Паутина жизни

ГЛАВА 9

ШАРП И УАЙТ, двое других членов нашей команды, находились на дежурстве, когда мы вшестером добрались до офиса в здании имени Дирксена. Беккер и Чинг отправились проверить ордер на наркоторговца, Дорси и Райан связались с Нацбезопасностью по поводу расследования группы по борьбе с терроризмом, а мы с Яном уселись за его стол и запустили программу с целью поиска Керри Лохлина, парня, с которым Ян служил четыре года назад в Афганистане.

— Так, ну и что тут у нас с этим парнем? — спросил я, пока компьютер прочесывал все базы данных, к которым у нас имелся доступ.

— Не знаю, — ответил Ян, пока печатал и читал то, что появлялось на экране, в поисках дополнительной информации. — Я думал, он вернулся домой и получил необходимую помощь.

— Но ты не знал этого наверняка, поскольку не проверил.

— Мы не были друзьями.

— Как долго он пробыл с тобой?

— Где-то месяцев шесть.

— Ты помнишь, что с ним произошло?

— Не особо, — ответил он, продолжая печатать. — Однажды мы вышли на ночное патрулирование и…

— Кто «мы»?

— Я, Делани, Оделл, Бейтс, Риган, Лэрд и Лохлин.

— Ладно, и что было потом?

— Лохлин распсиховался.

— По какому поводу?

Ян на секунду задумался.

— Помню, как мы с другими ребятами разговаривали с местными, и он вдруг с катушек слетел.

— Из-за чего?

Ян пожал плечами.

— Все это пугает, не так ли? День за днем ты не понимаешь, кому можно доверять; не можешь сказать, кто желает тебе смерти, а кто просто хочет заниматься своими делами.

Для него это было так естественно; то, что являлось реалиями жизни для Яна, меня ужасало.

— Помню, как он орал на того парня и его жену — или мать, точно и не вспомню, — подошла маленькая девочка, а подошла она к Лохлину сзади, и он начал кричать.

— Он кому-нибудь навредил?

— Нет, потому что мы утащили его оттуда. Делани вместе с Риганом отвезли его обратно на базу, а остальные остались и закончили патрулирование.

— Значит, ты не в курсе, что произошло с того момента, как они покинули вас, и до того, как Лохлина отправили на самолете домой?

— Не-а.

— Дали ли ему второй шанс?

— Думаю, это и был второй шанс. Припоминаю, что Лохлин и раньше выходил из себя, но Делани закрывал на это глаза.

— Но у Делани был выбор.

— Конечно. Оставить его с нами или отправить домой.

— И он был отправлен домой.

— Ну да. Понимаешь, у него был нервный срыв; с этим не так уж просто справиться, поэтому Делани и сделал звонок.

— А ему обязательно было это делать?

Ян повернулся на стуле и уставился на меня.

— Ми, на кону были жизни людей. Ведь Лохлин со здоровенной пушкой разгуливал по поселениям, где есть дети и старики. А что, если бы его паранойя взяла верх, и он кого-нибудь убил?

— А вдруг все, что ему было нужно — это небольшая помощь?

— Нет, все было гораздо серьезнее. Ты находишься в месте, где приказываешь парням, и они должны выполнять приказ. Лохлин мог не послушаться, и Делани понимал это.

— Ты когда-нибудь видел его снова после той ночи?

Ян секунду помолчал.

— Нет. Ни разу.

— Вполне возможно, что этому парню, Лохлину, пришлось нелегко, когда он вернулся домой. И он винит Делани в том, что тот отослал его, а также вас, что не заступились за него.

— Да, пожалуй, — согласился Ян с гримасой на лице.

— Чего?

Он взглянул на меня.

— Не находишь, что все это немного притянуто?

— Почему?

— Делани отослал Лохлина домой, а теперь он пришел за нами?

— Ты же сказал, что он был неуравновешен.

— Да, но после возвращения в привычный мир все могло наладиться само по себе.

— Или нет, — сказал я, играя роль адвоката дьявола. — И если он никогда больше тебя не видел, то может считать, что ты все еще в том подразделении.

