От сессии до сессии

Глава 22

— Мам, а вы там у себя в Совете ещё не решили, что делать, если вдруг…

— Маша, где это — «у себя»? Меня только пригласили на заседание и пока ничего не предлагали! Во всяком случае, официально.

— Ну, это дело времени, — снисходительно замечает Соня, натягивая шапочку и ненавязчиво оттесняя сестрицу от зеркала в гардеробной. — Раз уж ТирР сказала, что тебя пригласят независимым консультантом, а ей сообщил дон Куадро, а тому проговорился дядя Аркаша…

— А дядя Аркадий сам в Совете и всё знает! — подхватывает Машутка. — А раз Совет решил… Мам, ты же не откажешься, нет?

Она вдруг испуганно замолкает. Ой, неспроста такие переживания! Что-то опять мои девицы замыслили.

— Куда ж я денусь? — говорю обречённо. — Я же обещала. У наших детсадовцев должна быть своя рука в Совете. Да не переживай, там и без меня их защитников хватает!

— Ага, ага, а вот что делать, если кого-то из детёнышей хотят усыновить? Они ещё не решали, а нам уже сейчас надо знать…

Соня делает страшные глаза, Маха, стушевавшись, пытается прошмыгнуть мимо меня к выходу, но я перехватываю её за плечо.

— Мам, да взяла я перчатки, взяла! — делает та невинные глазки.

— Ты мне зубы не заговаривай, — говорю строго. Мне всё ещё удаётся командирский тон, хоть и с трудом: попав в родной для себя мир и взявшись интенсивно расти, девчонки обогнали меня уже на полголовы. В папу уродились, ёшкин кот! Попробуй тут, покомандуй, задирая голову… — Кто кого собирается усыновить и почему это так важно, что может потребоваться решение Совета?

— Ой, мам…

Соня выпархивает из гардеробной, на ходу закидывая на плечо рюкзачок. Явно раздосадована.

— Да ничего ещё не решено, Машка, как обычно, ставит дракона позади телеги. Просто кое-кому так понравился Горик, что… Давай, в самом деле, вечером поговорим, а не сейчас, на ходу. Там папа заждался, мёрзнет.

Обычно перед совместным выездом Мага ожидает нас на улице, у экипажа. Объясняет свой маневр нелюбовью к бездельному торчанию в доме, когда он уже одет, а барышни, сообразно своей природе, всё ещё вертятся у зеркала и прихорашиваются. А ему, видите ли, жарко. На самом деле, подозреваю, что время наших сборов он использует, проявляя бдительность, высматривая, нет ли чего и кого подозрительного на улице, а заодно и накладывая защитные плетения на карету. С пунктиком некромантов касательно безопасности нет смысла бороться, да и не стоит. Конечно, Тардисбург — город мирный, но…

За себя-то я спокойна. Магино защитное кольцо не единожды доказало свою надёжность. А вот из-за дочек всё время дёргаюсь. Мало ли, при их беспечности… Или это тоже паранойя?

В общем, дочкина отмазка вполне ясна: «Папа заждался, и ты, мам, нас не трогай, пока, во всяком случае. Ну, сболтнула Машка лишнего, с кем не бывает, но не хотим мы сейчас об этом разговоры разговаривать…»

— Хорошо. Вечером обсудим, — многозначительно выдаю вслед удаляющимся спинам.

А когда дверь за ними захлопывается, поворачиваюсь к Дорогуше:

— Ты что-нибудь знаешь?

Домовой лишь вздыхает, выразительно опустив глаза. Ясно. Сейчас примется шантажировать.

— А покушать сперва, хозяюшка? У тебя режим! А у нас нынче на завтрак пирог с капустой и свежая земляничка, а на второй завтрак…

— Хватит пока и одного, — бурчу, направляясь к столу. Впрочем, долго разыгрывать обиженную не удаётся: Дорогушины «утрешние» пироги — это шедевр. Удивительно, что на мою долю что-то осталось, со здоровым-то аппетитом дочурок! А вот я нынче к завтраку не успела: проспала, видите ли. Сплю в последнее время, как сурок. И беременность влияет — уставать я стала больше — и ощущение, что моя мохнатая топтыжная ипостась как-то своей зимней дремотой делится… В общем, все выездные дела, запланированные на первую половину дня, я перенесла на час-полтора позже.

