Опасные страсти

Глава 9

День тянулся бесконечно долго, и наконец наступил вечер понедельника. Адриан, как и обещал, дожидался Элиссу, стоя у подножия мраморной лестницы в холле. Он вытащил часы из кармашка алого мундира, посмотрел на циферблат и, увидев, что Элисса опаздывает, нахмурился.

Десять минут спустя она появилась у перил. Подбородок девушки был приподнят, но лицо было заметно бледным. Она мгновение нерешительно помялась, глядя на Адриана, потом грациозно спустилась по ступеням.

Адриан улыбнулся.

— Добрый вечер, моя дорогая графиня. — Он с подчеркнутым почтением склонился к ее руке в белой перчатке, гадая, имеет ли хоть какое-то основание так обращаться к ней или она просто хитрая мошенница, сумевшая обвести всех вокруг пальца.

— Здравствуйте, барон.

Он внимательно смотрел на нее, изогнув темные брови.

— Я уж решил, что вы изменили свои намерения.

— Вот как? Сделай я это, вы провели бы очень интересный вечер с послом Петтигрю.

В улыбке полковника сквозила легкая насмешка.

— Еще бы. — Он подал девушке руку, и Элисса приняла ее. — Карета ждет нас у входа. Надеюсь, вы готовы предаться удовольствиям.

Элисса чуть напряглась, но все же заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Разумеется.

В сопровождении полковника она спустилась по ступеням парадного крыльца. Лакей распахнул перед ней дверцу кареты. Адриан обнял Элиссу за талию, чтобы помочь подняться в экипаж, и почувствовал, что она трепещет.

Полковник внутренне содрогнулся. Он не знал, кто такая Элисса на самом деле, но чрезмерная жестокость была ему несвойственна. Он хотел эту девушку, но не был кровожадным чудищем. Элисса очень молода, испуганна, а он уже причинил ей боль.

— Я понимаю, все это внове для вас, — мягко произнес Адриан. — Но вам нечего пугаться. Самое страшное позади. Сегодня все будет по-другому. Обещаю, я не заставлю вас страдать.

Она посмотрела ему в глаза:

— Я не боюсь.

Адриан улыбнулся, отдавая дань ее храбрости и, как это уже бывало, распознавая обман во взоре.

— Вот и славно. В таком случае вы не побоитесь поверить, что я желаю лишь доставить вам удовольствие. Уж в этом я отлично разбираюсь.

Губы Элиссы чуть дрогнули:

— У меня нет ни малейших сомнений, барон.

Адриан сдержал улыбку. Отвага девушки пришлась ему по душе. Откровенно говоря, ему в ней нравилось многое, и только ее лживость портила впечатление.

— Куда мы поедем? — спросила Элисса, выглянув из окошка, как только карета тронулась в путь.

— Я отдал все необходимые распоряжения. Есть одно место… в банях с минеральными источниками. Человек с деньгами может снять их для себя. Бани в нашем полном распоряжении на весь вечер.

Золотистые брови Элиссы изумленно приподнялись. Ее любопытство было возбуждено, хотя и помимо воли.

— Мы едем купаться?

— Совершенно верно. Там теплая целебная вода. Думаю, вы уже слышали, что ей приписывают удивительные свойства. — И многое другое, подумал он. Например, способность рассеять страхи молодой женщины, которой еще только предстоит познать плотские радости.

— Я… я и сама хотела отправиться туда. Собиралась попросить герцогиню.

Адриан улыбнулся, довольный тем, что сделал правильный выбор.

— Теперь вам не придется беспокоить ее светлость.

Элисса откинулась на спинку кожаного сиденья и до конца поездки не проронила больше ни слова. Сегодня на ней было элегантное, но простое платье с высокой талией, сшитое из зеленого шелка и отделанное фламандским кружевом. Она держалась с холодной неприступностью, но Адриан надеялся, что уже очень скоро сумеет изменить ее настроение.

Карета остановилась у трехэтажного здания неподалеку от главного минерального источника. Адриан помог Элиссе сойти по ступенькам экипажа, и они вошли внутрь.

— За той дверью находятся туалетные комнаты. Там вы найдете полотенца и простыню, чтобы завернуться в нее. Бассейн расположен в отдельном помещении у заднего фасада здания.

