Опасное материнство. Семья для сироты

Глава 66

Лия

С той ночи проходит чуть больше недели.

— Пап, все в порядке. — говорю я одним утром по телефону, глядя в окно, за которым заснеженный двор. — Я у друзей. Как надоест — приеду домой. Может, сниму новую квартиру... — услышав, как отец с шумом втягивает воздух, готовясь к возмущениям, я морщусь и убираю заранее от уха телефон и зажимаю динамик рукой.

После того, как он увидел новости об Эмире, и происшествии в доме Морозова, мне ежедневно выносили мозги.

Про смерть Морозова, кстати, в новостях упоминали вскользь, совершенно не так, как о Ямпольском. Все списали на какую-то известную банду грабителей, которая ворвалась в очередной одиноко стоящий дом, решив поживиться, но наткнулась на охрану и хозяина, убили их и подожгли все, пытаясь замести следы.

Однако, папу было не провести. Видимо, он прекрасно знал, кто такой Морозов и об их отношениях с Эмиром, и как-то сложил два и два. Или поспрашивал подробности у своих бывших коллег.

Я медленно выдыхаю, возвращая себе самообладание и убираю с динамика ладонь.

— Все, успокойся, пап.

— Лия!..

— Мне скоро тридцать. Хватит меня опекать.

— Ты что, совсем не понимаешь?! Это не опека, это... — папа даже закашливается от экспрессии. — Это...

— Все в порядке. У меня все хорошо.

— В порядке? Что в порядке, когда человека, который общается с моей дочерью, подстрелили?!

У меня дергается глаз. Если бы папа узнал, что в тот вечер я легко впустила домой человека, который меня мог бы чик-чирикнуть, его бы вообще хватил инфаркт.

Где-то, конечно, он прав, ругаясь на меня. Не встреть я Эмира, и жила бы своей спокойной, тихой жизнью без рисков помереть в разборках. Мне самой все это не нравится.

— Тем не менее, пап, ты не должен орать на меня и требовать вернуться к вам домой. Я сама разберусь со всем этим.

— Фу-у-ух. — папа яростно выдыхает. — Я не знаю, что с тобой делать, Лия. Учти, что когда я увижу тебя на улице — затащу в машину и увезу под домашний арест. А если с тобой рядом будет отираться этот... Эмир, — папа произносит его имя так, словно съел что-то гадкое. — То достану пистолет и пристрелю. Клянусь. Пусть меня посадят.

— Все, хватит. — обрываю я его. — Поговорим, когда ты остынешь. Пока, пап.

Я отключаюсь, со вздохом бросив телефон на столешницу. Справа появляется Егерь, кидая в чашку сразу пару чайных пакетиков и заливая и кипятком.

— Родители? — интересуется он ровно, а я киваю. — Че, хочешь, поговорю с ними?

— Помереть хочешь? — хмыкаю я. — Мне уже много годиков, Егерь. Сама уж разберусь.

— Да ладно. Встретились бы с твоим батей, да я бы объяснил, что все нормально.

— Мой папа работал в полиции, Егерь. Боюсь, на вашу встречу он придет с оружием.

— Да я тоже не с пустыми руками ж приду...

У меня дергается глаз.

— Проехали. — произношу я. — Как там Даниил?

— Да норм, очухался вроде. Просит приехать. Хочешь с нами? Я Олеську ща повезу.

Олеся — это сестра Даниила. Девочке оказалось всего двенадцать лет, и в первые дни, когда мы поселились у Егеря, она почти не разговаривала, отходя от стресса после похищения. Затем мы с ней как-то даже подружились.

— Нет, давайте без меня.

— Почему? Он спрашивал, как ты там. Мне казалось, вы нормально общаетесь. Поссориться успели, что ли?

Я молча смотрю, как Егерь бултыхает пакетики в чашке. Даже не знаю, как объяснить ему свои чувства к этому человеку. Даня, несомненно, прекрасный брат. Но после того, что он сделал, я бы предпочла держаться подальше от этого милого на первый взгляд парня, в глубине души которого живет берсерк.

Все еще не могу перестать думать о том, что будь Даниил менее верен Эмиру, или имей немного иные моральные установки, то я б даже дернуться бы не успела в тот вечер, раз он аж самого Морозова умудрился пришибить.

— Да просто голова болит. — отмазываюсь я.

Честное слово, пусть лучше мы забудем друг о друге. И вообще, пусть я забуду обо всем. Сдам поправившемуся Эмиру Арину, соберу свои вещички и перееду, никому не сказав свой новый адрес. Мне будет очень стыдно. И немного плохо. После всего, что случилось, мне сложно равнодушно относиться к Эмиру.

