Персональное задание для капитана Огоньковой

Глава 25

Олеся

Не оглядываясь, выхожу из уборной. Губы до сих пор горят, но и вполовину не так сильно, как сердце.

«Ненавижу себя!» - сжимая кулаки, мысленно кричу я. Полукружья ногтей впиваются в тонкую кожу ладони, оставляя на ней крохотные раны, но я не чувствую боли.

Ненавижу свое тело! Оно не должно было откликаться на поцелуй Гранова!

Когда я покидаю уборную, меня ощутимо трясет: от злости, от не схлынувшего до сих пор возбуждения, от напряжения, что ледяной коркой сковало разум, иначе чем объяснить мое падение?!

Он не имел права!

Орать, угрожать увольнением, взысканиями, выговором - пожалуйста, но не целовать! Я к этому не была готова! Не успела среагировать, закрыться, как делала всегда! Мужчинам не нравится ласкать ледяную глыбу, а тут… растаяла!

Мне нужен свежий глоток воздуха. Я хочу на улицу… Нет, я хочу домой! Хочу остаться одна! Не выдержу общество Давида и Гранова! Для одного дня слишком много охотников на мое тело!

Но, чтобы покинуть заведение, мне нужно пройти мимо столика Давида, за которым он сидит в одиночестве, без интереса наблюдая за танцем на сцене. Пока иду к столику, собираю волю в кулак, надеваю на лицо маску. Кто бы знал, как сложно изображать легкость, когда все тело звенит от напряжения, а виски раскалываются от боли.

- Твои друзья нас покинули? - садясь за столик, произношу наигранно веселым тоном и закусываю нижнюю губу в надежде, что в полутемном помещении Давид не заметит, что минуту назад их безжалостно растерзали.

- Мужики приходят сюда развлекаться, мало кто остается весь вечер за столиком, - отпивая из стакана, просвещает меня сутенер.

- Я проголодалась, - придвинув к себе тарелку, принимаюсь есть. Ждать никого не собираюсь. Я не хочу есть, но ещё больше ни с кем не хочу общаться. И улыбаться невыносимо, когда на душе скребут кошки. Вкуса еды не чувствую, с таким же успехом я могла бы жевать вату.

- Я позвонил Виктору, он приедет за нами через час, - сообщает Давид. Я помню предупреждение Гранова, но я не знаю, что придумать, чтобы Давид уехал без меня. Полковник вроде сам обещал с ним разобраться, вот пусть и разбирается. - Поговорить… не получится, - часть предложения услышать не выходит из-за громкой музыки на сцене, но я и так понимаю, о ком речь. Видимо, интерес Аркадия к красивой стриптизерше уловила не только я. - Ты ведь не собираешься здесь задерживаться? - спрашивает он, не дождавшись от меня реакции на свои слова.

- Нет. Я устала, и у меня разболелась голова, я бы уехала прямо сейчас, - произношу негромко, я даже не уверена, что он меня слышит.

- Я тебя отвезу, - тем не менее заявляет Давид.

- Я могу вызвать такси, - мысленно умоляю отпустить меня.

- В этом нет необходимости, - заявляет сутенер и переводит взгляд на сцену. Отрезав кусочек стейка, медленно пережевываю мясо. Кожей чувствую, когда в зале появляется Гранов. Мне не хватило времени, чтобы успокоиться. Стоило ощутить его присутствие, и меня вновь сковало напряжение.

Поправляя воротник рубашки, он садится за стол. Рядом со мной. Слишком близко. Слишком! Я слишком хорошо помню его обжигающие ладони на своей коже.

- Ты не ешь? - обращает внимание на Давида. Мне кусок в горло не лезет, но тарелку я не отодвигаю, продолжаю копаться в ней вилкой.

- Я не голоден, - делает очередной глоток из бокала. - Тебе налить? - интересуется Давид у Гранова, поднимая бутылку с напитком темно-медового цвета.

- Налей, - соглашается полковник. Вроде он не собирался пить или я что-то не так поняла? С ним пьяным я точно никуда не поеду. Новая музыкальная композиция, которая звучит громче предыдущих, знаменует, что на сцену вышла новая танцовщица.

Наполненный стакан Гранов ставит рядом с собой, но пить не спешит. На столе загорается экран телефона Давида, он подносит его к лицу, кажется, решая, отвечать или нет.

- Слушаю, - принимает вызов Давид. Уставившись невидящим взглядом на сцену, я прислушиваюсь к разговору сутенера. Это сложно сделать из-за громкой композиции, которая льется из динамиков. Давиду, видимо, тоже ничего не слышно, потому что он выходит из-за стола, что-то громко и резко произнося в трубку.

Мы с Грановым остаемся вдвоем, мне хочется встать и выбежать следом за Давидом.

Как?

Как нам работать дальше?

Делать вид, что ничего не произошло? Зачем он все усложнил?!

- Давид сейчас уедет, я отвезу тебя домой, - отодвигая от себя тарелку с едой, к которой так и не прикоснулся, заявляет Гранов.

- Не надо меня подвозить, - стараюсь не окрашивать свой голос эмоциями. - Вызовите мне такси, - там, в уборной, я легко перешла на «ты», а теперь специально выстраиваю между нами границы, переходя на «вы».

- Тебя отвезет мой водитель, - громко втягивает через нос воздух. Я не слышу, но краем взгляда замечаю, как поднимается его грудная клетка.

Как и сказал Гранов, Давид куда-то срывается, не забыв вернуться за столик и со всеми попрощаться.

- Завтра жду на работе, - наклонившись к самому уху, произносит сутенер. Я замечаю, как напрягся Гранов, когда Давид подался к моему лицу. «Подумал, что он тоже собирается меня поцеловать?» - про себя зло усмехаюсь.

- Я тоже пойду, - поднимаюсь из-за стола спустя пять минут после ухода Давида. Это тот максимум, который я смогла перенести рядом с Грановым.

- Я провожу, - резко встает он с дивана, с шумом отодвигая стол. Удивительно, как не посыпалась на пол посуда.

- Я вызову такси, - спустившись с крыльца, произношу негромко, не хочу, чтобы нас слышали стоящие у входа секьюрити, но точно знаю, что Гранов меня услышит, он буквально приклеился ко мне сзади.

- Я не буду извиняться за поцелуй, - хватая за локоть, останавливает меня. - Но мы об этом обязательно поговорим, - обещает полковник.

- Не о чем говорить, - резко реагирую, выдергивая руку из захвата. Если бы он хотел, легко мог удержать, но такой цели полковник себе не ставил.

- Ошибаешься, но сейчас ты не в том настроении, чтобы меня услышать. Идем, водитель тебя уже ждет, - указывает рукой в сторону своего автомобиля.

Как только он закрывает дверь, отрезая меня от своего общества, я закрываю глаза, пытаясь сдержать накопившиеся во мне слезы.

«Прости меня, Олег…» - мысленно обращаюсь к любимому. Столько лет я была тебе верна, а сегодня…. впервые предала…