Элисса посмотрела в указанном направлении, вновь начиная беспокоиться. В ее голубых глазах вспыхнула тревога.

Адриан взял ее за руку, которая показалась ему холодной и чуть вздрагивала.

— Послушайте, Элисса. Сегодня мы не будем торопиться. Вы сможете насладиться баней, как и хотели. Придет время, и я к вам присоединюсь.

Девушка кивнула, явно испытывая облегчение.

— Повернитесь, — велел Адриан. — Я помогу вам расстегнуть платье.

Элисса колебалась не дольше секунды. Она повернулась, позволяя ему вынуть из петель маленькие пуговки из черного янтаря.

Наконец Адриан закончил, и она поблагодарила его, придерживая лиф платья у груди.

Адриан в ответ лишь кивнул. Он уже изнывал от нетерпения, был возбужден, а вечер только начинался. Но он твердо намеревался сдержать слово не торопить Элиссу. Адриан смотрел, как она уходит в туалетную комнату, потом последовал ее примеру, разделся, развесив одежду на больших деревянных крюках на стене. Обернув простыню вокруг пояса, он подоткнул ее и отправился в окутанный туманом зал, выстроенный над пузырящимся горячим источником.

Адриан, как и ожидал, пришел сюда первым. Сбросив простыню, он спустился в воду и скрылся в плотном горячем облаке.

Смиренно вздохнув, Элисса накинула на себя простыню, пропустила ее под мышками, тщательно завязала узлом на груди и двинулась в купальню — скудно освещенное помещение с низким потолком и беленными известкой стенами. На столике горела одинокая масляная лампа. Большую часть купальни занимал каменный бассейн, исчезавший в темноте; над ним колыхалась легкая туманная дымка. Широкие гладкие ступени уходили в неглубокую воду, источавшую легкий запах серы.

Элисса осмотрелась, ища Адриана, но не заметила его. Вероятно, он, как и обещал, решил дать ей возможность понежиться в воде. Повернувшись к бассейну, она увидела медленно кружащийся над поверхностью завиток пара, который словно приглашал ее окунуться. Внезапно ей стало неуютно в простыне, да и какая разница? Адриан уже видел ее обнаженной, а если бы даже и не видел, это ничего не меняло — он привез ее сюда с вполне определенной целью. Элисса ничуть не сомневалась, что на сей раз его ничто не остановит.

На удивление спокойно она развязала простыню, бросила ее на кованую скамью, стоявшую у стены рядом со столиком, и спустилась по ступеням в бассейн. Вода доходила Элиссе до щиколоток, обволакивая ее восхитительным умиротворяющим теплом и прогоняя остатки напряжения, все еще сковьтавшего тело.

Она опустилась на дно, и вода захлестнула плечи. Элисса откинулась назад, оперлась затылком о каменный бортик бассейна и закрыла глаза, заставляя себя расслабиться. Едва заметные волны подсказывали, что Адриан уже здесь, что все это время он прятался в тени. Не говоря ни слова, он приблизился к Элиссе и, все так же молча, опустился в воду рядом с ней, обхватил ладонями ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать. Девушка почувствовала прикосновение тела, такого же крепкого и твердого, каким она помнила его. Она чувствовала, как под гладкой загорелой кожей перекатываются твердые мышцы, и пульс у нее внезапно участился.

Поцелуй оказался нежнее, чем она ожидала, — легкое прикосновение, словно Адриан пробовал ее губы на вкус; потом Элисса почувствовала скольжение его языка и теплое дыхание с легким ароматом бренди. Адриан положил ее руки себе на плечи и медленно встал, поднимая Элиссу вместе с собой. Она прильнула к нему, прижимаясь мягкими холмиками грудей, и завитки волос на груди Адриана защекотали ей соски.

Элисса почувствовала, как в груди загорается маленькая искорка, от которой возникает дразнящее тепло, какого она не могла себе даже представить. Адриан поцеловал ее, и огонек превратился в жаркое пламя. Язык Адриана скользнул между губами Элиссы, пробуя их, требуя ответной ласки, и она с восторгом подчинилась. Разгоряченная кровь быстрее побежала по телу, возникло удивительное ощущение легкости. Вода мягко плескалась вокруг щиколоток, набегая волнами в такт движениям языка Адриана. Элисса погрузила пальцы в его волосы и поцеловала в ответ, размыкая губы, впуская его.

