Парень моих кошмаров

Глава 19

Да как же так? Разочарованно всплеснула руками. Хотела сделать как лучше, а получилось, как умею. Постирала, чтоб её, белую рубашку Найка, ту самую, в которой он работал в ресторане. И теперь она приобрела слегка розовый оттенок. Моя бордовая блуза постаралась. Точно, беда, а не женщина. Нужно было Соньке позвонить и проконсультироваться у неё насчет техники стирки. Точно. Сонька! И как я раньше о ней не подумала? Она же и готовить может научить, и родителям на меня не доложит. Умеет эта мировая женщина хранить чужие секреты.

Разочарованно отодвинула от себя ворох мокрой одежды. В делах по дому от меня больше убытков, чем помощи, а значит, лучше самоустраниться. Съезжу-ка я к Маринке, а заодно узнаю, как дела у родных. Они уже должны были вернуться домой. Телефон упрямо молчал. А, значит, беспокойства по поводу моего решения у родителей не было. Я ожидала преследования, раскаленного до красноты сотового, уговаривания, шантажа, в конце концов. А этого ничего нет. Даже как-то не по себе. Может, они ещё с облегчением выдохнули, что я ушла?

Через полчаса я уже нежилась на кровати подруги. У меня невыносимо болели бока от ночевок на продавленном диване. За две недели я так и не смогла с ним сродниться. И всё же диван лучше раскладушки.

— Марин, можно мне принять ванну? Человеческую, с ароматной пенкой.

Девушка кивнула, но даже головы в мою сторону не повернула. Она сидела на кровати, по-турецки, смотрела сериал и потрошила вторую пачку печенья. Ужас, у бедняжки рот вообще не закрывается. Её животик заметно округлился, но вместе с ним разнесло и мамашу.

— Трудно быть инкубатором? — перекатившись на правый бок, я посмотрела на «жвачного бегемотика».

— Угу, — качнула головой, задумчиво уминая песочку. — Настроение скачет, как шальное. Много чего нельзя. Тошнит всё время.

— А шевелится?

— Ты что, рано ещё, — глубокомысленно протянула подруга.

Она медленно, но верно превращается в тормоз. Реакции замедлились, Марина стала неуклюжей и оплывшей.

Мой телефон ожил в кармане, и пришлось ещё раз перекатиться, чтоб достать его. Сонька, моё спасение.

— Что, моя родная, приготовила уже? Я у Маринки сейчас, можешь принести сюда? Славно. Сонечка, у меня к тебе еще одна просьба. Помнишь, я показывала тебе коробку, в которой я хранила сувениры из различных стран? Она где-то в гардеробной валяется. Ты не могла бы и её захватить? Хочу совершить подкуп.

Растянула губы в улыбке. Всё-таки нет ничего невозможного. Ужин готов. Осталось только придумать, как объяснить ребятам, где я научилась готовить. Переловила удивленный взгляд подруги.

— Злата, что это такое? У моей бабули и то более продвинутая модель телефона.

Заметила. Могла бы и промолчать из вежливости.

— Пришлось свой продать, деньги нужны.

— Господи, девочка, ты кто вообще? Я тебя не знаю. Моя подруга ни за что не стала бы делать такого. И что с твоими ногтями? Ты ходишь без маникюра? А волосы? Ты же никогда не стягивала их в хвостик. Ты меня серьезно беспокоишь. Как произошло, что ты стала другой? Это что, новый план по манипуляции окружающими?

Маринка наконец оторвалась от просмотра мылодраммы и смотрела на меня теперь во все глаза.

— Не волнуйся, всё со мной в порядке. Даже лучше. Понимаешь, я ведь всегда делала то, что мне велят родители. А сейчас я, вроде как, несу ответственность за себя сама. И делаю то, что хочу. Так я хотя бы смогу понять, кто я и чего хочу.

— Это он тебе этот бред в голову вложил? Этот фрик?

Я поморщилась и отвела взгляд. Маринка просто его не знает. Да и я не знала. Он мой друг. Странный, конечно. Но кто из нас без странностей?

— Нет, не он. Это я. Мне захотелось посмотреть, как бывает по-другому. Отец говорит, что я несамостоятельная и несознательная, что я живу на всём готовом и не смогу прожить без его помощи. А Найк мне предложил помощь и он верит в меня. Говорит, что с моим характером можно идти на фронт. Если говорить совсем честно, мне не просто жить так, как живут ребята. Во всем себя ограничивать я не привыкла. Но мне правда помогает то, что он рядом. И Даня тоже. Он, знаешь, какой оптимист? Просто ходячее говорящее радио.

Марина тяжко выдохнула и открыла пачку с вафлями. Кто-то скоро ни в одно платье не влезет.

— Не делай глупостей, Злата. Послушай меня, наступившую на эти грабли. Алексей ноет каждый день, что он мне не пара. Говорит, что однажды я захочу выбросить его из своей жизни как ненужную вещь. Ты была права, когда говорила, что мы разные. Зря я тебя не послушала.

Голос подруги становился всё тише. Моя всегда веселая и жизнерадостная оптимистка едва не плачет от досады.

— Он же любит тебя.

— Не уверена. Точнее, так и было до того момента, когда я забеременела. А потом он резко изменился. Мы всё больше отдаляемся друг от друга. Он раздражается и ноет. Беременная я, а ворчит он. И, знаешь, Алекс не зовёт меня замуж. Сказал: давай поживём вместе, дальше видно будет. Не знаю, как сказать об этом папе, он-то уверен, что мы уже и заявление подали.