Домовой охотно наливает чаю и себе. Сажает на стол пару белых мышат, оделяя куском пирога. Подозреваю, он сам не в курсе, сколько добровольных помощников осталось у него в карманах, а скольких вернул Тим-Тиму: он каждый раз подкармливает всё новых и новых. Ох, и расползутся они скоро по соседям! Тардисбург — город большой…

— Так что там с Гориком? — напоминаю после второй чашки.

Горик — это церберок-дедсадовец. Буквально на днях огорошил всех проснувшейся способностью пыхать огнём, за что, хоть и не Змей, был прозван Горынычем. Трёхголовый всё-таки! Именем своим возгордился сразу и, начитавшись — вернее сказать, наслушавшись — сказок, повадился на досуге «похищать» Иду, маленькую Горгону, и прятать в чуланчике, как в пещере. Мантикорыши, изображая названых братьев-богатырей, пленницу освобождали, а потом шло замирение и пир с обязательным загадочным «мёд-пивом», которым с удовольствием снабжали малышей Ксюша и Дюша. Пивом там, конечно, не пахло, лишь цветочным мёдом, но каким!

Глаза у Дорогуши становятся несчастными.

— Горик очень понравился одной девочке…

— Та-ак…

Поперхнувшись, отставляю пирог подальше. Такие новости следует выслушивать, не отвлекаясь.

— Они познакомились на Ёлке, на Новый год. Девочка очень хорошая, почти взрослая, самостоятельная…

— Из местных? Я имею в виду, из Долины?

— Нет, хозяюшка, городская. Она вместе с нашими девами обучается, новенькая в их классе. Вот и вызвалась помочь на празднике. Там, сама понимаешь, каждая пара рук на счету; конечно, её взяли. Сбитень она всем разливала. А потом помогала малышам на горку забираться и на больших санях правильно съезжать. Очень уж она хорошо с ними управляется, с санями-то, привычная.

— Что-то не видела я в Тардисбурге больших горок, — озадачиваюсь я. — Во всяком случае, таких, какая на озере была накидана. Или здешние все за городом?

Брауни печально вздыхает.

— Нет, хозяюшка, у нас таких и вправду нет. А вот в Ново-Китеже…

— Погоди. — Мне в душу закрадывается некое подозрение. — Дорогуша, это ты меня так постепенно готовишь к какому-то известию, да? Говори уж, что там за девочка такая самостоятельная, новенькая. Не тяни.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Он сердито сопит. Выдаёт нехотя:

— Неждана, княжна юная, Ново-Китежская. Её ваш Вас… в общем, батюшка её, князь Северный, в нашу гимназию определил, чтобы дочь заграничное образование получила. Потому как в их мире таких школ ещё нет, а она всё же княжна, ей надо быть лучшей.

— Ого…

Я задумываюсь.

— Погоди, это что же получается… А девочки… как к ней отнеслись?

— Знамо дело, как. Сперва друг на дружку волчатами смотрели: огрызались да тявкали. Но не дрались, нет, хоть характерец у каждой не сахар. А потом с её Хорсом подружились…

— И Хорс тут? — перебиваю радостно. Красавец и умница, боевой пёс Васюты навсегда покорил моё сердце.

— Так он при княжне теперь, как охрана. Он с ней и в Долине был, — охотно отвечает Дорогуша, повеселев. Видать, понял, что дружбу девочек с Васютиной дочкой я в штыки не приму. Постойте-ка, он что, боялся меня огорчить? И девчонки по этой же причине сбежали? Ну, заговорщики доморощенные!