Но мне правда как-то страшновато рядом с ним. Я привыкла к абсолютно обычным людям, живущим обычной жизнью, а тут я впервые в жизни стала свидетелем преступления и молчу. На секундочку, я думаю, что это одна из тайн, которая может стоить мне жизни, если вдруг что...

— Ну, ок. — произносит Егерь, и, залпом выпив тот ужас, который заварил, ставит чашку в раковину. — Тогда сейчас поедем. Я-то думал, что придется ждать, пока ты соберешься. Олеська! Давай одевайся! — кричит он, а я подпрыгиваю.

— Тихо, Арина же спит!

— Ой...

В окнах мелькает свет фар. То ли соседи приехали, то ли кто-то к Егерю решил заехать в гости. Вроде бы тот самый Рома обещал это сделать, которого тошнило со мной на заднем сиденье.

— Кого там принесло? — тоже реагирует Егерь.

На кухню, шурша верхней одеждой, заходит сестра Дани. Она одета в широкие джинсы, свободную, темную толстовку и в безразмерную куртку, небрежно слезающую с плеч. На голове у нее красуется милая плюшевая панамка розового цвета, на которую тут же падает взгляд Егеря и мужчина хрюкает.

— Ты реально в таком виде хочешь поехать?

— А? — девушка растерянно смотрит на него, а потом трогает панамку на голове. — Да. А что не так?

— Да чего-т... Не знаю даже. В мое время девушки как-то интереснее одевались, а сейчас как бездомные. Куда панамка-то зимой, а?

— Да она же теплая. — дергает плечом сестра Дани. — Сейчас все так ходят.

— Теплая панамка. — Егерь снова издает странный звук и начинает тихо ржать в кулак. — Блин, мда... Ладно, погнали. Пусть Даня тебя воспитывает, я пас.

Они уходят, а я включаю воду в раковине, чтобы помыть кружки. Арина, вроде бы, продолжает спать на втором этаже, потому что если бы крики Егеря ее разбудили, она была бы здесь через пару секунд после пробуждения.

К Егерю, похоже, реально кто-то заехал в гости, потому что я слышу сквозь шум воды, как он с кем-то болтает. Затем хлопает дверь, я выключаю воду, поставив кружки сушиться, и, вытерев руки, разворачиваюсь к двери, тут же влетев со всей силы в мужское тело.

— Мама! — взвизгиваю я от неожиданности. А потом ахаю, увидев, что передо мной Эмир.

Эта дылда стоит, приложив руку к груди, туда, куда я влетела головой, и на его лице поистине мучительное выражение. Я тут же опоминаюсь.

— Боже, прости! Больно?

— Нормально. — произносит Эмир, открыв глаза. По его лицу вижу, что не нормально, и вмазала я от души по месту, где у него была рана. Не хватало еще его повторно отправить на больничную койку своими же руками.

— Какого фига ты так тихо появился?! Предупреждать надо!

— Какого фига ты ни разу не заехала ко мне в больницу?

Я приподнимаю брови в ответ на этот внезапный вопрос.

— А что, было надо? — интересуюсь я, а Эмир тоже изгибает бровь. — К тебе Егерь же ездил, сказал, что все хорошо и тебя нормально кормят. И ничего передавать не нужно. Ты не просил приехать, поэтому я решила, что это не нужно. — я пожимаю плечами, рассматривая его. Выглядит даже неплохо после больницы-то. Я помню, попала как-то в инфекционку, так после выписки от меня в автобусе люди отсаживались.

А Эмир прямо пышет здоровьем. Черные волосы даже сейчас уложены, лицо чуть бледновато, да и только, пахнет приятно, а не лекарствами. Я чувствую, как у меня начинает быстро стучать сердечко. Нет, Лия, даже не думай. Не поддавайся. Представь, как ты родишь, выползешь из роддома такая же бледная, лохматая, с синяками под глазами, со свертком в руках, а там Эмир. Ослепляет своей привлекательностью всех женщин в округе. Его же уведут прямо на моих глазах.

— Егерь что, уехал? — я перевожу тему, заметив, что Эмир что-то хочет сказать. — Может, чай сделать тебе? Больничная еда была ведь все равно не очень, давай я погрею борщ? Он не жирный, я его для Арины готовила...

Я разворачиваюсь к холодильнику, но Эмир преграждает мне дорогу. Я вижу, как он закатывает глаза.

— Это все, что ты мне хочешь сказать?

— Я рада, что ты поправился?

У него на лице мелькает недоверчивая усмешка.

