Первая скрипка для злого доктора

Глава 8

Скриплю зубами, но достаю мобильный. И тут же соображаю, что у меня и номера его нет! Да вашу ж…. музыкальную дивизию!

Подумав, набираю Жанну Вадимовну, мать Антона. После нескольких гудков слышу раздражённый голос:

– Да! Слушаю!

– Жанна Вадимовна, добрый день, – начинаю торопливо, – это Алёна, я.…

– Куда ты собрался?!

Вопль явно предназначается не мне, и я отчётливо слышу издалека усталый голос:

– Мам, позволь тебе напомнить, что мне уже давно не пять лет, и я не обязан перед тобой отчитываться!

Закатываю глаза, продолжая сжимать трубку. Ну с ней же нельзя так, она ведь завуч в школе, у неё профессиональный перекос!

«В голове», – добавляю мрачно про себя.

Сейчас заведётся до такой степени, что все мозги ему проест!

– Жанна Вадимовна! – повышаю голос, стремясь, чтобы женщина меня услышала. – Это он ко мне! Ко мне! Антону в общественный совет надо, я совсем забыла вам сказать! Простите ради бога.…

– Какой ещё совет? – в её голосе слышна растерянность, и пока она сбита с толку, я продолжаю:

– Жанна Вадимовна, вы простите, это я виновата! Надо было вас предупредить, да я замоталась и совсем забыла! Антона вчера выбрали в общественный совет к фестивалю! А он ещё на дежурстве чуть не всю ночь просидел, – вру, отчаянно надеясь, что кардиолог использовал для отмазки именно ту причину, которую я предлагала ему вечером.

– Какое дежурство, если от него несёт коньяком?! – с сомнением спрашивает женщина, но я чувствую, что она уже почти поверила. – Он что, на дежурстве пил?

– Ох, господи, да вы что, Жанна Вадимовна, – зажмуриваюсь и скрещиваю пальцы за спиной. – Это я вечером прибежала в больницу после работы, так замёрзла, а там как раз Павел Юрьевич был, главврач, а я же его знаю, мы все вместе обсуждали фестиваль, и он меня и Антона угостил по глоточку, неудобно было отказываться, вы же понимаете.…

– Ну, Алёна, – укоризненно говорит завуч, – не ожидала.

– Да я и сама не хотела, Жанна Вадимовна, но что ж делать было.… Мы с Антоном тогда обсудили некоторые детали по поводу работы в совете, а сегодня встреча с директором завода! В музее! А у меня совсем из головы вылетело! Я должна была его предупредить!

– С директором?

Ну вот, уже и интерес в голосе появился. Да, завуч самой пафосной городской школы любит вращаться в, так сказать, «элитных» кругах. А руководитель металлургического завода – одна из первых фигур в городе.

– Вот я и позвонила вам, чтобы извиниться и попросить передать Антону! Он ещё успеет, если прямо сейчас подъедет!

– Ладно уж, – женщина говорит укоризненно, но я понимаю – пронесло! – Но, Алёна, надо как-то поответственнее относиться к своим обязанностям!

– Да, Жанна Вадимовна, конечно! Вы абсолютно правы! Постараюсь! Вы скажете Антону, что я жду его у центрального входа в музей?

Она соглашается, я прощаюсь и, выдохнув, отключаю мобильник.

Надеюсь, у Антона хватит мозгов не спорить сейчас с матерью, а просто приехать побыстрее!

К счастью, хватает.

Спустя пятнадцать минут, за пять минут до начала встречи возле музея тормозит такси, из которого вылезает кардиолог. Оглядывается, видит меня и идёт в мою сторону.

Отчаянно пытаюсь придать своему лицу равнодушное выражение, но трудно вот так вот смотреть на человека, которого ты ещё несколько часов назад видела голым, да к тому же не помнишь, был у вас секс или нет.

Антон подходит и молча смотрит на меня. Я уже открываю рот, чтобы сказать, что нам пора, когда он начинает первым:

– Спасибо. Я.… не ожидал.