— Ладно, Дорогуша, о детской дружбе мы чуть позже поговорим. Ты мне про Горика расскажи. Он-то как себя как повёл? Что это за идеи об усыновлении? Это ж не щенок, которого с улицы в дом принесли и просят: «Мам, давай оставим!», да и к щенку нужно относиться очень-очень серьёзно! А у нас вообще не простой зверёныш, а разумный, представитель иной расы, иного мира. А вдруг у него ещё какие-то родственники найдутся? Отыскал же дядя Георг сестру Идочки! Да и в качестве кого Горика возьмут? Как редкую игрушку-диковинку?

Нет, не зря Дорогуша опасался. Я уже настроена категорически против всего, что услышу дальше. Поймав себя на этой мысли, усилием воли сдерживаюсь.

Взгляд брауни наливается тоской.

— Хозяюшка, не бранись, а? Детки ведь такие детки — и наши, и эта, русичей, богатырочка, и сам Горик… Он, я тебе скажу по секрету, как Хорсушку увидел, так и обомлел. Знаешь, что твердит теперь день и ночь? Дескать, скоро ли папа меня к себе заберёт?..

Прикрыв лицо ладонями, растираю лоб. Думаю.

Думаю…

— Так. Постой, Дорогуша. Не разводи меня на эмоции, это лишнее. «Папа…» Это всё понятно, это… синдром ожидания, с детдомовскими ребятишками так случается. А вдруг он сейчас привяжется к Хорсу с Нежданой — а завтра возьми да и объявись настоящий, трёхголовый папа? Или мама? И его с собой заберут? И что тогда? Какой удар по детской психике! Не-ет, погоди, тут с ходу ничего решать не надо, тут надо со всех сторон подумать, посоветоваться… Давай вот что сделаем. Я пока что об этом разговоре «забуду» и девочкам напоминать не стану, а со всеми, с кем можно, переговорю.

Вот если бы ещё с дядей Георгом повидаться… Он ведь свободно ходит по иным мирам; так не встречался ли где с церберами?

***22.2

Брови Дорогуши трагически сходятся «домиком». И я его понимаю. Хочется ведь, чтобы всем было счастье, особенно маленьким и брошенным существам, вот он и старается. Тем более что хорошо помнит, каково это — оказаться никому не нужным! Чтобы проверить догадку, спрашиваю участливо:

— Ты ведь знаешь всё об одиночестве, так ведь? Поэтому хлопочешь, чтобы малыши поскорее обрели свой дом и родителей. Чтобы их любили. Но, заботливый друг мой, дети и сейчас не одиноки. Ты же видел Наставников: среди них нет ни одного, несущего службу лишь потому, что его к ней приставили, все — по велению сердца. Они любят малышей и жизнь за них отдадут, если понадобится. Как дон Рикардо.

Наш домовушка опускает глаза, да так жалостливо… Просила ведь не давить на эмоции, но такой уж он есть, всё на лице прописано.

— Потерпи, — добавляю ласково. — Со временем каждый детёныш найдёт того, кто ему нужен больше всех на свете. Может статься, Судьба уже наметила их дороги и обозначила перекрёстки. Предоставь событиям идти своим чередом. И вот что скажи толком: Неждана и впрямь хочет…

Морщу лоб в попытке подобрать нужное слово.

— …взять в семью малыша-цербера? Или это просто мимолётное желание получить необычную живую игрушку? Погоди, — прерываю, поскольку старичок брауни явно задет моими словами. — Я никого не хочу обидеть. Просто эту девочку я совсем не знаю, ни её характера, ни степени ответственности. Ни-че-го. Да и с малышом нужно бы поговорить: к кому он больше тянется — к Неждане или к Хорсу? Не будет ли он видеть «отца» в любом боевом разумном псе, глянувшем на него с симпатией? В конце концов, может, эти трое пока просто понравились друг другу, не более, а Соня с Махой у себя в умах перевернули всё по-своему и выдают желаемое за действительное?

Дорогуша расстроенно сопит, и меня охватывает подозрение, что не так уж я неправа.

