Партион [СИ]

ГЛАВА 9

Я увидела его в коридоре. Мужчина был выше среднего роста патрионцев. С голубыми глазами, чисто выбритым лицом и приятными чертами лица. Коротко стриженные волосы, мягкая улыбка, которую он щедро дарил всем мимо проходившим женщинам, но при этом не было и намёка на флирт. В этом человеке чувствовался стержень. Хороший, крепкий стержень. Достаточно было только взглянуть, чтоб понять, что за ним не пропадёшь. В нём не было ничего такого по земным меркам, но по местным его можно было назвать красивым. Тут у меня случилось какое-то раздвоение: я ничего не видела такого в этом мужчине, но при этом не могла оторвать от него взгляда. Хотя его многие женщины провожали взглядами.

— Нана, а вот сейчас мужчина в палату зашёл. Он красивый или нет? — спросила я.

— Красивый. Жалко, что женат. Такой мог на любую женщину рассчитывать, — ответила она.

— Но выбрал ту, которая всё знает, — пробормотала я. Оставалось только дождаться, когда этот красивый мужчина выйдет из палаты. Но пришлось отвлечься. Когда я освободилась, то он был уже на другом конце коридора. Пришлось ускорить шаг, чтоб его нагнать. Это мне удалось сделать уже на выходе. — Жап Ронк?

— Да, — он остановился, посмотрел на меня.

— От жены, Рены, весточка есть, — ответила я. — Она передать просила, когда встречу тебя. И ведь знала, что встречу. Удивительный дар, — я достала из сумки талисман. — Она передать велела, что если до птиц не вернёшься, она твой вещи выкинет. Остальное всё простит.

Он изменился в лице. Улыбка слетела с губ. В глазах свет погас, они стали темнеть.

— Когда ты её видела?

— Давно уже. Когда город эвакуировали. Она тогда к матери пойти решила. Вместе с сыном. Так что поздравляю с пополнением в семье.

— Я думал… — он протёр лицо рукой. Посмотрел на солнце.

— Всё правильно ты думал. Она окаменела. Но всё хорошо. И ребёнок здоровый. И Рена на ногах. Ты не думай. Она всё понимает и зла не держит. Ждёт тебя.

— Спасибо за хорошие вести, — он поймал меня за руку и поднёс её к губам. — Ты ведь с Гартом?

— Да, — кивнула я. Он задумчиво посмотрел на небо. Как раз ветер заиграл верхушками деревьев.

— Гарт! — позвал Жап. Я обернулась. Гарт появился из-за машины. Неторопливо подошёл к нам. — Сегодня готовь своих. Будем выступать.

— Как скажешь, — кивнул Гарт.

— Потом сговоримся, — ответил Жап.

— Что ты ему сказала? — спросил меня Гарт, наблюдая как ветер гнёт верхушки деревьев.

— Весть от жены передала. Мы с ней знакомы, — ответила я.

— М, ясно.

— Даже с ней детей сговорились посватать, если они у меня будут. Я тогда и забыла, что это невозможно, — вспомнила я. Гарт вопросительно посмотрел на меня. Пришлось пояснить. — Мы же разных рас. У нас не может быть потомства.

— Дети будут. Не бывает у чужаков, а ты своя, — ответил Гарт. — Мне всё в округе завидуют. Они вот не посмели подойти, а я посмел. Пусть и не честно, но ты моей стала.

— Почему не честно?

— Потому, — улыбаясь во весь рот, ответил он.

— Гарт!

— У тебя род хороший. Сильный. Выбор большой. Только ты об этом не подозревала. Другие же подойти боялись. Мне же терять нечего было, — довольно сказал он.

— Нет у меня никакого рода.

— Это ты пока не поняла. Давай сейчас спорить не будем. Я не знаю, получится ли сегодня ещё увидеться. А ты сказала, чтоб больше не пропадал. Так вот. Вечером мы уедем. Но ты не бойся. Так нужно, чтоб всё закончилось. Пройдут дни и я вернусь. Обязательно вернусь. А ты жди и не переживай. Всё хорошо будет. Всё будет хорошо. Я вернусь. Меня ничего не возьмёт. Потому что я знаю почему вернуться должен. Даже если греметь всё вокруг будет. Мы знаем ради чего всё это. Ты знай и не переживай за меня. Потом будет суд. Когда мы победу одержим. Я предатель. Мы все предатели. Все те, кто пошёл против своих. И сейчас ими стали, предав других. Но так нужно. Иначе не простят. Только всё равно лицо испачкают. Но мне это не важно.

