Партион [СИ]

ГЛАВА 13

Мэрта расстроилась, когда узнала, что мы решились на отъезд. Нарн ничего не сказал по этому поводу. Потом Мэрта мне всё-таки шепнула: он надеялся что мы останемся. Но мы не остались. Нарн был удивлён каким стал Гарт. Он никак не ожидал, что тот станет нормальным мужчиной. Интересно было бы узнать, что был за смысл в этой «нормальности». Наверное, что он обзавёлся семьёй с сильным родом, что мог защитить. Голова у него думала, о чём он это отцу доказал. Не вёлся на более сильного. Гарт ни с кого не брал пример. Не подражал. Он сам был по себе. И это вызывало уважение. Хотя у Нарна и Лала с Партом не подражали ему. У каждого из них был свой путь. Это было видно. Они уйдут, но оставалась надежда, что кто-то захочет вернуться.

И вот опять мы в телеге едем под ярким солнцем по извилистым грунтовым дорожкам. А я начала ощущать себя уже беременной. Появился живот. Стало сложнее переносить поездку. Меня раздражала эта тряска, раздражала дорога. Хотелось уже наконец добраться хоть куда-нибудь и там обосноваться. Я начала понимать, что хочу свою кухню, комнату с мягкой кроватью, а не жестки матрас из соломы. А мы всё ехали и ехали. Конца и края не было этому пути. Я ловила себя на мысли, что вот-вот расплачусь. А через две недели пути действительно стала плакать почти каждый вечер. Я уходила куда-нибудь в сторону от стоянки и ревела. Мне было жалко себя. Жалко свою жизнь. Вновь появились мысли, что вот там, на Земле, Денис сейчас живёт хорошо. Он ходит по чистым улицам. Смотрит по вечерам фильмы, читает книги, а я трясусь в повозке.

— Что случилось? — спросил меня Гарт, находя около ручья.

— Я уже иду, — быстро вытирая слёзы, ответила я.

— Я тебя не зову, а спрашиваю, что случилось, — довольно резко ответил он. — Это надо ещё так забраться было! Тут одни ветки и камни скользкие. Ты о себе совсем не думаешь?

— Мне показалось здесь хорошее место, — ответила я. — Тут бревно есть, которое нависает над водой. Можно ногами болтать в воде.

— Рядом с нашей стоянкой есть камень большой. Вот села бы на него и болтала ногами. А тут поскользнуться легко.

— Мне показалось, что тут идеальное место.

— Чтоб убиться, — проворчал Гарт, но всё-таки пробрался ко мне и сел рядом. — Так чего ревём?

— Устала.

— Давай отдохнём денёк.

— Нет. Лучше сразу поехать, — и тут меня прорвало. Я и не думала, что так плакать умею. — Это из-за беременности. Так грустно и…

— И…

Ну сам просил. Я вывалила всё, что меня так обижало в последнее время. Гарт слушал молча. А я ему зачем-то вещала про тарелки и кастрюли, которые так хотелось иметь на кухне. Рассказывала, как мне телега надоела. И трястись в ней тяжело. И много чего я ему наговорила. Гарт слушал молча. Я же всё говорила и про то, что устала от кочевой жизни. Что нет настроения даже целоваться с ним, а по вечерам так грустно и тоскливо, что хоть вой.

— Мы можем задержаться в каком-нибудь городе. Дождёмся, когда ты родишь, а после этого продолжим путь дальше, — сказал Гарт после некоторого молчания.

— Не надо. Это пройдёт. Я уже даже успокоилась немного.

— Арина, ты ошибаешься. Думаешь, что мы приедем на место, а там всё сразу наладиться. Но это не так. Там придётся всё строить с нуля. У нас там не будет дома. Его для начала надо построить. Потом уже и мебель сделать. А уж обустройство дома нас будет занимать тогда в самую последнюю очередь. Там понадобятся все силы. А откуда у тебя будут силы, если ты уже сейчас нос повесила и смысл теряешь? Это плохо. Неправильно.

— Ты не говорил, что мы едем в поле.