— Но мысль сама по себе здравая, — подбадриваю его. — Знаешь, обсуждая программы обучения и развития детишек, мы с Наставниками отчего-то ещё ни разу ни говорили об их будущем. Не знаю, какие планы вынашивает Совет, а ведь без своего видения перспективы… — Брауни смаргивает, и я изъясняюсь проще: — Скорее всего, они намерены получить пользу от магических существ, которых сейчас опекают. Например, сделать из них уникальных фамильяров. Но мы-то уже сейчас видим, что разумны все ребятишки, в каком облике они ни находятся — антропоморфном либо зверином. Я хотела сказать…

— Я знаю слово «антропоморфный», — тихо говорит Дорогуша. — Не один десяток лет при большом учёном состоял. Это что же… таких малышей — и раскидают по магам, которые их до этого в глаза не видели? И даже не спросят?

Наступает мой черёд задуматься.

— А мы не сгущаем краски? А если спросят, да ещё создадут условия для знакомства? Взгляни для примера на случай с Гориком. Допустим, они с Нежданой и Хорсом начнут и дальше встречаться, узнавать друг о друге, притираться характерами. Повзрослеют — и уже сами определятся, как быть дальше. В одном я уверена: если Горик станет фамильяром, то необыкновенным, таким, как Тим-Тим. И в то же время не привязанным на поводок хозяйской магии, а независимым и верным другом.

— Эх, кабы так! — вздыхает брауни.

— Или они просто останутся товарищами, а наш малыш-цербер однажды найдёт свою семью и мир и умчится туда, за своим цербериным счастьем. Ведь всё может случиться к тому времени, как он повзрослеет. Но мы должны оставить им всем возможность выбора. Понимаешь, Дорогуша? Ты натолкнул меня на хорошую мысль: мы уже сейчас должны думать о грядущем деток, нормальном, а не подневольном. И говорить об этом на Совете Магов.

Я вдруг умолкаю.

Хорхе Иглесиас в облике огромного кондора не просто так кружил над «Детским садом». Он ведь высматривал себе… может, фамильяра, может, жертву. Магический потенциал в каждом воспитаннике необычайно велик, к тому же сейчас, пока он латентном, ещё не пробуждённом состоянии, его проще изъять. Слить. Знаю, о чём говорю: дон Куадро рассказывал о таких страшных вещах. К ним в Террасский приют однажды подкинули детёныша-оборотня, почти опустошённого. Кто-то перед тем, как бросить у приютского порога, высосал из ребёнка всю магию, оставив, впрочем, на донце, вроде как шанс восстановиться… А мог и не оставить.

Это я к чему?

К тому, что Хорхе свет Иглесиас хорошо понимал, куда летит и зачем, вернее — за кем. Знал, как пробить защиту над Долиной, мигом сориентировался на местности, не теряя время, и запустил ментальный сканер-щуп. Собирался выудить добычу без особых хлопот.

А от кого, собственно, он узнал о «Детском саде» и его обитателях? Информация до последнего времени была закрыта. Даже с Машкиных одноклассников, помогавших на озёрном празднике, взяли магическую клятву о неразглашении.

Значит ли это, что у Хорхе свой человек в Совете? Предатель — или так, использован им втёмную? Есть ли ещё шпионы? Жадные до халявы маги, беспринципные, не останавливающие ни перед чем… Возможно, я идеалистка, но очень хочется, чтобы садист действовал в одиночку. Очень хочется.

Отгоняю мрачные мысли. Нет, не идеалистка. Но знаю, что защитников у наших малышей хватает. Мы ещё поборемся с недоброжелателями.

«Ива?»

Вот так-так, Мага на связи! Я-то думала, он уже забивает очередными премудростями головы своим студентам! Какое-то неурочное время он выбрал для переговоров.

«Случилось что?» — откликаюсь мысленно.

«Случилось».

Даже в виде ментального отголоска его голос звучит довольно-таки мрачно.

«Ты ведь сегодня собиралась в издательство? Ничего не поменялось?»

«Собираюсь. У нас встреча с художниками, я же говорила. А что? Опять надумал запереть меня дома?»

Отшучиваться-то отшучиваюсь, но как-то становится неспокойно.