Я поднялась с кровати, подсела к подруге ближе, обняла. Сердце тоскливо сжалось. Чувствовала, знала. Не зря мне этот Алексей не нравился с самого начала. Но Найк мне тоже райским цветочком не казался. А в нём ошиблась.

— Эх, если бы у них на лбу было написано, хороший перед тобой парень или так, бездушная скотина. Но, знаешь, боюсь, что на мне тоже ничего порядочного написано бы не было.

— С каких это пор Романова в себе не уверена?

— Уверена, — звонко засмеялась. — Но не рядом с ним. Несу непонятно что. Позволяю обращаться с собой, как ему угодно. Даже разозлиться не могу, не знаю почему.

— Влюбилась, — Марина понимающе кивнула.

— Нет, что ты! Это не любовь. Просто есть в нём что-то такое… такое… Не могу объяснить. В общем, как друг, он меня вполне устраивает.

Мы с подругой хихикали, подкалывая друг друга, в стиле «и как мы, две умницы и красавицы, умудрились докатиться до такой жизни». Смех всегда был лучшим лекарством. Да только беззаботно смеяться стало сложнее.

— Марин, всё будет хорошо? — я обняла девушку и шепнула тихо, на ухо, словно нас подслушивали.

— Мы справимся, обе. Только будь осторожной, ладно? Не дай себя сломать.

Больно смотреть, как она смотрит на меня ещё недавно искрившимися от счастья, а теперь печальными, глазами. И уголки рта плывут вниз. Ничего, говорю я себе, это просто такой период. Ещё всё наладится.

Когда я вернулась в старую хрущёвку, уже вечерело. Соблазн подняться в свою комнату был велик, когда я приходила к Соне, но я решила не испытывать себя. Я скучала по своей кровати, по ванной комнате, по родным стенам и даже по ворчанию родителей. Но сдаться сейчас означало, что отец прав и я действительно слабая и ничего не умеющая особа. Да и не только в этом ведь дело.

Мне сложно себе признаться, но мне нравится просыпаться по утрам и видеть жаворонка Найка, чье раннее пробуждение всех раздражает, и сову Даню, которого утром не добудишься. Нравится пить кофе по утрам с аскетичными бутербродами на тесной кухне, слушая веселую трескотню братьев. Нравится сидеть поздней ночью на широком подоконнике кухни и разговаривать с Найком. И быть частью их жизни мне тоже нравится. Единственное, мне сложно дается сохранять необходимую дистанцию между мной и Дэном. А он всё время пытается её сократить. В отличие от брата, который в меру дружелюбен, но и в то же время осторожен.

Так вот, едва я поднялась на нужный этаж, то сразу поняла, что вечером меня ждет внеочередной концерт. Дэн усердно мучил синтезатор. Я помнила, что на днях у него намечается выпускной экзамен, поэтому решила ему не мешать. Тихонько прошла на кухню и выложила из пакета контейнеры с едой.

Но Даня есть Даня. Слух у него, как у ястреба. Он тут как тут нарисовался рядом, и через минуту я уже сидела возле него и внимательно его слушала. Его игра была выше всяких похвал. Экспрессивно, четко и с нужной энергетикой. Я громко аплодировала ему искренне. Но он лишь хмурился отчего-то.

— Я давно хотел сыграть для тебя. Но так, как я это чувствую. Ты просто послушай и прочувствуй.

Ловкие тонкие пальцы забегали по клавишам, и я тут же поплыла. Безумно красивая, лирическая и нежная мелодия. Волнующая, трепетная. Я смотрела на красивый профиль парня и видела его будто совершенно другим. Нет, он был всё тем же неунывающим Даней, но его игра, нежный мотив музыки и его лицо будто открыли для меня совершенно другого Дэна. Тонко чувствующего и ранимого. Или это полумрак комнаты заставил моё воображение разыграться?

Даня посмотрел в мою сторону лишь раз, пока играл. Серьезно, с печалью в глазах, и тут же отвернулся. Я обхватила себя руками, будто пытаясь согреться, но на самом деле меня охватила грусть. Наверное, я на миг, но ощутила его тоску и одиночество. И мне до боли захотелось хоть немного облегчить его душевные муки.

— Даня, ты гений, — я обняла парня за плечи, подойдя к нему со спины, затем притянула его к себе и обвила его руками. — Вот бы и мне хоть толику твоего таланта. Давай я привезу свою скрипку, и мы сыграем с тобой дуэтом.

— Тебе понравилось? — я ощутила, как он нервно сглотнул и дрогнул его голос.

— Обрыдаться можно, — заверила я его. — Красивая мелодия. И играл ты гениально. Знаешь, я ведь тоже училась играть. Посещала музыкальную школу. Но у меня проблема с выдержкой. Я быстро загораюсь идеей и так же быстро теряю интерес. Мучить инструмент нескольку часов к ряду мне не нравилось, я откровенно скучала, и родители разрешили мне оставить школу. Вообще, у меня родители раньше жалостливые были. Чихну, тут же по этому поводу консилиум врачей собирается. Коленку оцарапала? Вызываем семейного врача.

— Родители тебя любят. Иногда, конечно, они перебарщивают с заботой, но в целом, они ведь тоже живые люди. И иногда совершают ошибки.