— Там не поле. Долина, камни. Полей мало. Больше камней и редкого леса. Города как-такого нет. Дома разбросаны на некотором отдалении друг от друга. Люди, что там оседают, редко уезжают из домов. Молодёжь уходит, а их отцы и матери остаются. Поэтому нам придётся там сначала всё начать, — сказал Гарт. — Давай поживём пару месяцев в городе. Ты успокоишься. Родишь. А потом поедем дальше.

— Там тебе будет тяжело.

— Думаешь в первый раз? — он усмехнулся. — Сегодня перетерплю, завтра ты. Но за то ты спокойнее будешь. Не хочу твои слёзы видеть. Мне это не нравится.

— А если уезжать из города не захочется? Если привяжусь?

— Ветер просто так не зовёт. Я чувствую, что нам надо ехать в Гранх, но ты чувствуешь, что мы должны круг сделать и остановиться в городе. Так тому и быть. Ничего просто так не бывает. И я не боюсь, что тебе там так понравится, что ты не захочешь уезжать. Ты меня любишь. За мной пойдёшь. Но тебя ветер зовёт, поэтому тебе так и тяжело, — сказал он. — Пойдём теперь кашу варить. Слёзы-слезами, но и есть надо.

— Ты не злишься?

— На что? Ты просто не поняла, что почувствовала. Надо было раньше сказать, а не слёзы тайком лить, — ответил Гарт.

— Гарт, а в снах может быть какое-то предупреждение? — спросила я.

— Не знаю. Тебе что-то снится?

— Мне дом снится, дети и ты. Только я не вижу твоего лица. Я знаю, что это ты, но лица не вижу. А ещё мы с тобой по лесу идём. И ты просишь прощения, а потом исчезаешь.

— Плохой сон и неправдивый. Не надо сомневаться и ерунда сниться не будет. Ты боишься, что ошиблась. Но это не так. Ветер людей просто так не сводит. И я тебя не брошу. Не смогу уйти от тебя такой солнечной. Зря боишься, — он соскочил с бревна и протянул мне руку. — Не забирайся больше в такие трудные места ни в жизни ни в мыслях. От этого только вред.

— Предлагаешь мне думать перестать?

— Проще думать. Не сомневаться, — ответил Гарт.

А потом была каша с ягодами, что мы набрали на обеденном привале. Молоко и творог. Я смотрела на огонь и думала, что может это правильное было решение остановиться в городе. Я уже скучала по другим людям. По общению. Мне было мало разговоров с Гартом. Хотя у нас больше я говорила, рассказывая про другие планеты и другие расы. Гарт говорил, что понимает меня через слово, но ему нравится слушать, поэтому я и вещала. Только в последние года учёбы я так привыкла жить в большом городе, что возвращаться в дикие места было тяжело. Мне нравилось жить с Гартом, но оказаться с ним на необитаемом острове, а наша поездка напоминала этот остров, я не была готова.

Не каждый город имел название. Обычно названия были у «плохих» городов. Они словно предупреждали путника, что там может быть опасно. А хорошие города всегда были родными, готового принять любого путника. Так и этот город был «хорошим». Он чем-то напоминал тот, где я работала в больнице. Такой же рынок, клуб, больница и жители. Нам разрешили занять дом на окраине. Обзавестись жильём было несложно. Достаточно было подойти к главе города и спросить какие дома пустуют. Здесь много было пустых домов. Людям не нравился этот город из-за того, что здесь было много проклятых. Поэтому они старились уехать. Меня проклятые не пугали.

Я даже смогла устроиться работать в больницу, где можно было обменяться опытом с другими проклятыми. Это был познавательный опыт. Тот, которого мне не хватало. Я узнавала ответы на вопросы, которые меня волновали. Здесь я общалась с людьми словно на одной волне.