«Да как тебе сказать… Ива, со мной только что говорил отец».

После памятного тяжёлого объяснения с доном Теймуром, когда мой супруг жёстко заявил о разрыве с родом, они со старшим дель Торресом прекратили всякое общение. Никто не желал уступать и замиряться. Откровенно говоря, я надеялась, что возвращение дяди Георга умягчит сердца и как-то прорвёт эту зону молчания. Отец есть отец, свой своему поневоле рад, и всё такое… Но мои чаяния не оправдались. Мало того: сам Георг, несмотря на обещание навестить нас, не торопился с визитом. Возможно, не желал вмешиваться и предоставил обеим сторонам самим разруливать конфликт? Как бы то ни было, до сегодняшнего дня из Эль Торреса не поступало никаких вестей. Даже матриарх отмалчивалась.

А сейчас вдруг… Да что такого должно было случиться, что драгоценный дон переступил через самолюбие и вышел на связь первым? Пора паниковать?

«Он послал к нам… к тебе, собственно, малую группу сопровождения. В этот раз только магические сущности, без Тёмных рыцарей, чтобы не привлекать внимания горожан. И согласовал наблюдение за тобой и детьми, когда вы находитесь вне охраняемого периметра. При выходе из дома, одним словом. Прошу тебя, не возражай, так всем будет спокойнее».

«Надолго?»

Тон Маги становится несколько виноватым.

«Надеюсь, что нет. На неделю-другую. Пока мы не перехватим Даниэлу здесь, в Тардисбуге, или в ином месте, и не удостоверимся, что больше она никому не навредит».

Вот оно что. Мелкая пакостница встала на тропу войны?

«Она…»

«Несколько дней назад пропала вместе с матерью и тёткой из охраняемого дома. Есть основания думать, что она может заявиться сюда. Но, Ива, это не повод задыхаться тебе в четырёх стенах и менять планы: гуляй, встречайся с подругами, ходи по делам, просто помни, что тебя охраняют. Если что-то покажется подозрительным или странным — сообщай охранникам, они разберутся. Договорились? Ну, и я, разумеется, всегда по первому зову рядом».

«Договорились».

Я так и знала, я чувствовала, что грядут неприятности. Причём с той стороны, где, вроде бы, всё успокоилось.

Такие, как Даниэла, не смиряются после первого же облома, а лишь заводятся. Что ж, посмотрим, где она выскочит! Мага прав: не стоит из-за этой… нехорошей девицы рушить планы и забиваться в угол, вот даже из принципа не стоит. А постоять за себя мы с девочками уже умеем.

***22.3

Обычно, если я встаю позже остальных, Мага провожает девочек в гимназию один, затем добирается до Университета и отсылает экипаж — закрытый тёплый возок — в моё распоряжение. К этому времени я успеваю определиться с дневными планами и либо еду по делам, либо отпускаю возницу. Дел, собственно, хватает, независимо от времени года. Просто летом и осенью я предпочитаю пешие прогулки, а вот снег и временами гололёд к оным не располагают, в моём положении-то. Так я и не возражаю против комфорта. Тем более что положенное для здоровья количество шагов за день нахаживала и в перерывах между поездками.

Поэтому, твёрдо решив сегодня, что никакие гипотетические угрозы в лице беглой Даниэлы не собьют меня с намеченного пути, благословляю Дорогушу навестить новых любимцев из Долины — для них припасена прикрытая рушником горка пирожков! — а сама, закутавшись в шубу, выпархиваю из дома.

Мягкий морозец. Воздух искрится от оседающего инея. Четвёрка белых лошадей, запряжённая цугом, переступает с копытца на копытце, деликатно кося лиловыми глазами, шумно выдыхая клубы пара. Бодро здороваюсь с кучером в овчинном тулупе… и в первый момент не могу сообразить: кто же это открывает мне дверцу?

«Позвольте, донна…»

Невидимая рука подхватывает под локоть, помогая подняться по откидной ступеньке. Узнав голос и улыбнувшись, окликаю таинственного рыцаря:

— Алехандро?