Ладони Адриана накрыли ее груди, заставляя соски отвердеть и мягко пульсировать, потом он скользнул к ним губами, чтобы облегчить томление, но оно лишь вспыхнуло с новой силой. Он обвел соски языком, схватил набухшие бугорки губами и начал мягко посасывать.

Возникшее чувство ошеломило Элиссу. Ее ноги внезапно ослабли и подкосились.

— Адриан… — чуть слышно выдохнула Элисса, но он уловил в ее голосе мольбу. Его огромная рука обхватила талию девушки и привлекла ближе; он поднял ее, уложил на ступени у края бассейна, целуя, сжимая ладонями ее груди.

— Адриан… О Боже!

Он покрыл мягкими влажными поцелуями ее подбородок, спустился к шее и провел губами по плечам. Он целовал ее груди, потом его лицо скользнуло ниже, лаская живот; прикоснувшись к пупку, жадный горячий рот Адриана продолжал опускаться все дальше, заставляя гореть огнем мягкую выпуклость между бедер Элиссы.

Она почувствовала, как Адриан раздвинул ее бедра. На поверхности воды плясала широкая тень от его плеч. Он коснулся языком маленького бугорка, и Элисса едва не задохнулась от испуга. Она попыталась оттолкнуть его, но Адриан молниеносно сжал объятия, его язык скользнул внутрь, и Элиссу охватило невыразимое блаженство.

Святой Боже! Она ждала от него всего что угодно, но только не этого.

Адриан продолжал настойчиво ласкать ее влажным мягким языком, заставляя Элиссу трепетать от удовольствия. Он стиснул руками ее бедра и раздвинул их еще шире, все глубже проникая в ее тело, и ей показалось, что она вот-вот умрет от наслаждения.

Это было порочное, греховное чувство и вместе с тем самое восхитительное в ее жизни. Руки и губы Адриана, казалось, были повсюду — они ласкали и требовали. Внезапно Элисса воспламенилась так, что потеряла самообладание. С ее телом происходило что-то непонятное, ее охватило неистовое желание, требовавшее немедленного удовлетворения.

— Адриан… — прошептала она, теряя голову от страсти и вожделения; ей почудилось, что она взмывает в воздух. Элисса вскрикнула и застонала от невыносимого наслаждения, чувствуя себя так, словно весь окружающий мир ворвался в ее тело. Вспыхнул яркий свет, по коже тысячами булавочных уколов растеклось сладостное ощущение. Тело Элиссы напряглось и вдруг обмякло, словно лишившись костей.

Адриан навис над ней, роняя на Элиссу капли дымящейся воды. Он вновь поцеловал ее, и девушка почувствовала собственный кисловатый запах, смешанный с мужским ароматом, который, казалось, окружал его тело. Расположившись между ее ногами, Адриан начал осторожно входить в нее, но Элисса уже ничего не боялась; наслаждение поглотило ее до такой степени, что она была готова позволить ему делать с собой все что угодно.

— Ну как? — спросил он, заполнив собой ее лоно. — На сей раз я не сделал вам больно?

— Ничуть, — ответила Элисса.

Губы Адриана медленно растянулись в улыбке. Элисса впервые осознала, что он беспокоится о ней. Он хочет сделать так, чтобы ей было хорошо, хочет доставить ей удовольствие. Его бедра задвигались неторопливыми толчками, задавая ритм, и Элиссу захлестнуло неземное ощущение, которое нельзя было сравнить ни с чем, что она испытывала когда-либо прежде.

Она откинула голову назад, на холодные серые камни. Адриан поцеловал Элиссу, вторгаясь в сокровенные глубины ее тела, отступая и вновь двигаясь вперед. В ее теле разгорались жаркая страсть и уже знакомое ей удовольствие. Она обхватила руками мускулистые плечи Адриана и выгнула спину, помогая ему погрузиться еще глубже.

Он задвигался быстрее, с возрастающим нетерпением, но Элиссе было мало. Ее пальцы вонзились ему в плечи, ноги обвились вокруг бедер; могучее тело Адриана напряглось, но он продолжал все глубже вторгаться в нее с такой силой, что Элисса, не в силах сдержать охвативший ее восторг, совершенно потеряла голову.

