Плененные страстью

Глава 14

Ужин в тот вечер проходил намного более формально, чем предыдущие с момента похищения Эмили. До приезда Эванджелины все пристойности и формальности были запрещены там, где дело касалось интересов пяти лордов. Сейчас они соблюдали малейшие правила этикета, даже несмотря на то, что Эванджелина за трапезой не присутствовала. Либба поведала Эмили, что Годрик приказал бывшей любовнице ужинать в ее комнате. Осознание, что он не позволил ей ужинать с ними, немного успокоило Эмили.

Герцог сидел во главе стола, Эмили – справа от него. Остальные мужчины расположились по четырем сторонам, в соответствии с их титулами. Одеты были с иголочки: на каждом джентльмене – черные брюки и пиджаки хорошего покроя. На Эмили было шелковое платье холодного голубого цвета под серебряным сетчатым материалом. Туфли того же тона украшали бледные звезды, а в волосах блестела жемчужная нить, как замерзшие капли росы. Она не могла поверить тому, что удалось сделать Либбе. Еще никогда Эмили не выглядела столь прекрасно и не чувствовала себя такой неотразимой. Помимо жемчужин ее волосы украшал гребень с бабочкой. Глаза герцога заблестели, когда он пришел к ней, чтобы проводить на ужин. Гордая улыбка заиграла на его губах, что заставило девушку тоже улыбнуться.

В комнате стоял гул от разговоров в разных краях стола, пока они ужинали жареными фазаном и карпом. Стол был сервирован лучшей фаянсовой посудой «Веджвуд», а бокалы – наполнены превосходным бордо.

Эмили беседовала с герцогом и Чарльзом. Годрик оставался малоразговорчивым, он ненадолго задержал на ней взгляд, а потом перевел его на остальных гостей.

Чарльз, однако, был в своей стихии, потчуя Эмили смешными рассказами о других приключениях. Опустив вилку, он потянулся к бокалу вина.

– Ты уже видела Воксхолл-Гарденз?

– Еще не видела. Мой выход в свет был очень коротким. Вы, наверное, слышали. – Она иронично повела бровью.

– Я свожу тебя туда, дорогая. Там есть на что посмотреть! Фейерверки, торжества. И у них есть лучший араковый пунш…

Чарльза прервал низкий смех. Годрик проткнул кусок фазана.

– Ничто на свете не заставит меня позволить тебе отвезти Эмили в те сады одну. Не забывай, что я присутствовал в прошлый раз, когда ты выпил слишком много аракового пунша.

– Ты портишь мне все веселье. – Чарльз улыбался, но в его словах чувствовалась резкость. Вызов. – Эмили прекрасно проведет со мной время. Не правда ли, дорогая?

– Думаю, да, Чарльз, если ты будешь вести себя как джентльмен.

– Для тебя я приложу все усилия, чтобы оставаться идеальным джентльменом. У меня может даже все выйти.

Девушка, покраснев, попыталась сменить тему:

– Ты мне льстишь, Чарльз. А теперь лучше скажи, что случилось, когда ты выпил слишком много аракового пунша?

Ей ответил Годрик:

– Думаю, Чарльз разочаровал не одну юную леди той ночью, введя в заблуждение, что они вскоре выйдут замуж за графа.

Чарльз поставил бокал.

– Я не виноват в том, что становлюсь слишком романтичным, когда немного пьян. Каждая женщина выглядит краше, слаще на вкус, и даже страшная перспектива брака не звучит так ужасно, как обычно.

Годрик рассмеялся.

– Хотел бы я посмотреть на женщину, которая смогла бы продержаться хоть один день замужем за тобой.

Чарльз артистично изобразил удар в свое сердце.

– Это больно, Годрик! – застонал он и притворился мертвым.

Эмили прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать смех.

– Ты никогда не испытывал настолько сильных чувств к женщине, чтобы хотеть на ней жениться?

Моментально воскреснув, лорд Лонсдейл сказал:

– Я активный мужчина, моя дорогая. Мне нужна дама, которая смогла бы поспевать за моим быстрым темпом жизни, а пока я не встретил таковой. И лишь в том случае женюсь на девушке, если она сможет понять, что я действительно не могу осесть.

– Я найду тебе такую, Чарльз, – пообещала Эмили. На долю секунды она уловила удивительную меланхолию на его лице.