«К вашим услугам, донна. Мы, как всегда, будем снаружи. Доброго дня».

— Спасибо.

Оперативно работают сущности дона Теймура, однако! Уже здесь! Не иначе, как Мага, со своей стороны прервав гордое молчание, доставил привычный мне эскорт из самого Эль Торреса порталом! Что ж, если я, пусть и косвенно, но как-то поспособствую примирению этих двух упрямцев, отца и сына — буду рада.

— Сколько вас здесь, Алехандро? — уточняю вслух.

«Я и Санчо с вами, остальные присматривают за доньями Марией и Софьей».

Кивнув, более ни о чём не спрашиваю. Благодарность мои нематериальные телохранители чувствуют и без слов, такова уж их природа. А отвлекать их расспросами было бы с моей стороны неэтично: они сейчас, как говорится, при исполнении. Ничего, пусть ребята работают. Мы ещё в Эль Торресе привыкли к обществу друг друга, и никто никому не мешает. А за девочек мне теперь спокойнее.

И всё же, всё же… вот гложет что-то.

Зима в Тардисбурге на удивление ровная. Никаких дождей на Новый год, никаких мокрых и скользких, как стекло, тротуаров, перепадов температур и трескучих морозов. Никаких пресловутых «Первый снег всегда тает!» Выпал, укрыл землю — и до весеннего солнышка. В возке чуть прохладно — в самую меру, чтобы не запариться одетой, окна тёплые, не запотевают. День занимается ясный, погожий. Встреча предстоит интересная. Всё вроде спокойно, мирно; а на сердце нехорошо.

Я чего-то не разглядела или недослышала? Или… тревожит меня не конкретный недавнишний разговор, а что-то из прошлого?

А ведь так оно и есть. Пророчество Макоши, что не все ещё испытания завершены, что осталось одно, и хоть коснётся меня лишь косвенно, хоть понадобится только «пособить»… тянет за душу. Кого накроет? Кто под ударом?

Вот и задумаешься: так ли полезно знать будущее?

…Издательский дом, где назначена встреча, расположен на границе двух секторов: европейского и русичей. Разделены сектора широким бульваром. По одну сторону — реплика средневекового города с тесно прижатыми домами, по другую — просторные подворья. И так интересен этот стык двух культур, двух эпох, что, бывая здесь, я высаживаюсь из кареты пораньше, чтобы пройтись по центральной пешеходной части не спеша, любуясь. Вот и сейчас: стукнув в оконце кучеру, выхожу. Пусть едет греться, раньше, чем часа через два, он не понадобится.

Праздных прохожих нынче почти нет: день-то будний. К вечеру соберутся гуляющие пары, почтенные семейства, местные поэты, которым и холод не помеха, чтобы забраться на подножье памятника местному гению-стихотворцу и угощать прохожих скверными и не очень виршами. А сейчас я практически одна. Разве что неподалёку, у неработающего фонтана, остановилась группа девушек в колоритных шубках, подбитых атласом, в круглых шапочках с меховой опушкой, в вышитых узорчатых валеночках. Глазки горят, туда-сюда зыркают, головы во все стороны крутятся, ушки на макушке, слушают, что одна из них важно вещает. Ну, чисто туристы! А ведь это явно гостьи из Ново-Китежа, к родне заявились, сейчас таких приезжих много. Та девица, что им здешние красоты показывает, местная: одета по-здешнему. Не совсем в европейском, но кое-что из деталей проглядывает: стильная молодёжная шапочка с шарфом, сумка-котомка безразмерная, что недавно тут у нас в продаже появилась… Девицы щебечут меж собой, никого вокруг не замечая, в мою сторону поначалу даже голов не поворачивают. Мы почти разминулись, когда одна из них, бросив случайно взгляд, вдруг вспыхнула, запнулась — и склонилась в поклоне. Остальные, узрев меня, поспешно кланяются и не разгибают спин, пока я не бормочу:

— И вам здравствовать!

Надо же, молодёжь какая воспитанная пошла! Смущаясь, спешу дальше. И слышу за спиной шепотки: «Княгиня?» «Вестимо дело, княгинюшка наша». «Ох, хороша!»

