Первая скрипка для злого доктора

Глава 17

Антон

Какое у неё сейчас забавное выражение на лице. Растерянность пополам с недоверием и ещё чем-то.

– Я.… как так? Когда?!... То есть… – Алёна запутывается в словах, и я прерываю её единственным сейчас доступным мне способом – поцелуем.

Ответного признания мне всё равно пока не дождаться. Точно не сегодня. Хотя… кто знает?

Разве я сам мог бы подумать ещё месяц назад, что влюблюсь в эту вредную, невозможную, невыносимую… удивительную скрипачку?

– Ох…. – Алёна с трудом выдыхает, когда я наконец отпускаю её. Поднимает на меня сияющие глаза, распухшие от поцелуев губы расплываются в такой улыбке, что дыхание перехватывает.

Хочу затащить эту занозу к себе и любить несколько часов без перерыва.

Но…. она наверняка голодная.

Вспомнив несостоявшийся ужин, чуть не матерюсь вслух. Ну я устрою этим интриганкам! Пусть только попробуют ещё влезть!

– Чего тебе хочется? – спрашиваю у Алёны.

– Хм.… – в глазах загораются смешливые искорки, она придвигается ближе, – как насчёт того, чтобы подняться ко мне, – и, быстро подавшись вперёд, шепчет на ухо: – я помогу тебе раздеться, опущусь перед тобой на колени…

Меня кидает сначала в холод, потом в жар, ноги подгибаются.

– А-а-а.… я вообще-то имел в виду… поесть, – выдавливаю из себя кое-как.

Алёна тихонько смеётся, посылая мне мурашки по всему телу.

– Хочешь, пойдём пельмени поедим?

– В той домашней кафешке, где мы с тобой сидели в первый раз, когда меня только выбрали в общественный совет? – спрашиваю, улыбаясь.

– Ага, – она пожимает плечами. – Самый простой и быстрый вариант.

– Пойдём, – беру её за руку, переплетаю пальцы.

Ужин выходит спокойным и каким-то удивительно домашним. Мы болтаем в кафе, обсуждая ближайшие дни – до открытия фестиваля осталось совсем немного.

– Не нравится мне, как Иосиф Давидович себя чувствует, – хмурится Алёна. – Он к тебе приходил? Ты ему должен был что-то там сделать…

– Я ставил ему холтер, да, – киваю, мрачнея. С сердцем у старого скрипача явные проблемы. – Суточный мониторинг. Ему бы в больницу лечь, обследоваться нормально.

– Не хочет, – девушка безнадёжно отмахивается. – Сколько я его ни уговаривала…

– Он обещал, что придёт ко мне на приём, – вспоминаю вдруг. – Напомни ему! Если получится завтра его вытащить… Может, сама с ним придёшь? Вместе уговорить попробуем!

– Попытаюсь, но… – Алёна неуверенно качает головой. – Не факт, что получится.

– Ну ладно. Ты наелась?

– Конечно, – она улыбается, наклоняется вперёд, говорит шёпотом: – А у меня дома есть конфеты! Твои любимые!

Фыркаю, вспомнив, как в детстве мы спорили из-за сладкого.

– Соблазняешь?

– Совсем чуть-чуть, – Алёна кидает на меня хитрый взгляд, наклоняет голову. – С чаем.

– Пойдём, соблазнительница…

Правда, дома нам становится совсем не до чая. Мы из коридора и до кухни еле успеваем дойти.

– А конфеты? – девушка отрывается от моих губ на мгновение, запрокидывает голову назад.

– Потом, – шепчу, спускаясь по нежной шее вниз. – У меня тут и так всё сладкое…

Она только стонет в ответ, запуская пальцы мне в волосы.

– Мы так и не опробовали стол, – подталкиваю её, разворачиваю, заставляя опустить ладони на поверхность, прижимаюсь сзади.

– Развалится.… – выговаривает слабо.

– Не развалится, – усмехаюсь, с трудом справляясь с собственным дыханием.

Ну…. стол в итоге выдерживает. И кровать, на которую мы потом перебираемся – тоже. Хотя, кажется, близка к тому, чтобы треснуть.

С утра я чуть не просыпаю на работу. Собираюсь второпях, стребовав с Алёны обещание, что она всё-таки попробует прийти в больницу вместе со своим учителем.

Дел наваливается целая гора. Ещё и фестивальные обязанности никто не отменял, наоборот – чем ближе к старту, тем больше всплывает каких-то организационных недочётов, которые приходится решать.

К обеду, когда рука от писанины у меня уже отваливается, поступает звонок из регистратуры.

– К вам тут пришли, – сообщает медсестра. – Сказали, по личной договорённости.

– Сейчас буду, – кладу трубку.

Уломала Алёнка Иосифа Давидовича!

Торопливо иду к больничному холлу, но зайдя, останавливаюсь, словно на стену натолкнулся.

***

Не может… этого.… быть…

Какого чёрта?!

