Перемещенное лицо. Триада

* * *

Увы, это не был мир вечного лета. Продолжительного – да. Но начинали золотиться листья, в лавках появились толстые куртки, плащи (самые дурацкие – в виде накидки), теплые сапоги и шерстяные перчатки. Дан не любил осень. Зимой хоть на лыжах можно побегать… Какие тебе тут лыжи, Данила? Ты еще о Куршавеле помечтай, как Олигарх.

Герцогиня вспомнила о нем некстати. Они с Гаем попивали винцо, слушая заезжего менестреля, когда неприятно знакомый голос Люма равнодушно велел им обоим следовать за ним. Дан посмотрел на Гая и выпендриваться на стал. Конечно, катана придавала уверенности в себе, однако стычки не хотелось. Но зачем герцогине Гай?

Оказалось, у них возникло желание решить пари. Герцогиня считала, что сжечь вампира на костре невозможно, а пара наглецов из свиты сомневалась в их несгораемости. Лицо Гая не сияло энтузиазмом.

– Вампира можно сжечь, – мрачно сказал он, – за недельку-другую и на очень сильном огне.

– Как интересно! – восхитилась Фрика. – А почему?

– Регенерация тканей со временем замедляется, ваша светлость, – совсем уж неохотно пояснил Гай. – И в конце концов… не успевает. Это общеизвестный факт. В средние века барон Цимер проводил эксперименты.

– А если, скажем, всего часа два будешь гореть, но на очень сильном огне?

– Магическом? – окончательно увял Гай. – Я не умру, ваша светлость.

– Приготовьте костер! – оживилась герцогиня. – А что ты будешь при этом чувствовать?

– То же, что и вы, – огрызнулся Гай и получил в зубы эфесом меча.

– Улетай, – без звука прошептал Дан, зная об аномально тонком слухе Гая. Тот обреченно качнул головой.

– Я действительно не умру, Дан.

Герцогиня обратила свой взор на Дана.

– Переживаешь? А за Ириса почему не переживал?

– Ваш Ирис, ваша светлость, сволочь был такая, что об этом даже во внешнем городе знали, – проворчал Дан, – а Гай – мой друг. К тому же он Лит.

– И что?

– Литы – высшие вампиры, ваша светлость, – пояснил Люм. – По их иерархии… ну, пожалуй, самые важные персоны в их сообществе.

– Ты полагаешь, это может вызвать обострение отношений?

– Вызовет, ваша светлость. Кира Лит входит в главный совет вампиров. Если бы ее сын нарушил закон, она бы смолчала, но он совершенно чист, всего два привода – и два наказания.

Герцогиня покусала веер.

– Разденься, вампир, – приказала она. – Я хочу посмотреть, как ты устроен.

Гай совершенно спокойно скинул одежду.

– Мальчик, – заключила она.– На вид – просто мальчик. Красивый. А ты можешь иметь связь с женщиной-человеком?

– Могу, ваша светлость. Только не хочу. Как правило.

Его ничуть не смущали нескромные взгляды женщин и мужчин. Охота смотреть – смотрите.

– А как на тебя действует серебро? Люм!

Люм прижал к узкой груди Гая окованные серебром ножны. Гай вздрогнул, подавил судорожный вздох. Герцогиня подошла, потрогала пальчиком. Стерва.

– Ожог. Это очень больно?

– Как для человека – ожог, ваша светлость.

– А если просто сталь? Люм!

Тот полоснул Гая кинжалом. Кровь, шипя, испарилась, рана затянулась.

– Не больно?

– Почти нет. Как если бы вы укололи палец иголкой, ваша светлость.

– Забавно… И все же – костер! Ты не умрешь, а мне интересно увидеть своими глазами.

Гай поежился. Его вытолкали во двор. Дан не удивился бы, обнаружив на виселице то, что осталось от Ириса, но под перекладиной болтались две пустые петли. Зато заботливо обложенное дровами возвышение у каменного стола было окружено людьми, насыпавшими соломки, чтоб горело лучше. Взгляд Гая метнулся туда, вернулся к герцогине и напоролся на ее улыбочку.