Достигнув вершины наслаждения, она выкрикнула его имя. Еще несколько мощных рывков, и его тело словно окаменело. Он откинул голову и хрипло застонал, содрогаясь от наслаждения. Наконец Адриан, вздохнув и в последний раз поцеловав Элиссу, отстранился.

— Остается лишь сожалеть о том, что произошло между нами в коттедже, — сказал он. — Настоящая любовь — это то, что мы испытали сегодня, моя маленькая девственница.

Элисса все еще трепетала, вспоминая его прикосновения и интимные ласки.

— Да… думаю, это действительно так, — отозвалась она, заливаясь румянцем.

— Что значит, думаете? — спросил Адриан, изумленно приподнимая темную блестящую бровь. — Не хотите ли вы сказать, что все еще сомневаетесь?

Элисса негромко рассмеялась:

— Вы не оставили мне сомнений, барон. Вам удалось преподать мне весьма убедительный урок.

Адриан улыбнулся:

— Должен ли я воспринимать ваши слова как комплимент, дорогая?

— Именно так, барон.

Адриан хмыкнул, и в его мощной груди возник рокочущий звук.

— Думаю, нам пора собираться, если мы не хотим вернуться в Блауен-Хаус совершенно обессиленными.

Элисса вздохнула. Как ни боялась она ехать сюда, мысль о возвращении домой вызывала у нее не меньший протест.

— Пожалуй, вы правы, — неохотно сказала она.

— С другой стороны… — Адриан мягко поцеловал ее ладонь, — в туалетных комнатах есть диваны. Прежде чем уехать, мы могли бы продолжить урок и выяснить, что такое настоящая любовь.

Элисса насторожилась. Было бы безумием продолжать сближение с ним, рискуя еще сильнее привязаться к нему. Однако жизнь коротка — об этом свидетельствовала судьба Карла, — и в ее душе зашевелилось любопытство.

— Почему бы и нет? — сказала она. — Вдруг я что-нибудь упустила?

Адриан лукаво улыбнулся, наклонился, подхватил ее на руки и вышел из бассейна во всем великолепии своей наготы.

— Уж в этом вы можете быть совершенно уверены, ангелочек, — сказал он.

Было далеко за полночь, когда они вернулись домой.

На следующее утро Адриан уехал из Бадена, оставив Элиссе записку, в которой сообщал, что его вызвали в расположение полка. Он подавил порыв написать что-нибудь нежное, интимное, напоминающее о вечере, который они провели вместе. Что-то остановило его. События минувшей ночи накрепко впе-чатались в его память, и Адриану это совсем не нравилось. Ему не нравилось, что вчерашняя близость не только не умерила его страсть к Элиссе, но, напротив, только усилила ее.

Это было тревожное, неприятное чувство. Он ни на минуту не забывал о том, что Элисса — лгунья и мошенница.

Пустив коня размашистой ровной рысью, он через три часа добрался до окраины Вены и осадил Минотавра на вершине холма. Среди величественных затейливых зданий тут и там виднелись колокольни, высокие заостренные шпили и сияющие купола. Вдали виднелись самое высокое сооружение города — шпиль кафедрального собора Святого Стефания, достигавший в высоту трехсот девяноста футов, и голубые крыши величественного дворца Хофбург.

Первую остановку он сделал на Кернтнерштрассе. Здесь располагалась контора Герхарда Малера, сыщика, услугами которого Адриан пользовался, когда приезжал в Вену четыре года назад. Тогдашнее задание было намного проще — выяснить имя и собрать сведения о некоей даме, которую полковник несколько раз встречал в театре.

В результате Гизела Хэндрик подарила ему немало восхитительных ночей.

Устроившись в кресле в маленьком, но опрятном кабинете сыщика, Адриан следил за тем, как Малер, невысокий худощавый человек тридцати с лишним лет, очень похожий на прилежного студента, внимательно изучает запись их разговора.

— Если я вас правильно понимаю, барон Уолвермонт, вы хотите, чтобы я предоставил вам информацию о графе и графине фон Ланген, какую только удастся раздобыть.