— Гарт, ты меня опять путаешь.

— У тебя что делают с предателями на родине?

— Выселяют на новую планету, чтоб они там заселяли её с нуля.

— А у нас отметину ставят. Работу найти сложно становиться. Жениться сложно. Все знают, что тебе доверия нет. Но ты мне поверила. Значит доверие частично восстановлено. Твой род за меня поручился. Поэтому это не так плохо, как кажется. На тебе не отразится.

— А на тебе?

— Всё равно. Не волнует. У меня ты есть, — ответил он.

— Как ты умудрился во всё это влезть?

— Думал, что так правильно. Ты ведь любишь. Дождёшься?

— Дождусь, — ответила я. — Только возвращайся.

— Всё не так страшно, как ты думаешь. Всё намного проще, — ответил он.

— Поверю тебе на слово, — ответила я.

— Ты только не переживай. Жди и не переживай. А потом я вернусь. Другая жизнь начнётся, — ответил Гарт.

Я не стала с ним спорить. Тем более что не было времени. Пришлось срочно возвращаться на работу, потому что привезли девушку землянку, которой нужна была помощь. Тут уже не положишься на смысл.

— Береги себя, — быстро поцеловав Гарт, сказала я.

— Ты тоже себя береги. И жди, — крикнул он мне вслед.

Мы больше с ним не увиделись в тот день. Я полностью погрузилась в работу, запрещая себе думать, что происходим на линии фронта. Работы было много. Времени оставалось лишь на то, чтоб немного подремать, чтоб потом опять не спать сутки.

Кто друг, а кто враг? Сложно понять. Колонисты оказались не готовы к военным действиям. Они бросали фермы и шли к космопорту. Периодически попадали под обстрелы своих же. Землянам пришла подмога. Я часто слышала взрывы, но до города они не докатывались. Громыхало где-то вдалеке. Из-за особенностей атмосферы, этот звук разносился на сотню километров. Поэтому точно определить, где бомбят было сложно. Несколько раз мимо пролетал истребители. А потом пошёл поток беженцев, которые уходили вглубь страны. Люди кочевали из города в город, надеясь где-нибудь задержаться. Они надеялись, что война сюда не доберётся, но она словно шла за ними по пятам.

Мы оказались в окружение. Я не поняла как это получилось. Просто однажды больницу эвакуировали в центр города, в клуб. У нас не было машин, чтоб вывести больных. Много было тяжёлых. В основном мирных колонистов, которые попали во время неразберихи под горячую руку. У меня не работал сканер. Лечить приходилось по старинке.

Люди спешно покидали город, а мы оставались, потому что больные идти не могли. Мне предложили эвакуироваться, оставив врагов, но я не поехала. Не смогла их бросить. Мы продолжали работать прежним составом, как тогда, когда приходилось принимать Мясников. Только в этот раз с нами осталась Нана, которая хотела научиться у меня «лекарскому искусству».

Город обстреливали. Патрионцы пытались его отбить. Всё это было с переменным успехом. Я не следила за ходом событий. Мы занимались своей работой, подлечивали солдат, кормили их, а потом они вновь уходили воевать. Нас даже один раз захватили.

Мы привыкли, что кто-то приходит из наших. Но в этот раз это было двое землян. Они оглядели подвал. Мы сидели при масляных лапах, так как электричества больше не было. Три десятка раненых лежали на полу. Мы с Наной и Рейжом скручивали простерилизованные бинты. Мужчины рассмеялись при виде нас. Зло так рассмеялись.

— Если кто дёрнется, то получит пулю в лоб, — предупредил один из них. — Гар, посмотри, что у них там в котле, я пока прикрою.

— Если хотите есть, то мы вас накормим, — сказала я, наблюдая за ними.

— Тебя кто за язык тянул? — огрызнулся тот, что держал нас на мушке.

— А они неплохо тут устроились. Суп с мясом.

— Наливай. Жрать охота.