— Возможно.

— Ты же на это не купишься.

— Нет конечно.

— Почему нет?

— Многим парням там приходится нелегко, и я бы сказал, что большинство из них возвращаются домой и получают помощь.

— Но ты же не знаешь, к чему он вернулся домой.

— Нет, не знаю, и… вот дерьмо, — прорычал Ян, откидываясь на спинку стула и указывая на экран. — Это уж точно не поможет.

Я перевел взгляд и увидел, что согласно базе данных — не только той, которую использовали бюро и Служба нацбезопасности, но и нашей собственной базе ордеров — Керри Лохлина нигде не было.

— Он отказался от лечения и был выписан, и это последняя запись, которая у нас есть.

— Смотри, — сказал я, указывая на адрес. — Его родители живут в Трентоне.

Повернувшись на стуле, я окрикнул Шарпа.

— Господи, да здесь я, — огрызнулся тот.

Я проигнорировал его тон.

— Эй, помнишь, ты ездил в Джерси за этим, как его там, вором-домушником, который видел, как бандиты напали… — пришлось напрячь извилины. — Томми какой-то там?

— Тимми, — поправил меня Шарп. — Тимми Халлиган. А что? Что там с ним?

— Ты работал с парнями, которые, как ты сказал, вполне могли бы нам помочь с этим, помнишь?

— Да, я помню этих парней, но, — он повернулся к Уайту, — как их звали?

— Крамер и Гринберг, — подсказал Уайт.

— Да. — Шарп снова посмотрел на меня. — Зачем тебе?

— Яну они нужны, чтобы нанести визит.

— Пришли мне запрос, я им позвоню.

Развернувшись, я встретился с сердитым взглядом.

— Чего?

— Не думаю, что это хорошая идея — смешивать военную службу и маршалов.

— Если этот парень попытается причинить тебе вред, будет то же самое, — заверил я его.

— Я так не считаю, и Кейдж, вероятно, тоже не хотел бы, чтобы мы тратили ресурсы организации понапрасну.

— Давай проверим, — сказал я, вставая.

— Миро, — раздраженно рявкнул Ян, пытаясь схватить меня и усадить обратно на стул. — Просто затк…

— Народ, — выкрикнул я на весь офис. — Слушайте сюда.

Я привлек всеобщее внимание.

— Кто считает, что мы должны проверить парня, который мог задумать отомстить прежней команде Яна, когда тот был рейнджером, и который может хотеть его смерти?

Потребовалось несколько мгновений, чтобы мои слова дошли до них.

— Это что, вопрос с подвохом? — спросил Беккер.

Я поднял бровь, глядя на Яна.

— Я уже звоню, — сообщил Шарп.

— Сядь уже на хрен, — проворчал Ян.

Это так весело — быть правым.

ЧИНГУ ЗАХОТЕЛОСЬ ГРЕЧЕСКОЙ ЕДЫ, поэтому мы вшестером отправились в «Парфенон» на Холсте-стрит, чтобы заказать саганаки⁷. Мы не особо наедались на поминках, поэтому решить пообедать так скоро не являлось проблемой. Мы поехали друг за другом в Гайд-Парк. Беккер и Чинг ехали впереди на своей машине, а Ян, Райан, Дорси и я следовали за ними на своем навороченном «хаммере». Мы постоянно использовали тачки, захваченные в ходе рейдов по борьбе с наркотиками и ожидающие аукциона.

— Как же круто, — сказал я, ерзая на кожаном сиденье. — Нам следует прокатиться куда-нибудь еще, пока эту детку не продали.

— Мы могли бы серьезно помогать отряду SWAT в этой тачке, — хмыкнул Райан. — Я прям чувствую, что люди должны убираться к хренам с моего пути… в… пробке…

— Что-то не так? — спросил Дорси, способный понимать сигналы в голосе Райана так же, как я понимал Яна.

— Что за хрень там творится?

Мы с Яном наклонились вперед, и все вместе наблюдали, как на другой стороне улицы, под красным сигналом светофора, на котором мы стояли, были остановлены Беккер и Чинг.