— Совершенно верно. По имеющимся у меня данным, граф фон Ланген — выходец из Мариацелля. Если это так, собрать о нем сведения будет нетрудно, хотя он покинул Австрию много лет назад.

Малер заглянул в свои записи.

— Как вы утверждаете, впоследствии он жил в Англии.

Адриан кивнул:

— Да. В Корнуолле, если не ошибаюсь.

— До Британии путь неблизкий. Вести расследование в столь отдаленных краях не так-то просто.

— Я понимаю это и готов помочь вам. Я уже отправил письмо своему лондонскому поверенному и распорядился нанять там сыщика. Если утверждения девушки хотя бы отчасти верны, установить истинные факты не составит особого труда.

Тем не менее расследование могло затянуться на недели или даже месяцы, и Адриан надеялся, что Малер сумеет получить ответ на его вопросы, не выезжая за пределы австрийских границ.

— Я сейчас же начинаю поиски, ваша милость. — Губы Малера, скрытые усиками толщиной в палец, растянулись в улыбке. — Насколько мне помнится, вы из тех клиентов, которые требуют незамедлительных действий.

Адриан улыбнулся уголком рта:

— Именно так. Благодарю вас, герр Малер. Не сомневаюсь, это задание будет выполнено с тем же блеском, что и предыдущее.

Польщенный похвалой, Малер улыбнулся, и Адриан раскланялся, предоставляя сыщику возможность приступить к делу, Покинув Кернтнерштрассе, Адриан отправился через весь город на встречу с Равенскрофтом. На сей раз ему надлежало прибыть в личную резиденцию генерала, роскошный трехэтажный особняк в предместье Вены неподалеку от лагеря британского полка.

Лакей впустил Адриана в дом, и Равенскрофт встретил его, стоя в дверях кабинета, уютной комнаты, обитой деревянными панелями. Здесь стоял легкий запах цитрусового масла и сигарного дыма.

— Прошу вас, полковник Кингсленд, входите.

— Благодарю, генерал. — Дождавшись, когда Равенскрофт усядется на свое место за полированным столом красного дерева, Адриан расположился напротив в глубоком кожаном кресле. От внимания полковника не укрылись ни гримаса на лице Равенскрофта, от которой нахмурились его густые седые брови, ни покрасневшие мешки под утомленными глазами генерала.

— Я вызвал вас, полковник, потому что у нас возникли чрезвычайные обстоятельства.

Адриан бросил на него взгляд поверх стола:

— Увидев ваше лицо, я сразу понял, что меня пригласили не для светской беседы.

— Да, боюсь, так и есть. — Равенскрофт взял мятый лист бумаги, лежавший на зеленом сукне, и перебросил его Адриану. Тот поймал бумагу и прочел:

В направлении Баварии выступили девяностотысячное войско под командованием эрцгерцога Чарльза и армия Хиллера неизвестной численности. Они сближаются с частями Беллегарда.

Адриан оторвал недоуменный взгляд от записки:

— Боже мой, эти сведения верны?

— Судя по всему, да, полковник.

Адриан покачал головой:

— Вы уже упоминали о том, что возможны утечки информации. По-видимому, вы оказались правы.

— К несчастью, это так, и, насколько вы могли судить по этому донесению, дело не терпит отлагательства.

— Сколько людей имеют доступ к сведениям такой важности? — спросил Адриан.

— Как ни жаль, гораздо больше, чем можно себе представить. Разумеется, в их числе император и целый ряд высокопоставленных советников. Несколько австрийских генералов, трое из которых причастны к дипломатическим переговорам, идущим в Бадене: Шнабель, Стейглер и Оппель. Конечно же, наш посол тоже в курсе; нельзя исключать его помощников и курьеров. Ловкий и сообразительный шпион способен собрать сведения из разных источников и свести факты воедино.

«Да, — подумал Адриан. — Ловкий и сообразительный шпион… Или шпионка».

— Главное в том, — продолжал генерал, — что наличие среди нас изменника уже не вызывает сомнений. Осталось только разоблачить его.

Адриан ощупывал пальцами бумагу, всматриваясь в каллиграфические строчки, написанные по-немецки.

— Что за знак внизу листа? — Это была маленькая окружность с изображением в центре. — Кажется, какая-то птица.

