Паутинщица

Глава 14

Ден.

Неделя, ожидаемо, получилось очень беспокойной, под завязку набитой разруливанием проблем и выяснением отношений. Первым пунктом плана было возвращение папашиного блокнота. Я позвонил домой и осторожно расспросил горничную леди Глостер, Мию.

Мия, приняв мои вопросы за вполне естественное беспокойство о здоровье матери, рассказала, что леди Диане уже гораздо лучше, но из комнаты она почти не выходит. Никаких скандалов и разборок в доме не было, а лорд Глостер со вчерашнего дня в отъезде.

Я предупредил, что заеду проведать леди Глостер, решив действовать по обстоятельствам. Закинул блокнот в сумку и отправился домой.

В особняке царила вполне мирная атмосфера. Навестив маму и удостоверившись, что ей и правда лучше, я вновь поймал в коридоре Мию и спросил, навели ли в кабинете отца порядок после ссоры родителей.

Мия сообщила, что в кабинете, конечно же, давно убрали. Графин и кое-что из мебели заменили. А если мне интересно, я могу сам взглянуть, так как хозяин оставил ей ключ, и она как раз собирается там немного проветрить.

Я живо заинтересовался новой мебелью и выказал желание немедленно ее осмотреть. Затем спустился в кабинет за Мией, предварительно вновь спрятав книгу под одеждой. Пока Мия открывала окна, обошел кабинет по кругу, с радостью отметив, что стол по-прежнему завален бумагами. Приблизившись к нему в очередной раз, тихонько подсунул книгу под ближайший листок и с незаинтересованным видом отошел к окну.

Мия, управившись с запорами, оставила небольшие щели для проветривания, и мы вышли. Я решил сразу же вернуться в общежитие, передав через горничную пожелания скорейшего выздоровления для леди Глостер. Мне оставалось только надеяться, что моя выходка сойдет с рук и останется без последствий.

В среду вечером я застал Мэла в библиотеке. После всего произошедшего, он с успехом делал вид, что меня не существует. Я не спеша подошел и сел напротив. Мэл не поднимал глаз, хотя писать перестал.

— Зачем? — молчание. — Скажи, зачем?

Я уже думал, что он не ответит. Но Мэл сдался и, страдальчески морщась, посмотрел на меня.

— Ты ведь все равно не отстанешь, да? Черт бы тебя побрал с твоим упрямством! — Я хмыкнул. — И ведь знал, что с тобой лучше не связываться!

Я привычно почувствовал, как внутри закипает злость. Злость бурлила и пузырилась, словно ядовитое зелье в котелке старой Хадижи. Она кипела, грозя вылиться наружу и затопить все вокруг. Если я позволю себе поддаться, то уже никогда не узнаю, почему всегда сдержанный и прагматичный Мэл наворотил таких глупостей и даже чуть не убил меня.

«А ведь он меня нарочно провоцирует, — появилось вдруг мысль, — добивается чтобы я вспылил и отвязался». И именно поэтому, орать и крушить мебель я не стану. И тем более никуда не уйду. Ему придется объясниться.

— Послушай, Мэл, — проникновенно начинаю свою речь, — я, конечно, не подарок. И всегда тебя задирал. Да что говорить, ты меня одним своим видом бесишь: золотой мальчик, самый одаренный студент, любимец преподавателей.

— Ну, что любимец, это понятно. А лучшего студента ты откуда взял?

— Но это все знают…

— Угу. А ты в курсе, что за последнюю конкурсную работу по защитной магии ты получил на 23 балла больше, чем я? На 23, Ден! А когда идет работа в группах, все хотят попасть в твою, потому что ты всегда прешь до конца, как долбанный носорог. «У носорога плохое зрение, но с его габаритами это не его проблема».

Я всегда все прикидываю и рассчитываю, делаю поправки на обстоятельства ищу лучшие варианты. А ты прешь напролом, и все, кто против, отходит в сторону, а остальные начинают помогать. В результате ты выигрываешь там, где и выиграть-то было невозможно. Просто тебе забыли об этом сообщить.

— А знаешь, у кого самые высокие баллы по теории магии?

— У кого?

— У Миранды.

— Да иди ты! Она же дальше своих любимых шмоток ничего не видит!

— Это ты дальше своего носа ничего не видишь!

— Ну это ты у нас душа компании. Все про всех знаешь. Вот и пользуешься своей популярностью!

— Угу, пользуюсь. Вот только Кьянти на меня и не смотрит! Зато все время о тебе расспрашивает. К чему бы это?

Я отмахнулся от его намеков и выдал свой последний аргумент, — Зато у тебя такая семья!

— Да, — согласился Мэл, — у меня семья. А у тебя, я так понимаю, нет? — он коротко взглянул на меня и утвердительно кивнул головой. — В этом все и дело. Я за свою семью кому угодно глотку перегрызу. Я их обожаю: папу, маму, сестренку. Но то, что я родился в такой семье, не моя личная заслуга. Родителей не выбирают.

Мы помолчали, каждый думая о своем.

— Ты мне так и не ответил, зачем ты это сделал? Ради чего пошел на такой риск? Я ведь мог заявить о краже!

Мэл тяжело вздохнул, — Да вот ради семьи и пошел. Ты помнишь, там были списки людей с краткими характеристиками и пометками. А твой папаша где служит? В Тайном совете? Во-о-от. В том списке был мой отец, Ден, лорд Томас Монтгомери. И рядом стояла пометка «уничтожить». Я хотел еще раз посмотреть, разобраться, что это за списки. Может быть, показать отцу. Вдруг бы он смог что-то предпринять? Вдруг все это всерьез?