Розоватые белки кричали, что они под таблетками. Инстинкты. Вначале еда, а что потом? Отдых. Женщины. Они не соображали. Думали, как животные. Не только я чувствовала опасность. Мы смотрели на них, дыша через раз. Оставалось надеяться, что кто-то забежит из наших. Кто друг, а кто враг? Я была с земли. Вот сидели мои соотечественники. Жадно хлебали суп, держа нас под прицелом. Поглядывали влажными глазами. Я их боялась. Боялась больше, чем тех, против кого они воевали. Кто друг, а кто враг? Почему так получилось. И они понимали, что я по другую сторону баррикад. Я стала чужой для них, но своей для чужих. Хотя я уже и не была человеком во мне остались прежними рост, формы и рыжие волосы. При этом вирус изменил меня. Начиная от природы окаменения. Ещё в больнице, когда было время, я провела повторные анализы. Человеком я не была. Больше походила на патрионцев. Вирус принёс не только знания, но и изменения крови, мышечной и соединительной ткани. Я так ещё и не поняла механизма окаменения, но уже догадывалась, что всё сильно замешано на психологической составляющей. Сильные эмоции заставляли вырабатываться какой-то фермент, который вызывал окаменение мышц, но при этом кожа оставалась нормальной, только более прочной и эластичной. Если человек терял смысл, то он мог превратиться в настоящую статую. Я как-то такое видела, когда мужчина узнал, что его жена погибла. Он осел на землю и стал покрываться серой пылью, пока не стал твёрдым. Живым осталась лишь одежда, которая сильно запылилась. Эта пыль походила на пот у обычного человека. Кстати, я заметила, что перестала потеть. И кожа перестала менять эпидермис, загрязняться, как раньше, хотя оставалась чувствительной. Правда при стрессе я эту чувствительность теряла.

Я больше не была человеком. Это пора было признать. Посмотреть правде в глаза. Жалела ли я об этом? Нет. Почему-то люди меня раздражали. Они не понимали таких простых вещей. Задавали глупые вопросы и считали себя умнее других. А ведь мир вокруг был таким простым. Стоило лишь оглянуться, чтоб понять.

Они нас изнасилуют. Меня и Нану. Я чувствовала их желание. Видела какими они смотрели на нас глазами, вытирая рты рукой, после жирного супа. Как бы животы у них не схватило после него. Хотя не важно. Им всё равно не жить. Здесь ведь будет стоять вопрос: их жизнь или наша. Рейж не справиться. Из него ещё тот защитник. Надеяться не на кого. И защитников нет. Гарт где-то там. А чужие не защитят. Мы не из их рода. Род. Странное понятие. Оно значит многое. Сильный род, значит человек, который его основал, сильный. И потомки у него достойные будут. Хотя бывают исключения.

— Не бойся, — шепнула я Нане. — Я держу ситуацию под контролем.

Это было ложью, но нужной. Нана так их боялась, что готова была окаменеть лишь бы не допустить страшного. А назад она может не вернуться. Смотря на сколько боиться. Если потресение сильное, как я уже один раз испытала, то можно умереть. А может быть временный спазм. Когда окаменение не происходит, а всего лишь мышцы становятся крепче, непробиваемее.

Они сожрали ещё по одной таблетке. Глаза заблестели ярче. Запахло подгоревшим супом. Когда они его наливали, то капнули на плиту. Мир словно остановился. Сузился. Это ведь можно контролировать. Нужно только попробовать. Не переборщить.

— Иди сюда, рыженькая.

Я не запомнила их лиц. Не хотела запоминать. Мне было всё равно, что это за люди и почему они решили поступить именно так. Они хотели причинить боль. Покуситься на то, что им не принадлежало. Это злило. Патрионцы никогда не покушались на женщин, которые были не их. Им это не могло даже в голову прийти. Зачем брать без согласия, когда по согласию намного интереснее, вкуснее. Эмоции, психология. Тем более, если обидеть женщину, то она может умереть.

— Уходите отсюда. Это не наша война, — попросила я.

— А кто говорит о войне? У нас сейчас мир будет.

Смех. Неприятный. Грязный. Гарт чисто смеялся. А этот грязной. После такого смеха хочется помыться сходить. Он схватил меня за руку, собираясь заставить пойти с ним. Или и тут повалил бы. Не уверина, что он понимал свои действия. Я ударила его по ноге. По колену. Послышался хруст костей. Очередь из автомата. Да разве может она что-то сделать? Я их напугала. Они такого не ожидали. Женщины слабые. Их легко обидеть. Не ожидали, что кто-то посмеет дать им отпор. Но жить хотели. Все хотят жить и не у всех это получается. Я резанула ножом по руке одного из солдат. Автомат выпал. Осталось его подобрать и выстрелить. Нож пригодился. Я с ним больше не расставалась после недоразумения с Сантом.