– Чего? – растерянно хмурюсь.

Мужчина усмехается.

– Прикрыла мою задницу перед матерью.

– Такую задницу грех не прикрыть, – выдаю неожиданно даже для себя и чувствую, что краснею.

А Антон фыркает, причём совершенно не язвительно.

– Так и знал, что тебе понравится, – весело смотрит на меня.

– Почему бы и нет, – стараюсь безразлично пожать плечами. – С чисто эстетической точки зрения у тебя всё в порядке.

– А как насчёт чисто женской точки зрения? – он вдруг делает широкий шаг ко мне, оказываясь значительно ближе, чем позволено правилами приличия.

– Э-э-э-э, с женской точки зрения я на тебя не смотрела, – пячусь назад. – И потом там надо смотреть спереди.

Антон запрокидывает голову назад и хохочет, а я, поняв, что ляпнула, роняю лицо в ладони.

– Идём, ёжик, – отсмеявшись, мужчина берет меня под руку. – Пошли обсуждать, что там в этом году с вашим фестивалем!

– Он не наш, он городской, – слабо спорю. – Вот неужели ты не гордишься, что в твоём родном городе родился известный на весь мир композитор?!

– Не-а, – кардиолог пренебрежительно пожимает плечами. – Ну родился, и что из того? Тут ежегодно сотни детей рождались и до, и после него. Я с большим уважением к акушерам-гинекологам отношусь, которые тех детей принимали.

– Хоть к кому-то ты относишься с уважением, – вздыхаю, снимая в гардеробе лёгкий плащ.

– Не стоит думать, что я такой уж хам, ёжик, – Антон отбирает у меня верхнюю одежду и сдаёт её гардеробщице вместе со своей курткой.

– Ну и где вы ходите?!

Мы оба оборачиваемся на Эльку, которая выбежала из кабинетика, где собираются экскурсоводы. Моя подружка немного встрёпанная, но тут же приглаживает волосы, глядя на врача.

– Привет, Антон! – выдаёт, улыбаясь, а потом поворачивается ко мне. – Алёнк, все уже собрались! Давайте в большой зал!

Большой зал называется таким очень условно – это просто одна из самых просторных комнат дома-музея, где помимо мебели и вещей, принадлежавших семье композитора, стоят рояль и арфа. Здесь время от времени устраивают камерные концерты, но основной концертный зал музея совсем не здесь, а в отдельном здании. Слава богу, дверь в помещение открыта и довольно много людей стоят прямо на выходе – не поместились внутрь, поэтому мы с врачом незаметно присоединяемся к «коллективу».

– …. безусловно, крайне важная дата не только для всех нас, но и в целом для города, поэтому нам так важно действовать сообща. Организация фестиваля – очень ответственное дело, и я счастлив видеть, что здесь собрались все самые активные…

Отвлекаюсь от того самого директора завода, толкающего вступительную речь, и веду взглядом по присутствующим. С большинством я, естественно, знакома – и не первый год работаю вместе. Но есть и новые для меня лица. В том числе…

Чуть не вздрагиваю, вылупившись на девушку в первом ряду. А она что здесь делает?!

Директор тем временем заканчивает свою речь, все хлопают, и я спохватившись, пару раз бью в ладоши, а потом поворачиваюсь к Антону.

– Слушай….

– Антоша?!

За нашими спинами раздаётся радостный возглас, и мы с кардиологом одновременно кривимся. Я от этого протяжного голоса с придыханием, а мужчина… похоже, от формы имени.

– Антон, – поправляет девушку, поворачиваясь к ней. – Привет, Аврора. Давно не виделись.

– Да уж, – дочь директора завода (правда, во времена нашего детства он директором не был, его назначили лет пять назад) и по совместительству наша бывшая одноклассница с каким-то хищным удивлением рассматривает врача. – Шикарно выглядишь, Антон! Что ты здесь делаешь? Я полагала, ты в столице! О, привет, – небрежно кивает мне, словно только что заметив.