Меня пригласили в клуб, где велись дискуссии о других планетах, расах. Патрионцы словно очнулись от сна и стремились к знаниям. В первый вечер я попала в клуб одна. Гарт не смог. Он уехал на какую-то ферму, договорившись, что там поможет с какой-то работой. Вернуться он должен был лишь через два дня. Скучала ли я о нём? Нет. Я даже не заметила его отсутствия. Меня захватила жизнь. Пациенты, разговоры. Я была ведь в центре внимания. Это было ново и волнительно. А когда я встретила Рену, то ощущение, что я дома было очень сильным.

— Я же говорила, что мы встретимся, — довольно сказала она.

— И ты даже была права, когда сказала, что у меня дети будут. И предсказала, что я замуж выйду.

— Я же знаю, что говорю, — довольно сказала она, качая на коленях мальчонку, которому уже было полгода. А ведь казалось, что ещё вчера я помогала ей с родами. Теперь меня скоро должно было ждать то же самое. — А где твой муж?

— Работать уехал. Так что какое-то время я здесь одна живу.

— Плохо, когда муж жену оставляет в такое время. К хорошему это не приведёт, поверь мне на слово, — покачала она головой.

— Так получилось.

— Что получилось?

— Ветер его зовёт в Гранх, а меня сюда.

— Я так и поняла. Тебе надо с моей мамой поговорить. Я когда про тебя ей рассказала, она хотела с тобой познакомиться.

— Можно.

— Приходи в гости вместе с мужем. Именно с ним. Не одна.

— Я не знаю, уместно ли это будет, — сказала я, когда в голову пришла дурная мысль.

— Почему?

— Он из рода Нарна, охотника за проклятыми.

— Слышала о нём. Но говорят, что он в твой род перешёл. Так что тут проблем нет. И не думай так больше. Никогда не думай и не сомневайся, — неожиданно разозлилась она.

— Рена, ты чего?

— А ты не понимаешь, что происходит? Тогда ты глупа, — ответила она и ушла из клуба.

Не понимаю. А я действительно не понимала. Не понимала почему я должна куда-то ехать. Почему я не могу просто жить, как хочу. Отказываться от работы в больнице. Отказываться от общения. Это ведь не меня в ссылку отправили. Это не меня сторонились всё вокруг как чумную. Так почему я должна чем-то жертвовать? Один раз я уже пожертвовала своей жизнью ради любимого и что получила? А получила я большее, чем потеряла. Я встретила Гарта. Человека, который меня любил. Которого любила я. У нас скоро должен был быть ребёнок. Но что же так на душе было сомнительно? Надо было такое слово придумать? Чем больше проходило времени, тем больше я боялась, что совершаю ошибку. Любовное опьянение схлынуло. Начал работать мозг. Когда я начинала всё рассчитывать и раскладывать по полочкам, то я понимала, что еду в никуда и опять дорога в один конец. Только если вначале я ехала в забытый солнцем дальний угол галактики, то теперь я ехала вглубь планеты. Самые дебри.

Мне хватило ума собрать информацию о Гранхе. Теперь я поняла, почему Гарт отказывался говорить об этом городе. Он располагался в долине, что окружали невысокие горы. За горами начинались земли, покрытые льдом. В Гранхе были зимы со снегом, которые длились по два месяца. Работа там была на заводах, что располагались у подножья гор. Заводы производили металл, строили машины, изготавливали посуду, гвозди и другую мелочь. Руду добывали шахтёры, которые были в основном из каторжан. Кто отбывал свой срок особо не стремились возвращаться в родные края. Они оставались в Гранхе. Женились на женщинах, которые туда случайно забредали и рожали детей, переходя работать из шахтёров в рабочие завода. Часто там вспыхивали драки. Доказывать кто сильнее, кто слабее было нормой. Были и ограбления. Вражда доходила до такого уровня, что могли быть вырезаны целые семьи, включая детей. Я всё это слушала и у меня волосы дыбом становились.

Я не говорила о своих опасениях Гарту, но он словно их чувствовал. Всё чаще поглядывал на меня с каким-то невысказанным вопросом. Я молчала. Гарт сам не стремился начинать разговор, но обстановка накалялась.

