Песня светлячков

Глава 9

Когда я с одеялом в руках вернулся к утесу, Брей на каменистой площадке не было.

– Брей! – позвал я, оглядываясь по сторонам.

Наверное, пошла облегчиться в кусты. Я уселся на свернутые одеяла и стал ждать. В груди появилась непонятная тревога. Я подошел к краю утеса и посмотрел вниз. Вглядываясь в темноту, даже не пытался унять сердцебиение. К счастью, я не утратил способность мыслить. Логика подсказывала: если Брей упала, мне с такой высоты все равно ее не увидеть.

Нет, она не могла упасть. Да и с какой стати? Она где-то поблизости. Она непременно где-то тут.

– Брей! – снова крикнул я. – Ну хватит прятаться. Пошутила, и будет. Вылезай.

Ответа по-прежнему не было.

Во мне нарастала паника. На несколько долгих секунд я замер, целиком обратившись в слух. Надеялся услышать звук шагов, хруст веток под ногами. Ничего. Мертвая тишина. Тогда я сложил ладони рупором и что есть силы заорал: «Брей!» Эхо многократно вернуло мой голос. Брей не откликалась. Кто-то вгрызался мне в кишки. Она не могла уйти просто так, поддавшись внезапному капризу. Но даже если бы и ушла, мы бы с нею обязательно встретились на тропке.

Я бросился к деревьям, пытаясь найти хоть какие-то подсказки. Возможно, здесь несколько троп и она пошла не по той. Я отказывался верить, что Брей могла упасть с обрыва.

Наконец я заметил другую тропку. Она уходила в южном направлении. Я двинулся туда. Через какое-то время мне показалось, что я слышу характерный шелест листьев под ногами. Шаги. Она ли это? Не разбирая дороги, я бросился на звук. Тонкая ветка больно ударила по лбу, но я не остановился.

Нас вынесло друг на друга, и мы едва не столкнулись.

– Ну ты даешь, малышка! Куда тебя понесло? Знаешь, как я испугался?

Я протянул руки, чтобы ее обнять, однако что-то в облике Брей меня остановило. Она словно не реагировала на мое присутствие. Не поднимала головы. Не смотрела на меня.

– Брей, с тобой что-то случилось?

Я взял ее за руки. У нее тряслись ладони. Она вся тряслась.

Тогда я осторожно приподнял ей голову. Мне хотелось увидеть ее лицо. Брей плакала, а в ее глазах было… Даже не знаю, как назвать это пугающее выражение. Отрешенность? Безразличие? Мне показалось, она не замечает моего присутствия. В спутанных волосах застряли листья и веточки. По щеке тянулся грязный след, словно она проехалась лицом по земле. Такое ощущение, что она с кем-то дралась или от кого-то отбивалась.

Я потрогал ее рассеченную губу. В уголке рта поблескивала полоска едва запекшейся крови.

– Брей, ты всерьез меня пугаешь. Что с тобой случилось?

Она не отвечала. Я потряс ее за плечи, сначала осторожно, затем со всей силой.

– Что случилось? Ну скажи хоть слово!

У нее задрожали губы. Глаза снова наполнились слезами. Через несколько секунд ее внутреннюю плотину прорвало. Брей зарыдала.

– Элиас, это была моя вина! – всхлипывала она. – Я во всем виновата!

– Ты наконец скажешь, что произошло? – рявкнул я, пугаясь за нее и за себя.

Мое сердце было готово разорваться.

– Джана, – дрожащим голосом произнесла Брей и тут же начала заикаться. – О-она упала. Джана у-упала. С обрыва.

– Что?

Странно, но я почти полностью успокоился. Скорее всего, потому, что мозг еще не воспринял сказанного.

Через несколько секунд до меня дошло. Я так и обмер.

Я присел на корточки, стиснул дрожащие руки Брей и снизу вверх посмотрел на ее припухшие, мокрые от слез глаза.

– Брей, смотри на меня. Пожалуйста, смотри на меня.

Она подчинилась.

– Ты в этом уверена?