Позади них стояла полицейская машина, и пока мы ждали, когда красный сменится зеленым, вторая машина с ревом подъехала и припарковалась позади первой, а еще одна скользнула на место перед Беккером и Чингом.

— Какого дьявола? — спросил Дорси, глядя, как четверо полицейских в форме выхватили оружие и направили его в салон машины.

— Да ну на хрен! — прорычал Ян, когда светофор сменил сигнал.

Дальше все происходило со скоростью света.

Райан рванул вперед, и мы оказались позади последнего внедорожника, остановившись с визгом, что было неизбежно из-за скорости и слишком близкой дистанции. Мы все выскочили из машины и побежали к месту происшествия.

Крики начались сразу же, как только я услышал сирены вдалеке.

— Оставайтесь на своих местах!

— Это же федеральные маршалы! — крикнул в ответ Дорси. — Что, черт побери, вы творите?!

Через несколько минут копов стало еще больше, однако к тому времени мы вчетвером уже стояли вокруг машины Беккера и Чинга, все с поднятыми руками, но не сдавая оружия — если оно у нас действительно было, а оно было, правда, копы не могли заглянуть под наши куртки — и уж точно не становясь на колени. Полицейские, к счастью, не стреляли в нас, а мы упрямо не сдавались, и пока это было лучшее, что могло произойти. Ситуация накалялась с неимоверной скоростью. Было пугающе и, по правде говоря, странно: четверо мужчин застыли вокруг машины, а шесть офицеров держали их на прицеле, и никто не отступает и не уступает, все стоят без движения. Когда над нами пролетел первый новостной вертолет, я подумал, что офицерам стоит пересмотреть свою позицию.

— Вы задерживаете шесть федеральных маршалов, — сообщил Райан полицейским, когда к ним присоединились остальные. — Может быть, вы все-таки хотите взглянуть на наши удостоверения?

— Человек в машине отказался выходить, — почти выкрикнул один из полицейских.

— Нет, я сказал, что выйду, и согласился подчиниться, но еще я хотел показать вам свой значок, — поправил Беккер из машины. — Я как раз отстегивал ремень безопасности и вытаскивал удостоверение, когда первый офицер вместо того, чтобы подождать, выхватил оружие.

— А с чего он вообще должен был выходить из машины? — спросил я, подходя к окну водителя, закрывая таким образом прямой прицел в сторону Беккера.

— Не двигаться! — предупредил меня полицейский.

— Миро, прекрати! — приказал Ян, и я услышал нотки страха в его голосе.

— Вы должны опустить оружие, — рявкнул Дорси на полицейских. — Мы же федеральные маршалы, придурки!

Но копы на это не повелись — логично, они не видели наших документов, — и при этом не позволяли никому из нас сунуть руку в карман куртки. Так как мы не собирались давать им вытащить Беккера или Чинга из машины, то оказались в тупике.

Казалось, мы стоим так уже несколько часов, с увеличившимся числом вертолетов и полицейских, и, конечно же, с выросшей вокруг толпой. Не факт, конечно, но, насколько я мог судить, Беккера и Чинга тормознули только потому, что Беккер был черным.

Чинг был вне себя от ярости. Я слышал, как он матерится. И он, и Беккер все еще держали руки на приборной доске, но теперь, когда мы вчетвером стояли вокруг машины, копы даже не могли заглянуть внутрь.

— Уверен, не все из этих парней расисты или тупицы, — заметил Беккер мне, стоявшему рядом с его окном. — Думаю, просто некоторые из тех, кто проводит подобные задержания, являются ими, и в итоге выглядят как придурки в вечерних новостях.

— Или хуже, чем просто выглядят, — сердито заметил я.

— Да, — официальным тоном согласился он.

— А если бы они не были расистами, то не доставали бы афроамериканцев, — проворчал я, присаживаясь на корточки у окна, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Блин, лучше не двигайся, — предупредил Беккер, когда за моей спиной начались вопли.

