Папа из Огня

Глава 8 Альтаир

Мне снилось пламя, я был в ловушке и не мог выбраться. Я снова видел родителей, темные фигуры, похожие на обсидиановые статуи. Они отходили от меня, оставляя меня одного, а я не переставал кричать, чтобы они остались. Тот самый сон. Днем я отгонял его на задворки сознания, как делал каждый раз, когда он появлялся, пытаясь заглушить его, но сейчас он был таким же тяжелым, как и в первый раз.

Вот только…

Прохладное присутствие, защищающее, ограждающее меня. Нет, не одно присутствие, а два, и они окутывали меня. Не мои родители, другая энергия. Это было…

Из темноты я увидел Грейсона, его тело излучало свет, а живот ярко светился. Это его энергия и его не рождённого ребенка. Почему они снились мне?

Это уже не имело значения. Кошмар прошел, растворился в дымке. Разум прояснился, и я погрузился в глубокий сон, впервые за долгое время. Ни образов, ни снов, только сон.

Проснувшись утром, я увидел руку, лежащую у меня на груди. Я осторожно перевернулся и увидел Грейсона, который крепко спал, так близко ко мне, и хотя я чувствовал его присутствие, реальность испугала меня. Я вздохнул и сел. Глаза Грейсона открылись, его лицо покраснело, и он, ошеломленный, встал с моей кровати.

— Прости, — сказал он. — Я заснул. Тебе снился кошмар, и… Я не знаю, почему я… Прости.

Я пытался найти слова, чтобы сказать, но ничего, кроме невнятного «э-э-э», не вышло, и Грейсон быстро поспешил из комнаты. Я пошел за ним, и как раз в этот момент Райнор вышел из своей комнаты, громко зевая, и уставился на Грейсона, который, прошмыгнул мимо него и спустился вниз. Он бросил на меня вопросительный взгляд, и я в ответ отрицательно покачал головой. Я все еще был слишком изумлен, чтобы придумать какой-либо разумный ответ.

Грейсон наполнял водой ведро для уборки и избегал смотреть на меня, когда я спустился к нему.

— Казалась, тебе было очень больно, и это было единственное, чем я мог тебе помочь. Думаю, я просто отплатил за услугу, которую ты мне оказал. Надеюсь, это нормально.

— Я сказал тебе не обращать на это внимания, — сказал я. — Я мог снова причинить тебе боль.

— Но я знал, что ты этого не сделаешь.

— Откуда ты это знаешь?

— Не знаю. Но ты этого не сделал. Прости, но я не мог позволить тебе страдать.

Грейсон выглядел невероятно смущенным, возможно, даже пристыженным, и мне было больно видеть, что он так себя чувствует.

— Спасибо, — сказал я, и он удивленно посмотрел на меня. Грейсон ожидал, что я рассержусь на него.

— Не за что, — сказал он резко и постепенно расслабился.

— Я могу вести себя непредсказуемо, когда мне снятся такие сны. Тебе нужно быть осторожнее.

— Тебе помогло?

Я задумался, ответ вертелся у меня на языке. По какой-то причине мне было трудно признать, что это помогло. Я так привык страдать от кошмаров.

— Я не хочу, чтобы ты снова пострадал, — сказал я ему и поднялся на сторожевую башню.

Воздух был прохладным, а небо таким же ясным, как и накануне. Я сидел на карнизе и смотрел на город. Вдалеке виднелся Делос, заканчивающий свою вахту. А я не знал, что делать со своими чувствами. Притяжение между мной и Грейсоном слишком сильное, чтобы отрицать его, но мне было трудно принять свои чувства к человеческому омеге. Он действительно не похож ни на кого из тех, кого я когда-либо встречал. Но он был человеком…

А это так важно?

Я сидел и думал, что меня удерживает и почему я так боюсь признаться в своих чувствах к нему.

Теплая шерсть коснулась моей руки. Я посмотрел вниз и увидел Уголька, прижавшегося ко мне. Он мяукнул, перепрыгнул через мои ноги и продолжил прогулку по карнизу сторожевой башни.

— Что произошло?

Я обернулся. Это был Райнор, он поднялся через люк и прислонился к колонне рядом со мной, сложив руки.

— Грейсон, он… он утешил меня. Я не знаю, откуда он знал, что это сработает, но он смог вывести меня из моих кошмаров. Он обнимал меня. Спал рядом со мной. Я чувствовал его во сне. Его и его нерожденного ребенка. И чувствовал покой. — Я покачал головой. — Райнор, я не понимаю. Как он мог так легко успокоить меня, когда все, что мы пробовали, не удалось?

— Мы никогда не пробовали спать с тобой.

— Я не думаю, что это имело бы тот же эффект, если бы это был ты или Делос.

Райнор усмехнулся.

— По-моему, ответ прост. И думаю, ты уже знаешь его. В людях тоже есть магия. И когда энергии гармонизируют, ничто не может этому помешать.