Брей кивнула. Правильнее сказать, ее голова дернулась. Слезы продолжали течь по щекам. Я не узнал ее красивого лица. Это была сплошная маска душевной боли вперемешку с чувством глубочайшей вины.

– Покажи мне, – попросил я, отчаянно стараясь не поддаваться страху и панике. – Отведи меня туда, где это произошло.

Брей замотала головой, но потом согласилась:

– Идем.

Идти было недалеко, всего пару минут. На краю обрыва я, не выпуская руки Брей, глянул вниз. Глубина оврага была не слишком большой: футов пятьдесят или шестьдесят. И каменистое дно. Я отчетливо видел тело Джаны, распластанное на камнях.

– Ну, блин, – только и мог пробормотать я.

У Брей снова начались душераздирающие рыдания. Я крепко прижал ее к себе. Ее трясло как в лихорадке.

– Малышка, успокаивайся. Хватит плакать. Твои слезы ничем не помогут ни Джане, ни нам. Послушай меня. Нам нужно туда спуститься и все проверить. Ты это можешь? Брей, ты согласна мне помочь?

Я всеми силами пытался ее успокоить. Следил за ее глазами, пока в них не появилась готовность что-то делать. Тогда я вытер слезы с ее щек.

– Мы идем? – спросил я.

Брей едва заметно кивнула.

– Мы все должны посмотреть сами. Согласна? Давай поищем спуск.

Поиски и сам спуск заняли не менее получаса. Оказавшись на дне оврага, я сразу понял: незачем подходить ближе и проверять, дышит ли Джана. Она была мертва.

Да, Джана была мертва.

Эти слова без конца звучали у меня внутри, будто кто-то включил там режим непрерывного повтора. Похоже, я на какое-то время даже вышел из тела, поскольку все вокруг казалось призрачным и нереальным. Мне было не отвести взгляда от мертвого тела Джаны. Камни возле ее головы блестели, точно их недавно покрасили. Я даже знал, в какой цвет. В ярко-красный. Сейчас он казался черным. Глаза Джаны были открыты и устремлены в небо. Пустые, безжизненные глаза, в которых тем не менее еще оставалась… правда случившегося с ней.

Я взглянул на Брей. Она была на грани срыва. Я боялся, что она захлопнется, впадет в ступор, утратив контакт с внешним миром. Вряд ли я тогда сумею вытащить ее обратно.

Я снова прижал Брей к себе, на этот раз крепче.

– Останься со мной, – сказал я. – Безвыходных ситуаций не бывает. Мы что-нибудь придумаем. Поняла?

Я боялся разжать руки. Так мы стояли возле тела Джаны.

Я думал о своей матери и вспоминал слова, которые слышал от нее в детстве. «Элиас, всегда поступай так, как подсказывает твое сердце. Что бы ни случилось».

Я вспоминал эти слова и тоже плакал. Мною овладело смятение, к счастью недолгое. Я крепко прижал к себе Брей, зная, что не хочу ее отпускать. Но мы не могли просто стоять. Нужно было действовать.

– Малышка, пожалуйста, посмотри на меня и скажи… нет, поклянись мне… что это был несчастный случай.

Брей опустилась на колени. Я сделал то же самое. Камни были прохладными. Даже холодными.

– Брей, умоляю тебя, расскажи мне правду.

– Это был несчастный случай. Клянусь! Я оттолкнула ее от себя. Она была сильно пьяна и не устояла на ногах. Она упала, а там склон. И ухватиться не за что. Она и покатилась к краю обрыва. Потом… вниз. Я не думала, что так сильно толкнула ее. Пойми, я не хотела сталкивать ее вниз. Я хотела, чтобы она отстала от меня, но она не отставала.

Каждое слово Брей выкрикивала, будто желая убедить не столько меня, сколько себя. Ей отчаянно хотелось верить, что ничего преднамеренного в ее действиях не было. Лицо Брей было перекошено болью. Она стояла, стискивая кулаки.

Я попытался ее обнять, но она резко отпрянула, а еще через секунду ее начало выворачивать прямо на влажные камни. Я откинул ей волосы и придерживал за талию. От слез и недавнего крика Брей охрипла.