– Спасибо, Эмили, но лучше я украду тебя у этого одиозного герцога. – Чарльз кивком указал в сторону Годрика.

Тот положил правую руку на колено Эмили под столом. Жар его огромной ладони согревал ее кожу сквозь шелк, но рука мужчины лишь слегка похлопала ее по колену и снова исчезла. Девушке потребовалось все ее самообладание, чтобы не вздохнуть из-за того, что она лишилась заботы герцога и тепла от его прикосновения.

После ужина все вышли в гостиную, где налили себе по стакану портвейна. Решив удалиться, Эмили извинилась и оставила мужчин с их напитками.

Девушка приблизилась к лестнице, когда шорох шелка по дереву заставил ее застыть на месте.

Из темноты за лестницей вышла Эванджелина.

– Расскажите мне, как вам здесь живется? Ваши похитители хорошо к вам относятся?

Эмили, не готовая к таким вопросам, побледнела.

– Прошу прощения?

– Не смотрите так удивленно. Я знаю, что Годрик и его друзья похитили вас.

Эмили быстро пришла в себя.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Ложь вам не к лицу, мисс Парр.

Эванджелина улыбнулась, и Эмили поняла, что страх в груди отразился на ее лице.

– Я здесь по собственной воле.

– Конечно. Не сомневаюсь, что вы наслаждаетесь теплом постели Годрика. Вы не первая. Он действительно любит соблазнять невинных маленьких созданий. Это раздувает его гордость, видите ли.

Слова Эванджелины впились под кожу Эмили.

– Вы ошибаетесь насчет него, – сказала она, но слова неловко и тяжело срывались с ее языка.

– Позвольте дать вам совет, мисс Парр. Оставьте этот дом и вернитесь в Лондон. Годрик лишь разобьет ваше маленькое тонкое сердечко или бросит вас с ребенком. Даже если вы ему нравитесь… Боюсь, это не остановит monsieur Бланкеншипа от преследования вас. Он очень настойчивый человек.

– Что?

Откуда Эванджелине было известно о Бланкеншипе?

Та колебалась, и на ее лице появился первый намек на подлинные эмоции.

– Я буду честна с вами. Думаю, от этого станет лучше нам обеим. Monsieur Бланкеншип приезжал ко мне домой. Он рассказал мне о вашем похищении. Я сразу же почувствовала, что он… я забыла это слово… – Ее бровь слегка изогнулась.

– Сумасшедший? – подсказала Эмили.

– Oui. Сумасшедший, как Робеспьер. Он заплатил мне, чтобы я приехала сюда и предоставила информацию о вас. У него больше власти, чем вы можете себе представить. Ему не важны последствия, главное, получить, что он хочет. Впрочем, вы об этом знаете.

– Да, – признала Эмили.

– Что вам неизвестно, так это то, что он нанял людей, чтобы вернуть вас. Наемников, как мне сказали. Это самые низкие и жестокие типы. Люди, которые с радостью убьют Годрика и его друзей, если они попытаются защитить вас.

Эмили почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

– Откуда вам это известно?

– Monsieur Бланкеншип похвастался своим планом. Я не хочу, чтобы произошло кровопролитие. Это жестоко, и даже я не желаю видеть, как Годрику или его друзьям причинят вред. Вам следует покинуть это место и заверить monsieur Бланкеншипа, что вы убежали, иначе, я убеждена, он навредит герцогу и остальным. – Эванджелина теребила белые шелковые рукава, ее руки немного дрожали. Она говорила правду.

– Он… Нет… Я не смогла бы уйти, даже если бы захотела, – сказала Эмили, скорее себе, чем Эванджелине. Она знала это: из-за своей любви к Годрику и его деспотичной власти над ее свободой никогда не сможет уйти. Это невозможно.

– Это нелегкое решение, я понимаю. Вы пешка в руках других мужчин. Хотя, как бы мне ни хотелось признавать это, в настоящее время и я тоже. Пешками всегда жертвуют. Это несправедливо, но такова наша участь, n’est pas[15]. Если вы не уйдете, Годрик умрет.

Эванджелина была права. Он подставит себя под пулю, пытаясь защитить ее. Какой у нее остается выбор? Девушка была пешкой.

– У пешки есть одна особенность, – почти шепотом произнесла Эмили, – если она доходит до другого края шахматной доски, то становится королевой.

На губах Эванджелины промелькнула улыбка.

