пальцы легонько коснулись сосков. Кэтрин вздрогнула и вновь застонала. Потом обвила руками шею мужа.

– Да, дорогая, обнимай меня, обнимай... – прошептал он ей в ухо.

В следующее мгновение их губы снова слились в поцелуе, и они начали двигаться в едином ритме; теперь руки Кэтрин лежали на плечах мужа, а ноги обвивались вокруг его бедер. В какой-то момент он вдруг приподнялся над ней, словно собирался отстраниться и покинуть ее, и тотчас же раздался протестующий возглас Кэтрин.

Грэнби тихо рассмеялся и проговорил:

– Не бойся, я здесь.

Он принялся покрывать поцелуями ее лицо и плечи, потом стал целовать груди. Кэтрин затрепетала, наслаждаясь ласками. А Грэнби снова засмеялся и спросил:

– Ты дрожишь? Неужели тебе холодно? Ах, нет, я ошибся. Тебе, оказывается, совсем не холодно.

Кэтрин же казалось, что все ее тело объято пламенем и она вот-вот сгорит в огне страсти. Время от времени она вскрикивала и шептала:

– Нортон, о, Нортон...

Он двигался все быстрее, и Кэтрин тут же улавливала его ритм, раз за разом устремлялась ему навстречу. Она вскрикивала громче и громче, и все ее тело уже поблескивало от пота, а влажные волосы прилипли к вискам.

Грэнби же с каждым движением увлекал ее все выше к вершинам блаженства, и Кэтрин вдруг почувствовала, что ей хочется выкрикнуть слова любви. Но в последний момент она прикусила губу, не давая этим словам вырваться наружу; она боялась своих чувств, боялась, что они превратят ее в рабыню этого мужчины – ее мужа. Не следовало отдавать ему себя всю целиком. Во всяком случае, до тех пор, пока у нее не появится твердая уверенность, что ей не грозит участь подруг, Сары и Вероники.

Он запустил пальцы в волосы Кэтрин и, откинув ее голову назад и приподняв над подушкой, прикоснулся губами к шее в том месте, где пульсировала жилка. Грэнби еще раз мощно и глубоко вошел в нее, и Кэтрин почувствовала его в самой глубине своего лона.

– О, Кэтрин... – прохрипел Грэнби.

В следующее мгновение он содрогнулся, и Кэтрин почувствовала, как он наполнил ее сладостным теплом. Она вскрикнула почти тотчас же и тоже затрепетала. В этот момент их взгляды встретились. Оба испытывали предельное наслаждение, они чувствовали, что сливаются воедино не только их тела, но и души.

Несколько минут спустя Кэтрин все еще ощущала жар его тела, гладкого и необыкновенно мускулистого. Теперь муж лежал на боку и, обнимая ее одной рукой, прижимал к себе. Но он молчал, а его дыхание было ровным и спокойным. Кэтрин подумала, что он спит, однако не была в этом уверена. Она шевельнулась, и обнимавшая ее рука чуть напряглась. И тут же послышался тихий шепот:

– Кэтрин...

– Нортон... – шепнула она в ответ. Почувствовав, что вот-вот заснет, Кэтрин тихонько вздохнула и закрыла глаза.

Проснувшись, Кэтрин повернула голову к окну. Сквозь закрытые ставни в комнату сочился серый предрассветный свет. Она сначала растерялась, но почти сразу же вспомнила, где находится и почему. Вспомнила, что обвенчалась, потом заснула в объятиях мужа, подарившего ей чудесную, ни с чем не сравнимую ночь.

Минуту спустя Кэтрин увидела, как за ставнями вспыхнул бледно-розовый свет – над Ла-Маншем разгорался рассвет. И тут же руки Грэнби обвились вокруг нее, и ладони его легли ей на грудь.

– Доброе утро, миледи, – прошептал он ей в ухо.

– Еще не совсем рассвело, – пробормотала Кэтрин; ей вдруг пришло в голову, что нужно побыстрее одеться и вернуться в Бедфорд-Холл, пока не проснулась тетя Фелисити.

Конечно же, им придется поплатиться за содеянное – ведь граф лишил тетю возможности отпраздновать пышную свадьбу, и леди Форбс-Хаммонд едва ли сможет с этим смириться.