— Это был вопрос? — интересуется он.

— Я просто не знаю, что ты хочешь услышать. — я обхожу его и беру чистую кружку, кидая в нее пакетик. — Предположила, что это.

— Ты что, даже не переживала за меня? — он, как призрак, перемещается мне за спину, и мне, если честно, хочется ткнуть его локтем, чтобы отодвинулся, но я не стану этого делать, потому что он едва выписался.

— Конечно же, переживала. Спрашивала каждый день у Егеря, как ты и идешь ли на поправку и не нужно ли тебе что-то привезти. Хорошо, что ты уже выписался. — у меня дергается глаз, когда я чувствую отголоски дыхания Эмира у себя на макушке. Так, Лия, спокойно. Он всегда нарушал социальную дистанцию, и продолжает это делать. Но бить больных нельзя. — Эмир, присядь лучше на диван. Тебе не стоит много двигаться, может стать плохо.

— Мне правда не очень хорошо. — я чувствую тяжесть на плече, а потом на него всем своим весом ложится голова Эмира и я округляю глаза. От его волос пахнет шампунем, словно он недавно из душа.

— Эмир...Гм. — я слегка дергаю плечом. — Если тебе плохо — иди на диван и ложись. Эй. Эмир? Эмир, ты меня игнорируешь? — он вообще не реагирует на мои попытки освободиться от его внимания, поэтому я начинаю злиться. Ах, так... Раз уж у него хватает сил снова терроризировать меня, значит, хватит его жалеть. Пора задавать вопросы, которые не давали мне спать целую неделю. — Ладно. Раз ты уже здесь, скажи-ка, Эмир, зачем ты следил за мной несколько лет?

— Мм-м? — реагирует удивлением этот наглый человек на моем плече. Ого, ожил!

— Не строй из себя ничего не понимающего. — я отодвигаю подальше кружку с горячим чаем и дергаю плечом, заставляя голову Эмира подпрыгивать. — Объяснись. Я знаю, что ты следил за мной, пока я жила, ничего не подозревая и думая, что наши дороги уже давным-давно разошлись. Что за сталкерские замашки?

— Кто тебе это сказал?

— Какая разница?

— Даниил ляпнул?

М-м... Я молчу, решив не выдумывать. Боюсь, что у меня сейчас не получится убедительно соврать и не выдать Даниила.

— Ясно. — слышу я голос Эмира, который толкует мое молчание иначе. — Жаль этого добряка. Надо было оставить его там же, где и Морозова, все равно вреда от него больше, чем пользы.

Я резко разворачиваюсь к Эмиру, оставив его лоб без опоры и бью его по здоровой стороне тела.

— Эмир! Он тут не при чем! И что вообще за разговоры?!

— Мне больно.

— Не ври! Я била тебя по пока еще здоровым частям!

— Откуда ты знаешь, где здоровые? У меня все болит, мне вообще-то плохо. Я только приехал с больницы, если ты не забыла. — кажется, этот манипулятор решает до конца прикидываться страдающим и больным, и, глядя на его невинное лицо, мне хочется побиться головой об холодильник от бессилия. И это тот самый мальчик, которого когда-то едва не посадили по словам папы? Местный “крестный отец”? Правая рука Ямпольского?

Актер, блин, без Оскара!

— Если бы у тебя все болело, тебя бы не выписали. — я складываю руки на груди, отстраняясь подальше от этого невыносимого человека. — Ясно. Значит, ты действительно следил. Зачем? Эмир, это даже звучит как-то пугающе.

Я, честно говоря, надеюсь, что он скажет, мол “Да это было пару раз, просто узнал, как ты поживаешь. Даже слежкой назвать сложно”. И что Даниил преувеличил, а на самом деле с магазином была просто немного другая ситуация, которую он не так понял.

Но вот только Эмир в ответ стирает все жалобное выражение с лица, и, дернув бровью, как ни в чем не бывало отходит и падает расслабленно на диван, положив под голову руку.

— Да, следил. И что?

— “И что”? — фыркаю я, впав в шок. — Считаешь это нормальным?

— Плевать мне, нормально это или нет. Мне так хотелось.

— Эмир, ты псих? Это очень странно, неприлично и очень незаконно. И почему ты просто не подошел ко мне пообщаться, раз узнал, где я нахожусь? И что за прикол был с магазином, где я работаю? — когда я это произношу, Эмир морщится, словно ему о-очень хочется, чтобы этот разговор внезапно завершился каким-нибудь образом.

— Это все говорит мне та, кто скрыл свою беременность и пытался подделать тест ДНК? Странно, неприлично и незаконно, правда?