— Видимо, личная печать. Мы пытались выяснить, что за птица изображена на ней, но никто не знает наверняка.

Адриан потер подбородок, не отрывая взгляда от письма. Ход, который приняли его мысли, ему совсем не нравился.

— Где вы это взяли?

— Письмо нашли на трупе, лежавшем в аллее у постоялого двора Рейсса. Это здесь, в Вене. Этот человек был гражданский, и мы не сумели отыскать ни его знакомых, ни родственников. У нас нет ни малейшей зацепки относительно того, кому предназначалось послание, ни указания на личность отправителя.

У Адриана такая зацепка была. Он смотрел на бумагу, чувствуя, как сердце его сжимается. Неужели юная глупышка все-таки замешана в шпионаже? Теперь, вспоминая, как он застал ее на выходе из комнаты посла, Адриан уже ни в чем не был уверен.

Генерал поднялся, Адриан последовал его примеру.

— Прошу вас быть начеку, полковник. Я знаю, вы вернетесь в Баден лишь через пару дней, но пока вы здесь, может, вам удастся расспросить людей и посмотреть, что из этого получится. Не забывайте об осторожности. Война приближается с каждым днем, а когда под боком лазутчик, опасность возрастает десятикратно.

— Сделаю все, что в моих силах, генерал. — Адриан резко вскинул ладонь к виску и шагнул к двери.

— Полковник Кингсленд…

Адриан повернулся:

— Да, генерал?

— Один человек уже пал жертвой шпиона. Недооценивать угрозу, которую он представляет, недопустимо.

Адриан стиснул зубы.

— Позвольте заверить вас, я отлично это понимаю. — Он сунул под мышку кивер и вышел из кабинета. Грум вывел Минотавра из конюшни на заднем дворе особняка, и Адриан вскочил в седло.

В его мозгу неотвязно крутились слова генерала: то, что среди нас есть изменник, уже не вызывает сомнений. Адриану хотелось тут же помчаться в Баден, но сегодняшнюю и завтрашнюю ночи он должен провести в Вене. Должен побывать в своем полку, проверить исполнение оставленных им распоряжений, убедиться, что солдат хорошо кормят. Покончив с этим, Адриан мог приступать к выполнению своего последнего задания — и молить Бога, чтобы Элисса оказалась невиновна.

Элисса взяла из рук Софи конверт — второе за последние два дня послание от мужчины. В отличие от сухой записки Адриана, которой тот извещал ее о том, что несколько дней его не будет в Бадене, письмо от генерала Стейглера содержало горячие мольбы о прощении за неучтивость во время пикника и чрезмерно подозрительную реакцию на ее невинные расспросы.

Стейглер интересовался ее здоровьем — он только что узнал о несчастном случае, который произошел с Элиссой в тот день, — и предлагал составить ему компанию на будущем балу. Он также спрашивал, не желает ли графиня отужинать с ним сегодня в семь вечера.

Читая записку, Элисса ощущала разочарование оттого, что послание не от Адриана, и облегчение, вызванное тем, что гнев Стейглера улегся. Она была готова вновь встретиться с генералом, чтобы добиваться его расположения, но на сей раз она не совершит ошибку и не рассердит его.

Какая-то часть ее существа действительно чувствовала облегчение, но другая, большая часть страшилась грядущего вечера. Было ясно, что Стейглер не отказался от своей цели заманить ее в постель, а она знала, с каким упорством генерал добивается своего. Однако сейчас, когда Элисса едва оправилась от последствий падения, она могла не опасаться его домогательств.

За несколько часов, остававшихся до ужина, Элисса успела настроиться соответствующим образом. Вечер начался довольно мило, если учесть, с каким нежеланием она сюда приехала. Жена майора по фамилии Холдорф давала ужин в честь дня рождения супруга. Праздник состоялся в небольшом, но хорошо обставленном доме на окраине города. Вместе с хозяевами присутствовали двенадцать человек.

Ужин был обильный: густой фасолевый суп, вареная говядина под названием тафельшпиц, свежие овощи, картофель с луком, жаренный в кипящем масле, кнедели, запеченные в тесте яблоки и замечательный вишневый торт на десерт. В ходе трапезы Элисса вела любезную беседу с фрау Холдорф, полной словоохотливой дамой лет тридцати пяти, намеренно не замечая многозначительных тяжелых взглядов, которые бросал на нее Стейглер.