– Вы играете в шахматы. Très bien![16] Monsieur Бланкеншип ожидает, что вы сразу прибежите к нему, и, хотя это не мое дело, мне кажется, вам не следует идти к этому человеку. Я желаю, чтобы вы исчезли из жизни Годрика, но не хочу, чтобы попали в руки сумасшедшего. Найдите того, кто возьмет вас. Вы красивая девушка и, думаю, неглупая. Вы можете найти покровителя. – Она опять сделала паузу, словно что-то припоминая. – Именно так я и выжила. Я все еще пересекаю шахматную доску, как и раньше.

Эмили не знала, как реагировать на это. Бывшая любовница Годрика давала ей советы, и она, сама того не желая, восхищалась этой женщиной.

– С… спасибо, мисс Мирабо.

Эванджелина, кивнув, оставила ее одну.

Эмили не могла позволить, чтобы пострадали Годрик и остальные парни, а это означало: ей следует немедленно уехать. Но сперва нужно найти Джонатана Хелприна. Джонатан ездил за продуктами в Блэкбрай, насколько она знала. Открытая дружба камердинера с друзьями Годрика была непозволительной, даже бунтарской в своем роде. Именно на этот мятежный дух девушка и возлагала надежды. Если ей удастся убедить Джонатана помочь ей бежать ради безопасности Годрика, у нее может быть шанс.

Повернувшись, Эмили устремилась прямо к дворецкому Годрика.

– Симкинс!

Он поклонился и сделал шаг назад.

– Тысяча извинений, мисс Парр. Я не ожидал, что кто-то так рано покинет гостиную.

– Не извиняйтесь, Симкинс! Это моя вина. Скажите мне, пожалуйста, где мистер Хелприн?

Седые брови дворецкого полезли на лоб от удивления.

– Камердинер его светлости?

Эмили кивнула.

– Да.

– Полагаю, он в помещении для слуг. – Дворецкий что-то заподозрил. – Вы недовольны им?

– Нет. Я просто хотела встретиться с ним.

Если Симкинс не станет доверять ей, то ее план побега будет разгадан за считанные минуты.

– Тогда спокойной ночи, мисс Парр. – Пожилой мужчина с улыбкой поклонился, затем ушел в гостиную, оставив ее в холле одну.

Эмили устремилась к служебной лестнице. Какой-то лакей показал ей дорогу, и она нашла комнату Джонатана и залетела в открытую дверь.

Он сидел на краю кровати. Его белая батистовая рубашка была наполовину расстегнута, а на коленях стоял отличный гессенский сапог Годрика, который парень начищал вновь и вновь.

Он удивленно взглянул на нее. Увидев, что она пришла одна, сощурил зеленые глаза. Эмили на секунду пожалела о своем решении обратиться к нему за помощью. Она не забыла, как он перекинул ее через плечо и принес к Годрику, когда перелезла через окно кабинета.

Джонатан поставил сапог и встал.

– Вам не следует находиться здесь одной, мисс Парр. Я обязан вернуть вас его светлости.

– Нет, постойте! Мне нужно поговорить с вами… – настойчиво начала она, но ее голос сорвался.

Камердинер приблизился к ней, и сердце девушки забилось сильнее. Неужели она ошиблась, полагая, что может доверять ему, может убедить его помочь ей?

– Со мной? Что могло заставить приличную юную леди обратиться к лакею? – Он наградил ее такой же полуулыбкой, с которой Годрик часто смотрел на нее.

Рука молодого человека скользнула рядом с ее телом и закрыла дверь спальни за ее спиной. Теперь она оказалась в ловушке, и даже не в одной. Набрав в легкие больше воздуха, напомнила себе, что этот человек переживает о Годрике и благодаря его преданности она надеялась спасти жизнь герцога.

– Мне нужна ваша помощь.

Девушка поняла, что если продолжит разговор с Джонатаном в таком тоне, то у него может сложиться неверное мнение о ней. Отступать слишком поздно. Его тело уже немного наклонилось к ней. Он даже нависал как Годрик. И, несмотря на то, что ей не удалось поговорить с герцогом о Джонатане, она была неглупа. Некоторые черты просто передались по наследству. Он утверждал, будто у него нет ни братьев, ни сестер, и никогда не рассказывал о кузенах, поэтому оставалось всего несколько вариантов. Кем приходился ему Джонатан?