Что же касается остальных обитателей Бедфорд-Холла, то Кэтрин даже боялась представить, что они будут говорить. Венчание глубокой ночью в крохотном домике на берегу моря – это же в высшей степени неприлично. Однако в этом была и своя романтика, так что, наверное, не все их осудят...

– Время не имеет значения, – сказал Грэнби, положив руку ей на ягодицы. Потом пальцы его скользнули меж ее ног, и он принялся ласкать жену.

Ласки Грэнби становились все более настойчивыми, и вскоре Кэтрин почувствовала, что едва удерживается от стона – в ней снова разгоралось пламя желания.

Но будут ли они всегда ощущать такое же влечение друг к другу? Кэтрин очень хотелось в это верить. Она попыталась повернуться к нему лицом, но вдруг почувствовала, что он вошел в нее и тотчас заполнил ее своей отвердевшей плотью. Она шевельнула бедрами и тут же услышала над своим ухом его шепот:

– Ты быстро учишься. – Чуть отстранившись, Грэнби повернул жену лицом к себе. – Вот так. Так будет лучше.

Он раздвинул ее ноги коленями и вошел в нее еще глубже. И тут же принялся поглаживать ее груди и легонько теребить горошины сосков.

Граф чувствовал, как напряжение его нарастает, чувствовал, что если перестанет себя контролировать, то все произойдет слишком быстро. Кэтрин же прижималась к нему все крепче, и он раз за разом погружался в ее сладостное тепло, стараясь как можно полнее с ней слиться.

Когда же он в последний раз вошел в нее, из горла его вырвался хриплый крик, по телу пробежали судороги. Кэтрин громко застонала и тоже содрогнулась – в эти мгновения она уже чувствовала, как ее заполняет горячее семя мужа.

Им понадобилось немало времени, чтобы отдышаться. Когда Кэтрин наконец-то пришла в себя, она обнаружила, что лежит рядом с мужем, а ее волосы закрывают ей лицо. Она откинула их и взглянула на Грэнби. Он улыбнулся и нежно поцеловал жену. Потом спросил:

– Устала?

– Да, ужасно, – пробормотала она сонным голосом.

Грэнби рассмеялся:

– Я тоже, ужасно... Если хочешь, поспи еще.

Она взглянула на него с удивлением:

– А как же...

– Теперь мы муж и жена, – перебил граф. – И никто, кроме Пека, не рискнет постучать к нам в дверь. А он потревожит нас только для того, чтобы принести горячего чая и булочек с маслом.

– Тете Фелисити это не понравится.

– А тебе? – Он заглянул ей в глаза.

Кэтрин медлила с ответом. Наконец пробормотала:

– Я ведь стала твоей женой совсем недавно, даже еще не привыкла к виду обручального кольца на руке...

Он взял ее за руку, поднес к губам и поцеловал каждый палец.

– К кольцу еще прилагаются серьги и колье. Я хочу, чтобы ты надела их сегодня вечером, когда будешь представлена герцогу Морленду.

– Герцогу?! – Кэтрин приподнялась, она вдруг почувствовала, что ей уже совершенно не хочется спать.

– Морленд не появится в комнате прямо сейчас. – Грэнби привлек жену к себе. – Не волнуйся, спи. Я сказал Пеку, что если он принесет чай раньше девяти, то я утоплю его и четвертую.

Но заснул только Грэнби. Вскоре его ровное дыхание наполнило комнату, ставшую их домом на эти короткие несколько часов. Но что ждало их впереди?

Кэтрин повернулась, посмотрела на спавшего рядом мужа и внезапно почувствовала, как к горлу ее подкатил комок. Повинуясь импульсу, она протянула руку и убрала прядь волос с его лба. В этом жесте, наполненном нежностью жены по отношению к своему мужу, не было ничего необычного, но на глаза ее навернулись слезы. Кэтрин сказала себе, что влюбленная женщина может позволить себе минутную слабость, особенно если мужчина, которого она любит, держит свои чувства в секрете.

У нее совершенно не было оснований полагать, что страсть Грэнби была притворной, но она надеялась найти в его объятиях не только страсть. Ей хотелось гораздо большего, хотелось, чтобы он пустил ее в свое сердце, чтобы позволил заглянуть под маску, за которой скрывался от всего мира. Узнает ли она когда-нибудь этого мужчину, узнает ли его по-настоящему? Впрочем, она чувствовала: в минуты близости ее муж становился самим собой, становился настоящим Грэнби, поэтому ей хотелось, чтобы таких минут было как можно больше.