— Миро, замри! — велел Ян с другой стороны машины.

— Они не будут стрелять в меня, — уверил я его, прежде чем снова обратиться к Беккеру: — Скажи ему, что они не собираются стрелять.

— Я не могу утверждать это с полной уверенностью, — ответил Беккер. — Они нас с Уэсом не застрелили только потому, что машину окружили четверо белых парней.

— Не могу поверить в это.

— Потому что ты белый, — многозначительно сказал он и хмыкнул.

— Чего?

— Ты же сказал перед этим «афроамериканец», — ответил он.

— Ну, и?

— Это было очень правильно, политкорректно и осторожно с твоей стороны.

— Что ты имеешь в виду под «осторожно»?

— Просто я сразу могу сказать, чей отчет читаю, твой или Дойла, даже не глядя на ваши имена.

— Ты меня запутал.

Беккер тихо усмехнулся.

— Дойл просто запишет расу как чернокожую, белую или латиноамериканскую, а ты всегда замысловато указываешь: афроамериканец, мексиканец, итало-американец… это чертовски утомительно.

— Это же правильно.

— Это очень осмотрительно, и я понимаю, почему ты так делаешь, но Дойл служит в армии, так что у него все проще. Важна только должность, и ничего более.

Я задумался об этом.

— Я всего лишь не хочу быть невежливым в чей-либо адрес. Думаю, это из-за того, что я сам точно не знаю, кто я такой, и всегда осторожен с тем, что есть у других.

— Что вполне логично, — согласился он. — Но ты можешь сказать «черный», и гарантирую, что никто от этого не упадет в обморок.

— Урок окончен? — поддразнил я.

— Ага.

Я вздохнул:

— Как же я хочу, чтобы все это, черт возьми, тоже закончилось.

Он хохотнул.

— Теперь хоть в «Долбанутую Сову» не нужно тащиться.

— Ты тоже не хотел туда ехать?

Его хмурый взгляд заставил меня улыбнуться, несмотря на происходящее вокруг.

— Никто не хотел идти туда, особенно Райан.

Я огляделся, оценивая тупиковую ситуацию.

— Чувак, клянусь, у меня были совсем другие планы на сегодняшний вечер.

— Ладно, только не доставай ничего, даже телефон, договорились? Не хочу, чтобы меня подстрелили только потому, что целятся в тебя.

— Нет, если честно, это все уже слишком затянулось. Они просто встали в позу. И не отступят, пока не прибудет кто-то с полномочиями.

— Не хотел расстраивать тебя, Джонс, но погибло до черта людей, которые были гораздо менее опасны, чем мы в данный момент.

Я знал это не понаслышке. Я смотрел новости, как и все остальные.

— И я имею в виду не только конкретно здесь, но и повсеместно.

— Да уж, — согласился я. — И потом, эти копы ведь тоже могут опасаться, верно?

— Естественно.

— Они думают, мы члены мафии, вооруженные «Микро-Узи».

— Вы пригнали на огромном красном «хаммере», а тормознули нас на этом древнем корыте?

— Это все костюмы и пальто, — поддразнил его я.

Беккер усмехнулся.

— И как сюда вписывается униформа Яна?

— О Боже, — простонал я. — Не думаю, что кто-то заметил его берет.

— Похоже, что нет.

— Если он снимет пальто… Иисусе!

— О, да. Это будет просто великолепно смотреться на первых страницах «Сан-Таймс» и завтрашней «Триб».

— А еще на главной странице MSN, Yahoo и во всех остальных соцсетях.

— Проследи, чтобы он не снял пальто, — распорядился Беккер. — Ни нам, ни полиции, ни нашему офису это не нужно.

— Это они начали, — вспылил я.

— Так и было, — согласился он. — Но иногда ты должен быть выше этого.

— У Кейджа будет аневризма, — прокомментировал Чинг со своей стороны, покачивая головой по кругу.

— Что это ты делаешь?

— Это снимает напряжение, — объяснил он. — И мне нужно отлить.

— Надо было в ресторане сходить, — ответил ему Беккер. — Я же тебе постоянно напоминаю.