Делос приблизился, трижды обогнул сторожевую башню, прежде чем спуститься к нам. Он выпустил изо рта ледяную волну, которая ударилась о выступ, где я сидел, образовав горку, затем перешел в человеческую форму и скользнул по ледяному желобу к нам.

— Позер, — сказал Райнор.

— Доброе утро, — ответил он.

За его спиной таял лед, падая на черепицу крыши, как внезапный ливень. Уголек наступил в лужу, удивленно мяукнул и отряхнул мокрые лапы.

— Глупый кот, — сказал Делос, поднял его и высушил шерсть с помощью подола своей рубашки.

— Есть что сообщить? — спросил я.

— Ничего, — сказал он. — Проверил общины на востоке и карьер. Драконов становится все труднее найти. Они стали меньше себя проявлять. Теперь они даже скрывают свои ауры. Скоро популяция драконов будет полностью поглощена.

— Надеюсь, до этого никогда не дойдет, — сказал я.

Настала очередь Райнора лететь, и после его ухода мы с Делосом спустились вниз. Я рассказал ему, что произошло с Грейсоном, и, к моему удивлению, его реакция была такой, словно он этого ожидал. Он сказал мне, что чувствовал, как растет связь между мной и Грейсоном, что это было очевидно с самого начала.

— Знаешь, — сказал он, — в алхимии и магии есть элементы, которые естественным образом взаимодействуют друг с другом. Как будто Вселенная создала их для совместного существования. Что может удержать их друг от друга? Даже если поставить между ними расстояние и барьеры, они так или иначе найдут дорогу к друг другу. Ты можешь никогда не встретит такого человека, как Грейсон. Не игнорируй эту связь.

Я согласно кивнул.

— Я понял. Спасибо, Делос.

Уголек запрыгнул на стол и лег перед нами, а Делос нежно погладил кота по шее.

— Я тоже хочу, чтобы он был в безопасности. Он и его ребенок. Он особенный человек. Он не такой, как другие.

— Нет, не такой. — Мы оба подняли глаза и увидели, как Грейсон спешит по верхнему уровню со шваброй, полируя тряпкой стены. — Он напоминает мне о сказаниях. О том, как все было когда-то давным-давно. Или как все могло быть между людьми и драконами.

— Человек, живущий среди драконов, — сказал Делос. — Если кто-нибудь узнает, что он здесь, с нами, я сомневаюсь, что он сможет спокойно вернуться в мир людей. У него уже есть мишень на спине. Я не понимаю человеческую культуру. Драконы ни перед чем не останавливаются, чтобы позаботиться о тех, у кого есть дети, особенно если у них нет альфы.

— Я тоже не понимаю, — сказал я.

Это заставило меня подумать, что раз Грейсон здесь и его ребенок на подходе, возможно, есть путь к воссоединению драконов и людей. Делос прав — я могу никогда в жизни не встретить такого человека, как Грейсон, и в тот момент я понял, что не стану игнорировать нашу связь. Но чувствовал ли Грейсон то же желание, что и я, тот магнетический жар, разгорающийся в душе? Или он просто хотел отблагодарить меня за спасение его жизни, за то, что я подарил ему свое тепло в ночь болезни?

В тот вечер мы с Грейсоном остались вдвоем на первом этаже станции. Делос куда-то исчез, Райнор нес вахту, и мне ничего не оставалось делать, кроме как притворяться, что мне есть чем заняться, чтобы быть рядом с Грейсоном. Он уже закончил свою работу на сегодня, но, похоже, все еще чувствовал себя скованно из-за того утра. Я пытался придумать, что сказать ему по этому поводу, но ничего не мог. Он заканчивал уборку станции. Любой бы согласился, что он уже давно закончил — место выглядело совершенно по-другому, каждая комната и помещение полностью преобразились, но Грейсон продолжал находить новые вещи для полировки, какую-то область, которая еще не до конца убрана от пыли или грязи, которую мы накопили за эти годы. Он превращал старое обветшалое здание в настоящий дом, о чем мы не задумывались. Мы были альфами, преданными своей работе; никто из нас не думал ни о чем другом. Отсутствие привязки к месту, где мы жили, облегчало возможность его потери — а мы все знали, каково это, терять вещи.

— Хочешь чаю? — спросил Грейсон. — Думаю, я уже закончил на сегодня.

— Ты работал весь день. Отдохни.

— Нет, я уже встал. — Он подошел к плите и поставил тяжелый чайник на конфорку. Его живот, казалось, стал еще больше.

— Разве ты не устал? — спросил я. — Я не понимаю, как люди могут вынашивать в себе ребенка, до таких огромных размеров.

— Я уже привык, — сказал он. — Сначала я сильно уставал. Но я готовлюсь к рождению ребенка. Я с нетерпением жду встречи с ней, понимаешь? Показать ей все. Ты когда-нибудь хотел детей?

Я молчал, ошеломленно осознав, что об этом никогда раньше не задумывался. Моя жизнь сосредоточилась на чем-то одном. На долге, на миссии, ни на что другое времени не оставалось.

