Паутинщица

Глава 19

Ден

Утром на первой лекции я сидел как на иголках. Пытался даже что-то записывать, но вряд ли понимал хоть слово. Все мои мысли были о Соне. Пришла ли уже в себя? Больно ли ей? Как отнеслась к ней Хадижа? Конечно, белобрысый обещал присмотреть, но что он может… А я что могу? А вдруг Соню отправили в школу, или она решила найти меня и теперь бродит где-то возле академии?

Подумав об этом, я чуть не вскочил с места, но все же остановил себя, решив дождаться конца лекции. Надо найти куратора группы и отпроситься с занятий. Сказать, что мое присутствие срочно требуется дома. В общем, придумать что-нибудь.

В середине занятия дверь неожиданно отворилась, и вошла миссис Сандерс, секретарь ректора. Она о чем-то пошепталась с преподавателем, и тот тяжелым взглядом уставился на меня.

— Мистер Глостер, на выход с вещами.

Я, не торопясь, сложил вещи в сумку и проследовал за мисс Сандерс. По пути увидел, как переглянулись Мэл с Мирандой. Они, казалось, готовы были выскочить за мной следом. Я едва заметно покачал головой, и ребята остались на местах.

В коридоре мисс Сандерс сообщила, что меня ожидает ректор. Я предполагал, что это может быть связано со вчерашним происшествием, но взгляд мисс Сандерс был скорее сочувствующим. Когда мы вошли в приемную, она приоткрыла дверь в кабинет ректора и негромко сказала, — Пришел Дэниел Глостер.

— Пусть войдет.

Я вошел в длинный кабинет и, поздоровавшись, сел на один из стульев для посетителей. Мне еще не доводилось бывать здесь, и я с любопытством огляделся. Мистер Стронг явно был приверженцем классического стиля в оформлении помещений. Тяжеловесные деревянные шкафы, большой стол, мягкая мебель с обивкой из кожи — все это отдавало роскошью, богатством, стремлением к комфорту и консерватизмом. Кабинет идеально отражал волевую, целеустремленную натуру этого человека, его упорное стремление добиваться желанной цели самыми разными способами. Дорогие и изысканные предметы интерьера указывали как на стабильное финансовое положение академии в целом, так и на безупречный вкус лично мистера Стронга. Тяжелые шторы терракотового оттенка ненавязчиво регулировали освещенность, создавая в кабинете деловую и вместе с тем комфортную атмосферу, призванную усилить рабочий настрой у посетителей, и не отвлекать хозяина помещения от его важных занятий.

Я перевел взгляд на ректора, пытаясь по выражению его лица догадаться, о чем пойдет речь. Мистер Стронг глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и явно готовясь к неприятному разговору. Затем внимательно посмотрел на меня и осторожно произнес, — Дэниел, с прискорбием вынужден сообщить вам, что с леди Глостер произошел несчастный случай. Она поскользнулась на лестнице и упала. Травмы оказались несовместимыми с жизнью.

— Подождите… — я никак не мог осознать услышанное, — мама… она умерла?

— Да. Примите, мои глубочайшие соболезнования.

До меня начало доходить… «Несчастные случаи? Как бы не так! Это отец! Это он ее убил!». Я вскочил, сжимая кулаки.

— Вы в порядке, мистер Глостер? Может стакан воды? — ректора явно раздражала вся эта ситуация, и он хотел бы побыстрее с ней разделаться. И то верно. Ему еще адептов в обмороке не хватало!

Я постарался взять себя в руки и сел на место, обманчиво-спокойно глядя на ректора.

— Не нужно, спасибо.

— В таком случае, можете ехать домой, — с облегчением заключил мистер Стронг, — Вы освобождены от учебы на три дня. Спускайтесь, за Вами уже пришла машина.

Во дворе меня действительно ждал автомобиль с отцовским шофером за рулем. Я сел на заднее сиденье.

— Мои соболезнования.

— Спасибо, Сэм. Как это произошло?

— Несчастный случай.

— Ясно.

Если Сэм что-то и знает, то мне ни за что не скажет. Он предан отцу и будет защищать его интересы до конца. Настаивать — бесполезно. Но еще не все потеряно, будет же следствие. А если я хочу чего-то добиться, мне понадобится холодная голова. Хотя мне и так казалось, что я словно заледенел изнутри.

Дома меня встретили черные одежды, скорбные лица и заплаканные глаза прислуги. Они скорбели о своей хозяйке. Но достаточно ли скорбели, чтобы сказать правду? Я в этом сильно сомневался. Со второго этажа ко мне спустилась мамина горничная. Мия обняла меня, уткнувшись в мою рубашку. Послышались глухие рыдания.

