Лия
Каждый час я провожу, как на иголках, несмотря на то, что пытаюсь себя отвлечь разными делами: готовкой обеда для Арины, поиском детской посуды... Я перекладываю все опасные вещи, вроде гречки, фасоли и моющих средств повыше от Арининых любопытных глаз, а сама посматриваю то и дело на время: интересно, пришли уже Эмиру результаты теста?
Проходит час, два, пять, но мой телефон молчит.
“Интересно, какое лицо у него будет, когда он увидит отрицательный результат?” — мелькает в голове мысль. Небось, он будет здорово растерян.
Неожиданно телефон начинает звонить и я хватаю трубку, чувствуя, как подрагивают от волнения руки. Пришли! Ха! Что он мне сейчас скажет?
— Да, слушаю? — ровно произношу я, едва сдерживаясь, чтобы не начать подпрыгивать от нетерпения. Но вместо обычно холодного, красивого голоса Эмира, я слышу маму.
— Ох, Лия, привет. Папа вчера звонил тебе, договорился, что мы приедем. — я слышу протяжный вздох. — Но тут такое дело...
— Что-то случилось?
— У бабы Светы дочка погибла. Сегодня. Позвонила, попросила помочь. У ее дочки ребенок остался, баба Света сейчас с ним сидит, а мы о похоронах договариваемся. Не знаю даже, успеем к тебе или нет, если уж замотаемся — не жди.
Я чувствую в груди непонятную тревогу.
— Как погибла? — спрашиваю я. Не то, чтобы я хорошо знала бабу Свету и ее дочку — это были какие-то четвеюродные родственники по линии отца, с которыми я встречалась пару раз в жизни и примерно столько же раз про них слышала, но новость о трагедии задевает меня. — А ребенку-то сколько лет?
— Годика нет даже. Да вот так погибла... Уложила ребенка спать, и выбежала в магазин через дорогу. А там идиот какой-то несся, сбил ее. Она ж с мужем еще во время беременности разошлась, ребенка не на кого оставить, а тут он заболел, и она даже в магазин сходить не могла. Вот так в жизни бывает, дорога там спокойная, а тут сошлось...Такая трагическая случайность, кошмар просто. Выбеги она на минуту раньше — жива бы осталась. Но кто ж мог подумать о таком? Ох, да чего я тебя гружу, ты, наверное, на работе?
— Да, на работе. — бормочу я, чувствуя себя так, словно меня хлопнули чем-то тяжелым по голове. Арина, тем временем, с грохотом опрокидывает ящик с игрушками себе на пальцы, и, сморщив личико, открывает рот, чтобы завопить, поэтому я быстро выпаливаю: — Давай я тебе перезвоню, мам, передайте бабе Свете, что я сожалею и пусть крепится!
И сбрасываю вызов в тот момент, когда Арина начинает рыдать от обиды и боли. Я бросаюсь к ней, взяв в ладони маленькую ножку и дуя на пальчики, а мои мысли уходят совсем далеко-далеко.
Трагическая случайность... А ведь меня ждет похожая жизнь матери-одиночки. Будет ли у меня кто-то рядом, кто сможет сходить за лекарствами или продуктами, в случае, если я не смогу покинуть дом?
— Я хочу спать. — бормочет Арина, успокоившись, а я хмурюсь, посмотрев на нее.
— Уже? Сейчас еще день.
— Я устала. — она подползает ко мне ближе и кладет голову на колени, тяжело вздохнув. Я на автомате снова проверяю ее лоб и вздрагиваю. Потом прикладываю другую руку.
— Арина, у тебя не температура ли? — спрашиваю я, ощупывая ребенка, а она зевает в ответ.
— Не знаю. Голова болит.
— Ну-ка, полежи, я схожу за градусником. — произношу я, взяв Арину на руки и переложив еле-еле на кровать. Она слишком тяжелая для меня. Маленький упитанный кабанчик! После, накрыв ее беленьким одеялом с рисунком котят, я первым делом иду на кухню и замираю перед шкафчиками.
А, постойте, это у меня все лекарства лежат на кухне. А у Эмира как? Надеюсь, что он тоже держит аптечку в одном из шкафов, потому что все комнаты в его квартире я проверять не выдержу.
Спустя пять минут поисков я нахожу сиротливо лежащие в аптечке пластыри, бинты, перекись и обезболивающее. Нет даже градусника, не говоря уж о каких-то других лекарствах.
Ох, ну что за день? Только поговорили о женщине, у которой заболел ребенок и которая была вынуждена выйти в магазин и умерла, как ситуация практически повторилась и у меня! Арина больна, а ни одного лекарства дома нет! Не тащить же ее с температурой в аптеку?!