– Я не собиралась… – говорила она и тут же исторгала новую порцию съеденного и выпитого за день. – Я не пыталась…

Когда рвотные позывы прекратились, я взял Брей на руки. Я качал ее, как наплакавшегося, настрадавшегося ребенка.

– Я… я не хочу в тюрьму, – сказала она. – Элиас, меня обязательно посадят. Я не смогу доказать, что это был несчастный случай. Меня обвинят в умышленном убийстве.

Ее голос становился непривычно высоким. Я чувствовал, как ее тело застыло под напором новой волны страха.

– Элиас, не дай им отправить меня в тюрьму.

Ее плечи опять сотрясали рыдания.

– Тише!.. Никто тебя не посадит. Ты сумеешь убедить их, что это был несчастный случай. Просто расскажи правду, и не надо будет ничего придумывать. Я в это верю.

Не верил я в это…

– Нет, Элиас, – всхлипывала Брей. – В полиции мне не поверят. И в суде тоже. Найдутся свидетели. Митчелл знает, что ты с ней спал. И другие тоже знают. Кто я? Твоя новая подруга. А она? Помеха, от которой надо было избавиться. Вот в суде и подумают… И еще… – Она замолчала.

– Что еще?

У Брей отчаянно дрожали руки.

– Она… она сказала мне… короче, она считала, что беременна…

Чувствовалось, Брей очень не хочется договаривать.

– Беременна от тебя.

– Что за чушь! – Я опешил. – То есть такая вероятность была, но почти нулевая. Я предохранялся. И было-то это не так давно.

У меня закружилась голова. Я прикидывал вероятность того, что Джана забеременела от меня. Сердце перестало колотиться и теперь стучало с перебоями. «Вранье пьяной, обдолбанной девки», – пытался успокаивать я себя. А если не вранье?

– Слишком мало времени прошло, чтобы говорить о беременности, – сказал я, успокаивая не столько Брей, сколько себя. – Я пользовался презервативом, и он не порвался. Если она и была беременна, то не от меня. Конечно, вероятность существует, но ничтожно малая.

Моя речь становилась торопливой и сбивчивой. Я сам нервничал, зная, пусть и теоретически, насколько непредсказуема данная сфера жизни.

– Она просто искала повода поскандалить с тобой, – добавил я и сразу поверил сказанному, поскольку тогда многое вставало на свои места.

– Элиас, теперь это не имеет значения. Джана мертва, а я последняя, с кем ее видели! Понимаешь? Когда Джана там появилась, с ней была какая-то девица. Черноволосая, коротко стриженная. Она наверняка меня запомнила. И потом, у меня были основания расправиться с Джаной. Больше, чем у кого-либо. Никто не поверит, что это был несчастный случай. Да они меня распнут! – Брей уткнулась мне в грудь, а ее ногти впились в мой затылок.

Я решил поступить так, как учила меня мать. Послушаться голоса сердца. В тот момент это казалось мне единственно правильным…

– Пошли, – твердым голосом произнес я, силой поднимая Брей на ноги. – Нужно убираться отсюда.

Замешательство в глазах Брей было секундным. Она молча встала и пошла за мной. Мы поднялись на утес. Шли молча. Случившееся не располагало к разговорам, а подъем оказался еще и утомительным. Всю дорогу я крепко держал Брей за руку, боясь отпустить даже на секунду.

Я боялся ее потерять.

Добравшись до площадки, я подхватил одеяла, перебросил через плечо.

– А теперь слушай меня. Слушай внимательно. – (Брей кивнула.) – Когда вернемся к общей стоянке, мы должны вести себя так, будто просто гуляли. Будем надеяться, что все уже спят и нас никто не увидит, но если кто-то и увидит, мы не должны вызывать никаких подозрений.

– Мы что, отсюда уедем? – забеспокоилась Брей. – Среди ночи?

– Да. Если ее найдут при нас… – Я замолчал. Мне не хотелось этого говорить, но Брей должна знать правду. – Брей, когда найдут тело, поднимется шум. У меня нет полной уверенности, что ты все это выдержишь и не расколешься. Поэтому нам ни в коем случае нельзя оставаться. Понимаешь?