Некстати вспомнилось, что эту рубашку мама подарила мне на последний День рождения. Вообще-то я предпочитаю что-то менее классическое, но рубашка была из такого мягкого, приятного материала приглушенного сиреневого оттенка и выглядела так элегантно. Мама всегда смотрела на меня с умилением («Как же ты вырос, сынок»), если я ее надевал… А теперь по ней размазывает сопли Мия. Я успокаивающе похлопал девушку по спине, затем слегка отстранил, пристально вглядываясь в лицо.

— Мия, как это случилось? Ты видела?

- Она упала, Дэн…

— А отец? Он был там? Он был там, Мия?

Девушка опустила глаза, — Нет, его там не было. Это был несчастный случай.

Я убрал руки и, не глядя на нее больше, пошел в столовую. Там сел за длинный обеденный стол и подпер голову руками.

Столовая в особняке Глостеров была оформлена в светлых перламутровых тонах. Они господствовали повсюду: от пола до потолка, создавая умиротворяющую атмосферу. Легкая деревянная мебель красиво гармонировала с белоснежным потолком. Прозрачные шторы и множество стеклянных деталей создавали ощущение простора и легкости. Пол блестел и отражал стоящую на нем мебель, словно зеркало.

У стены стояли шкафы со стеклянными дверцами, использовавшиеся для хранения посуды и прочих принадлежностей. За прозрачными створками блестели многочисленные чайные и столовые сервизы из дорогого фарфора, бережно передававшиеся из поколения в поколение, как ценная семейная реликвия.

Стол располагался близко к окну, и в комнату беспрепятственно проникали яркие солнечные лучи, обеспечивая обилие естественного света в дневное время. Кроме того, во время обеда наша семья могла наслаждаться красивым пейзажем за окном, что, по задумке мамы, должно было поднимать настроение и повышать аппетит. Ведь в столовой не только принимают пищу, но и общаются по душам. По крайней мере, так принято считать…

Когда вошел наш дворецкий Джон, я только вопросительно посмотрел на него и остался сидеть в той же позе.

— Позвольте выразить мои соболезнования.

Я кивнул, — Отец дома?

— Нет, он занимается организацией похорон.

— А дознаватели были?

— Были. Уже ушли, — все также невозмутимо ответил дворецкий. Создавалось впечатление, что визит дознавателей в нашем доме — привычное дело. Не стоит об этом и говорить.

— Разве они не хотели побеседовать со мной? — упорствовал я.

— Мне это доподлинно неизвестно, — вынужден был признать Джон, — но скорее всего встреча с Вами не понадобится. Вас ведь не было здесь, когда все произошло. Осмотр тела леди Глостер был произведен на месте. Предварительное заключение целителя — несчастный случай.

Я безнадежно опустил голову, но, осознав, что дворецкий не уходит, вновь поднял на него взгляд.

— Что-то еще?

Дворецкий помедлил, — Торжественное прощание состоится завтра. Но сейчас хозяйка в своей комнате, и Вы могли бы…

— Хорошо. Я сейчас поднимусь, спасибо Джон.

Я с трудом встал. Ноги плохо держали меня, и я медленно, словно пьяный, побрел к лестнице. Поднимаясь, крепко держался за перила, чтобы не упасть. В маминой комнате присел на краешек кровати.

Она лежала, погруженная в стазис. Видимых повреждений не было, и лишь мертвенная бледность указывала на то, что мама не спит. Я провел рукой по ее волосам, прикоснулся к щеке и еще долго сидел рядом, пытаясь осознать, что больше никогда не услышу ее смех, не смогу обнять, прижать к себе, рассказать об успехах в учебе. У меня больше нет мамы, она умерла… Она умерла, а я остался.

Наконец, я тяжело поднялся и, шаркая ногами, побрел обратно в столовую. Там бездумно сидел, глядя в окно, пока не наступили сумерки. Тогда я протянул руку и зажег на столе свечу. Мама любила свечи и всегда держала их под рукой.

В доме слышалась какая-то возня, но меня никто не трогал. Вот стукнула тяжелая входная дверь, и вскоре послышались торопливые шаги. В столовую ворвалась Миранда, простучала каблучками по тусклому паркету и села на стул рядом со мной.

— Как ты Ден?

Я равнодушно пожал плечами и заговорил о том, что действительно было важно.

— Это отец. Он убил ее.