– Я буду рад помочь. – Парень поднял вторую руку и провел по ее открытой ладони.

От этих медленных непристойных касаний у нее мурашки пробежали по коже. Господи, если он не родственник Годрика, значит, она не женщина. Эмили оттолкнула его руку и сразу перешла к сути:

– Вы можете завтра отвезти меня в Блэкбрай? Я должна бежать. Я переоденусь служанкой, а вы провезете меня в экипаже, ничего более.

– Вы просите меня предать моего хозяина? – Но он не выглядел возмущенным, как она того ожидала, светловолосый бесенок имел наглость усмехаться.

Эмили постаралась выровнять дыхание.

– Насколько мне известно, он никогда не запрещал вам отвозить меня в Блэкбрай, не так ли? Если нужно, я выйду в деревне и спрячусь, тогда вы честно можете сказать, что не смогли привезти меня назад.

Джонатан смерил ее критичным взглядом.

– Отлично, мисс Парр. Но сначала вам следует сказать мне, почему вы уезжаете. Я видел, как вы смотрите на его светлость. Не могу понять причины вашего намерения бежать.

Эмили сделала глубокий вдох, молясь, чтобы ее решение оказалось верным.

– Я обязана уехать, чтобы спасти его жизнь.

Джонатан повел бровью.

– Что?

– Это из-за Бланкеншипа, человека, который приезжал сюда с судьей. Он планирует убить Годрика и любого на его пути, кто помешает вернуть меня. Если я уйду, у него не будет оснований вредить кому-либо здесь.

В глазах лакея читалось сомнение.

– Откуда вам это известно?

– От любовницы Годрика, Эванджелины. Она предупредила меня, рассказала о том, что произойдет, если я не уеду. Бланкеншип сумасшедший. Он уже нанял человека для этой работы.

– Вы серьезно, что ли? Его светлость правда в опасности?

Эмили кивнула:

– Я не могу подвергать его риску.

– А вы не думали поговорить с ним о вашем разговоре с Эванджелиной?

– Конечно думала. Но вам же известно, что он за человек. Полагаете, он будет сидеть без дела перед лицом такой опасности? Вне зависимости от того, насколько они сильнее?

Лакей обдумал ее слова.

– Нет, этот чертов дурень соберет своих друзей и поедет под пули.

Эмили опустила плечи.

– Теперь вы понимаете, почему мне следует бежать. Он не должен узнать правду, иначе совершит какую-то глупость.

– Однако вы же понимаете, что это ужасный план. У парня такой характер, что он заставит даже ангелов задрожать от страха. Он не обрадуется, если вы уедете.

Она не нуждалась в предостережении Джонатана, и сама понимала, как рискует.

– Это выбор между двумя вещами: обидеть его или подвергнуть смертельной опасности. Все довольно просто, не так ли?

Джонатан долго раздумывал.

– Хорошо. Я отвезу вас в деревню, если вы согласитесь на мою цену.

Она была прижата к двери и не могла убежать. Его теплое дыхание чувствовалось на ее лице.

Эмили чуть подняла голову в надежде, что это укрепит ее решимость.

– Какая цена?

– Хм…

Он изучал ее, и она не понимала, что он хочет увидеть.

– Я решу позже. Готовьтесь отправиться завтра. – Парень тихо вывел Эмили в коридор.

Она быстро поднялась по служебной лестнице, затем – по главной, направилась прямиком в свою спальню на втором этаже и спряталась в ней.

– Вот ты где, лисенок! Я ждал твоего возвращения. – Голос Годрика заставил ее подпрыгнуть. – Думала, можешь ускользнуть от меня? – Он засмеялся и обнял ее за талию.

Напряжение в теле девушки спало, когда она поняла, что герцог не слышал ее разговора с Джонатаном.

– Нет, конечно нет. Мне нужно было подправить прическу, потому что выпало несколько шпилек. – Эмили поднесла руку к волосам, показывая, о чем речь.

От его хищного взгляда все внутри у нее похолодело.

– Я не верю тебе, дорогая. А мне казалось, мы пришли к пониманию.

Ее задело это его неверие. Даже несмотря на то, что она лгала.

– Так и есть. Отпусти меня, Годрик.

– Сейчас-сейчас. Я вынужден был весь вечер изображать джентльмена, поэтому не могу больше ни минуты играть проклятого святого. – Руки мужчины переместились с ее талии на спину, скользнули по пояснице, крепче прижимая ее к себе и слегка приподнимая.