Идти в гости он вначале не хотел, но всё-таки решился выбраться из дому куда-то ещё помимо работы. Люди на него косились. Кто-то демонстративно отворачивался. Правда, нашлось несколько человек, с которыми он работал. Те здоровались сквозь зубы. Это тоже раздражало. Сомнения. И чего я в нём такого нашла, что решила идти по одной дороге? Трястись в повозке. Детей рожать и растить вместе. Всё чаще возникала мысль бросить всю эту дурь и пойти своей дорогой. Но ведь почему-то я начала встречаться именно с Гартом. Только всё это начиналось как временное явление. Любовь прошла… Или прошла влюблённость? Прошла та сумасшедшая страсть, которая сводила с ума? А теперь что делать? Рядом человек, с которым я не могу понять хочу ли быть рядом. И что теперь? Разводиться? Смогу ли я одна ребёнка поднять? Как будут ко мне относиться другие, когда я решусь на такой шаг. Но ведь это лучше будет, чем жизнь в глуши. Ведь опять же совершаю ту же ошибку…

Дом матери Рены ничем не отличался от других домов с снаружи, а внутри я удивилась. Внутри была техника. Настоящая техника, почти такая же, как на земных планетах первого круга. Я видела и утюг, и вентилятор. Да это был прорыв. На кухне стоял миксер и комбайн. Пусть доисторический, но всё же. Там же стоял отдельный стол, который был завален всякими бумагами, книгами и ручками с различным цветом чернил.

— А вот и Арина, — довольно сказала женщина, выскальзывая из соседней комнаты. — Вы проходите. Садитесь. Можете чай поставить. Я сейчас переодену малыша и вернусь.

— Может мы не вовремя? — спросила я, переглянувшись с Гертом.

— Нет. Все хорошо. Я сейчас, — она торопливо ушла в комнату. Я поставила чайник. Стала разглядывать удивительные предметы. — А вот и мы. Рена с Жапом уехали за материалом, а нас оставили дома. Шенку потребовался срочно пластик. А сами знаете, что за ним ехать надо прямо на завод. Но это всё мелочи. Шенка же сразу в мастерскую ушёл, а я с малышом осталась. Уже и забыла как это с детьми сидеть. Мои-то разъехались все. Хотя старший вернулся уже с женой. Такая красавица. Но детей у них нет. А тут Рена приехала с малышом. Ой, а я-то последний раз с ними возилась, когда Сира маленькая была. Так это уже было… Так давно это было. А то ещё насчитаюсь и возраст свой выдам. Вот женщины возраста не стесняются обычно, а я стесняюсь. Не хочу, чтоб его знали. Пусть это будет моим секретом. Ведь имею я права на секреты?

— Да, — мы с Гартом ответили в один голос, потому что она явно ожидала от нас ответа. Рассмеялась.

— Меня Лава кличат. Ты Арина, а это твой муж…

— Гарт, — представился он.

— Арина, налей нам чаю. Я и сама бы справилась, но зачем, когда есть тут такие помощники. А ты малыша ждёшь? Здорово как. Если девочка будет, то ты обещала просватать её. Вот Рена молодец, додумалась. Да и ты не промах. Два сильных рода хорошо со сватать. Представляю какие будут знания в головах их деток. Гарт, ты ведь не против этого? Я помню, что твой отец как-то непримиримо относился к голубоглазым. Даже сына выгнал на улицу, когда у него глазки цвет поменяли.

— Откуда знаете? — спросил Гарт.

— Ну, я тогда этого мальчонку подобрала. Помогла его пристроить в семью. Себе брать не стала. У меня тогда и семьи-то не было. Ох, молодые годы. Они такие были волнительные. Помню, как он тогда ругался, что первый же ребёнок и голубоглазый. Эх, непримиримый он тогда был. Не умел подстраиваться под изменения. А ты не такой. Видишь больше, чем он, хотя и тоже глупости творишь.

— Я не знал эту историю.

— Так кто в таком признаваться будет? — хмыкнула Лава. — Мы с твоим отцом долго враждавали. И не только с ним. Его род пытался наш уничтожить. Да разве получиться уничтожить то, чего нет? Правильно ведь, Арина?