— Родители должны давать свободу своим детям. Свободу выбора. Тогда мы будем знать, что в набитых шишках виноваты мы сами. Я хочу прожить свою жизнь так, как хочу этого я. Не хочу быть просто красивой куклой, которую мой отец выгодно продаст.

— Ясно, — Даня многозначительно хмыкнул. — Видимо, между тобой и моим братом намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

— Я тот ещё орешек, это верно, — смеясь, я отстранилась от парня, взяла одиноко стоящий в углу стул и придвинула к синтезатору. — Может, сыграешь что-нибудь ещё?

Дэн хитро улыбнулся и кивнул согласно. Я успела заметить, что печаль из его взгляда никуда не делась, но я не знала, что могу сделать для него, что могу сказать. Я боялась переступить хрупкую грань нашей зыбкой дружбы. Я чувствовала, что нравлюсь ему, как девушка. Часто ловила на себе его томные взгляды, когда он думал, что я не вижу его. Дэн пытался коснуться, как бы невзначай, моей руки или талии. Я лишь мило улыбалась, но делала при этом глуповатый вид. Думала, он привыкнет ко мне и перестанет играть со мной в его игру, потому что поймет, почему я нахожусь здесь.

— Я готов играть для тебя хоть всю ночь напролёт, — мелкий бесёнок сверкнул озорным взглядом и туманно улыбнулся.

— Пожалей соседские уши, — рассмеялась я.

— Тогда, я сыграю тебе мелодию, которую мы сочинили с братом. Из последнего, что называется. Меня Найк растолкал среди ночи, представляешь. Он вернулся со смены, и ему не терпелось мне её наиграть. Правда, она не вписывается в наш репертуар, но всё же. Вот, послушай.

Комнату заполнили чарующие звуки лирической мелодии. Музыка то медленно струилась, то с чувством пылала. Я даже губу закусила от того вихря эмоций, что она зарождала в моей душе. Наверное, решила я, это потому, что её сочинил Найк. Я же чувствую, что у этого парня намного больше чувств и эмоций, чем он пытается показать. У него внутри бушуют страсти и ураганы, я читаю это в его глазах, но он прячет их за своей дежурной улыбкой.

— Я надеюсь, питаться мы будем не только духовной пищей? — Найк тихонько вошел в комнату, мы даже не заметили его присутствия, и уселся на диван.

Он явно с неудовольствием разглядывал наш тандем. Даня это тоже понял, он стушевался и заелозил на месте.

— Я Злате решил сыграть ту мелодию, которую ты наиграл мне ночью, помнишь? Ей понравилось, между прочим.

— Очень, — поспешила согласиться. — Это, чёрт побери, шарман. Я и не догадывалась, что ты такой разносторонний парень.

— Ты многого обо мне не знаешь.

Найк поиграл бровями, разулыбался во весь рот. Я не могла не заметить, что он не хмурился, как это бывало обычно. И не злился, что мы с Даней снова «шепчемся за его спиной».

— Как я погляжу, у тебя сейчас очень хорошее настроение? — аккуратно выспрашиваю.

— Самое лучшее, — подтверждает, кивает согласно.

Мне и нравится, и не нравится новый Найк. Уж не у той ли нимфы, с которой его видела Марина, он зарядился оптимизмом? Укол досады не заставил себя ждать, но я постаралась не поддаваться глупым мыслям.

— Значит, ты не будет меня ругать за то, что я испортила твою рубашку?

— Какую рубашку? — лицо парня тут же вытянулось и он, наконец, стер с лица эту дурацкую улыбочку.

Я же, напустив туману, поскакала в кухню, чтоб «приготовить» ужин. Сонька расстаралась и приготовила больше, чем я просила. Я аккуратно завернула некоторые контейнеры с едой обратно в пакет и сунула на последнюю полку холодильника. Надеюсь, ребята не станут совать свой нос всюду. Два контейнера осторожно открыла, высыпала содержимое одного из них на сковороду. На ужин будет плов. Так, надеюсь, они поверят в мои проснувшиеся кулинарные способности. Пожалуй, пережарю немного для правдоподобности.

Найк явился на кухню первым. Он повел носом, учуяв горелый аромат.

— Опять подгорело, — всплеснула руками, демонстративно вытирая ладони о передник. — Черт, я никогда не научусь!

Виновато опустила глаза и надула губки.

— Сожгла ужин? Ну, всё. Придется тебе утолять мой голод собой.

Он дурашливо склонился и укусил меня за плечо. Не знаю, что на него нашло, но мне уже нравилось его настроение. Закусив нижнюю губу, я смотрела, как Найк осторожно ныряет вилкой в сковороду, поддевает немного содержимого и принюхивается. Пожав плечами, видимо, удовлетворившись запахом, он отправил вилку с пловом в рот.

— Здорово, очень вкусно. Ты что, душу дьяволу продала? — косо посмотрел. — А продукты где взяла?

— А я телефон в ломбард отнесла, — с ногами забралась на подоконник и лениво потянулась к пачке сигарет.

Поражен. По глазам вижу, с каким недоверием смотрит. Присаживается рядом, забирает пачку из моих рук. Найк накрывает своей ладонью мои руки и я едва дышу, потому что боюсь его спугнуть.

— Давай договоримся, что ты больше ничего продавать не будешь. А деньги можешь брать на второй полке, под одеждой, в шкафу. И травить себя никотином ты тоже не станешь.

— Почему нет? Тебе, значит, позволительно, а мне — нет?

— У меня жизнь трудная и нервная.