Она снова кивнула:

– А не будет подозрительно, что мы уехали среди ночи?

Об этом я как-то не подумал. Я тяжело выдохнул и посмотрел в сторону утеса.

Ничего другого я придумать сейчас не мог. Никакая стратегия не гарантировала нам полной безопасности. В глубине души я знал: если Брей добровольно не сдастся полиции и если я не уговорю ее сделать то, что было единственно правильным, все прочие варианты будут лишь усугублять наше положение.

В ярости я швырнул одеяла на землю.

– А‑а-а-а-а‑а! – орал я, молотя кулаками в воздухе. – Я подошел к краю утеса и крикнул: – К черту весь этот мир!

Я стоял, обхватив голову, и смотрел в ночное небо.

Брей подошла, обняла меня за талию и нежной щекой уткнулась в мою голую спину.

– Я не сдамся полиции, – тихо сказала она, словно прочитав мои мысли. – Элиас, я чувствую: если я это сделаю, нам конец. Я боюсь. Боюсь потерять тебя. Боюсь, что меня заберут от тебя и запрут неизвестно на сколько. Разве нам мало прежней разлуки?

От ее последних слов у меня сжалось сердце. Я переплел наши пальцы. Меня душили слезы.

– Элиас, если ты не хочешь ехать со мной, я это пойму, – продолжала она. – Наверное, даже лучше, если ты не поедешь. Ты же ни в чем не виноват. Зачем тебе из-за меня ломать себе жизнь? Но я хочу, чтобы ты знал…

– Я от тебя никуда не уйду, – сказал я, перебивая ее и поворачиваясь к ней лицом. – Я не хочу тебя терять. Ты и я. Так было всегда. И так всегда будет.

И звучно поцеловал ее в лоб.

Мы быстро свернули палатку и ночью покинули сборище. Нас никто не видел, если не считать одного незнакомого парня. Он спросил, с чего это мы уезжаем среди ночи. Брей ему тут же соврала, что ее уже несколько раз тошнило после какого-то пойла и она боится, как бы не стало хуже. Поэтому мы сейчас едем прямо в больницу. Выглядела она действительно ужасно. Как в аду побывала. Вдобавок от нее слегка попахивало блевотиной.

Домой мы приехали, когда уже рассвело. Из-за деревьев неторопливо выплывало солнце, но сегодня восход был каким-то другим. Более сумрачным. Ветер звенел колокольчиками, развешанными над дверью соседнего дома. Но сегодня их звон показался мне безжизненным, а они сами – потускневшими. Куда-то исчезли все птицы. Обычно они начинали щебетать очень рано, однако сегодня я не услышал ни одной. Даже краска на стенах комнат казалась блеклой и тоскливой. Дом уже не был моей уютной гаванью, куда я с такой радостью возвращался после работы. Его пространство выталкивало меня, став чужим и угрожающим. Под нашей прежней жизнью была подведена черта. Мир, из которого еще вчера мы уезжали, предвкушая веселый отдых, бесповоротно изменился и прежним никогда уже не станет.

Можно было бы и не заезжать в город, но мы с Брей оба понимали: это вызовет лишние подозрения и насторожит полицию. Думая так, мы занимались самообманом. Случившегося за ночь уже было достаточно, чтобы считать нас главными подозреваемыми. Причин хватало. В их число входили те, что Брей назвала мне еще на утесе. Я не знал, как поведет себя Митчелл. Похоже, он крепко на меня обиделся, а если учесть, что его мозги затуманены метом… Подозрительным было даже то, что мы посреди ночи вдруг убрались с тусовки. Что подумают остающиеся здесь – это нас больше не должно волновать. Нужно уезжать из города. Немедленно. Мы лишь надеялись, что тело Джаны не найдут. Она упала в такое место, куда редко кто забредает. Это было нашей единственной ободряющей мыслью.

Впрочем, мы и тут себя обманывали. Почти все трупы рано или поздно находят. А поскольку мы и не пытались спрятать труп, оставив его на всеобщее обозрение, «рано» имело большие шансы взять верх над «поздно».