— Я не знаю, — сказал я, обдумывая эту идею. — Я… полагаю, было бы интересно иметь гнездо с детенышами.

— Детенышами?

— Так мы называем молодых драконов. Но Делос, Райнор и я, мы никогда не учитывали возможность спаривания. Не знаю, стал бы кто-нибудь из нас хорошим отцом. Я вообще не представляю, что делать.

— По-моему, вы были бы отличными отцами, — сказал Грейсон. — Вы такие преданные и увлеченные, не говоря уже о силе, и вы также терпеливы. Кроме того, Райнор умен, я уверен, что он сможет узнать все, что ему нужно, из книг. А Делос… я вижу, как яростно он предан своей семье. Вы ведь и есть семья, правильно?

— Полет, можно сказать, так же близок, как и семья.

— Да. И посмотри, как он любит Уголька. Он может выглядеть жестко, но он всегда заботится о своих детях. Что? Почему ты смеешься?

— Ты уделил этому больше внимания, чем кто-либо из нас.

— Ну, по-моему, это очевидно. Любому посчастливилось бы назвать вас своими спутниками жизни… — Грейсон прервался, когда чайник засвистел. Но когда он поднял его, то пошатнулся, так как руки его устали за день, и ударился животом о край горячего металла. Это было всего лишь короткое прикосновение, но я знал, что его хватило, чтобы задеть кожу. Грейсон выругался и с грохотом поставил чайник обратно на плиту.

— Ах, черт, — пробормотал он, поднимая рубашку и касаясь красной линии рядом с пупком.

— Ты в порядке? — спросил я, вставая. — Ребенок…

— Я в порядке. Просто слегка обжегся. Кажется, что все вокруг хочет меня поджечь.

Я подошел к нему и убрал его пальцы от ожога.

— Выглядит весьма болезненно.

— Если бы я только умел так обращаться с теплом, как ты, — сказал он. — Еще мази?

— Если ты позволишь… — Я задрал рубашку на его беременном животе и опустился перед ним на колени. Затем, зажав его живот между ладонями, провел языком по ожогу.

Грейсон ахнул и схватил меня за запястья.

— Что ты делаешь?

— Я… Разве это не человеческий обычай?

— Облизывать меня?

— Я прошу прощения. Я подумал, что, возможно, для людей нормально использовать такой контакт, я неправильно истолковал…

— Что? Почему ты так подумал?

— Ты, кажется, одержим идеей лизания.

Грейсон засмеялся.

— У людей точно нет такого обычая. — Он скользнул руками вниз по моим запястьям к ладоням, и сжал мои руки. — Но… я не против, если ты сделаешь это снова. Для облегчения боли, понимаешь? Кажется, это работает.

Медленно, я снова провел языком по покрасневшему ожогу. Я постарался полностью покрыть его, двигая языком по нему. Я услышал вздох Грейсона, и он осторожно отвел мои волосы в сторону кончиками пальцев. Я почувствовал, как во мне нарастает жар, жар к нему. Я прижался губами к его коже в легком поцелуе, двигаясь вверх по его животу.

— Там нет ожога, — прошептал он.

Я поднялся на ноги, и Грейсон провел руками по моим до локтей. Я придвинулся к нему ближе, так, что его живот прижался к моему, поднял его руку и отодвинул повязку. Ожег все еще был покрасневшим на запястье, расплывчатый красный рубец, но он хорошо заживал. Я поднес его руку к губам и поцеловал, лаская языком, и чувствовал пульс Грейсона. Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах такое же желание. Затем он наклонился ко мне, и я прижался губами к его губам.

Поцелуй был долгим, немного неловким с моей стороны, ведь я никогда раньше ни с кем не целовался, но Грейсон направил меня и провел рукой по моей шее, притягивая ближе к себе. Я исследовал его тело руками, двигаясь от его живота к талии, затем вниз к его упругой попке. Он тихо застонал в ответ на мои прикосновения, и я почувствовал, как мой член сразу же стал твердым для него.

Грейсон провел пальцами по моей спине к заднице, и когда он сжал ее, мое желание взревело, избавляя меня от всякой сдержанности, и я подхватил его за бедра и усадил себе на талию. Грейсон обхватил меня ногами, и я держал его так, сцепив руки под ним. Он прижимался ко мне своим беременным животом, и между нами было достаточно места, чтобы я мог поцеловать его, но не могли дотянуться друг до друга губами. На секунду мы напряглись, а потом разразились смехом.

— Что говорится в драконьих обычаях о том, как трахать беременную омегу? — спросил он.

Прямота его вопроса удивила меня, но лишь на мгновение.

— Мы заботимся о наших омегах, — сказал я. — Каждая потребность должна быть удовлетворена. Некоторые говорят, что только так детеныши станут сильными.

— Хорошо, — пробормотал он. — Потому что я хочу, чтобы ты многое сделал со мной.