Он вдруг раскинул руки, отшвырнув подальше Люма и Гариса и начал трансформацию. Вообще-то она заняла секунды, но даже за это краткое время кто-то успел метнуть кинжал. А Дан успел не только вырвать из ножен катану (или она сама выпрыгнула?), но и отправить этот кинжал лезвием в землю.

Гай взлетел и почти сразу слился с чернотой беззвездного неба.

– Вот нахал, – обиженно поджала губки герцогиня, – даже разрешения не спросил. Люм, завтра он должен быть здесь в серебряных кандалах. Мне наплевать, что он Лит. Здесь я хозяйка. Так. Ты, пришелец, без разрешения обнажил меч в моем присутствии. Ты будешь наказан. Выпорите его.

Нет уж, подумал Дан с легкостью обреченного, фиг вам. Это архитектурный термин такой. Индейцы возводили. Фиг – вам!

Он описал круг мечом, явно объясняя, что будет драться. До смерти, милочка. Может, даже до твоей. И пусть победит сильнейший.

Победить не дали никому. Темная тень мелькнула в воздухе, тонкие руки обхватили Дана поперек груди и вознесли к небу. Дан офонарел. Он, конечно, понял, что это Гай, но даже вообразить не мог, что эти крылья могут поднять и легко нести не только хрупкое тело вампира, но и его собственные семьдесят пять килограммов. Да еще так быстро.

Крылья беззвучно вспарывали тьму. Внутренний город выглядел сверху чем-то вроде яркого пятна аэропорта из самолетного иллюминатора, а внешний – окружающими деревеньками: там огонек, тут огонек. Было не страшно, но смешно: летит некое чудовище с огромными, метров несколько в размахе, крыльями и тащит подмышки человека с обнаженным мечом. Кавалерия, к бою! Зенитки тут придумали или как?

Почти бросив Дана на крышу, Гай легко опустился рядом и несколько секунд смотрел на него, потом трансформировался обратно в человека… тьфу, то есть в вампира. То есть принял обычный облик. Дышал он тяжело, и Дан почувствовал себя виноватым. Отожрался тут на дармовых харчах.

– Пойдем, – кивнул наконец Гай, повернулся и пошлепал вперед босыми ногами. Следов крыльев на спине не было. Топорщились мальчишеские лопатки, явственно просматривался позвоночник, выделялись ребра. Человек и человек. Юноша. Дан вложил меч в ножны и побрел следом, спотыкаясь на ровном месте. Гай подождал.

– Извини, я забыл, что ты плохо видишь в темноте.

Он взял Дана за запястье (до чего ж холодная у него рука!), довел до чердачной дверцы. Там Дан дважды основательно запнулся и ушиб колено, а потом они оказались на втором этаже, где уже ждали папа Лит в халате и мама Лит в ночной рубашке с оборочками. Очень встревоженные. Они переполошились еще больше, увидев сына нагишом, тут же начали допрос, и Гай довольно коротко и внятно, хотя и срывающимся голосом рассказал об очередной придури герцогини.

– И я… я испугался. – закончил он, опустив глаза. Ему было стыдно. Стыдно?

Мама обняла сына и прижала его смущенную физиономию к груди, папа похлопал Дана по плечу. Мама увела Гая одеваться, а папа с Даном спустились на кухню.

– В общем, плохи дела, – сообщил папа. – Надо вам уходить отсюда. Особенно тебе. Ты не просто выказал неповиновение герцогине, ты обнажил оружие против нее. Против ее воли – значит, против нее, друг мой. Гая, скорее всего, просто жестоко накажут, а вот тебя либо казнят, либо изувечат. Есть у нее такое увлечение, дружок: ослепить, или язык отрезать, или ногу отрубить, или руку в кипящем масле подержать.

– Сука! – от души сказал Дан.

– Это – да, бесспорно.

Пришли остальные. Гай почему-то был только в штанах и сапогах, зато мама тащила объемный мешок. Папа удовлетворенно кивнул.