Киваю и поворачиваюсь к директору музея, которая окликает меня по имени.

– Алёна Михайловна, – женщина стоит рядом с Щербаковым, тем самым директором, отцом Авроры. – Юрий Владимирович, позвольте представить вам Алёну Михайловну, нашего младшего научного сотрудника и скрипачку городского оркестра. Это она договорилась о передаче в музей для выставки тех исторических документов из столицы.

– Юрий Владимирович, очень рада познакомиться, – подаю руку и пожимаю сухую ладонь.

– Взаимно, – мужчина кивает, приглядывается. – Кажется, я уже видел вас раньше? Как ваша фамилия?

– Морозова, – улыбаюсь ему. – Думаю, вы знаете Анну Павловну Морозову, мою бабушку…

– Как же, как же, – смеётся Щербаков. – Как не знать, до сих пор помню, как она мне «трояк» влепила за сочинение в десятом классе!

Тушуюсь, потому что не ожидала такого приступа детских воспоминаний, но Юрий Владимирович тут же продолжает:

– И отца вашего с матерью я знал. Очень жаль их, очень... Соболезную, Алёна Михайловна.

– Можно просто Алёна, – скованно улыбаюсь.

Не люблю, когда мне напоминают о родителях. Боль только притупилась, но так до конца и не ушла.

– Но на самом деле вы ещё можете меня помнить, потому что я училась в лицее, в одном классе с Авророй, – перевожу тему.

– Ах, да! – директор оглядывается, ища глазами дочь, и тут же хмурится. – А это кто?

– Ещё один наш бывший одноклассник, Антон Сердцев, – покосившись на до сих пор разговаривающую парочку, стараюсь отвлечь внимание мужчины. – Он недавно вернулся в город, он врач, кардиолог.

Только закончив, соображаю – а чего я, собственно, пытаюсь выгородить своего соседа и по совместительству вражину с детства? Матери его сегодня уже наврала, может, хватит?!

– А-а, сын завуча, – Юрий Владимирович кивает.

Господи, вот вроде двести тысяч население в городе, но у нас куда ни плюнь – в знакомого попадёшь. Хотя… весь мир – одна большая деревня.

Щербакова уже отвлекает председатель общественного совета, и я тут же скромно отхожу в сторонку. Не люблю все эти официальные сборища. Работать, чтобы фестиваль прошёл без сучка, без задоринки – люблю! А вот эти мероприятия, на которых начальство собирается, чтобы показать, кто тут главный – нет уж, увольте.

Кстати, об исторических документах! Оглядываюсь и решаю попробовать незаметно отлучиться и глянуть, что там. У меня ведь так и не нашлось времени забежать в хранилище!

Осторожно двигаюсь в сторону выхода и уже почти добираюсь до нужной неприметной двери – она ведёт не в коридор, а в другую комнату, проходную, откуда можно быстро дойти до библиотеки – когда снова слышу высокий голос, противно тянущий гласные.

– Так ты что, надолго здесь? – Аврора чуть касается плеча кардиолога.

– Да, на какое-то время, – мужчина кивает. – Думаю, не меньше года, а там посмотрим.

– Ох, и мне придётся задержаться, – недовольно качает головой бывшая одноклассница. – Отец попросил помочь с фестивалем! Сам понимаешь, провинция, ну что они здесь умеют – ни толком организовать, ни пригласить нужных людей. А у меня в столице столько знакомых в артистических кругах…

С трудом сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть презрительно. Ну да, конечно. Между прочим, у нас уже семидесятый фестиваль в этом году! Семидесятый! Это старейший музыкальный фестиваль в нашей стране! И как же раньше-то справлялись без гениальной Авроры с её связями…

– А ты, я слышала, тоже вошёл в совет? – продолжает девица. – Надо встретиться! Давай посидим, вспомним прошлое? – улыбается многозначительно. – Заодно и организаторские моменты обсудим. Хорошо, что в этом году постоянный консультант с медицинским образованием будет! Я отцу скажу про тебя!