Мне хочется придвинуться к нему чуть ближе. Обнять его. Не знаю, почему. Может, мне очень понравилась музыка, что родилась в его голове. А может, потому что его внимательный взгляд был красноречивей всех слов. Но Даня проследовал за братом, недовольно ворча, что его обрекли на голодную смерть. И та ниточка, что незаметно образовалась между нами в этот момент, быстро испарилась.

— Так что всё-таки произошло с моей рубашкой?

Три долгие недели моей трудовой жизни. Не знаю, что чувствуют шахтеры после плодотворной смены, однако как только я выхожу из ресторана, то не спешу никуда бежать. Стою на крыльце и вдыхаю полной грудью аромат свободы.

В принципе, мне удалось немного наладить отношения с коллективом. С улыбкой вспоминаю, как я, воспользовавшись добротой Сони, принесла на работу её фирменную кулебяку. До начала смены оставалось пятнадцать минут, Ольга отсутствовала, чем я с радостью и воспользовалась.

— Девчонки, — шумно поставила коробки на стол, желая привлечь внимание. — Я пирог испекла. Давайте ближе знакомиться, что ли?

Подмигнула, извлекая Сонину выпечку. Пирог вкусный, точно знаю.

— Это что? — одна из официанток бросила в мою сторону недоверчивый взгляд. — Подкуп?

— Попытка подружиться, — в принципе, это одно и то же, в моём случае. — Нам ведь работать вместе.

Ловко разрезала пирог на несколько частей.

— Я принесу чашки и чай, — Вера подмигнула и под мой благодарный взгляд ушла на кухню.

— А здесь что? — низенькая пухленькая брюнеточка заинтересовалась коробкой с сувенирами.

Хитро прищурилась и туманно улыбнулась. Конечно, коробочка красивая, и видно, что дорогая. Кажется, я её из Франции привезла.

— Можешь открыть, — одобрительно кивнула и с наслаждением смотрела, как девочки собрались вокруг стола и с интересом разглядывали содержимое.

Эти сороки наживку шустро проглотили. У меня тоже страсть ко всяким безделушкам, тяну в дом разную ненужную и неполезную мелочь. Большую часть раздаю друзьям, но вот эту коробочку хранила для себя и периодически копалась в ней, вспоминая, как путешествовала в ту или иную страну.

— Это сувениры из разных уголков мира. Мне столько ни к чему, так что, если кому-то что-то пришлось по душе — берите.

— И не жалко?

Одна из девчонок, длинноногая брюнеточка, которую про себя я прозвала «сова» из-за больших, буквально на пол лица глаз, и тонкого крючковатого носа, лукаво прищурилась.

— Почему я должна что-то жалеть? — Театрально беспечно отмахнулась, скрывая душащую жабку внутри себя.

Жалко, ещё и как. Я даже отвернулась, чтоб не смотреть, как пустеет моя сокровищница. «Это все детские глупости, — успокаивала себя, — купишь ещё».

— Так, девочки, что здесь происходит? Почему вы ещё не в формах?

Ольга влетела в комнату вихрем. Зорко осмотрела территорию, заметила и пирог, и сувениры в руках девчонок. И пока она собиралась я мыслями, я быстро стала в генеральскую позу, заслонив собой девчонок.

— Дай ты девочкам привести себя в порядок и чай выпить перед сменой. Всё успеем.

Ольга прожигала своим фирменным взглядом дыру во мне. Я сложила руки на груди и повернулась к группе поддержки. Позади меня стоит целый бабский батальон с дорогими побрякушками в руках. Расставаться с таким добром жаль, точно знаю.

— Не помню, чтоб мы тебя спикером назначали, — съехидничала Ольга, поглядывая за спину.

— Но ты тоже не надсмотрщиком в тюрьме работаешь, — отвечаю тем же тоном.

Девочки одобрительно загалдели.

— Да, Оль, мы сейчас выйдем в зал. Катя уже там дежурит, а с утра посетителей всегда мало.

— Кто не хочет лишиться рабочего места, быстро займет место в зале. Остальных не держим.

Девушка вышла, громко цокая каблуками. Коллектив медленно потянулся к шкафчикам, где хранилась форма. Это и понятно. Никому не хочется на улицу, заработки в ресторане вполне приличные.

— Гитлер в юбке, — громко возмутилась. — Она вообще никого не уважает. А каким тоном разговаривает? Вы удивительно терпеливы, девочки. Знаете, что? А давайте завалимся куда-нибудь после смены и пообщаемся? Можем попросить закрыть караоке-бар только для нас.

Подталкиваю отару к верному решению. Вот вам, овечки мои, пастух поласковей. Девушки нерешительно переглядываются между собой.

— Почему нет? — Вера, моя спасительница, тут же отзывается. — Конечно, пойдем. Правда, девчата?

Найк, конечно, был удивлён моей выходкой, но меня поддержал. И караоке-бар для нас закрыли, и свою лепту он внёс, развлекая со своей группой наш женский батальон. Он подыграл мне, хотя сама идея ему не очень понравилась. «Ну, игнорируют тебя в коллективе, посмеиваются и обсуждают. И что? Не слушай и делай то, что должна», — со знанием дела убеждал меня Найк, когда я жаловалась на трудности контакта с девочками. Ему-то безразлично чужое мнение, он привык к изоляции. А я ведь вовсе не такая и я воспринимаю, как должное, что на меня окружающие смотрят либо с восхищением, либо с завистью. Со мной многие хотели подружиться. К бойкотам я как-то не привыкла.