Наконец гости поднялись из-за стола, и Элисса услышала, как фрау Холдорф сказала:

— У вас очаровательная спутница.

— Да, — поддержал ее муж, быстро, оценивающе посмотрев в сторону девушки. — Я одобряю ваш вкус, генерал.

Элисса сразу прониклась теплыми чувствами к фрау Холдорф, но в облике ее супруга, худощавого, несколько женственного светловолосого мужчины, было нечто, вызывавшее у нее неприязнь. Она заметила, как его взгляд скользнул по округлости ее груди, заметила легкую улыбку, появлявшуюся на губах майора, когда тот переводил взор с нее на генерала.

В общем и целом майор казался вполне привлекательным человеком, но в нем было что-то… какой-то странный налет расчетливости. Нечто подобное Элисса угадывала и в Стейглере. Может быть, именно эта черта сблизила их.

Вечер обошелся без особых приключений. К досаде Элиссы, о войне почти не говорили, и по большей части беседа крутилась вокруг императорского бала. Наконец пришла пора уезжать, и при мысли о том, что ее ожидает, все внутри у Элиссы сжалось. Ей было нужно во что бы то ни стало уединиться со Стейглером, но столь же велик был страх перед тем, что могло произойти во время их встречи с глазу на глаз.

Они распрощались с хозяевами, и Стейглер помог Элиссе забраться в свою черную лаковую коляску.

— Еще рано, — заметил он, устраиваясь рядом с ней на сиденье. — Я знаю одно место, где мы сможем побыть вдвоем, где я мог бы угостить вас бокалом бренди, прежде чем отвезти домой.

Судя по глазам Стейглера, он не собирался ограничиваться бренди, и к горлу Элиссы подступил ком.

Она должна была поговорить с ним, добиться его доверия и расположения. Она попыталась заставить себя согласиться, но лишь улыбнулась и покачала головой:

— Ничто другое не доставило бы мне большего удовольствия, генерал. К сожалению, я до сих пор страдаю от последствий ушиба, и у меня мучительно разболелась голова. — Элисса протянула руку и крепко сжала его руку. — Я хочу, чтобы ничто не омрачало наше уединение. Вы понимаете меня, генерал?

Стейглер нахмурился, его глаза потемнели, а на лице застыло непроницаемое выражение.

— Ожидание начинает раздражать меня, Элисса. Если я узнаю, что вы ведете со мной какую-то игру, вам придется пожалеть, обещаю.

В экипаже воцарилось молчание, которое нарушал только стук железных колес по булыжной мостовой. У Элиссы гулко забилось сердце. Стейглера нельзя безнаказанно водить за нос — одному Господу ведомо, к чему это может привести. Надеясь, что он не заметит беспокойства в ее глазах, Элисса стиснула его руку и улыбнулась, поглядывая на генерала из-под ресниц.

— Поверьте, генерал, ваше терпение будет вознаграждено.

После этих слов Стейглер чуть расслабился и поднес ко рту ее пальцы. Его губы показались Элиссе сухими и немного шершавыми, и ее охватил приступ отвращения.

— Я редко теряю голову, моя дорогая, — сказал он, чуть кривя губы в улыбке, — но коль скоро речь заходит о вас, мое терпение начинает истощаться. И все же вы правы — я не хочу, чтобы вам стало плохо.

Элисса откинулась на спинку красного бархатного сиденья, ругая себя за малодушие и одновременно испытывая облегчение от того, что ей вновь удалось отделаться от Стейглера. Однако от облегчения не осталось и следа, стоило ей почувствовать на своей талии руку генерала, ощутить его сухие губы, которыми он сминал ее рот в поцелуе. Ладони Стейглера скользнули по лифу платья Элиссы, сквозь тонкую ткань по очереди взвешивая ее груди и оценивая форму, легко потирая соски.

Элиссу замутило. Господи, неужели она позволит этому человеку прикасаться к ней, ласкать ее руками и ртом, как это делал Адриан?

Коляска подкатила к крыльцу Блауен-Хауса, и Стейглер оторвался от губ девушки.