После этого мы с Рейжом вынесли трупы. Я переоделась, выкинув порванную одежду. Раны были несильные. Скорее царапины. Крови почти не было. Нана настояла смазать виски маслом. Вонючее, но спазмы снимает. Хотя здесь был не спазм. Окаменение, после которого к обычной жизни вернуться сложно. Я легла спать. Проспала больше суток без снов. Меня никто не трогал. Потом говорили, что думали я не выживу. А я выжила. Проснулась, как будто ничего и не было. В мои планы не входило умирать. Я хотела дождаться Гарта. Это было необходимым, правильным. В этом был смысл…

Прошло два месяца с ухода Гарта. Город был отбит. А потом война закончилась. Я слышала, что взяли космодром. Патрионцы откопали какую-то древнюю установку, которая могла сбивать корабли с орбиты. Они смогли её починить. Вспомнили как ей пользоваться и указали на дверь землянам. Были переговоры. Прилетали послы для мирного урегулирования конфликта. Земляне хотели это замять, по-тихому уничтожить буйную планету, но вмешались арбитры других цивилизаций. Деятельность землян многим не нравилась, поэтому вскоре должны были последовать санкции, ограничения в колонизации планет.

На Патрионе было разрешено прилетать землянам, желающим остаться здесь как колонистам, но билет был в один конец. Улетать отсюда запрещалось, чтоб не разносить заразу по космосу. Вирус был признан неопасным для других, но нежелательным, поэтому Патрион теперь надлежало посещать в специальных костюмах.

Жизнь на Патрионе менялась. Стремительно. Местные жители были к этому не готовы, но изменения восприняли спокойно. Они всё воспринимали спокойно, тем более что и так было в прошлом много поводов для волнения.

Я же продолжала работать и ждать. Только теперь ждала в своей квартире. Работы было не так много, поэтому появились выходные. К началу осени стало понятно, что ожидаю я Гарта не одна…

Осень на Патрионе длилась два месяца. Здесь всего было два времени года: лето и осень. Осенью становилось прохладнее, не все культуры можно было выращивать и почему-то не цвели подсолнухи. В эти два месяца люди старались не ссориться, потому что помириться было до лета невозможно. А ещё в это время не создавались новые пары. Приходилось ждать, когда зацветут цветы.

Я старалась не вспоминать войну. После того момента, как пришлось защищаться от двух солдат, я перестала фиксировать информацию, а жила на автомате. Нана говорила, что это из-за нервного потрясения. И я ещё хорошо с этим справлялась.

Дождаться. Когда я была на работе, то ждать было легко. А дома сразу накатывала тоска. Пасмурное небо, которое закрыло солнце, ещё больше давило на настроение. Радовал только ветер. Его было много. И он вёл дорого для меня человека домой. Я в это верила и ждала.

— Как ты можешь быть такой спокойной? — не выдержал Сант. Он вернулся в нашу больницу. Я его сторонилась, но потом увидела, что он находился в таком растерянном состоянии, что мне его даже жалко стало.

— А что ты мне предлагаешь? — спросила я, сдерживая улыбку. — Хочешь, чтоб я дёргала волосы и кричала, как они могли нас здесь запереть? Мне и твоих криков хватает.

— Надо было улетать раньше.

— На том корабле, который сбили? Ты хочешь повторить судьбу Родика? — спросила я. Это мне Сант сам рассказал, что ему не хватило место на корабле, когда была эвакуация. Поэтому он остался. А Родик улетел в последний полёт.

— Это лучше, чем прозябать здесь!

— Сант, не истери. Ты когда подписывал контракт на полёт сюда, то знал, что здесь не райское местечко. В таких местах всегда есть опасность не вернуться.

— А я собирался вернуться. Заработать деньги и свалить отсюда.

— Я знаю способ вернуться.

— Какой? — Сант посмотрел на меня с надеждой.

— Иди подопытной крысой. Тебя тогда отсюда заберут, — не скрывая насмешки, ответила я.

— Арина! Как ты можешь так жестоко шутить?

— Какие шутки. Я тебе реальный шанс предлагаю. Это ты капризничаешь и не хочешь им воспользоваться. Вот честно, никогда не думала, что ты такой капризный.