Миранда понимающе кивнула головой. Она совсем не выглядела удивленной.

— Мы догадывались, что у вас происходит. При дворе давно ходили слухи… Но у твоего отца очень серьезные покровители. Никто не хотел вмешиваться.

Я усмехнулся.

— Дознаватели были? — поинтересовалась Миранда.

— Были.

— И?

— Несчастные случай.

— Понятно. Кто бы сомневался…

Миранда опустила голову.

— Послушай, — осторожно начал я, — а может отец Мэла мог бы…

Девушка внимательно посмотрела на меня.

— Я понимаю, ты готов ради справедливости рискнуть своим будущим… А будущим Мэла? Его семьей? Готов?

Я безнадежно покачал головой, — Значит, ничего нельзя сделать?

— Нет. Сейчас, нет, — торопливо добавила Миранда, — он просто уничтожит тебя. Да и любого другого, кто встанет у него на пути.

— Что ж… значит, придется подождать…

Отца я увидел только на похоронах. К счастью, желающих проститься было так много, что мы и там ни разу не оставались с ним наедине. Друзья семьи и однокурсники по очереди подходили выразить соболезнование. Миранда вообще всю церемонию прощания не отходила от меня ни на шаг. Однако, когда шофер сообщил ей, что пора ехать, и леди Блейк уже ожидает ее в машине, девушка положила мне руку на плечо, прощаясь, и исчезла из вида.

Я тоже побрел к выходу, выискивая семейный автомобиль. Сэм сообщил мне, что ему было приказано доставить меня домой, не дожидаясь лорда Глостера. Ну не дожидаясь, так не дожидаясь.

Дома я сразу ушел к себе в комнату, улегся на диван и включил телевизор. Передавали местные новости.

— …пожарной службе удалось быстро взять огонь под контроль, благодаря чему пламя не перекинулось на соседнее здание. Но внутри дома выгорели несколько квартир. О жертвах пока не сообщается. Дом давно был признан непригодным для жизни и считался заброшенным, из-за чего на нем отсутствовали противопожарные и защитные чары.

Я зацепился взглядом за знакомый двор. Это же…это ж дом Сони! Весь в копоти и клубах дыма!

Я вылетел из дома, как сумасшедший. Остановил чью-то машину и попросил подвезти.

— Куда-то торопитесь, юноша? — усмехнулся господин за рулем, — Прямо как на пожар.

— Боюсь, что мой пожар уже сгорел, — я пытался шутить, но шутка вышла мрачная.

Выскочив из машины под задумчивым взглядом водителя, я бросился к знакомому дому. Пожарная служба уже уехала, и вокруг дома беспрепятственно слонялись зеваки. Зрелище было ужасающим. Дом был весь покрыт копотью. Двери, перегородки, все что было сделано из дерева, полностью выгорело. Огонь был такой силы, что даже стены потрескались. Крыша грозила провалиться внутрь.

Я вошел в дом, разыскивая нужную дверь. Конечно двери как таковой уже не существовало, и комната зияла дырой обуглившегося прохода и щерилась пустыми окнами.

Память услужливо рисовала картины кухонного стола с уснувшей старухой и кровать за занавеской. Сейчас вокруг были лишь голые стены, покрытые сажей и кучки золы на полу. Я не знаю, кого хотел там найти, но даже привидения не вышли ко мне из сумрака. Соня, где ты?

Когда кто-то положил мне руку на плечо, я дернулся от неожиданности, резко обернулся и увидел Мэла. От его сочувствующего вида хотелось застрелиться. Я встал к нему спиной, но он развернул меня обратно.

— Ее тут не было, Ден. Не было, слышишь?

— Откуда ты знаешь? — с надеждой спросил я.

— Я звонил отцу, узнавал. Здесь не было найдено ничьих останков, это точно. Она жива! Жива, и мы ее найдем!

Мэл заглядывал мне в лицо, пытаясь пробудить во мне уверенность, которой у него самого, кажется, не было.

Я сел на пол у стены, не обращая внимания на сажу. Ноги меня не держали.

— Ты не знаешь, у них есть какие-то родственники? Друзья, знакомые? — пытался сориентироваться Мэл.

Я встрепенулся, — Тень!

Монтгомери огорченно покачал головой, — Я видел его у входа. Он ничего не знает.

Последняя ниточка оборвалась. Я безнадежно разглядывал покрытый копотью пол. В голове было пусто.

Можно, конечно, попробовать обратиться в школу, позадавать там вопросы. Но что-то мне подсказывало, что мы ничего не добьемся. Соня пропала.