– Анто-он!

Она идёт ко мне, улыбаясь. Уверенно стучит каблуками. Как всегда, высоченные. Естественно. Другую обувь она не носит.

Женщина из прошлого. Женщина, из-за которой я собственными руками уничтожил своё будущее.

– Дорогой, как я рада тебя видеть! – тянется, целуя воздух рядом с моей щекой.

Даже на каблуках она всегда была ниже меня.

– Когда таксист привёз меня сюда, я глазам своим не поверила, – щебечет, прикасаясь к моему предплечью, задерживает руку. Длинные алого цвета ногти смотрятся неуместно на фоне моего белого халата.

Раньше мне это нравилось. А теперь… вспоминаю остриженные под корень ноготки без всякого лака, пальцы с мозолистыми подушечками, как у всех струнников.

– Что ты здесь делаешь, Александра? – говорю, мимолётно удивляясь тому, насколько спокойно и холодно звучит мой голос.

– Ох, милый, ну не надо, – она игриво улыбается. – Почему так формально? Алекса! Ты же помнишь, что мне…

– Александра, я тебя не ждал, – прерываю её, внимательно глядя в глаза. – Зачем ты здесь?

Она словно теряется на секунду, но тут же улыбается, понижает голос.

– Милый, думаю, ты догадаешься и сам.… в моей жизни не так давно всё изменилось.

– Неужели, – отхожу на шаг, стряхиваю её руку с рукава, изображаю лёгкий интерес – насквозь фальшивый.

Краем глаза замечаю, с каким любопытством смотрят на нас две молоденькие медсестры в регистратуре, и сжимаю челюсти. Сплетни уже просто в воздухе носятся.

Александра же ничего не замечает. Всегда считала ниже своего достоинства обращать внимание на кого-то из «младшего персонала».

– Да, – беспечно пожимает плечами, но я вижу, что на самом деле она играет. – Видишь ли… я развелась.

Последние слова звучат так, словно она сделала мне одолжение.

Продолжаю молча смотреть на неё с тем же выражением лица.

Честно сказать, я сейчас и вряд ли смогу что-то изменить. Такое ощущение, что мышцы окоченели в одном положении.

– Что, ничего не скажешь? – Александра немного нервно улыбается уголком губ, откидывает назад прядь волос.

– А что тут сказать, – отвечаю медленно. – Сочувствую.

– Со…чувствуешь?! – вот теперь она действительно теряется, да ещё и хмурится вдобавок.

– А что, мне радоваться? – вздёргиваю брови. – Ну, если ты этому факту рада, тогда поздравляю.

– Антон, что с тобой? – Алекса снова подходит ближе, я опять делаю шаг назад.

Словно танец с ней танцуем, блин!

– Я полагала, что ты будешь рад.… меня увидеть, – она давит голосом. – Я приехала специально! Нашла тебя! Мне пришлось связаться с главврачом, твоим руководителем.…

– Бывшим руководителем, – поправляю её. – А с ним-то зачем? Он не был в курсе, куда я уехал после того, как меня со скандалом вышвырнули из больницы.

– Ох, дорогой, не надо преувеличивать! – Алекса снова хмурится. – Да, ты уволился, но…

– Не надо преуменьшать, дорогая! – цежу сквозь зубы. – Меня вышвырнули. Практически с волчьим билетом. Потому что я, как полный и абсолютный идиот, стал любовником женщины, которая – по невероятному, неизвестному мне стечению обстоятельств – оказалась замужем за главным попечителем и спонсором больницы!

– Антон! – Александра всё-таки оглядывается по сторонам, явно недовольная, что нас могут услышать. – Я же объясняла… Я… просто влюбилась в тебя! Ты был такой… такой…

– … такой кретин, что поверил тебе, – качаю головой, усмехаюсь. – Мне и в голову не приходило, что девушка, которую я случайно встретил в коридоре больницы, на самом деле замужем за…. старым обрюзглым денежным мешком.

– Я правда в тебя влюбилась! – она хватает меня за руку.

– Это не любовь, – хмыкаю устало. – Повторяю ещё раз. Что тебе здесь нужно?

– Антон? – раздаётся негромкий голос, и я, внезапно отмерев, рывком разворачиваюсь на месте и ловлю растерянный взгляд Алёны.

***

На секунду накатывает волнение, почти страх. Что она успела услышать? Как ко всему этому отнесётся?

Но я тут же качаю головой сам себе.

Это же Алёна. Она выслушает и всё поймёт. Она всегда всё понимала.

– Дорогой, представь нас?

Не успеваю увернуться, когда мне на локоть ложится рука Александры.

Алёна смотрит на эту руку, потом мне в лицо, вздёргивает бровь, заставляя меня шарахнуться в сторону и стряхнуть с себя чужую конечность.

Тут я замечаю ещё и Иосифа Давидовича, который, стоя за Алёнкиной спиной, наблюдает всю эту сцену, сложив руки на груди.