Эмили затаила дыхание.

Он прислонил ее спиной к двери. Мускулистые руки крепко сжимали тело девушки, как она ни старалась оттолкнуть его. Ей нужно мыслить трезво, если намерена завтра бежать, но это было почти невозможно.

Годрик просунул свое бедро между ее ног, и его давление обжигало и пробуждало все в ней. Голова Эмили отклонилась назад, открывая доступ к шее. Он провел губами от ее подбородка к плечам.

Эмили не успела опомниться, как благодаря глубокому поцелую мужчина уже завладел ее мыслями и сердцем. Они отошли от двери к кровати, остановившись, лишь когда Эмили уперлась в нее ногами, затем повалились на постель, Годрик был сверху. Тихо засмеявшись, он провел носом по ее щеке и перевернулся вместе с девушкой так, чтобы Эмили легла на его грудь. Он обвел ее нежным взглядом и ласково пробежался пальцами по ее позвоночнику.

– Что означает этот взор, дорогая? Ты кажешься обеспокоенной чем-то. – Герцог, рассмеявшись, поднял голову, чтобы страстно поцеловать девушку в ключицу.

Он заколдовал ее. Сначала горячий и властный, потом нежный и до невозможности милый. Сердце Эмили бешено стучало. Неужели это ее последние мгновения с ним? Если она завтра сбежит, то да.

Слезы подкатывали к глазам, и она прикусила нижнюю губу, надеясь, что эта боль пересилит острую иглу в груди. Таких мгновений больше не будет.

– Не плачь… пожалуйста, не плачь. Мы не станем торопиться. Я не хотел напугать тебя. – Годрик приподнялся. Усадив девушку к себе на колени, большим пальцем вытер ее слезы и облегчил боль легкими поцелуями в щеку, кончик носа и лоб.

Наконец, он прижал ее к себе, и Эмили успокоилась, уткнувшись лицом ему в плечо. Некоторое время они просидели так, обнявшись, этого невинного прикосновения было достаточно, чтобы она совсем успокоилась.

Когда в конце концов овладела собой, то поцеловала его в плечо. Затем, несмотря на слезы и грусть, почувствовав страстное влечение к нему, слегка укусила его. Он застонал, когда она провела языком по месту укуса.

– Ты маленький бесенок! – Годрик засмеялся и схватил подбородок Эмили, приподнимая ее лицо. – Ты же знаешь, что я отомщу тебе за это. – Он обхватил ее грудь. И когда сосок девушки затвердел у него под ладонью, ласково погладил его. – Мне начать здесь? Или… – Мужчина провел рукой по линии ее бедра и остановил ладонь на ягодицах. – …Здесь, может быть? – Он крепче сжал ее, и Эмили заерзала от возбуждения.

Она подняла на него манящий взгляд.

– Мне кажется, вы только болтаете, ваша светлость.

– Неужели? – зарычал он и подмял ее под себя.

Вместо того чтобы снять с нее платье, Годрик перевернул Эмили на живот, взял подушку, лежавшую возле ее головы, и поднял бедра девушки, подложив подушку под ее таз.

Дрожа, Эмили обернулась через плечо, не зная, что он задумал. Он встал на колени между ее расставленных ног и расстегнул брюки. Весело подмигнул, когда поймал ее взгляд, что вызвало новую дрожь у нее в ногах.

Годрик провел рукой до колен Эмили под платьем, приподнимая юбки, чтобы не мешали, затем полностью открыл ее ноги. Похлопал по ягодицам, после чего опустил пальцы вниз, пока не достиг ее лона.

– Как горячо. Ты такая влажная, дорогая. Ты меня возбуждаешь. Я не могу ждать ни секунды. – Он расположился у ее входа, поставив одну руку на кровать возле ее плеча, и протиснулся между ее стенок.

От этого воссоединения они блаженно простонали. Он вышел, а потом проник еще глубже, доставляя ей удовольствие, смешанное с легкой болью. Эмили закричала в экстазе. Годрик продолжал, медленно перемещая свой фаллос у нее внутри, достигая самой глубокой точки и таким образом доводя до безумия от страсти. Эмили одолевало отчаяние, он нужен ей больше, чем его естество, это слияние тел и душ может оказаться их последним разом. Из-за паники она уже готова была рыдать, однако затаила дыхание и предалась удовольствию.