— Ты мне до конца жизни будешь припоминать? — злюсь я. — У меня были причины!

— И у меня были причины.

— Ладно. — я вздыхаю и бросаю полотенце, которое комкала в руках, на стол. — Закончим. Рада, что ты поправился, и, раз ты вернулся — Арина наверху, спит. Обними ее за меня и передай Егерю спасибо за гостеприимство, а я поехала. Прощай.

Я демонстративно разворачиваюсь и иду в сторону коридора. Эмир сначала провожает меня взглядом, будто бы не веря, что я это делаю. Но стоит только мне твердым шагом дойти до двери, как он резко садится и успевает схватить меня за запястье, остановив. А затем отпускает, и, произнеся тихо “да твою мать”, сгибается в приступе боли.

Мне становится его дико жалко и даже хочется броситься на помощь, но я подавляю эмоции.

— Стоять. — летит мне в спину, когда я уже переступаю через порог. Я замираю на мгновение:

— Что-то еще хотел добавить, Эмир?

— Ты же знаешь, что я тебя все равно найду, даже если ты сейчас уедешь?

— О. — вырывается у меня. — Предполагаю. И что, снова будешь шпионить? Или похитишь? Так я снова уеду.

— Слушай, что тебе от меня надо, Лия? — Эмир, видимо, справившись с болью, выпрямляется. Я в ответ приподнимаю бровь.

— Кажется, именно тебе что-то надо от меня. Не я следила за тобой долгие годы, а потом склонила к постели в номере отеля, требовала ДНК-тест, угрожала женитьбой, и потом не отпускала с поста няньки. Так что тебе от меня надо, Эмир? Если ты не объяснишься, наконец, я закончу наш разговор и сейчас же уйду, посчитав, что на этом все.

Эмир немного более осторожно и плавно откидывается на спинку дивана. Под его темной одеждой вообще не видно, насколько сильно он был ранен и конкретно куда. Но, судя по всему, резкие движения ему еще приносят сильный дискомфорт.

Ох, не хотела я начинать с ним ругаться в первые же минуты после встречи. Но он первый начал вести себя плохо.

— Ладно. — произносит он, видимо, поняв, что я не шучу. — Просто ты мне нравишься. Хочу, чтобы ты была со мной.

Я скрещиваю руки на груди, глядя на него. Надо же, он все-таки произнес нечто подобное. Не “ты беременна, поэтому мы поженимся и точка”, а это. С момента встречи одноклассников, откровений Юли, самого Эмира о его симпатии в школе, а затем и после того, как Даниил проболтался, я начала подозревать, что Эмир ко мне дышит чуть более неровно, чем признает вслух.

Однако, его симпатия... Не уверена, что она достаточно глубока, чтобы я оставалась рядом с ним и терпела его приколы. Более того, способы, которыми он ее выражают, мягко говоря, напрягают.

— … Достаточно весомая причина, чтобы ты осталась и прекратила пытаться куда-то уехать? — словно подслушав мои мысли, продолжает Эмир, а я отмираю.

— Я тебя почти не знаю, Эмир. Между нами было мало подобных честных моментов, как сейчас. — произношу я. — Мы не общались со школы, а твой новый характер мне не совсем нравится. Почему ты следил за мной и просто не подошел ни разу пообщаться?

— Лия, я знаю, какой жизнью жила ты, и какой жил я. У меня не было цели все портить. Ты слышала обо мне от своего отца. Хотел я тебя втягивать в какие-то проблемы? Нет. — спокойно отвечает Эмир, а я закусываю губу. Значит, для подобного сталкерства у него были вполне ясные причины. Неожиданно. — Ты мне симпатична со школы, поэтому мне достаточно было знать, что ты живешь так, как я представлял. Неплохо и спокойно.

— А что насчет магазина, в котором я работаю и его банкротства?.. Зачем?

Он прикрывает глаза.

— Мне это ничего не стоило.

— Ну да... Сомневаюсь.

— Не сомневайся.

— Хорошо, тогда в том отеле... - начинаю я, но Эмир меня сразу же перебивает.

— Я думал, эту тему мы закрыли. Я практически ничего не помню, потому что мне кое-кто подсыпал что-то в напиток, и хотя я выпил немного, все равно был не в очень адекватном состоянии. Ты была в жутком макияже и я тебя не признал. Подумал, что девчонка просто похожа немного на тебя. Поэтому...

— Поэтому затащил меня в постель? — моя бровь взмывает в верх, а Эмир едва наклоняет голову, вроде бы соглашаясь.

— Вроде бы да. Это все, что ты хотела узнать о той ночи или снова что-то всплывет?