Чинг фыркнул.

— А ты почему не злишься? — спросил я Беккера, потому что сам был бы вне себя от ярости.

— Шутишь, что ли? Это происходит всю мою жизнь, чувак. Меня останавливали в сотни раз чаще тебя только из-за цвета кожи.

— Мне очень жаль.

— Я знаю, дружище, и ценю это. Что хочу сказать… обычно значок сдерживает такое дерьмо прежде, чем все накалится, но вот тот парень, направляя пистолет прямо на нас, просто хотел, чтобы я вышел из машины. Он не хотел, чтобы я достал из кармана куртки свое удостоверение, а из бардачка — номер машины. Все это могло бы закончиться еще до того, как началось, но теперь с ним покончено, и он даже еще не догадывается об этом просто потому, что увидел чернокожего человека и ничего более.

— Так ты сердишься?

— О, да. Таков я в ярости.

Я фыркнул, и Беккер улыбнулся в ответ, а затем мы все услышали команду с одного из вертолетов:

— Покажите нам удостоверение личности.

Все мы вместе, осторожно и медленно, вытащили свои значки. Не было сомнений, что звезды очень хорошо видны, о чем свидетельствовал коллективный стон сотрудников правоохранительных органов, собравшихся вокруг нас.

— Твою ж мать, — выругался себе под нос коп, направивший пистолет на нас с Беккером, прежде чем спрятать оружие в кобуру.

О да, он так влип.

МЫ СИДЕЛИ В конференц-зале главного полицейского управления на углу Тридцать пятой и Мичиган, поглядывая в окно и, через зал, в другую комнату, где находился наш босс с временным суперинтендантом полиции Мэтью Кентоном, членом городского управления Робертом Диасом из одного из южных отделений, начальником службы поддержки чикагской полиции Эдвардом Стромом и многими другими, которых я не знал.

Все эти люди, собравшиеся в воскресенье, подтвердили, насколько серьезна ситуация.

Один из помощников мэра появился через час — я узнал об этом только потому, что она сначала заглянула к нам, чтобы убедиться, что все в порядке, затем заглянула еще раз, увидев униформу Яна, и лишь после этого ушла в другую комнату вместе со всеми остальными.

— Видишь? — произнес Райан в наступившей тишине, — вот почему мы не хотим никого нового.

Я повернулся, чтобы посмотреть на него, Беккер и Чинг тоже.

— Чего? — раздраженно спросил Ян.

— Мы ведь с вами в одной связке, верно? Как новые парни смогут сделать что-то лучше этого?

— О Господи, — простонал Дорси. — Думаю, это не что иное, как катастрофа почти библейского масштаба.

— И у вас, ребята, будут неприятности, — заявил Беккер.

— Не у нас, — уточнил Чинг, — а у вас.

Ян хмыкнул.

— Мы не вынимали оружие, — напомнил Дорси. — Мы ничего не усугубляли.

И он был прав… отчасти.

Главным аргументом полиции являлось то, что мы вчетвером могли уйти, а еще лучше — оставаться в машине до окончания проверки. Учитывая послужной список чикагской полиции, было разумно предположить, что мы опасались за жизнь заместителя маршала США Кристофера Беккера, а также его напарника Уэсли Чинга.

Подумалось, что слово «катастрофа» здесь — преуменьшение.

Пока я был там, Кейдж работал во всех направлениях: он вызвал парня из Отдела внутренних дел полиции, чтобы обсудить инцидент с Кокраном со мной и представителем Управления профессиональной ответственности Службы маршалов, Шепардом Макаллистером. Макаллистер казался неплохим парнем, но, насколько я понял, с его ртом случилась неполадка, так как он был неспособен улыбаться. Вообще. Было так много прищуривания, юридических терминов и перебиваний, что и не сосчитать. Парень из ОВД, Трей Ковингтон, выглядел сильно раздраженным, но Макаллистер продолжал долбить по одной и той же теме без остановки.

— Итак, Норрис Кокран обвинил главного заместителя маршала США Сэма Кейджа во лжи, — уточнил Макаллистер уже в седьмой раз.

