Отказаться от благодати

Глава 6. Раскол

В доме было тепло и сухо. Я сбросила промокшие балетки, сильнее завернулась в куртку Богдана и босиком прокралась в гостиную. Большая – в детстве я даже боялась оставаться там одна из-за высоких, уходящих в небо потолков, массивных люстр и безграничного пространства, соединяющего четыре стены и широкую лестницу – сегодня она была забита людьми.

Люди говорили. Громко, неразборчиво, с визгливыми и протестующими нотками в голосе, с вкраплениями испуга и неожиданной радости от легкой победы. С облегчением и нарастающей усталостью.

Люди ходили, общались друг с другом и не обращали внимания ни на охотников, стоящих обособленной кучкой у двери, ни на мои босые ноги.

Как я и ожидала, охотники прислушались к Гектору. Наверное, теперь они ждали Эрика, чтобы обсудить условия сотрудничества, но Эрика в гостиной не было. Не было также Полины и Влада, и последний факт меня не обрадовал. Резко стало стыдно из-за того, что я делала в саду с охотником… из-за того, что вообще с ним что-то делала.

Он чужой мне. И я люблю Влада. Нехорошо получится, если Богдан мне все испортит. Я почти добилась, чего хотела. Влад, конечно, женат, но… кого это волнует? Полигамия в нашем мире – нормальное явление, у Мирослава, вождя альва, вообще было шесть жен до того, как охотник убил их, и все были счастливы.

Ира нисколько не помешает мне, к тому же, с ней Влад никогда не будет настолько близок, как со мной. Во всяком случае, именно я всегда была в курсе его самых закрученных планов. И всегда поддерживала. А недавно…

Воспоминания о том вечере заставили забыть о холоде и босых ногах. О страхе и возбуждении, хотя о возбуждении, скорее, нет, потому что его я испытывала всякий раз, когда Влад…

Тогда тоже было холодно, и я куталась в короткий полушубок, а Влад злился. Говорил о Полине, Эрике и о том, что борется с непреодолимым желанием вызвать его на поединок. До венчания брата у Влада еще был шанс ее отвоевать. Тогда я испугалась по-настоящему, ведь Влад всегда был рассудительным и не лез на рожон, а тут…

Полину он любил. По-настоящему любил, и отрицать сей факт было глупо. К любви к ней я привыкла, смирилась даже, но в тот день безумно жалела, что они вообще познакомились. Если бы Влад ее не встретил, возможно, у нас бы что-то получилось, и однажды он увидел бы во мне не просто друга – большее. Женщину. Ту, которая готова ради него на все. И стал, наконец, счастливым!

В тот вечер мне показалось, он увидел. Глеб вычитывал Влада за попытки вернуть Полину. Глеб всегда отличался категоричностью суждений и резал правду-матку в глаза, наверное, поэтому его мнение Влад так ценил. И тогда, после хлестких слов брата Влад разозлился.

Помню его злость – вязкое, терпко-сладкое, пьянящее нечто. Его лицо близко, глаза в глаза, и губы на расстоянии нескольких сантиметрах от моих губ. Дыхание сиплое – мое, его – я не различала. Едкие слова, словно ржавчина, застывали на выдохах, от них трескались губы, и воздух искрил от ярости Влада. Я любила его ярость, его колкости, его саркастичные высказывания и острые, как бритвы, фразы. Его прищур и огонек лукавства в глазах.

Голос – низкий, будоражащий – и вопрос, на который так хотелось ответить…

«Мои поцелуи губят девушек, Даша. Рискнула бы так погибнуть?»

Зачем он это спросил? Зачем смотрел так, что сердце замирало в груди, а руки начинали дрожать от предвкушения ласки? Кончики пальцев покалывало, и единственное, о чем я могла думать: поцелует он меня или нет.

«Да…»

Жаль, тогда я так и не решилась ответить. Ради него я рискнула бы всем.

– Ты жива!

Эля появилась из ниоткуда, вырвала меня из воспоминаний и сжала в душных объятиях.

– Я так… так испугалась!

– Все хорошо, – слабо улыбнулась я. – Никто не погиб, можно считать, хэппи-энд.

– Охотник сказал, если я вдруг… – Она всхлипнула, повела плечом и пристыженно опустила глаза. – То он тебя… и меня тоже. Прости.