— Вы про вирус, который находится у всех в крови, но спит до времени? — уточнила я.

— Да. О нём. Так что воевать с проклятыми — это как воевать с ветром, — довольно сказала Лава. Малыш тянул к ней ручонки, она их осторожно убирала в сторону. Потом достала погремушку и протянула малышу. Тот начал перебирать колечки.

— А что стало потом с братом?

— Чего? Вырос. Женился. Род свой основал. Паренёк умный. Тактик хороший. Так вы с ним неплохо ладили во время войны. Сколько операций вместе провели. Видно гены вашего рода дают своё напоминание. Хотя он и не доверял поначалу, но… А вот Теран меня огорчил. Вот чистая копия Нарна. Такой же был балбес упрямый.

— Жап что ли? — возвращая в нужное русло разговор, спросил Гарт.

— Ну да.

— Если он брат Гарта, то о каком сватовстве идёт речь? — не выдержала я.

— Ой, об этом не волнуйся. Так Жап Рену взял, когда она уже носила. Чего только в жизни не бывает, — отмахнулась Лава. — Так что тут всё нормально. А ты правда на солнце похожа. Никогда не видела такого цвета. Но слышала. А ещё читала. Благадаря тебе такую библиотеку откапали… М… Пальчики оближешь. Там и чертежи есть. Так что нас ждёт очередной виток техногенной революции. А после войны детки такие умные рождаться стали. Голубоглазые все. Красота. Гарт, ты не думай, что я чего-то имею против обычных людей.

— Я и не думаю, — ответил Гарт.

Лава говорила быстро, словно куда-то спешила. Я отвыкла от такой речи. Патрионцы обычно говорили спокойно, словно вначале обдумывали каждую свою фразу, а не неслись впереди паровоза. Лава же ещё была находкой для шпиона, выбалтывая всё, что у неё в голове хранилось. Так я узнала, что благодаря моей карте была найдена какая-то древняя база. А там было оружие и библиотека, которая представляла большую ценность по утерянным знаниям. Для Лавы больше всего важным были чертежи, в которых она разбиралась, как я в лекарствах.

— Можно будет съездить туда в следующем месяце. Если хочешь. Там очень вкусно, — предложила она мне.

— Мы скоро уедем, — ответил Гарт.

— Всегда можно планы поменять, — хмыкнула Лава. За столом наступила тишина. Малыш продолжал играть с погремушкой на руках бабушки. Но назвать её бабушкой можно было с натяжкой. Выглядела она очень хорошо. — Так что скажешь, Арина?

А что я скажу? Предложение было заманчивым. Сколько всего можно было узнать. Вновь окунуться в учёбу и работу. И пусть у меня будет ребёнок. Всё равно мысли о разводе витали. Так чего я молчу?

— Мы скоро уедем, — ответила я. — Как только рожу, так уедем. Да и некогда мне будет разгребать научные труды предков. С ребёнком надо заниматься. Дом строить. Может потом, когда дети вырастут, тогда и вернусь. Никуда от меня книги не денутся.

— Как знаешь. Твоя правда. Сколько лет они стояли на полках, ещё столько простоять могут.

— Лава, а почему я вижу детские книги, а взрослых нет. Как нет и учебников.

— Так детские книжки появились, когда вы прилетели. У нас не принято записывать знания. И не получается это. А ваши привезли сказки. Перевели их на наше письмо. Можно детям читать, — ответила Лава.

— Так может взять кого-нибудь из землян, сейчас много колонистов по стране бродит, и пусть они учебники пишут под диктовку. Или объясняют словами, что вы показываете, — предложила я.

— Идея неплохая. Надо подумать, как её реализовать, — ответила Лава. — А вы неплохо ладите. Я думала хуже.

— Почему? — спросила я.

— Так показалось вначале. Но, как говорят, ветер просто так людей сводить не будет…

Я долго не могла понять, что это было. Странный разговор и странная женщина, которая перевернула всё с ног на голову. Вывалила на нас кучу информации. Ещё нужно было отфильтровать эту информацию на стоящую или мусорную.