— Ну что, чем займемся? — Найк вышел из ресторана, натянул на голову шапку и смешно прищурился, глядя на свежевыпавший снег. — Может, заскочим в кафе? Закажем пиццу. Готовить сегодня неохота и Дэн будет рад.

— Поехали домой. Я так устала.

Прикрыла глаза на минутку и глубоко вдохнула. Морозный воздух пьянил, и я чувствовала, что усну тут же, стоит мне перешагнуть порог квартиры.

— Хорошо, бабуль, как скажешь, — ворчливо хмыкнул парень и привычно предложил мне свой локоть.

— Как ты меня назвал?

Я мигом передумала реагировать на его жест. Ничего, сама дойду. Не такая уж я и бабуля.

— Что? — Найк поправил локон волос, выбившийся из-под шапки, и вопросительно посмотрел в мою сторону. — Тебе двадцать лет, а ты хуже моей бабули. Устала она.

А вот сейчас было обидно. И, главное, по выражению лица парня было непонятно, шутит он или серьезно говорит. Да я самый активный человек в мире и энергии во мне очень много.

— Ну, в кафе я не хочу. Мне нашего ресторана хватает. Есть другие предложения?

Ну, скажи, что ты пошутил. И мы поедем домой. В постельку и спать.

— Конечно, — радостно кивнул и улыбнулся во все тридцать два зуба. — Можно поехать на рок-концерт. Мне как раз друзья пару билетов дали. Я бы Даню позвал, но ему нужно готовиться к экзамену.

— Да я как-то не одета для этого мероприятия…

— Что ты, ты прекрасно впишешься. Идем.

Найк взял меня за руку и повел за собой. Он будто только и ждал моего согласия. Недалеко от ресторана нас уже ждала припаркованная «Лада», в салоне которой толпилось человек пять. Я, разумеется, нервно хохотнула и дала заднюю, но Найк шустро подсадил меня и впихнул в салон. Я едва руки успела вытянуть вперед, чтоб не упасть плашмя.

Парень втиснулся следом и посадил меня на свои колени. Я согнулась в три погибели, чтоб поместиться. Оказалось, что ребята с собой захватили ещё и гитару, так что ехали мы весело, шумно и очень тесно.

— Это же ненадолго? — я с надеждой посмотрела на своего товарища, когда мы приехали в нужное место.

— Нет, конечно. До утра справимся.

Найк обнял меня за плечи и повел за собой. Идти не хотелось категорически. Я с ужасом смотрела на скопление народа у ворот здания. На громкие крики и звон битого стекла. Как-то всё это выглядело не очень безопасным. Но слишком уж счастливый вид моего друга не позволял мне капризничать и настаивать на своем. В конце концов, он меня поддерживает и не позволяет опускать руки, значит, и я не должна.

Громкие басы из колонок не давали возможности сказать хоть что-то. Мы могли лишь бросать друг другу редкие крикливые фразы. И обмениваться взглядами. Найк крепко держал меня за руку, опасаясь, что хаотично двигающиеся люди могут увести меня в любой момент. В принципе, я была не против. Пусть держит.

Никогда меня не тянуло в такие вот места. Слишком людно, душно, шумно. Контингент не самый приятный. От многих пахнет алкоголем и дешевыми сигаретами.

Поначалу я чувствовала себя не в своей тарелке. Чужой. Инородной. Вокруг все кричали и свистели, слишком громко, словно дикари. И это ещё до начала концерта, а когда на сцену вышли музыканты, толпа и вовсе взбеленилась. Я с ужасом смотрела по сторонам, словно я была единственным здравомыслящим человеком среди плиопитеков.

Я никогда не была фанаткой рока. Но сумасшедшая энергетика на концерте, исходящая от музыкантов, которые ловко завели толпу, заставили её скандировать, громко петь, свистеть и кричать, коснулась и меня. Наверное, это заразно. Моё сердце часто забилось, и уровень адреналина резко подпрыгнул. А ещё я, как зачарованная, смотрела на музыканта, в руках которого электрогитара пела, плакала, стонала, излучала сумасшедший драйв. Найка в это время, как мне кажется, и вовсе накрыла эйфория. Он щурил глаза, морщил ровный точеный нос, сводил брови на переносице, покусывал нижнюю губу белыми зубами. Я следила за каждым мускулом его лица и улыбалась.

Музыка била по ушам, отдавая в груди и разжигая огонь в крови. Лучи светодиодов было прекрасно видно из-за задымления, которое пускали на сцену для усиления эффектов. Зеленые, красные, синие, они красиво проходили сквозь пальцы поднятых рук людей, которые двигались вверх и вниз с закрытыми глазами, отдавая свои тела и свою душу на растерзание.

— Как тебе концерт? — придвинувшись ближе, Найк притянул меня к себе за талию и крикнул на ухо, а иначе я бы и не расслышала.

— Ты еще спрашиваешь? Мне кажется, у меня все красочно написано на лице. Но я никогда не видела на концертах так много людей.

Правда, и на такого рода концертах, где посетители стоят, а не жеманно восседают на креслах, я не бывала.

— Толпа для музыканта это драйв и обмен энергией. Но у толпы и обратный эффект. Иногда она становится опасной и неуправляемой. На одном из концертов, недалеко от нас, кто-то бросил петарду. Я думал, нас растопчут.

— О боже! Я бы после такого больше не пошла бы ни на один концерт.

— Здесь особая энергетика.