— Да, сэр, — ответил я.

И Макаллистер бросил на парня из ОВД взгляд, который ясно говорил: «Ты понимаешь всю серьезность происходящего?» Стон Ковингтона подтвердил, что он ничего не упустил.

— Есть ли записи, подтверждающие заявление главного помощника? — спросил Ковингтон.

Я собирался ответить утвердительно, но Макаллистер поднял руку, чтобы остановить меня.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать, существует ли огнестрельное оружие на самом деле и находилось ли оно или нет в ведении Службы маршалов.

У него был неприятный, резкий тон, отчего каждое слово казалось выплюнутым. Это бесило, и будь я на месте Ковингтона, то хотел бы его прибить.

— Мы здесь для того, чтобы выяснить, напал ли ваш детектив на моего маршала без какой-либо провокации, и самым очевидным ответом будет категоричное «да».

— Не думаю, что мы можем делать такой вывод.

— О, а я думаю, что можем, — прорычал Макаллистер, обращаясь своим самоуверенным тоном к Ковингтону. — Я уже поговорил с официанткой и дежурным менеджером в закусочной, где произошел инцидент, и у меня есть показания под присягой двух коллег маршала Джонса.

— Ну, я уверен, что получу письменное показание под присягой от напарника Норриса Кокрана, который будет утверждать, что инцидент произошел вовсе не так, как его помнит маршал.

— Вот и прекрасно. Если вы уберете все противоречивые показания, тогда мы останемся с тем, что видела официантка и что видел управляющий, и эти свидетельства очевидцев подтвердят записи моего маршала в протоколе.

Мы все молчали.

— А что именно ищет здесь ваша контора?

— Вы признаете свою вину?

— Я просто спросил.

— Во-первых, детектив будет отстранен от работы не менее чем на месяц без сохранения жалованья и…

— Нельзя без оплаты, — перебил я, и оба повернулись ко мне. — У него дети.

— И откуда вам это известно? — спросил Макаллистер.

— Он был моим напарником, когда я служил в полиции.

— О, а это интересно, — возликовал Ковингтон.

— Я полагаю, что у старых напарников может быть много причин хотеть навалять друг другу, — усмехнулся Макаллистер. — Это не имеет значения. Опять же, у меня есть показания, а также сегодняшний инцидент, который показывает характер враждебности вашего отдела по отношению к нашему офису. Далее этот разговор будет продолжен на форуме по вашему выбору, но знайте, что все будет публично.

— Вы связываете сегодняшний инцидент с какой-либо враждебностью между управлением маршалов и Департаментом полиции Чикаго?

— Хотите сказать, что это не так?

Верного ответа не существовало. Что бы ни сказал Ковингтон, он окажется в полной заднице.

Макаллистер ждал со скучающим видом.

— То, что вы упомянули о чем-то публичном, прозвучало как угроза.

— Нет, но опять же очевидно, что ваши офицеры взяли в привычку нападать на маршалов, о чем свидетельствует вчерашняя стычка и сегодняшнее бряцание оружием. Эти факты неоспоримы.

— Вы делаете слишком много предположений, — настаивал Ковингтон. — Вы не можете всех полицейских равнять под одну гребенку.

— Неужели? Потому что атмосфера ситуации, в которой мы сейчас находимся, вполне соответствует абсолютному недоверию к вашему ведомству. Готов поспорить, если бы вы провели опрос тысячи случайных чикагцев, то по всем параметрам они предпочли бы быть задержанными федеральным маршалом, а не чикагским полицейским.

— Думаю, с Вашей стороны это было недальновидное и опрометчивое заявление.

— Возможно. Проверим?

Снова наступило молчание.

— Я поговорю с капитаном Кокрана, — наконец пробормотал Ковингтон.