— Почему ты так сказала? — спросил Гарт.

— Что именно?

— Что уедешь со мной.

— А разве может быть иначе?

— Может. И ты знаешь, — ответил он.

Вечерний город напоминал улей. Люди торопились домой или из домов шли в сторону клуба откуда уже слышалась музыка. Мы проходили мимо центральной площади. Приятная мелодия, лучи заходящего солнца, брызги воды от фонтана, детский смех…

— Потанцуем? — предложила я. На губах Гарта появилась мягкая улыбка.

— Всегда к твоим услугам, — протягивая мне руку, согласился он.

Я всегда считала, что танцую плохо, но Гарт убеждал меня в обратном. Даже то, что я могла ему три раза за танец на ноги наступить, он казалось не замечал. В этот раз я не была такой неуклюжей, как обычно. Похоже я научилась с ним танцевать.

— Ты сегодня улыбаешься так, словно мечту поймала, — заметил он.

— Я радуюсь, что хоть сегодня не отдавила тебе ноги, — прошептала я. Гарт рассмеялся. — Ты всегда уверенно ведёшь.

— Отец говорил, что это хороший способ показать, как ты можешь вести по жизни свою подругу. Будешь спотыкаться на каждом шагу, так она может подумать, что и по жизни ты будешь спотыкаться.

— Никогда так не смотрела на танец.

— Правильно, ты ведь танцевать не умела. Так как могла о нем судить?

— Никак. Так же не могла судить и о любви, пока не полюбила.

— М… Это интересно, — прошептал он, довольно резко крутанув меня.

— Поосторожнее. Я могу потерять равновесие из-за живота. Перевесит ещё…

— Я тебя поймаю.

— Мне кажется ты порой слишком самоуверен.

— Есть немного, — не стал спорить Гарт. Музыка подошла к концу. Он взял меня за руку. Поцеловал кончики пальцев, как бы благодаря за танец.

Я заметила, что мы собрали вокруг себя целый кружок тех, кто наблюдал за представлением. Только какая разница? И пусть на их лицах читается недоумение. Пусть и дальше гадают почему мы вместе. Главное ведь то, что нам хорошо.

— Так что ты там про любовь говорила? — спросил меня Гарт, поднимаясь наверх. Я уже лежала в кровати и ждала его. Можно было бы и надеть рубашку. А то сейчас, при свете лампы, после душа он выглядел слишком соблазнительным.

— Ну, что не поймёшь что такое любовь, пока не полюбишь, — наблюдая за ним, ответила я.

— И как ты это поняла? — поглядывая в мою сторону спросил Гарт. Сам же достал пистолеты. Положил их на комод.

— Не знаю. Наверное, когда прошла страсть. Тогда стало понятно, что главное, а что нет. Тогда ушли и сомнения.

— А страсть значит прошла? — уточнил он, поднимая вверх брови.

— Да. Прошла. Я больше не думаю о тебе всё время. И не хочу каждую ночь целоваться. И думаю головой, а не сердцем. И…

— Сейчас ты не хочешь со мной целоваться? — усмехнулся он.

— Нельзя.

— Я спрашиваю хочешь или нет? — насмешливо спросил он. А в глазах сталь. И что это значит?

— Хочу.

— Я тоже хочу. И давно по тебе скучаю, — подходя ко мне, ответил Гарт.

— Лучше не стоит, — я даже села на кровати. Он же уже оказался рядом. Его пальцы стали быстро расстёгивать пуговицы на ночной рубашке, которую он мне недавно подарил. Ладони тут же забрались под ткань, обжигая плечи, грудь, заставляя поддаться вперёд.

— Мы с тобой очень аккуратно будем, — прошептал он, поглядывая на меня из-под ресниц. — Ты ведь тоже этого хочешь. Так зачем отказывать в удовольствие? Мучиться жаждой? А ребёнку мы не повредим. Только напряжение снимем.