– Слушай больше всяких болтунов! – отмахнулась я. – Где Эрик?

– Так не возвращался еще. Говорят, Полина видела что-то. Ну, о будущем. Ты же знаешь, у нее от видений всегда голова болит.

Плохо. У нее сильно болит голова лишь от самых важных видений. О тех, которые сулят большие неприятности и, судя по всему, нас ждет нечто похлеще войн и междоусобных разборок. Ясновидцы в доме. Охотники.

Дурдом!

Я быстро сбегала к себе, чтобы переодеться, по пути разбираясь с бытовыми вопросами, которые посыпались на меня, как из рога изобилия: в доме становилось значительно меньше комнат, чем жильцов, и нужно было селить людей по двое, а то и по трое, а это означало бессонную ночь планирования и подсчетов. Нужно многое докупить. Учесть энергетическую несовместимость видов, а также личное отношение друг к другу. Не стоит селить в одну комнату людей, которые не могут друг друга выносить.

Я натерла ноги согревающим кремом, надела теплые носки, а куртку Богдана закинула в шкаф – на нижнюю полку. Нечего отвлекать меня ненужными запахами и будить порочные желания.

Спустилась вниз и тут же выскользнула на улицу. В доме было слишком душно, в голове – полно ненужных мыслей и воспоминаний, а еще подумалось, вдруг Богдан сейчас там – скрывается в темном саду скади и ждет.

Я тряхнула головой и приказала себе не думать об охотнике.

На крыльце было светло, тихо и мокро – пол покрывала каша из снега, которую нанесли незваные гости. А на ступеньках, опиравшись о перила, сидел Влад. Он выглядел задумчивым, меланхоличным даже, и у меня даже возникла мысль оставить его одного – все же иногда человеку нужно побыть одному, подумать. Если бы не…

– О боги! – выдохнула я и кинулась к нему со всех ног. – Что случилось?

Выглядел Влад прескверно: рассеченный висок, кровь тонкой струйкой стекает по щеке и капает на воротник, глаз заплыл, и черты лица исказила жуткая гематома. Левую руку он прижимал к животу – видно было, что шевелить ею Владу больно.

– Немного повздорил с твоим братцем, – криво усмехнулся он и поморщился.

– С Эриком? – растерялась я. – Но… почему? То есть…

– Глупый вопрос. У нас лишь одна причина для разногласий.

– Она…

Горько стало, и горечь я усилием воли попыталась спрятать. Не знаю, удалось ли, но, думаю, Владу в тот момент было не до меня. И мои тогдашние переживания его трогали мало – своих было достаточно.

– Она, – кивнул он и тыльной стороной ладонь вытер кровь с лица.

– Что случилось? Что она опять натворила?

Обида обратилась злостью на Полину. Ну почему она всегда делает что-то, от чего страдают люди?! Страдает он…

– Она – ничего. Я натворил. Не сегодня – некоторое время назад. После их венчания. – Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. – Думал, докажу ей… Многое докажу.

– Что ты сделал?..

В груди стало горячо от нехороших предчувствий. Я, конечно, не пророчица, но предчувствия редко меня подводят, особенно, если дело касается Влада.

Он молчал. Сидел, откинув голову назад, и думал о чем-то своем. Словно боялся, что, когда скажет, настоящий безумный кошмар вырвется на свободу, и никто уже не сможет его остановить.

Он и вырвался. Я всегда знала, что в Эрике живет нечто дикое, неконтролируемое и злое. Это нечто умело сжигать миры и причинять дикую боль. Оно подавляло брата, вселялось в его тело и притворялось им. Иногда оно даже улыбалось – хищной, злорадной улыбкой. После этого кто-нибудь обязательно погибал.

И если Полина до сих пор… если она все еще любит Влада, то чудовище из глубин Эриковой души вернется. А она любила, иначе Влад не сидел бы сейчас весь избитый. Полина, конечно, сумасбродка, но подставлять никого не станет. Скорее, сама подставится. Или… уже?

– Где она? – спросила я, и голова закружилась от растущего страха. Если Эрик сорвался, он мог причинить ей боль.

– У себя. Жива, не бойся. Пришлось немного отвлечь Эрика, а то мало ли. Она стояла слишком близко к нему, когда он узнал.