Ничего себе! Они меня… за Любаву приняли, что ли? В теории-то возможно: очень уж мы похожи княгиней Северной. Недаром на ярмарке в Террасе русичи поглядывали на нас озадаченно. Очень уж похожи.

Замедляю шаг. И машинально подношу ладонь к уху, будто мобильник держу.

«Мага?»

«Ива, минуту, только минуту! Подожди, мне нужно закончить наглядную демонстрацию. Я свяжусь».

Я не могу ждать. Я… Меня начинает потряхивать. Если Даниэла исчезла несколько дней назад, могла она за это время добраться до Тардисбурга? Вполне. А кого она начнёт искать здесь в первую очередь? Меня, конечно, причину своих неудач и паутины на лице. У таких авантюристок вечно кто-то другой виноват во всех бедах, не они же… Но вот незадача: девушки из Ново-Китежа обознались, приняв княгиню за меня. Не значит ли это, что Любаву могут спутать со мной? Охрана при ней есть? А что охрана? Витязи не маги, а Даниэла, судя по всему, сильная ведьмочка, если уж сумела от бдительного ока дона Теймура ускользнуть. Одна, сама ли, при содействии матери и тётки — но ведь сбежала! Что ей охрана!

Мага, я не могу ждать! Но… у тебя демонстрация чего-то там перед студентами, а магические плетения высшего порядка — конструкции настолько сложные, что, будучи прерваны, могут хлестнуть нешуточным отказом. Нельзя тебя сейчас трогать.

Тогда… есть ещё контакт!

«Сончик, солнышко, можешь говорить?»

Пауза. Удивлённое:

«Да, мам, могу. Что случилось?»

«Нет времени на подробности. Скажи, ваша новенькая, Неждана, она сейчас от тебя далеко?»

«Да ну, на соседнем ряду сидит… А чё? Мам, а откуда ты…»

Машинально поправляю:

«Не «чё», а «что»… Скажи, она со своей мамой, княгиней, может связаться вот прямо сейчас, по мылесвязи, как мы с тобой?»

Снова пауза.

«Нет, мам. Они так не умеют. Что надо сделать?»

«Предупредить…»

Перевожу дыхание. А как они предупредят?

«Ма-ам? Она не мысленно, но может, тут Хорс в дежурке её ждёт. Он быстро добежит! Говори, что передать, мы записку пошлём!»

Нет, какая умница, а? Никаких пустых расспросов!

«Напишите, что надо быть осторожной и не выходить без охраны и без Симеона. Чтоб обязательно Симеон при ней был, понятно? А я… Чёрт, я сейчас сама с ним свяжусь, вот ведь не сообразила сразу! Но записку пишите и посылайте Хорса срочно, ему там самое место. Всё поняла?»

«Ага, — отвечает дочь как-то заторможено. — Мам, ты во что там опять… Ладно, дома поговорим. Сама там осторожнее».

Нет, она не отключает телефон, а «выпадает» из моей головы. И я точно знаю: всё обещанное будет исполнено в кратчайшие сроки.

Мне становится так жарко, что я едва не распахиваю шубу. Но вовремя спохватываюсь.

«Донна Ива? Вы чем-то встревожены?»

Донне очень хочется хватануть ртом полную горсть снега, настолько пересохло горло. Но в то же время донна прекрасно понимает, что психовать и простужаться — только делу вредить.

Может, я опять надумываю себе лишнего. Но лучше перестраховаться.

Поэтому как можно лаконичнее излагаю невидимому телохранителю причину моей внезапной нервозности. В конце концов, тот же Мага советовал делиться с ними любыми подозрениями. Помедлив, Алехандро отвечает:

«Мы позаботимся, донна. Не волнуйтесь».

Легко сказать: «Не волнуйтесь», когда потряхивать начинает… Только бы отозвался Симеон! Он портальшик, он маг высшего порядка, он… успеет оказаться в нужное время и в нужном месте. Должен успеть.