— Гарт…

— Что, моя хорошая? Солнышко. Настоящее солнышко, — расплетая косу, которую я так тщательно сегодня укладывала перед сном, сказал Гарт. Волосы распустились. Часть прядей попали на лицо. Я попыталась их откинуть назад, но они упрямо прилипли к разгорячённым щекам. Гарт же провёл ладонями по моим плечам, оголяя их и открывая грудь. Я словно оказалась скована по рукам. Рубашка мешала двигать руками. Я попыталась её скинуть, но Гарт меня отвлёк, когда ладонями скользнул по щекам, отводя непослушные пряди волос. Его губы в этот момент припали к моим. Жестоко. Он редко когда мягко целовался. Ему нравилось терзать их, проходить по грани, когда поцелуй мог принести боль, а не удовольствие. Он заставлял тянуться к нему навстречу, желать большего, чем могли дать поцелуи.

— А ведь отвечаешь мне. И как отвечаешь! И чего было дурить? Доводить себя до такого? М? Солнышко ты моё пшеничное, — шептал он, а я не могла ответить. Не успела, потому что он углубил поцелуй, приглашая на танец, который был подобию огня. Его ладонь мяла грудь. Я пыталась ответить, но руки запутались в ночной рубашке. — Попалась, рыжая. А ведь я тебя не хотел отпускать. Знал, что хотела сбежать от меня. Дурёха. Не отпущу. Как ты без меня сможешь? Думаешь долго протянешь? А кто тебя будет вот так целовать кроме меня? Дурёха. А я не ожидал от тебя такого. Вот честно не ожидал. Это как нож в спину.

— Гарт… — мне стало страшно и в тоже время я понимала, что он не причинит мне вреда.

— Что Гарт? Что ты хочешь мне сказать? Сколько я тут передумал, пока до тебя доходило это понимание!

— Я не могу всё знать. Не могу всё понимать, — прошептала я, а самой хотелось кричать. Его поцелуи приносили горечь и соль. От этого было почти физически больно, хотя были лишь поцелуи и его ладони, ласкающие грудь. Одеяло отлетело в сторону. Мне в этот момент удалось освободить руки из рубашки, но он её уже задрал мне по пояс. — Не хотела…

— Много думаешь. А сейчас не время, — проворчал он.

— Но…

— Злюсь. Но не бойся, — прошептал он, увлекая меня на кровать. Его ладони скользили по телу, а я ощущала их прикосновения, как ожоги. Один раз даже губу прикусила, чтоб не вскрикнуть. — Как есть дурёха. Разве так можно?

— Что?

— Вот это, — он показал на мою руку, которая местами покрылась мелкими бугорками.

— Не понимаю.

— И не надо понимать. Просто запомни, что я тебя не отпущу. Пропадёшь ведь, — с довольной ленцой ответил он.

Попалась. Его глаза пленили. Желание прикоснуться к нему было таким сильным, что сводило с ума. В силу вступили инстинкты, которые уничтожали мысли. Поцелуи, горячие ласки, близость. Падать в его руках было приятно. Знать, что он всё равно поймает.

— И она ещё чего-то там думает, — довольно сказал он, когда я уже лежала лицом зарывшись в подушку.

— А это обязательно было говорить? — спросила я.

— Но не мог же я промолчать, — хмыкнул он, проводя ладонью по моей спине. — Тебе же хорошо со мной, а ты ещё чего-то придумываешь.

— Больше не буду.

— Вот и правильно. Ты меня любишь, я тебя. Так зачем думать о расставание?

— Откуда ты знаешь о чём я думаю?

— Оттуда. Ты меня сторонилась в последнее время. Всё из дома убежать старалась. Я всё вижу. Всё понимаю, — он зевнул, укладываясь рядом со мной.

— А у тебя таких мыслей не было?

— Нет. Меня всё устраивает, — ответил Гарт, ложась рядом и обнимая меня. — Надо было раньше тебя поцеловать. А то чуть до беды не дошло дело. Надо запомнить.

Он провёл ладонью по моей руке и тут же уснул. Я осторожно, чтоб его не разбудить посмотрела на то место, которое было в буграх. Их больше не было. В теле была лёгкость. Я закрыла глаза. Сладко вздохнула. И о чём я только думала?