Снег больше не сыпал, и вокруг все сверкало от абсолютной, идеальной белизны морозной ночи. Деревья склонили головы в скорбном поклоне.

– Зачем? – выдохнула я. – Они же венчаны. Ты знаешь, что теперь…

– Знаю, – перебил Влад. – Потому и заставил ее забыть. Стер ей память, чтобы она не начала геройствовать и каяться. Но чертов ясновидец показал Эрику ту ночь и то, что мы делали!

– Ясновидец?

Влад открыл глаза и посмотрел на меня устало. Усталость эта была как приговор…

– Гарди. Первые существуют, Дашка. И они уже пришли к нам.

Он сказал это и снова замолчал, а я долго сидела, не в силах осознать, что значат эти слова для нас. Для меня. Краски мира померкли, звуки затихли, и я четко слышала лишь стук собственного сердца.

Гарди. Ясновидец, с которого все началось, был… здесь? Пророчил Эрику? Показывал прошлое? Зачем?!

Ясное дело, зачем. Чтобы сбить с толку, ослабить, разобщить нас, помешать подготовиться к приходу Хаука. Эрик – потомок Херсира, а значит, враг Гарди. И теперь, когда мы не можем контролировать наше главное оружие… когда Эрик сам не может себя контролировать… кто защитит нас?!

– Он остынет, – тихо сказал Влад в ответ на мои мысли, однако уверенности в голосе не было. Да и сам он выглядел скверно. Скрипнула дверь, и на крыльце появился Кирилл – целитель атли.

– Давай-ка, вставай, – сказал обеспокоенно и помог Владу подняться. Я подстраховала с другой стороны, и вместе мы повели его наверх, в спальню. – Что стряслось-то?

Влад промолчал, а я снова вспомнила тот вечер на крыльце скади, и теперь он уже не казался таким романтичным, а слова Глеба – такими бессмысленными.

«Мои поцелуи губят девушек, Даша».

Одну погубили точно. Женские измены по законам хищных карались строго. Если женщина отдала себя мужчине, то должна чтить его и уважать. А если у нее хватает дурости посмотреть на кого-то, кроме мужа, закон дает ему право ее судить. И способов для кары придумано предостаточно. На выбор.

Первый способ: муж отрекается от жены, и она становится изгоем в собственном племени. У нее нет права голосовать на совете, принимать участие в общественной жизни, ее задвигают на задний план, отселяют в самый дальний угол дома и запрещают воспитывать собственных детей. О ней забывают. Стирают из истории и относятся как к пустому месту.

Второй способ: если вождь сочтет степень измены… неприемлемой, он изгоняет несчастную из племени, и она остается одна в мире, полном опасностей. Без защиты и покровительства. Печать мужа с жилы никуда не девается, и изменница больше никогда не сможет построить свое счастье с другим мужчиной.

Решение принимает вождь, что в случае с Полиной усугубляется тем фактом, что ее муж и есть вождь скади. То есть власти у него больше, и никто в племени не осудит его за подобное решение. Потерять пророчицу, конечно, прискорбно, но еще хуже – потерять авторитет среди соплеменников. Я знаю, насколько Эрик горд, и как легко эту гордость ранить. Особенно той, которая…

Он впервые увлекся женщиной по-настоящему. Впервые полюбил. И просчитался.

О третьем способе думать не хотелось – казалось, даже мысли об этом виде наказания могут ранить. А уж при попытке представить, что они воплотятся в реальность, по позвоночнику пробегала дрожь ужаса.

Мне вспомнилась пророчица из Штатов – Линда, с которой у Эрика был роман. Эрик сближался почти со всеми пророчицами, с которыми знакомился – наверное, надеялся, что таким образом между ними укрепится связь, и те смогут ему предсказывать. Линда из племени нерли была замужем на тот момент, когда они познакомились, но Эрика это не остановило. Ее тоже. Когда муж узнал об их романе, даже хотел вызвать брата на поединок, но вождь отговорил его – все же Эрик был намного сильнее, а терять воина вождю не хотелось.