— Разобрался?

— Мэл грустно усмехнулся, — Когда я утром залез в блокнот, там было пусто. Чистые листы. Видимо, действие чар закончилось, а без Кьянти наложить их снова не получалось. Все зря. Когда ты забрался в мою комнату, я запаниковал. Испугался, что все раскроется, что ты меня сдашь, и меня исключат из академии. А если бы ты все рассказал своему отцу?

— Я никому ничего не говорил, Монтгомери.

— Знаю.

— На счет Кьянти… Ты даже не пробовал за ней ухаживать?

Мэл вздохнул, — Не имеет смысла. Сейчас она не ответит мне. Может быть когда-нибудь потом, при других обстоятельствах.

— Ну, а вдруг?

— Ты не понимаешь, — Мэл усмехнулся, — мне не надо «а вдруг». С Кьянти мне нужна конкретная, железобетонная уверенность, что все получится. Если я сейчас попробую и проиграю, а я проиграю, то это существенно понизит мои шансы в будущем.

Его рассуждения звучали, как полный бред, но я решил больше не вмешиваться.

Разговор с Деном пролил свет на его поступок, но ясности по поводу загадочного блокнота не прибавил. А поскольку учебу тоже никто не отменял, я отложил все загадки на потом.

К концу недели меня охватило неясное беспокойство. Я даже не сразу сообразил, с чем оно связано. А когда понял, то очень удивился. Мне не звонила Соня. Ни разу с того дня, как мы вместе искали блокнот отца. Связь у нас с ней была односторонняя: она связывалась со мной по коммуникатору из школы и назначала встречу, если я мог, то соглашался. Мне ей позвонить было некуда, а ее адреса я не знал.

Что же случилось? Она испугалась, заболела, проблемы дома? И где мне ее теперь искать? Как узнать, что с ней?

Как только я осознал свою беспомощность в этом вопросе, тревога накинулась на меня диким зверем. Я же всегда знал, в каких тяжелых условиях живет Соня. Как она уязвима. Но мне казалось, что я держу руку на пульсе. А на самом деле это была лишь иллюзия. Я ведь даже фамилии ее не знал. Получается, караулить возле школы — это единственный вариант.

Моя тревога, видимо, стала причиной ночных кошмаров. За мной всю ночь кто-то охотился. Я убегал, спасался и, наконец, оказался в каком-то странном месте. Это был темный заброшенный парк, с разросшимися в беспорядке деревьями, разрушенными дорожками и разбитыми фонарями. Мне повсюду мерещились желтые страшные глаза.

Вдруг где-то в кустах послышался шорох. Я вздрогнул и затаил дыхание, представляя, кто может оттуда появиться. Из-за кустов, неуверенно переступая ногами, выбралась девочка. Приглядевшись, я понял, что это Соня, только почему-то совсем маленькая. Девочка протянула ко мне руки и сказала: «Мне страшно. Забери меня отсюда. Оно идет за мной!». На дорогу, сверкая желтыми глазами, выбралось чудовище.

Я проснулся в холодном поту. С трудом заставив себя дождаться утра, оделся и побрел к школе Сони, по пути пытаясь составить план действий. Опрашивать детей? Идти к директору?

К счастью, крайние меры не понадобились. Проходя мимо постройки, на крыше которой мы обычно сидели с Соней, я заметил наверху знакомую фигурку. Привычно поднявшись по лестнице, залез на крышу. Соня тихо сидела, обхватив колени руками. Я окликнул девочку, но она даже не оглянулась.

Так, это что еще за фокусы? Я подошел и сел напротив, пытаясь поймать ее взгляд. Соня внимательно изучала свои коленки.

- Что случилось? Ты на меня обиделась? — молчание. — Тебя обидел кто-то другой? Проблемы в школе, дома? Ты со мной не разговариваешь?

Девочка судорожно вздохнула, но продолжала молчать. И как я это должен понимать?

— Соня, все так плохо? Теперь, когда весь мир со мной в раздоре?

— Что? — девочка удивленно подняла глаза.

— Это такие иномирные стихи, Соня.

— А дальше? — настороженно спросила она.

Я глубоко вздохнул. Вот еще стихов я девушкам не читал. Как там дальше-то?

- «Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя».

Соня со всхлипом вскочила и крепко прижалась ко мне, обнимая за шею и пряча лицо на груди. Эй, она что там, плакать собирается?

Девочка действительно подозрительно шмыгала носом. Я успокаивающе погладил ее по спине. Затем взял за плечи и слегка отодвинул.

— Соня, посмотри на меня. Скажи мне, что случилось?

— Ничего.

Девочка наконец-то посмотрела на меня.

— Точно все в порядке?

— Да.

Она робко улыбнулась, и облегчение затопило меня. Я снова прижал девочку к себе и строго сказал, — Значит так. Если ты, находясь в здравом уме и твердой памяти, еще хоть раз мне не позвонишь… я приду в твою школу, подерусь с охранником и начну искать тебя по классам. А когда меня арестуют, это будет на твоей совести. Ты все поняла?

— Да, Ден. Прости.

— То-то же. А сейчас беги домой. Нечего здесь одной сидеть. Я тоже еду к родителям на выходные, мама неважно себя чувствует. А в понедельник можем встретиться после занятий.

— Хорошо, я позвоню, — с готовностью пообещала девочка.

— Да уж пожалуйста.

Домой я уезжал с легким сердцем. Еще одна проблема решена. А жизнь-то налаживается!