– Эм… о Эм. Дорогая… мне так хорошо внутри тебя… отведи бедра назад… ДА!

Неровное дыхание Годрика и грубая похвала запали ей в сердце и душу. Девушка сдалась, взорвавшись вокруг него на миллион частиц.

Она с трудом расслышала эхом отозвавшийся крик Годрика, когда его тяжелый вес опустился на ее спину. Учащенные вздохи у ее шеи были сладостной наградой.

Через несколько секунд он пришел в себя и повалился на бок, дыхание мужчины почти восстановилось. Он притянул ее к себе, и Эмили прижалась к нему всем телом, наверное, в последний раз. Слезы текли по ее лицу, но Годрик их не видел. Его глаза были закрыты, темные ресницы касались щек.

– Я люблю тебя. Что бы ни случилось. Я люблю тебя, – прошептала она.

Он не пошевельнулся.

Эмили поцеловала его грудь в том месте, где чувствовала сильное сердцебиение. Пусть он слышал, она не хотела, чтобы он что-то говорил в ответ. Если Годрик не любил ее, она от этого испытает боль. А коль он подтвердит сомнения Эмили словами, это убьет ее.

Годрик слегка придерживал тело Эмили. Она перекинула обнаженную ногу через его поясницу, и он властно положил руку на мягкую кожу ее бедра. Голова девушки покоилась на его груди, слабое дыхание выдавало ее сонное состояние. Он истощил ее сегодня, она все еще не привыкла к его ненасытному аппетиту. Эмили тоже стала смелее, но все равно занималась любовью со странной смесью распутности и невинности.

Глупо было бы отрицать его радость от того, с каким энтузиазмом и смелостью она откликалась на его ласки. Эмили любила Годрика, он слышал, как она прошептала это однажды во сне, а сегодня сказала о своей любви уже не в порыве страсти. Она не забрала свои слова обратно, и он был рад этому.

Никто никогда раньше не признавался ему в чувствах, ни одна женщина, кроме его матери. Он был любим Симкинсом и Лигой, но Эмили – другое. Он всегда полагал, что любовь женщины – бремя, однако, как выяснилось, это не так. Ее привязанность и верность укрепляли его. Она знала, кто он, и между тем все равно любила, любила до такой степени, что пожертвовала своей репутацией, и это было важно для Годрика. При мысли, что кто-то плохо отзовется об Эмили, все внутри у него переворачивалось.

Он сделает что угодно, чтобы защитить ее честь, даже если это означает уступить. Годрик говорил ей: она может остаться, если любит его, однако правда заключалась в том, что Эмили никогда не сможет бросить его. Для нее, впрочем, как и для него, оставалось лишь одно.

Брак. Он должен жениться на Эмили для спасения репутации девушки. В свою очередь у нее будет жизнь, о которой она мечтала, а он все бы отдал, чтобы видеть ее счастливой.

При ярком свете дня герцог понял: женитьба на Эмили была ужасной затеей. У него запятнанная репутация в обществе, и, хотя для него данный факт никогда не имел значения, ее это затронет. Будут ли Эмили когда-нибудь воспринимать как жену герцога или просто узрят в ней прославленную любовницу? Однако ночью он не переставал спрашивать себя, может ли это счастье быть еще бóльшим.

Годрик позволил себе представить бесконечные ночи, во время которых Эмили станет прижиматься к нему своим теплым телом и ее волосы будут рассыпаны по подушке, как янтарные колоски пшеницы. В мечтах герцога она всегда будет здесь, его маленькая хитрая лисичка. Через несколько лет пустые призрачные уголки его жизни заполнятся люльками с детьми, и у него будет семья, чего он никогда не предполагал. Он купит для Эмили конюшню, полную лошадей, тысячу гончих псов, все, что она пожелает.

Девушка шевельнулась и немного передвинулась. Годрик накрыл ее покрывалом, чтобы она не замерзла. Только когда Эмили спала, он мог наслаждаться ее видом – налитые груди сейчас прижимались к его груди, как и гладкие крепкие бедра и икры. Эти ноги плотно сжимали его всякий раз, когда он возвышался над ней. Она была милой… и неподдельной. Совсем непохожей на идеально слепленную Эванджелину, которая ненавидела растрепанные волосы или помятое платье. Та никогда не жила по-настоящему, в отличие от Эмили. Его восхищало, как девушка принимает жизнь.