Ухмылка Макаллистера стала гаденькой. Видно было, что ему потребовалось усилие, чтобы не позлорадствовать, но он не мог не задрать нос перед Ковингтоном. Как только мы оказались в холле, он, держа в руках телефон, сказал, что посылает Кейджу электронное письмо о необходимости разговора. Очевидно, Макаллистер уже закусил удила, готовый сообщить о своем вероятном успехе. Все хотели быть на хорошем счету у главного заместителя маршала США. Макаллистер не являлся исключением.

Когда я вернулся в комнату, Ян спросил, как все прошло, и я рассказал ему те же подробности, что и Макаллистеру, какое именно дерьмо вылил на меня Кокран. А когда закончил, Ян пришел к тому же выводу, что и я.

— Значит, Кокран думает, что этот пистолет находится в нашем хранилище улик?

— Ага.

— Я только что был там, — вклинился Чинг. — Передал оставшееся оружие на исследование. Они все уже направлены в Куантико.

— Я знаю, что там ничего не было, — сказал я, ерзая на стуле, устав сидеть, устав от одной и той же темы, и просто желая уйти. — Мы же о Кейдже говорим. В жизни не встречал никого дотошнее.

— О, слава Богу, конец близок, — пробормотал Ян, приподнимаясь в своем кресле, когда мы увидели, что наш босс указывает на всех людей в комнате — за исключением члена городского управления, который получил рукопожатие, — прежде чем распахнуть дверь.

В реальной жизни Сэм Кейдж не был восьми футов роста. И я это понимал. Логически понимал. Но именно такое ощущение возникало всякий раз, когда он входил в комнату. Я знал людей, которые были крупнее: Беккер, например, и Ковальски, но Кейдж казался устрашающим. Не из-за крепкого, массивного телосложения, а потому что являлся защитником. Он по-настоящему заботился о том, что принадлежало ему, и это касалось всех нас. Мы были его людьми, и поэтому, если вы допрашивали нас, вы допрашивали и его.

И вам бы не захотелось этого делать.

Судя по выражению ужаса на лицах людей, все еще находившихся в соседней комнате — за исключением члена городского управления, который сидел с самодовольным видом, — они выглядели так, словно их психологически травмировали. Это было объяснимо. Кейдж пугал каждого, и я видел, как все выдохнули, когда он вышел. Он не только пугал, но и обладал достаточной властью, чтобы воплотить свои угрозы в жизнь. Когда Кейдж обратится к своему боссу, а тот, в свою очередь, к своему, на Чикагскую полицию обрушится целый поток дерьма.

Прежде чем Кейдж успел открыть дверь в комнату, где мы ждали, все вскочили на ноги. Он тут же подошел к Беккеру и протянул ему руку.

Беккер быстро принял рукопожатие, контужено глядя на босса.

— Мне жаль, что все это случилось, и я очень рад, что никто физически не пострадал.

Поскольку Кейдж знал, что Беккер был задет в другом отношении, он выделил именно физическую часть. Люди судачили о Сэме Кейдже и строили догадки о том, каким же человеком он являлся на самом деле. Но я-то знал. Он был хорошим человеком.

— Благодарю вас, сэр, — ответил Беккер, выдохнув.

— Я настаиваю на официальном публичном извинении, — ответил ему Кейдж. — Можешь присутствовать, чтобы выступить с собственным заявлением, если пожелаешь. Сам я терпеть не могу ничего публичного, но не могу ни за кого решать.

— Да, сэр.

— Ты, без сомнений, можешь подать в суд и на департамент, и, исходя из их извинений, уверен, это может быть компенсировано.

Беккер покачал головой.

— Нет, сэр.

Кейдж похлопал его по плечу, повернулся к Чингу и пожал ему руку, убедившись, что с ним тоже все в порядке, прежде чем взглянуть на остальных.

— И что, мать вашу, было сложного в том, чтобы вынуть свои значки до того, как подойти к машине?! Почему это оказалось так трудно?

Его вопль поразил меня.

— Вы что, намеренно пытались выставить офицеров на месте преступления в еще более худшем свете, чем они сами успели это сделать?

Кейдж делал паузы между вопросами, но у меня было такое чувство, что любой ответ будет неверным, судя по тому, как пристальный взгляд буравил каждого из нас, одного за другим. Желание убивать открыто читалось на его лице. Он был взбешен и, что еще хуже, разочарован.