– Нум, нужно забрать вещи мальчика из гостиницы, – распорядилась она, и папа отправился наверх, оставив халат на спинке стула. Выглядел он помощнее сына. – Ты, малыш, не волнуйся. В любом городе, где есть банк, который держит вампир, ты сможешь получить свои деньги. Тебе ведь слово сказали? Ну вот. В любом случае, Гай сможет получить сколько нужно, просто потому что он Лит…

– У меня там заначка… – заикнулся Дан. Мама одарила его улыбкой вампира.

– Нум найдет. Я собрала необходимые вещи. На какой-нибудь ферме купите лошадей. Лучше всего отправляйтесь в столицу, может, успеете до снега. Ты теряешь свое пособие, Дан…

– Зато жизнь сохраняю, – буркнул несколько ошарашенный стремительностью событий Дан. Мама кивнула и продолжила инструкции, и дельные, и на уровне «не ешьте зеленых яблок и мойте уши». Папа вернулся через полчаса (ох и быстро летали вампиры, пешком не успеть) и вручил Дану его невеликие пожитки.

– Я там положил тебе свои куртку и плащ, дружок. Куртка, может, будет тесновата, но ты уж потерпи, не сегодня-завтра холода начнутся, а ты налегке. В первом же городе Гай поможет тебе экипироваться.

Мама уже наложила в корзинку всякой снеди. Дан не успел опомниться, как они все четверо оказались на крыше; пока мама целовала Гая и Дана, папа расправил крылышки, что твой птеродактиль, потом трансформировался Гай, и через секунду Дан Лазарцев снова болтался в воздухе в объятиях папы-вампира, а Гай подхватил все снаряжение. Как покинуть окруженный десятиметровой стеной город, если ворота закрыты? Правильно – перелететь через стену.

Приземлились они на опушке леса, довольно далеко от города; папа быстро обнял сына и Дана и взлетел: за рекой уже начинало розоветь небо.

Гай обессиленно опустился на траву.

– Прости, Дан.

– Чего это? – грубо спросил Дан. – За то, что не дал погибнуть геройской, но глупой смертью, что ли?

– Геройской? Вряд ли. Там был маг.

– Тем более.

– Нет. Не за это. За то, что я должен отдохнуть. Больно очень.

– Ну и отдохни, – удивился Дан. – Или нас маги увидят?

– Маги? Ну, не придворные. Из Гильдии – могут, но пока герцогиня направит запрос, пока они прочитают, пока согласятся… если еще согласятся. С тебя слепок снимали? Хотя зачем… Кто обращает внимание на пришельцев… Нет, Дан, магам тебя выследить очень нелегко.

– А тебя?

Гай усмехнулся.

– Нас они не видят. Магия людей против вампиров бессильна. Плащ накинь. Ты замерз.

– А ты? – спросил Дан, неумело возясь с нелепым одеянием. Может, пончо из него сделать?

– И я, – согласился Гай, вытаскивая куртку и рубашку. – Мама у меня – просто чудо, правда? Ты проверь, нашел ли папа твою заначку.

Папа нашел. За полчаса успел не только слетать, но и все собрать, найти и аккуратно упаковать. Две рубашки, трусы, носки, жилет, бритва, мыло, зубная щетка и порошок, зеркальце (подарок Даны), мешочек с документами и заначка – двадцать корон и пять прозрачных камешков. И толстая мягкая куртка, напомнившая Дану дорогой пуховик. На вид она не показалась ему тесной; папа Лит был выше и крупнее сына, а Дан особенной атлетичностью не отличался и дома носил одежду скромного сорок восьмого размера. Было время, когда он мечтал накачать себе мышцы, как у Сталлоне, да не вышло, сильным стал, а крупным – нет.

Гай тоже надел плащ, завернулся в него и прислонился спиной к дереву. Бедняга. Последствие сильной боли – сильная слабость. Впрочем, сидел он недолго. Повесил мешок на плечо, как спортивную сумку, смешно оттопырив плащ, подхватил корзинку и посмотрел на Дана.

– Я в порядке. Это быстро проходит. Ну что? Идем? Пройдем через лес, там есть дорога… не очень популярная.

– Нечисть балуется? – хмыкнул Дан, пристраивая на плечо мешок. Гай неопределенно улыбнулся:

– Вроде того.