Очень осторожно, чтобы не потревожить мужа, Кэтрин выбралась из постели и прошлась по комнате. На дне ванны она нашла губку и умылась тепловатой водой. Потом оделась. Кэтрин совсем не удивилась, обнаружив в гардеробной не только чистое платье, но и сорочку, и нижнюю юбку, а также чулки и подвязки – ведь все это она заметила еще накануне. А ее дорожные ботинки, те, в которых она совершила путешествие из Уинчкома в Ипсуич, были вычищены и тоже находились в гардеробной.

Часы на башне Бедфорд-Холла пробили девять, когда в дверь постучали. Кэтрин открыла, ожидая увидеть педантичного камердинера Грэнби, но вместо него увидела виконта Ратбоуна, державшего в руках поднос, прикрытый салфеткой.

Виконт расплылся в улыбке:

– А вот и новобрачная... – Он прошел на середину комнаты, поставил поднос на стол и снял салфетку, под которой оказалось все необходимое для утреннего чая – были даже булочки на тарелке. – А где же молодой муж? Все еще спит? Отдыхает после ночи, полной...

– Я уже встал, – сказал Грэнби, выходя из гардеробной; кроме брюк, на нем больше ничего не было. – И мне хотелось бы знать, что ты тут делаешь. Действительно, какого черта?..

– Я совершаю благодеяние, – объявил Ратбоун. – Я перехватил твоего слугу, когда он выходил из кухни. Должен признать, он оказался преданным, но я проявил настойчивость. В конце концов, я твой самый близкий друг. Тот, кого ты забыл пригласить на свадьбу.

– Ты же сказал мне, что тебя тошнит от подобных церемоний, – проворчал граф. Он налил две чашки чая, добавил сахару и сливок и протянул одну из чашек Кэтрин.

– Друг всегда остается другом, – проговорил виконт. – Я мог бы, как и Акерман, привести члена магистрата. Сегодня утром он похвалялся своим подвигом. Говорил, что ему очень понравилось это маленькое приключение.

– Во всяком случае, он нашел настоящего представителя закона. – Грэнби сделал глоток чая. – Один Бог знает, какого шарлатана ты бы притащил, чтобы скрепить мой брак, если я бы возложил это задание на тебя.

Ратбоун рассмеялся:

– Думай что хочешь, но ты не можешь лишить меня права поцеловать новобрачную.

Граф отрицательно покачал головой.

– Теперь Кэтрин моя жена, и только я буду ее целовать.

– Меня оскорбили! – воскликнул виконт, театрально прикладывая руку к сердцу. – Никогда не думал, что ты окажешься таким эгоистичным. Ну же, всего лишь один скромный поцелуй. Его-то я точно заслужил.

– Ты заслужил хорошего пинка, – заявил граф. – Убери руки от моей жены.

– Только один поцелуй, – настаивал виконт. – Или ты боишься, что твоя дама передумает и отдаст свое сердце мне? Я целуюсь гораздо лучше тебя. Может, проверим эту теорию на практике?

Ратбоун поддразнивал приятеля, и молодая жена решила, что это на пользу ее мужу. «Легкий укол ревности – неплохая идея», – подумала Кэтрин. Поэтому она позволила виконту поцеловать себя.

После этого Ратбоун налил себе чаю, а граф, обнимая жену, проговорил:

– Итак, рассказывай... Леди Форбс-Хаммонд, наверное, уже начала боевые действия?

Виконт рассмеялся:

– Она жаждет крови, можешь в этом не сомневаться. Похоже, прекрасное платье цвета слоновой кости оказалось ни к чему.

– Мне нужно поговорить с ней, – заявила Кэтрин.

– Только вместе со мной. – Грэнби по-прежнему обнимал жену.

– Ты прав, – кивнул Ратбоун. – Но тебе следует собраться с духом. – Он направился к двери, но вдруг остановился и добавил: – На твоем месте я бы для храбрости добавил в чай виски. Час назад прибыла карета Морленда.

– Гореть мне в аду! – воскликнул Грэнби.

– В этом можешь не сомневаться, – усмехнулся виконт. – До сих пор побаиваюсь старика. Когда вижу его, чувствую себя мальчиком в коротких штанишках.