— Мы все в этом замешаны, джентльмены. Мы, полиция, ФБР, ЦРУ, Родина, штат — все мы.

Я заметил, что он не сказал «УБН», и допустил ошибку, улыбнувшись.

— Джонс? — спросил босс, пристально глядя на меня. — Хочется что-то добавить?

Я прочистил горло.

— Нет, сэр, если не считать того, что я даже не догадался вытащить свой значок до того, как мы подошли к ним.

Все вокруг меня застонали.

— Но ведь таков протокол, не правда ли?

— В самом деле?

Ян выругался, Дорси закатил глаза, Райан покачал головой, Чинг с отвращением посмотрел на него, а Беккер молча кивнул, говоря, что да, тупица, таков протокол.

Ничего хорошего в ворчании Кейджа не было, оно сплошь состояло из осуждения и обвинений.

Ян попытался меня защитить:

— Это был самый накал ситуации, сэр.

— Все ясно с вами, — произнес Кейдж мрачным тоном. — Поскольку никто из вас не оказался способен мыслить трезво и следовать протоколу, но все было сделано исключительно для поддержки членов своей команды, я собираюсь организовать для вас обучение вместо отстранения.

О боже. У меня глаз дернулся, когда я представил себе этот ужас.

Однажды он направил меня в отдел конфискации имущества, где распределяли и продавали ценности, которые были изъяты и конфискованы у преступников, а вырученные средства выделялись жертвам и невинным людям, попавшим под перекрестный огонь. Средства также использовались для общественных программ и различных инициатив, которые… Боже… я даже не мог всего запомнить. Я знал, что они делают хорошее дело. Компенсировать людям ущерб, причиненный преступлениями, было благородным занятием, но ежедневный отчет об этом оказался прямой дорогой на фестиваль сна и храпа. По сути, эти люди были героями, но со стороны не выглядели круто, выполняя все это.

Я был достаточно тщеславен, чтобы признать: я получал кайф от того, что вместе с Яном вламывался в двери и ввязывался в переделки. Я любил, когда меня хвалили, а кто этого не любит? Так что электронные таблицы и бесконечные отчеты не являлись моим призванием. Я провел там всего неделю, но мне показалось, будто целый год. Плюс огромная ответственность. Огромнейшая. Служба маршалов управляла активами на миллиарды долларов, и мне ничего не хотелось об этом знать. Я оставался счастлив, работая на выездах. Я умру, сидя за письменным столом и занимаясь не своим делом. Сэм Кейдж знал это, и сама мысль о том, что он отправит меня туда снова, ужасала. Я молился, чтобы он оказался не настолько взбешен.

Пожалуйста, Господи, не дай ему так сильно разозлиться.

— Итак, вам двоим, — Кейдж указал на Дорси и Райана, — будет приятно оказаться на приеме в WITSEC на этой неделе. А вам двоим, — продолжил он, и мы с Яном поднялись со стульев, — будет приятно слетать в Лас-Вегас, чтобы привезти свидетеля, который пока не находится под стражей, но за ним ведется наблюдение. Может быть, тогда вы все вспомните, как пользоваться своими значками.

— Бумажная работа, — заныл Дорси.

— Перевод свидетеля, — пробурчал Ян.

По лицу Кейджа было понятно, его мало что волновало.

— Вам пора, джентльмены, — сказал он нам с Яном. — Полагаю, самолет вылетает из О'Хара в семь утра, а движение в Чикаго утром понедельника означает лишь одно — лучше выехать намного раньше.

Я открыл рот, чтобы возразить.

— И прежде чем вы уедете, необходимо уладить дела с Каботом и Дрейком. Я хочу знать, что там с ними, до того, как самолет взлетит утром, поскольку потом вас здесь не будет.

Я обернулся к Яну.

— Пожалуйста, даже не смотри на него больше, — взмолился он. — И вообще ничего не произноси.

Это заставило нашего босса ухмыльнуться.