Рука герцога поднялась вверх к ложбинке между ее ног. Он просунул палец внутрь нее, и она снова пошевелилась. Годрик улыбнулся, ласково играя с ней. Она издала этот восхитительный звук истинного удовольствия. Ему потребовалось огромное усилие воли, чтобы перестать дразнить ее и мучать себя. Ей нужно было выспаться после пережитого дня.

Эмили провела носом по его груди, потерлась о него, пока снова не умостилась. Тогда Годрик поразился, насколько этот миг кажется правильным, пугающе правильным. Все, что знал его светлость, стало другим, как только он положил эту девушку без сознания на кровать в ту первую ночь. Как такое возможно, что она вошла в его жизнь всего неделю назад? Что произойдет, когда им придется принять данную ситуацию? Он не хотел думать об этом. У него защемило в груди, и он сжал кулаки.

Похищение Эмили Парр изменило не только его. Узы Лиги характеризовали непростую любовь, которую испытывали друг к другу эти парни, но при появлении Эмили они все оказались беспомощными. Эштон восхищался чистой душой девушки, Чарльз – ее игривостью, Седрик – тем, что она любила проводить время вне стен дома, Люсьен – ее умом, а Годрик – он любил в ней все.

Эта мысль повергла его в шок. Коль он в состоянии полюбить все в женщине, не означает ли это, что он любил ее? Такой вопрос беспокоил его.

Он провел рукой по волосам Эмили, накрутил на палец шелковый локон. Все эти годы герцог и представить не мог, что подобное создание, настолько не похожее на него, сделает его таким счастливым. Он жил ради ее улыбки, смеха, поцелуя. Ему хотелось провести весь день, читая вместе с ней, всю ночь, занимаясь с ней любовью. Найти каждое место, где она боится щекотки, и то, прикосновение к которому вызывает у нее стоны и вздохи. Он жаждал прожить жизнь с ней, но это было невозможно.

– Годрик?

Голос Эмили прервал его размышления. Он не знал, что она проснулась.

– Прости, дорогая, я разбудил тебя?

– Я чутко сплю. – Она немного приподняла голову, в лунном свете ее фиалковые глаза казались бледно-серебряными. – Можно кое о чем спросить тебя?

Он с трудом сдержал улыбку.

– Конечно.

– Эштон упоминал твоего отца, а как он…

Годрик перестал улыбаться.

– Как он наказывал меня?

– Да.

– А что? – Мужчина проговорил это резче, нежели хотел. Боль от той старой раны до сих пор ощущалась.

Эмили положила руку ему на грудь, прямо над сердцем.

– Мне жаль, что он обижал тебя.

– Это звучит не как вопрос.

Она поморщила лоб.

– Нет, наверное, но… но мне бы хотелось, чтобы он тебя не обижал. Не понимаю, как кто-то может желать тебе вреда.

Она прижалась губами к его груди и нежно поцеловала ее. Это были такие неподдельные, чуткие эмоции, что у Годрика ком встал в горле. Он не знал, как сказать ей, что ее слова значили для него все.

Молча обнял Эмили за талию и поднял на несколько дюймов выше, к своим губам. Она разомкнула уста. Проведя кончиками пальцев по линии подбородка мужчины, удовлетворенно вздохнула.

– У меня есть еще один вопрос, – наконец сказала она. – Теперь настоящий.

Его восхищал прозорливый огонек в ее глазах.

– Тогда хорошо, дорогая, давай услышим его.

– Когда ты и все остальные похищали меня, откуда вам было известно, что я находилась в экипаже? Я думала, обманула вас с потайным дном сиденья… – Она положила ладонь ему на сердце и немного приподнялась, что открыло ему замечательный вид на ее грýди.

– Ты действительно обманула меня. Однако Эштон заметил торчащий краешек твоего вечернего платья. Он придумал план подождать тебя. – Воспоминание о той ночи вызвало у Годрика улыбку: адреналин, настоящая радость от погони, борьба с ней, поимка…

Эмили нахмурилась.

– А что, если бы я не вышла из экипажа? Я могла бы задохнуться.

– Этого бы не произошло. – Годрик попытался приподнять бедра, но Эмили слегка отодвинулась.

– Неужели тебе обязательно нужно было использовать настойку опиума? Я презираю это. – Теперь она смотрела сердито, что немного напоминало рычащего щенка.