Найк пальцами коснулся уголка губ, где был пирсинг, и я невольно залипла на этих губах. Интересно, эти штуки мешают при поцелуе? Боже, Романова, куда тебя понесло? Вряд ли ты узнаешь об этом. К счастью. Наверное.

Не знаю, умеет ли мой новый друг читать мысли, но Найк опустил взгляд и осторожно коснулся своими губами моих губ. Почувствовала себя, как маленькая невинная девчонка, у которой произошел первый поцелуй. Сердце колотится, как у зайца, губы словно замерзли, не слушаются. Так глупо и мило одновременно.

Мы танцевали до изнеможения, подпевали до срыва голоса, ели уличную еду, которую друзья Найка где-то раздобыли. Я ласково и трепетно обнимала человека, который открыл для меня этот новый мир. Водила носом по его теплой коже, щекотала дыханием и едва ощутимыми прикосновениями губ его шею. Бабочки в моем животе порхали, а сердце сладко и часто билось, словно птица в клетке. Эйфория накрыла меня с головой.

Я была такой наполненной эмоциями и жизнью в этот день. Мне казалось, что я по-настоящему и, безусловно, счастлива.

Это чувство не покидало меня, даже когда мы вернулись в реальную жизнь, в съемную убогую квартиру на окраине города. Она сейчас даже светлее мне казалась и уютней. Я всё ещё обнимала Найка, будто опасаясь, что сейчас он выпорхнет из моих объятий и то теплое ощущение, что зародилось у меня внутри в эту ночь, просто растворится во мне и исчезнет. А мне понравилось оно, это чувство. Оно волнительное и сладкое.

Вернулись мы поздно, практически под утро. Нас подвезли приятели Найка. У него действительно много друзей. Поразительно. Даня, заспанный, с диким шухером на голове, вышел к нам на встречу, хотя мы старались не шуметь и даже разувались в кромешной тьме. Он щелкнул выключателем, а мы с Найком, словно два любовника, застигнутые на горячем, аж встрепенулись.

— Где это вы были?

Даня сложил руки на груди и стал в позу «мама недовольна».

— Да так, — Найк помог снять пальто и повесил его. — Я Злату на рок-концерт возил. Ей вроде понравилось.

— Почему меня не взяли?

Дэн хмуро посмотрел на нас и, не дождавшись ответа, отправился обратно, в постель. Я робко ответила ему в удаляющуюся спину, мол, «не хотели отрывать тебя от занятий», но Найк выразительно посмотрел на меня и недовольно качнул головой. Он не любит, когда обманывают и сам старается быть честным. И я тут же замолчала.

Магия вечера вдруг испарилась. Найк потопал следом за братом, а я, мудро решив не участвовать в их разговоре, чтоб еще на меня не посыпались шишки, сначала приняла душ, а после отправилась на кухню и влезла с ногами на подоконник. Свет не включала. А и не нужно было, начинало светать.

Я поджала ноги, обвила их руками и положила голову на колени. Душ должен был придать мне сил, а мне казалось, что он их отнял, а вместе с силами, заодно и счастье, и радость. Эйфория улетучилась, а пришло осознание случившегося.

Мне же нравилась моя жизнь, до того момента, как отец вздумал меня выдать замуж. И я хотела бы ее вернуть. Вернуть те самые беззаботные дни, когда я могла наслаждаться компаний моих друзей, когда мы с Маринкой совершали набеги на бутики и скупали пол магазина, а вечером устраивали дефиле. Мне нравилось ездить в разные страны, отдыхать на песочных пляжах. А сейчас… мне этого уже будет мало. То есть, я хочу вернуться в прежнюю жизнь, но не смогу этого сделать. Потому что в ней теперь поселился ещё кое-кто. И моё сердце, мои мысли возвращаются к нему.

Не глупая, понимаю, что не просто так я чувствую рядом с Ним по-особенному, задыхаюсь от переполняющих эмоций. А тот мимолетный поцелуй и вовсе заставил меня забыть обо всем. Я же встречалась с парнями, и некоторым очень симпатизировала, но таких эмоций у меня никто не вызывал. И это пугает. Потому что я начинаю себя чувствовать не самой собой, а той жалкой особой, которая становится зависимой. От другого человека. От его настроения. От его мнения. Я так боялась этого чувства именно потому, что видела, как влюбленность делает из людей идиотов.

Интересно, это можно вылечить? Как простуду. Выпил порошок, и стало легче. Что нужно сделать, чтоб все вернуть вспять?

— Ты что здесь делаешь?

Найк явился, как черт из табакерки. Я так была поглощена своими мыслями, что не слышала его шагов.

— Не спится что-то.

— Адреналин. Никак не уляжется.

— И в голове шумит немного.

— Это с непривычки. Хочешь, я сделаю тебе чаю с мятой? Меня это успокаивает.

— Ты ее вообще ложками есть должен, — заявила со знанием дела. — Чай не нужен, а то еще Даню разбудишь. Он и так, бедный ребенок, обижен на весь мир.

Парень улыбнулся, но меня не послушал. Чиркнул спичкой и зажег конфорку.

— Ничего. Я дверь прикрою, и не буду шуметь. А Даня пообижается и забудет. Не маленький, должен понимать. Тем более, что я немного денег отложил, хочу купить ему новый инструмент, он давно мечтает. Так что, пей чай и ложись спать.

Найк нагрел чайник и минут через пять поставил передо мной дымящийся напиток, от которого приятно пахло мятой.