Тогда муж Линды решил наказать ее за измену, и выбрал третий способ…

Слава богам, я не присутствовала при исполнении приговора, а то, наверное, сошла бы с ума. Однако, племя нерли в полном составе собралось у очага, и соплеменники наблюдали, как обманутый муж высекает кнутом узоры на узкой спине неверной жены…

Потом, через несколько лет, когда мы с Эриком гостили у нерли, я случайно увидела обнаженную спину Линды – вязь уродливых шрамов от шеи до ягодиц. Ежедневное напоминании о том, как жесток мир, если ты нарушаешь его законы.

После случая с Линдой Эрик прекратил спать с пророчицами.

До Полины.

И теперь вот она…

Кирилл лечил Влада, исцеляя даром сломанные ребра и поврежденную голову, а я просчитывала в уме варианты дальнейшего развития событий. Эрик никогда не был жесток с женщинами, и тот брат, которого я знаю, скорее всего, выберет первый, наименее болезненный способ наказания. Отречется от Полины, перестанет замечать, но не бросит как вождь. Она останется под защитой скади, и не будет выброшена за борт в столь опасное время. Наверное, он даже разрешит ей общаться с сыном…

Брат, которого я знаю.

Что сделает чудовище из подвала?

Если Эрик изменится, превратится в монстра, которого я помню, если тот монстр поглотит его, что он прикажет брату сделать с неверной женой?

– Похоже, я облажался, – тихо сказал Влад, когда Кирилл ушел.

– Похоже на то, – согласилась я.

– Сейчас не время для ссор. Первые здесь. Даже меня пробрало, веришь? Когда я увидел Гарди…

Я кивнула.

– Полина нужна нам сейчас, как никогда. И ее дар, и сольвейги, с которыми у нее связь.

Нужна. Нам всем – чтобы противостоять Первым и охотникам. Чтобы выжить.

Нужна ли она Эрику?

– Поговори с братом. Меня он не станет слушать. Ее, скорее всего, тоже. Да и не будет она оправдываться, уж я-то знаю. Скорее, еще больнее сделает своими разговорами. Любительница правды. Черт…

Влад поморщился, трогая разбитый висок.

А я думала, как буду говорить с Эриком… Будто он станет меня слушать. Эрик никогда не воспринимал меня всерьез. Я была его сестрой и его дополнением, хвостиком, вечно следующим за сильным родственником. Мне кажется, даже когда он готовил меня править, на самом деле не видел на месте главы племени…

Что я скажу ему – мужчине, которого предала любимая? Как уговорю быть мягче, слушать разум, а не сердце? Я, которая постоянно давала понять, что не верю в их будущее, которая убеждала Эрика, что Полина любит Влада, и это навсегда…

Что я ему скажу сейчас, когда мои пророчества сбылись?

– Хорошо, – прошептала я в ответ.

Влад молчал и смотрел в окно. На улице разгорался рассвет. Серое, затянутое густыми тучами небо, ветви деревьев с налипшим на них снегом, ощетинившуюся прутьями ограду. Погода вторила состоянию души – мрачная, холодная, липкая зима. Даже свет ламп тускнел из-за этой мрачности. Словно предсказание скорого конца, словно…

Первые.

Ощущение обреченности вползло в меня медленно. Если Гарди пришел, значит, Хаук тоже где-то рядом. Ищет Херсира. Когда он поймет, что можно приманить его на нашу с Эриком кровь? Когда придет взять свое?

Чтобы отвлечься от этих мыслей, мне нужно было говорить.

– И как тебе Гарди? – спросила я.

Влад пожал плечами.

– Обычный. Свихнувшийся ясновидец, потрепанный весь, дерганный. Если бы не показал Эрику… то, что показал, я бы вообще не догадался, что это – Первый.

– Что теперь будет? Я имела в виду нас. Как не вовремя ваша эта ссора!

– Ну уж что есть. – Влад потер пластырь на разбитом виске и отвернулся.

– Эрик может выгнать атли из дома!

– Он не станет. Уверен, твой брат понимает, насколько сейчас важно сохранять альянс.

– Хорошо, не станет. Но что если Эрик меня не послушает? Ты подумал, что он сделает с ней?

– Да не было ничего! – взорвался Влад, встал, прошелся к окну и оттуда посмотрел на меня пронзительно, резко. – Почти ничего. Я был зол, она растерялась. Все вышло спонтанно.