– Аврор, у меня вообще-то сейчас занятость по полной…. – начинает Антон, но тут пересекается взглядом со мной, и я понимаю, что меня поймали за подслушиванием. – …но для встречи с тобой время, конечно, найду, – договаривает, слишком широко и фальшиво улыбаясь.

Тьфу, меня сейчас стошнит! Еле сдержавшись, всё-таки ныряю в нужную дверь и, закрыв ее за собой, прислоняюсь к створке. Фу-у.…

Вспоминаю, что они встречались в старших классах школы. Не помню точно, чем там дело кончилось, то ли кошка между ними пробежала, то ли Аврора себе кого покруче выбрала… Да и не плевать ли мне?!

Отлипаю от двери и иду, куда направлялась.

– Здравствуй, Алёнушка, – приветствует меня улыбкой библиотекарь. – А я уж думала, куда ты запропастилась?

– Добрый день, Людмила Васильевна, – улыбаюсь ей в ответ. – Совсем забегалась, ага. С трудом успеваю.

– Ну что, посмотреть хочешь? – хитро спрашивает женщина.

– Да, очень! – молитвенно складываю руки на груди.

– Идём!

Людмила Васильевна открывает специальным ключом дверь хранилища и пропускает меня вперёд.

– Вот, – библиотекарь показывает на две старые папки, разложенные на столе.

На каждой наклеен листочек, списки инвентарных номеров. Подрагивающими руками развязываю тряпичные ленточки и осторожно поднимаю плотный картон.

Каждое письмо композитора лежит в закреплённом виде в отдельной картонной папке и дополнительно прикрыто тонким слегка шуршащим пергаментом. Его писем здесь только три. Еще есть по нескольку писем отца и матери – того периода, когда они жили здесь.

Это, конечно, не самые важные исторические документы. Таких писем было немало, чего уж там. Все существующие послания от композитора и к нему расшифрованы, издана переписка. Вот родительские вроде бы не все читаны… Но я с трепетом смотрю на пожелтевшие листы бумаги. Невероятно! Он сидел и держал этот листок в руках! Выводил буквы пером, то и дело обмакивая его в чернила! Вот, в одном месте даже кляксочка небольшая.…

Даже слёзы на глаза наворачиваются, настолько это для меня эмоциональный момент. Отодвигаю первую папку и открываю вторую. А здесь партитура. С улыбкой вспоминаю, что как раз об этом произведении вечно спорят наш дирижер Пал Петрович и Иосиф Давидович. Надо бы посмотреть внимательно и попробовать найти те штрихи, о которых они ругаются.

– Спасибо, Людмила Васильевна, – осторожно закрываю и снова перевязываю папки. – Я еще приду сюда, поработаю, только время немного освобожу.

– Конечно, – библиотекарь кивает мне, и мы выходим из хранилища.

Попрощавшись, иду обратно к залу. Народ потихоньку начинает рассасываться, и это к лучшему. Сегодня встреча, так сказать, «для руководства». Настоящая работа уже давно ведётся, а сейчас просто продолжится активнее – всё-таки до фестиваля немного осталось.

Оглядываюсь на гардероб и решаю уйти – у меня завтра загруженный день, куча уроков в музыкалке плюс надо забежать к Иосифу Давидовичу, показать ему «Серенаду», как обещала.… А, чёрт! Номерок же у Антона! Он одежду сдавал!

– Алёна!

Лёгок на помине.

– Я хотела одежду забрать, – кидаю на него холодный взгляд.

– Да, слушай, я.…

– Подожди, – останавливаю его жестом и достаю завибрировавший мобильный. – Привет, Влад! – здороваюсь с гобоистом, улыбаюсь и краем глаза вижу, как Сердцев зло прищуривается.