Боже, что в чем мне только что признались? В том, что меня соблазнили только из-за того, что я была похожа на себя? Я тихо откашливаюсь.

— Ты ужасен.

— Да? — он скептически смотрит на меня. — Я-то тебя не признал. А ты прекрасно знала, что я — это я, и при встрече ничего даже не сказала. Даже отыскать меня потом не пыталась.

— Эмир. — я отнимаю руку от горла и возмущенно отвечаю ему взглядом. — Откуда мне было знать, что ты не отвечаешь за свои действия? Ты мне швырнул деньги. Я решила, что не стану выяснять с тобой отношения и сама воспитаю ребенка. Между прочим, я даже общалась с тобой не сквозь зубы и решила простить за этот проступок.

— И кому ты лучше от этого сделала? Я бы потом смотрел, как ты растишь моего ребенка и даже не осознавал бы, что он мой.

— Будто бы тебе так нужны дети, Эмир. Арина...

— Опять? Арина — не мой ребенок. — он обрывает меня и трет пальцем устало висок. — Я не чувствую к ней ровным счетом ничего и не особо хочу с ней проводить время, так что можешь не ориентироваться на мое отношение к ней. Тем не менее, я даю ей даже больше того, что было у меня в лучшем периоде детства.

— Эмир, но у тебя тоже были приемные родители. — я смотрю на него задумчиво. — Ты не был им родным ребенком, и, вероятно, они не сразу тебя полюбили, но ты же чувствовал потребность в их тепле и они, наверняка, тебе его со временем начали давать? Ни один ребенок не может без этого вырасти. Родных детей, между прочим, тоже не сразу иногда начинают любить. Но тепло и забота — одни из столпов ответственности за ребенка. Любого.

— Расти в семье несравненно лучше, чем в детском доме, Лия. Но я не особо понимаю, про какое тепло ты говоришь. Со мной не сюсюкались и я вырос нормально, не считая себя обделенным.

Мне неожиданно становится как-то очень грустно после его слов. Родители Эмира казались мне хорошими людьми, но было ли у Эмира то, что есть у обычных детей? Сказки на ночь, объятия, безусловная поддержка и прочие вещи, которые относятся не к материальному, а к душевному?

Не из-за отсутствия этого ли Эмир получился таким? Он, кажется, всегда держит под контролем все сильные эмоции. Избегает, скрывает. Чужие он тоже как-то не особо хорошо чувствует, судя по его манере общения со мной, да и часто атмосферу не улавливает. Просто совершеннейшее отсутствие эмпатии. Иногда у меня возникало ощущение, словно он следует каким-то алгоритмам в отношениях с людьми, и только.

Как-то причудливо складывается в голове паззл после этого разговора с Эмиром.

У меня вырывается протяжный вздох.

Я пожалею об этом. Точно пожалею. Эмир вообще ни разу не тот человек, который нуждается в сочувствии и попытках его исправить. Сейчас я намного лучше понимаю, чего он ждет от меня, пристально сверля своими темными глазами, в которых нет ни капли заискивания или надежды, как обычно это бывает у парней, которые предлагали мне отношения или признавались в симпатии.

То, что он желает, немножко далековато от обычных, адекватных отношений. И я даже не уверена, что все закончится хорошо.

Но, честно говоря, у меня все плохо заканчивалось и с теми парнями, которые по-щенячьи, искренне ждали моего ответа в начале отношений, и наполняли меня “правильными” эмоциями. Так что... может, мне и не подходят нормальные-то отношения?

— Ладно. — вырывается у меня. — Так что, чай-то будешь?

Эмир, который было достал вибрирующий в кармане телефон, вскидывает на меня взгляд.

— Чего? Это реально все, что ты мне хочешь сказать?

— Да. Так что насчет чая?

Он выкидывает телефон на диван и скрещивает на груди руки.

— Мне нужен не чай, а твой ответ.

— Какой? — искренне удивляюсь я. — Мы не договаривались о том, что я буду давать какой-то ответ. Беседа была о тебе. — я подхожу к кухонной тумбе, и, достав ложку, кладу в чай сахар, а потом поворачиваюсь обратно. — Можешь пить, он уже почти о...

Я осекаюсь, потому что Эмир встает с дивана и подходит ко мне. Поставив руки по бокам от меня на столешницу, он наклоняется к моему лицу. Кажется, он сейчас зол. У-у. Чувствую холодок.

— Я тебе признался. — произносит он. — Вытащила из меня чувства и теперь думаешь закончить разговор? Нет, Лия, с тобой я сделаю то же самое.