— Вы правы, дорогая. Теперь я вижу, что ожидание действительно окупится.

Элисса ничего не сказала, лишь оперлась на его руку, вышла из экипажа и позволила Стейглеру проводить себя до дверей.

Он с преувеличенной любезностью склонился над ее рукой.

— Доброй ночи, леди фон Ланген. С нетерпением жду возможности сопровождать вас на бал. — Он тонко улыбнулся. — Надеюсь, к этому времени вы будете чувствовать себя значительно лучше.

Элисса задрожала.

— Д-да… Непременно… — Войдя в дом, она торопливо поднялась по лестнице в свою комнату. Она ощущала страшную слабость. Святой Боже, ну как она позволит ему прикасаться к себе, если всякий раз при этом ее начинает тошнить?

Элисса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. К счастью, Софи развела в камине огонь, и в комнате было тепло. Элисса пересекла спальню на подгибающихся ногах и остановилась у огня, растирая руки и борясь с ознобом, охватившим все тело.

Она вспомнила Стейглера, его костлявые грубые черты, сухие шершавые губы, влажные ладони, прикасавшиеся к ней. Он ли предатель, он ли отвечает за гибель ее брата? До сих пор у Элиссы не было доказательств, но она не сомневалась, что Стейглер способен на измену. Она чувствовала его жестокость, его пренебрежительное отношение к окружающим. Готов ли он проявить свою безжалостную натуру для достижения целей, сулящих большие деньги?

В мысли о Стейглере вплелись воспоминания о Карле, высоком, светловолосом, красивом и смелом. Элисса вспомнила, как смеялись они с Карлом, когда она ковыляла за ним следом, одевшись в голубое шелковое платье матери. Понимая, что, если их поймают, накажут именно его, Карл все же не устоял перед соблазном и нацепил отцовский сюртук и весело улыбался, разглядывая себя и сестру в высоком зеркале.

Элисса вспомнила его повзрослевшим, более серьезным. Карлу было двадцать два, а Элиссе всего восемнадцать, когда он попросил ее совета относительно девушки по имени Алиса Бейнбридж, дочери сквайра, жившего по соседству. Он подумывал сделать ей предложение и, поскольку сквайр был не прочь выдать Алису за наследника фон Лангена, полагал, что девушка ответит согласием. Она была юна и миловидна, и Карл надеялся, что она станет хорошей женой. Элисса лишь спросила, любит ли он ее.

Карл задумался и покачал головой, потом нагнулся и поцеловал сестру в щеку.

— Спасибо, Лиз. Кажется, я получил ответ на свой вопрос.

На следующей неделе он пошел в армию.

Теперь Карл мертв, но до этого никому нет дела. Его гибель осталась без внимания, а его последнему желанию лишь предстоит осуществиться. Элисса должна найти человека, называющего себя Ястребом, — ради Карла, ради двух стран, которые они оба так любили.

Она принялась расхаживать у огня. Стейглер остановился на императорской вилле. Адриан все еще был в Вене, но в любом случае холодный тон его записки свидетельствовал об одном: он получил то, что хотел, и теперь его интерес к Элиссе ослаб.

От этой мысли у нее сжалось сердце, но она заставила себя не думать о боли. Что бы ни произошло между ними, ей некого винить, кроме себя.

Она вернулась мыслями к Стейглеру и задаче, которую поставила перед собой. Императорский бал состоится во дворце. Если она сумеет проникнуть в апартаменты генерала, то, конечно, отыщет хоть какую-нибудь зацепку, которая поможет связать его с Ястребом. И тогда она предъявит улики властям вместе с письмом Карла. Она сможет избавиться от Стейглера и выполнить свой долг перед Карлом, не подвергая опасности свою честь.

Огонь вспыхнул ярче и затрещал, приятно согревая. Элисса судорожно вздохнула, и чуть расслабилась. Может быть, ее замысел сработает. Сейчас по крайней мере у нее был план.

Элисса подошла к шнурку колокольчика и вызвала горничную, стараясь больше не думать о Стейглере. Это оказалось нетрудно. Шли часы, но не мысли о генерале, а воспоминания об Адриане Кингсленде, о его могучем мускулистом теле тревожили ее беспокойный сон.