– Это Эштон посоветовал. Мы боялись, что ты можешь закричать и позвать на помощь.

– Почему вы просто не заткнули мне рот кляпом?

– И ты бы всю дорогу извивалась у меня на коленях? Ты могла бы упасть и пораниться.

– У тебя на коленях? – В ее глазах читалась нежность, хотя она и поморщила нос от испуга. – Ты вез меня?

Годрик взял локон ее волос и накрутил себе на палец.

– Конечно. Как только ты приглянулась мне, я не позволил ни одному мужчине отвечать за тебя. Мне хотелось, чтобы ты была лишь моей, что, уверяю, вызвало много споров. Я вынужден был почти час терпеть ворчания Чарльза. А он ужасно сердится, когда проигрывает. – Годрик засмеялся.

Эмили молча обдумывала услышанное.

– Ты планировал соблазнить меня еще до того, как увидел?

Это был скользкий вопрос, и мужчина решил, что лучше ответить честно.

– Я лишь хотел навредить тебе, привезя сюда, не планировал физически… обесчестить тебя. У меня и мысли не было о соблазнении, пока я не положил тебя на эту самую кровать. Ты была такая грязная, вся в пыли из-за попыток бежать, но, когда опустил тебя… я был очарован… мне захотелось прикоснуться к твоему телу… так я и сделал.

– Ты сделал?

– Только прикоснулся, взял твое лицо в свои ладони. На твоих щеках была грязь, и я вытер ее. Я едва сдержался, чтобы не поцеловать тебя. Именно тогда понял, что ты околдовала меня.

Эмили была удивлена, приятно удивлена. Она плохо помнила ту первую ночь, но у нее осталось смутное воспоминание, что красивый принц поглаживал ее лицо и едва не поцеловал, ей это показалось фантастическим сказочным сном.

Перестав расспрашивать Годрика, девушка устроилась в его теплых объятиях. Лежа в постели с ним сейчас, она осознала, насколько одинокой почувствует себя завтра. Не будет ни утренних поцелуев, ни тихих вечеров в его кабинете. Не будет теплого сильного тела, к которому можно прижаться ночью, когда тени растягиваются вдоль кровати.

Любовь к Годрику разгоралась жарче и ярче с каждым часом, проведенным рядом с ним, но это чувство может убить его, если она останется. Приедут люди Бланкеншипа, и с обеих сторон прольется много крови.

Эмили обдумывала, открыть ли ему правду, передать ли то, что сказала Эванджелина, – но она не могла. И он, и остальные лорды были ужасно гордыми и упрямыми. Они торжественно пообещают защищать ее, и кто-то будет ранен или убит. Эмили не могла позволить, чтобы на ее руках оказалась их кровь, ведь они стали словно одной семьей. Она обязана уехать. Вероятно, ей удастся отправить Бланкеншипу письмо, когда она приедет в Блэкбрай, сообщит ему, что сбежала, и он не станет соваться в поместье Эссекс. Девушка могла лишь надеяться, что это сработает и все будут в безопасности.

Годрик поглаживал ее волосы, от такого нежного, успокаивающего прикосновения ее начало клонить в сон. Но ей требовалось еще немного времени.

– Годрик…

– Хм? – Его ответ отозвался в ее теле слабой вибрацией.

– Спасибо.

– А что я сделал?

– Ты показал мне ту часть жизни, которую я могла бы так никогда и не испытать.

Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

– Моя дорогая, ты та удача, что мне посчастливилось поймать.

Ее глаза горели. Она не могла расплакаться, только не сейчас.

– Знаю, мне не следует говорить об этом, так как это может все испортить… но я люблю тебя. – Она могла больше никогда не увидеть его, поэтому хотела знать, достаточно ли у нее смелости открыть ему свои чувства в последний раз.

– Ты не можешь ничего испортить, дорогая.

Годрик поднял ее голову и прикоснулся губами к ее устам. Не важно, как он целовал ее, невинно или страстно, она оживала от его прикосновений. Язык Эмили танцевал между его губ. Он тихо простонал, запустив руки в ее волосы. Кончиками пальцев массировал голову девушки, и руки Эмили скользнули по его груди, наслаждаясь горячей кожей.

– Займись со мной любовью, – попросила она между глубокими томными поцелуями.

– Как прикажешь.