Чёрт! Хочется поколотиться лбом о стену! Какого хрена Алекса тут изображает?!

– Представлю, разумеется, – цежу в её сторону.

Александра самоуверенно улыбается, но улыбка тут же сползает с её лица, когда я быстро подхожу к Алёне, беру ее за руку. Пальцы ледяные. Ох, и придётся же мне просить прощения….

– Алёна, любимая, позволь тебе представить, – начинаю по всем правилам. – Александра. Бывшая жена попечителя больницы, в которой я работал, когда жил в столице. Александра, – поворачиваюсь к побледневшей, приоткрывшей рот от удивления девушке, – это Алёна Михайловна. Моя невеста.

Слышу язвительный хмык со стороны Иосифа Давидовича. Очень надеюсь, что мне не показалось – и этот хмык ещё и одобрительный.

– Что значит невеста?! – Алекса зло кривит губы, переводит взгляд с Алёны на меня.

– Невеста – значит будущая жена, – вступает в разговор Алёнка.

Сжимает мне руку посильнее, слегка впиваясь ногтями, заставляя резко вдохнуть. Ну… это ещё неплохо. Сложно представить, что бы я чувствовал, если бы оказался на её месте. Хотя почему сложно? От ревности бы с ума сошёл!

– Вы, Александра, приехали посетить фестиваль? – заводит светский разговор моя невеста.

– Фестиваль? – недоумённо хмурится Алекса. – Нет, я….

– О, не любите классическую музыку? – Алёна окидывает её снисходительным взглядом. – Понимаю. Это искусство не для всех, некоторые обладают слишком примитивным типом мышления, чтобы адекватно воспринимать классику.

Мне не удаётся сдержать сдавленный смех, и кашель, которым я пытаюсь его замаскировать, никого не обманывает. Тут же вспоминаю, как моя скрипачка выговаривала мне насчёт концерта, на котором я имел несчастье заснуть несколько лет назад.

Александра краснеет от злости, сжимает кулаки, но сказать ничего не успевает.

– Раз фестиваль вас не интересует, в таком случае, вам стоит посетить фирменные магазины дома-музея композитора. Надеюсь, вы хотя бы в курсе, какой композитор родился в нашем городе. Сможете купить там какие-нибудь сувениры на память, – пожимает плечами Алёна, прижимается ко мне сбоку, кидает на меня взгляд. – Любимый, мы договаривались, что ты поможешь Иосифу Давидовичу.

– Да, любимая, – улыбаюсь шире, чем нужно, поворачиваюсь к старому скрипачу. – Иосиф Давидович, пройдёмте? Я вас ждал. Александра, был… хм-м-м… немного удивлён неожиданным визитом. Желаю…. э-э-э-э... удачи. Самолёты в столицу летают дважды в день, как раз успеешь на вечерний.

Алекса посылает в нашу сторону полный желчи взгляд и, гордо откинув голову, идёт к выходу. Правда, на пороге слегка спотыкается – у нас там одни сплошные выбоины в старом полу, на каблуках ходить не стоит – и это смазывает общую картину.

– Тебя ждут крупные неприятности, – шипит мне Алёна на ухо. – Надеюсь, у тебя есть объяснения всему этому, иначе скандалы, которые закатывала твоя матушка, покажутся тебе детскими сказочками!

– Милая, я всё объясню, – обещаю, поднося ее руку к губам.

Алёнка закатывает глаза и качает головой, но я вижу, что она больше переживает за всю эту ситуацию, чем по-настоящему сердится.

– Спасибо тебе, – украдкой быстро целую свою скрипачку в губы и поворачиваюсь к ехидно улыбающемуся Иосифу Давидовичу. – Давайте зайдём в кабинет.

Мужчина проходит внутрь следом за мной, девушка остаётся снаружи. К счастью, скрипач не пытается выяснить у меня, что это сейчас такое было. Видимо, мудро полагает, что мы и сами разберёмся. И хорошо. Вряд ли я кому-то готов раскрывать правду.… кроме Алёны.

После осмотра и сбора анамнеза хмурюсь, постукивая ручкой по столу.

– Иосиф Давидович, мне не нравится ваше состояние, – говорю честно.

– Ой, можно подумать, я от него в восторге! – хмыкает старик.

– Вам бы в больницу лечь, а не на фестивале играть, – качаю головой.

– Молодой человек, не тошните мне на нервы, – отмахивается Иосиф Давидович. – Я таки, как истинный творец, мечтаю окончить свой земной путь прямо на сцене!

– Если вы не начнёте лечение, этот печальный момент произойдёт гораздо раньше, чем нам всем бы хотелось, – произношу мрачно.

Старик, кряхтя, поднимается со стула.

– Вот отыграю этот фестиваль, – говорит миролюбиво, – и так уж и быть, сдамся вам. Обещаю. А пока… не тревожьте девочку моими проблемами, юноша.