– Ты с ней спал?

– До этого не дошло.

– Хорошо, потому что…

– Не помешала?

Вопрос прозвучал дико неуместно, и мы с Владом синхронно обернулись. В проеме открытой настежь двери стояла Алиса и улыбалась. От улыбки ее – торжествующей, дерзкой – похолодело в груди.

– Я и представить не могла, что женщина может быть настолько глупой!

Мне подумалось, что Эрик с Полиной могли разобраться со своей проблемой тихо, не вынося сор из избы. Возможно, даже пришли бы к одному из вариантов перемирия – ведь ссориться сейчас не лучшая идея. Или, остыв, брат нашел бы в себе силы ее простить. Ведь если тот случай, та нелепая ошибка останется тайной для остальных, гордость Эрика не пострадает. О случившемся знают только четверо…

Знали. До этого момента. Теперь все потеряно окончательно…

– Тебе не говорили, что подслушивать нехорошо? – мрачно спросил Влад, прожигая Алису взглядом.

Она пожала плечами и наигранно вздохнула.

– Я искала Эрика. Дверь была открыта, я услышала голос Даши. Да и что такого в том, что я теперь тоже знаю? Скоро все…

– Ты никому ничего не скажешь, – тихо перебил Влад и в несколько шагов преодолел расстояние между ним и Алисой.

Когда он так говорит, у меня внутри все сжимается оттого, насколько опасным и непредсказуемым он выглядит. Уверена, это просто маска – одна из тех, что помогли ему выжить в сложных обстоятельствах. Но я не могла ручаться за тех, кто попытался бы эту маску сорвать. Влад умел расправляться с врагами, и доказать это было легко: все же он жив, а враги его, даже самые сильные – покоятся в могилах. Самолично или нет, но он всегда убирал с пути людей, которые ему мешали.

Сейчас ему мешала Алиса. Хотя ее, казалось, это вовсе не заботило.

– Почему? – невинно спросила она и склонила голову набок. – Или, думаешь, Эрик станет молчать? Признай, для нее все потеряно. Ну, или почти все. Ты ведь есть. – Она запрокинула голову и призывно усмехнулась. Зря. Больше всего Влад терпеть не мог навязанной фамильярности, в частности, от особ подобного типа. – Бери, пользуйся. Уверена, она не будет сильно сопротивляться, особенно теперь, когда у нее-то и выбора не осталось.

Влад прикрыл глаза, и я мысленно делала ставки на то, ударит он ее или нет. Склонялась к двум к одному, что треснет. Вообще, в его привычку не входило колотить женщин, но после таких слов, клянусь, я сама бы ее пристукнула. Жаль, далеко стояла!

– Я сделаю вид, – вкрадчиво сказал он, наконец, – что не слышал этих слов о Полине. Мне будет очень тяжело, но я постараюсь, ведь ты всего лишь глупая назойливая муха, пожирающая падаль. Возможно, тебе повезет, и Эрик проведет с тобой пару часов – я слышал звезды в это время года благосклонны к… подобного типа женщинам. Однако, ты ошиблась: если кем и воспользуются в этой ситуации, то тобой. Поэтому правильнее будет держать язык за зубами. Уверен, тебе не понравится, если мы поссоримся.

Алиса побледнела и дыхание ее сбилось, стало рваным и сиплым. Но взгляда она не отвела. И улыбка на лице, надтреснутая, кривая, удержалась.

– Я рискну, – выплюнула она ядовито и стала похожа на уродливую ведьму, которых рисуют на картинках в детских книжках. Странно, а ведь раньше я считала ее симпатичной, красивой даже. Раскованной. Эффектной.

Люди умеют пускать пыль в глаза.

– Убирайся! – Я выступила вперед и взяла Влада под руку.

Сейчас мы все на грани катастрофы, но глобальные катастрофы подождут, потому что главнее сейчас – личное. Разъедающее изнутри, разрушающее горе. Потеря, которую не восполнить. Ошибка, что нельзя исправить. Проступок, за который не вымолить прощения.

Алиса смерила меня едким взглядом и вышла, притворив за собой дверь, оставляя нас с Владом в оглушающей, звенящей тишине, среди осколков прошлого, равномерно разбросанных по полу.

Удастся ли из них что-то склеить?