— Спасибо, — я взяла в руки чашку, которая приятно согревала озябшие пальцы.

— И тебе, — мой коварный соблазнитель присел рядом, на подоконник, я даже заерзала на месте, так занервничала. — За вечер. Мне кажется, за последнее время, это был самый шикарный концерт. Я безумно рад, что мы поехали туда вместе. Вот уж никогда бы не подумал, что ты можешь так отрываться.

— Почему? Потому что я избалованная мажорка?

— Потому что у тебя другой круг общения. Другие увлечения. Я это хотел сказать.

Найк смотрел на меня удивленно. Да что там, я сама себе удивлялась. Ну чего я цепляюсь к словам? Что он сказал неправильного? Ведь я сама только что сидела и вспоминала свою беззаботную жизнь богатой девочки. И вдруг он озвучил это вслух, а я окрысилась на него. Просто на душе было как-то тревожно и тоскливо. А ещё, я боялась, что он снова попытается поцеловать меня. А я и не знаю, хочу ли этого.

Но он не стал. Попросил не засиживаться, ведь уже почти утро, поднялся и поплелся из кухни. Я поджала губы, злясь на себя. Ну что я за дура такая? Не хотела же, чтоб он рядом сидел, прикасался, а теперь чувствую разочарование. От того, что он ушёл.

— Найк… — Я позвала его тихо, он остановился у дверного проема, повернулся, вопросительно выгнул бровь.

Мне хотелось ему сказать… сказать «спасибо». За то, что он сделал и делает для меня. За эту поездку. За то, что он рядом. За этот чертов чай. Слова застряли в гортани и не желали литься наружу. Я сглотнула тугой ком.

— Спасибо, — улыбнулась ему, но он продолжал стоять неподвижно. — За чай.

Развалившись на диване, после сытной и вкусной еды, которая сегодня досталась в честь отмены свадебного мероприятия, пытаюсь скоротать вечерок за нечегонеделаньем. Сообщили об отмене торжества этом утром, а продукты были куплены, заготовки сделаны. В общем, мы всем коллективом были обеспечены едой, часть которой пришлось даже забрать домой. И теперь я пялюсь в экран старенького телевизора, но посмотреть ничего не удается из-за постоянного мельтешения перед глазами. Найк мечется по квартире уже час, не давая мне возможности окончательно расслабиться.

— На улице стемнело, а Дэна всё нет. На звонки не отвечает. Он тебе не звонил, случайно?

Я вопросительно посмотрела на парня, мол, с чего бы это он стал мне звонить? Но спорить не стала, желания не было, и я послушно потянулась за аппаратом. Вверху экрана телефона светился конвертик. Это сообщение от Маринки: «Злата, ты совсем позабыла про свою подругу. Заскакивай почаще, мне тебя не хватает». Улыбнулась. Жаль, что я не могу сейчас выйти на улицу и через калитку перебраться в её сад. Обычно мы так и ходили друг к другу в гости. Делились новостями и переживаниями. Правда, после сытного ужина я могла бы погнуть ей хлипкую дверцу.

— Что там? — сунул свой нос в телефон Найк, что мне совсем не было нужно.

— Это не от Дэна. Подруга пишет.

Он снова меряет широкими шагами комнату, изредка поглядывает во двор, уж не знаю, что он там пытается разглядеть. Фонари во дворе горят тускло, они освещают только свой собственный столб, и на том. Но неугомонный младший брат всё равно мечется от окна к окну..

— Может, с девчонкой какой-нибудь познакомился? — Предположила я. — А она ломается долго.

— Ты о чём? — Найк закатил глаза, словно я глупость какую сказала. — Мы же говорим о Дане.

Да уж, словно он существо бесполое. Даже этот милый добрый ангел имеет право на личную жизнь. А точнее, уж он-то и имеет. Нужно же ему куда-то девать нерастраченную нежность и романтичность.

— Ты напрасно думаешь, что гормоны бурлят только в твоём теле, — резонно ответила я, быстро набирая ответное сообщение подруге. — Когда мы познакомились с ним, он обхаживал одну девицу Я тогда вас перепутала и не дала ему соблазнить бедную девушку. Знаешь, твой братец весьма коварен.

— Да уж, коварство и Дэн — это антонимы.

— Не скажи, — задумчиво продолжила. — Даже я едва…

Вовремя прикусила язык. Что я только что чуть не брякнула? Что сама едва не поддалась на его чары? Очень умно. Насупилась, вглядываясь в экран телефона. С удивлением вскинула брови, вглядываясь в дату, которая светилась при блокировке.

— Черт, экзамен! — меня осенило, я даже подпрыгнула на месте. — Он же говорил, у него сегодня важный экзамен.

Найк соображал минуту, пока разочарованно не выдохнул. Устало потер виски. Забыл.

— Точно. Он же мне все уши прожужжал про этот экзамен. Я вообще потерялся в этих днях и числах. Живу только от смены к смене. А я ещё пытался вспомнить, почему не работаю сегодня в салоне? Зачем освободил вторую половину дня? Но мы часто с ребятами меняемся сменами. В голове полная каша.

Он ходил из угла в угол, заламывая руки, словно находился на грани помешательства. Что такого страшного произошло? Да, забыл. Не конец же света. Даня не маленький, поймет. Чего истерить из-за пустяка?

— Вот увидишь, он вернется сейчас. Всё будет хорошо. Помиритесь.