Он надувался и прекращал разговор. Мы могли бы и вовсе с ним не общаться, но почему-то общались. Кто друг, а кто враг? Те земляне, которые остались, они становились своими. Заразились не всё, но многие. Санту не повезло. А мне? Мне повезло. Главное было дождаться.

Я проснулась потому что почувствовала ветер, который раскрыл окно. А ведь я его хорошо закрывала. Окно закрылось само. В комнате кто-то был, но из-за тёмной ночи я не видела человека.

— Выключатель рядом с дверью, — сказала я. — И что за манера входить через окна? Для этого есть дверь.

— Не хотел тебя будить, — ответил Гарт.

— Я почувствовала тебя. Правда странно?

— Нет. Так и должно быть, — он не стал включать свет. Сел рядом с кроватью прямо на пол. Я соскользнула с неё и обняла его.

— Я скучала, — прошептала я.

— Не верю. Когда скучают, то целуют при встрече, — ответил он.

— Вот так?

Почувствовать его губы на своих губах, вспомнить жар ладоней, утолить голод близости. Зачем одежда, которая лишь мешает? Зачем слова, которые не скажут того, что говорит душа? Огонь страсти говорит намного сильнее. Его ладони на моих щеках и поцелуи, которые сводят с ума. Тяжёлые мышцы под моими пальцами и желание близости. Дурманящее, пьянящее, поднимающее бурю. Горечь на его губах и соль на моих. Я старалась не думать, что будет дальше. Главное было дождаться. И вот он рядом. Человек, который занял столько места в моём сердце, тот, кто заставил измениться до неузнаваемости. А что дальше?

— Ты опять думаешь не обо мне. Вредная. Я так скучал, а ты опять гулять пошла?

— Никуда я не уходила, — возмутилась я. Ойкнула, когда он несильно прикусил мою губу и тут же провёл по ней языком.

— Вредная. Забывчивая, — скидывая на пол одеяло и перекатываясь на него вместе со мной, прошептал он. — Но я напомню правила. Не люблю, когда ты не вовремя думаешь.

— Прекрати, я щекотки боюсь!

— Да ну, чего тебя меня бояться? — проводя ладонями по телу, прошептал он. Близость. Такая желанная, что разрядка была сразу же, стоило мне его почувствовать. Он и сам не мог сдержаться. Сжал меня так, что стало тяжело дышать. — Меня бояться не надо. Мы ведь вместе. Разве можно меня бояться?

— Гарт…

— Тсс, помолчи, — увлекая меня за собой на бок, прошептал он. — Ты мне снилась. До бреда снилась. Я так скучал. А тебя рядом не было. Всё бросить хотел. Вернуться. Больше не уйду.

— Гарт…

— Помолчи. Опять думать начнёшь, если будешь говорить. А я не хочу, чтоб ты сейчас думала. Вопросов не хочу. Тебя хочу без слов.

— Я тебя люблю, — ответила я, чувствуя, как меня накрывает волной желания.

— А я знаю, солнышком целованная. Я всё знаю.

Это была какая-то мистическая власть надо мной. Близость, выматывающая и придающая силы. Как же мне всего этого не хватало! Я не могла поверить, что он вновь рядом, что мы вместе и всё закончилось…

Шевелиться не хотелось. Я лежала на одеяле. Слышала, как он сел. Рассеянно провёл ладонью по моему бедру, скользнул к животу.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросила я.

— Оттуда. Девочка будет. Рыженькая и маленькая. С карими глазками. Может это и к лучшему. Много умных женщин я в семье не выдержу.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда. Арина я просто так хочу. А ты всему веришь. Наивная, — весело сказал он.

— Но…

— У тебя грудь больше стала. И я просто почувствовал ещё две недели назад.

— Ты говоришь уверенно, поэтому и верю.

— А я должен сомневаться в своих желаниях? Тогда они не исполнятся. Главное верит правильно. И говорить нужные слова. Тогда всё будет, — ответил он. — И ты опять в слезах. Я ведь вернулся.

— А мне не верится.

— Не думаю, что у тебя такие горячие сны бывают, — хмыкнул он.

— Только наяву так горячо бывает.

— А что мне снилось! Я тебе потом покажу. Не сегодня. Сегодня мы просто поцелуемся и спать ляжем. Я слишком долго шёл сегодня, чтоб успеть к тебе.

— А я слишком долго ждала, — прошептала я, увлекаясь поцелуем, в котором хотелось раствориться…