Но Даня не пришел. Ни через час. Ни через два. Найк скурил всю пачку на кухне, не отрываясь от окна. Он переживал, его трясло. Я сидела почти все время рядом. Обнимала его, прижимала к себе, но сейчас он мне не принадлежал. Я видела тоскливый и испуганный взгляд загнанного зверька. Они братья, близнецы, но ведь Даня уже взрослый и вправе иметь собственную жизнь. Что с ним могло произойти? Не бросился же он под поезд с горя, честное слово. По-моему, Барковский-старший — самое здравомыслящее существо из всех, кого я встречала. Озвучить вслух не решалась, чтоб не разрушить хрупкий мир между нами.

— Я пойду его искать, — Найк неожиданно резко дернулся и спрыгнул с подоконника.

— Иду с тобой, — устало поплелась следом, хотя идти никуда не хотелось.

Уши надеру этому мелкому засранцу, когда найдем его. Я могла бы растянуться на скрипучем диване и смотреть какую-нибудь сопливую мелодраму. Вместо этого иду в холод и стужу. Могла бы и остаться, да не нравится мне состояние Найка. Его отчаянно лихорадит, и с каждой минутой всё сильней. Не могу же я его оставить одного сейчас.

— Вы ведь близнецы, — стуча зубами от холода, который забирается под одежду, бегу следом за горе-братом. — Говорят, они хорошо чувствуют друг друга. У вас такой связи нет?

— Отключил свой братский навигатор, наверное, — парень хмурится всё больше, но протягивает мне руку, чтоб я не растянулась на обледеневшей дорожке. — Он дико обижен.

— Но это же не повод убегать, верно?

Глупо спрашивать. Конечно, они по-другому и не умеют, эти Барковские. Найк сам научил брата, как избегать проблем.

Предсказуемо, что музыкальное училище давно погрузилось во тьму, ни одного светлого окошка в здании. Мы пробежались по ближайшим барам и кафе, где иногда бывал Дэн, но нигде парня не было. Официанты отрицательно качали головой, двойника Найка они не видели сегодня.

— Только не переживай так, — сжимая его руку, пытаюсь достучаться до него. — Наверняка у друга какого-нибудь засиделся. Помнишь, как он ко мне пошел, когда вы поссорились? В крайнем случае, все свои связи подниму и найду его. К отцу пойду, он поможет.

— Но он же замуж тебя заставит выйти.

Найк говорит это жестко, алчно и даже немного обидно становится, но я стараюсь не реагировать.

— Ничего, главное сейчас найти твоего брата, да? Обо мне потом будем думать.

Заставляю его остановиться на мгновение и перевожу дыхание. Я устала, запыхалась и замерзла. Пальцы на ногах окоченели. Обняла парня, прижавшись всем телом.

— Найдем его, слышишь, всё хорошо будет.

— Давай мы отведем тебя домой, — он на мои попытки его поддержать никак не реагирует, хоть и не отстраняется. — Переохладишься ещё.

Кивнула согласно. Я же ему сейчас как ненужный балласт. Хожу медленно, только время забираю. Наверняка, это его ещё сильнее огорчает. Он провел меня домой, но едва мы вошли во двор, я успела заметить свет в наших окнах и обратила на это внимание Найка. Он летел домой быстрее самолета, я едва поднялась на второй этаж, он уже открывал дверь в квартиру. Поднявшись на нужный этаж, отдышавшись, как следует, я перешагнула порог квартиры и услышала отборную ругань. С облегчением выдохнула. Не ошиблась, эта выдра дома. Я-то, пока поднималась, опасалась, что мы попросту забыли выключить свет в одной из комнат.

— Ты только о себе думаешь? Я едва не свихнулся.

Найк громко кричал, в то время, как я неспешно разулась и прошла в комнату. На диване, где ещё пару часов назад пыталась отдохнуть я, развалился Дэн и что-то в ответ глухо бормотал.

— Но у тебя же теперь есть подушка для утешения, — я едва разобрала его брошенную фразу.

Миленько, на меня намекает.

— Не стыдно тебе? — не удержалась, вставила свои «пять копеек». — Найк, в самом деле, очень сильно переживал. Не жалко родного брата?

— А ему… Жалко? Он же чёртов эгоист, который всё и за всех решает.

— Что ты несешь? — фыркнул Найк.

— А что? Не правда? Да если бы не ты, я бы окончил Гнесинку и сейчас бы жил в Сан-Хосе, а не в этом гадюшнике.

— Замолчи!

Я ошарашено смотрела на Даню — пьяного фантазёра и на его братца, который уселся на пол, обхватил руками голову. И что у нас здесь за трагедия? Подумаешь, один забыл про экзамен, второй напился до потери реальности. Живы и здоровы, что им ещё надо? За то, что на меня наезжал, Даня завтра ответит. Наверняка и глаз с утра поднять не сможет, стыдно будет.

— Ложитесь спать, оба, — скомандовала. — Завтра посадишь его на электрический стул, идет?

Найк сидел неподвижной статуей и сверлил убийственным взглядом фигуру брата. Подошла к развалившемуся телу, потрясла этого горе-фантазера за плечо.

— Экзамен сдал?

— Сдал, — буркнул.

— Ну, вот, — развела руками. — Значит, всё хорошо. А ты пойди и выпей успокоительное, мамаша.

Втихаря пробралась на кухню и закурила. Бросишь тут с ними. Хорошо, хоть согрелась. Пальцы ног ещё неприятно покалывает, поэтому морщусь от неприятного ощущения и растираю их ладонями.