Пленница жестокого дракона

Явление драконов

Это был чудесный вечер.

Наши поварихи так обрадовались моим кислым яблочкам, что превзошли самих себя. Откуда-то достали крохи сиропа и топленого масла, наскребли по ящичкам специй и не пожалели заварить настоящего чаю. Такого пира у нас не было давно!

С тех пор как всех мужчин забрали на войну, некому стало распахивать поля, некому охотиться на дичь, некому заготавливать сено. Женщины старались поддерживать хозяйство как могли, но им было не под силу заниматься всеми мужскими делами. Чинить телеги, изготавливать инструменты, да еще и заниматься самой тяжелой работой в полях. Так что хлеба и овощей у нас было мало, а мяса — и того меньше. Сохранилось небольшое стадо коров, но они были худющими и молока давали мало. Кормить их все-таки надо было чем-то, а выпускать пастись мы могли их только летом. Зимой же потихоньку резали. Так убывало и мясо, и молоко.

Голодали мы. Очень сильно голодали и понимали, что лучше не станет. Даже если наши победят драконов, вернется так мало мужчин, что сразу хозяйство не наладится, а значит впереди много голодных лет. Это убивало в нас надежду, поселяло в сердце апатию.

Но не в этот вечер!

Это был настоящий праздник! Пироги с яблоками, такими ароматными, такими кисло-сладкими, словно я принесла не гнилую дичку из чащи леса, а уговорила плодоносить нашу самую красивую яблоню из замкового сада, которая с началом войны начала сохнуть и отказалась давать яблоки.

— Эх! Надо было сидра сварить! — Поделилась кухарка Стася, уминая свой кусок пирога. — Напились бы…

— Хотите… — предложила я шепотом. — Я из подвалов принесу старого вина?

— Хотим, хотим! — Зашумели девицы, разомлевшие от тепла и радости еды.

Мы поделили душистые пироги на всех поровну! Кто хочет — пусть празднует с нами, радуется, танцует, запивает пышный пирог с румяной корочкой самым ароматным чаем и блаженно прикрывает глаза, притворяясь, что вокруг все по-прежнему. Все любимые рядом, мирные годы будут длиться еще долго и беда не придет в наши края.

Вино я выбрала не самое старое, конечно. Никто тут все равно не оценил бы. Но легкое белое порадовало всех не меньше пирогов. Кухонные девицы вместе с горничными раскраснелись, стали хихикать и травить байки. Я даже смутилась немного, вспоминая далекие времена, когда стеснялась забежать на кухню, потому что там постоянно обсуждали парней и свидания с ними на сеновалах.

— Эх, хорошо! — Откинулась на груду мешков с шерстью одна из дворовых девок, которую звали Катой. — Сыто, пьяно, еще бы сладенького…

— Так пироги же… — попыталась сказать я, но девки взорвались хохотом.

— Невестушку нашу лордов сынок так и не оприходовал, — залилась Ката. — Не знает, каково это — со сладеньким!

Я смутилась и покраснела, но Стася шикнула на девок и велела им вести себя прилично. Ведь яблочки-то я принесла и на всех разделила.

Я отнесла кусочек и старой леди, но она качнула головой и снова смежила веки. Она уже принадлежала другому миру, не нашему.

Мне же хотелось почувствовать себя живой. И я с удовольствием съела целый огромный кусок! И чаю выпила! И потанцевала! И даже спела пару песен на радость языкастым служанкам, которые не уставали меня поддевать, смеясь над тем как я фальшивлю.

Мама не успела научить меня петь.

Вспомнив о маме, я скисла. Взяла еще один кусок пирога, завернула его в тряпицу и пошла прямо посреди ночи на наше кладбище. Ее могила была одной из первых после начала войны. Она не успела познать голод и унижения, не успела почувствовать отчаяние, и я была этому рада. Я скучала по ней ужасно, но не хотела бы, чтобы она увидела, во что превратился наш замок.

Я подстелила плед на стылую землю и села на колени. Зажгла маленькую свечку, развернула тряпицу.

— Я соскучилась, мам, — сказала я грустно. — Я так соскучилась. Ты не представляешь, как тут все изменилось за это время…

Когда мама умерла, мне было шестнадцать. Я была уже взрослой девушкой, готовой к замужеству, но мой жених решил иначе, уйдя на войну.

Сейчас мне двадцать, и в былые времена я считалась бы засидевшейся в девках. Нынче же мне вряд ли грозило замужество вообще. Если только не вернется Эдиль.

Мужчин осталось слишком мало. Не за драконов же идти.

Возвращаясь в замок, я остановилась на возвышении, откуда было видно далеко-далеко в поля, поверх замковой стены.

Ночь была темной, но еще темнее ночи были тучи, подсвеченные снизу алым, которые надвигались на наш замок. Слышно было раскаты грома, да слишком долгие для грома. И казалось мне, что в тучах там и тут мелькают огненные искры.

Вино и вкусная еда сыграли со мной злую шутку. Я заснула, едва голова коснулась подушку, и хоть спала тревожно, слыша сквозь сон раскаты грома, но крепко, так и не проснувшись до самого утра.

А утром…

— Госпожа Ларишия, госпожа Ларишия! — Услышала я заполошный крик, и вскочила с кровати, накидывая домашнее платье, а на него плотную теплую шаль. Так быстро я не одевалась давно, спасибо, что спала в нижних юбках.

Распахнув дверь, побежала на крики и выскочила прямо на двор у ворот. Ворота были заперты, мост на цепях поднят, но когда над головой показались черные тени драконов, я поняла, что это были глупые предосторожности. Что им до поднятого моста, если они могут приземлиться прямо у парадной двери?

Драконы не спешили приземляться. Они кружили над двором, поднимая ветер, который рвал волосы, платки и юбки, и все больше женщин выбегали из дверей, чтобы поднять голову и смотреть на тех, кто пришел их завоевать. Один из драконов, самый огромный и черный, спустился ниже всех и пролетел, едва не задев головы крылом.

На мгновение мне показалось, что сейчас он распахнет свою огромную пасть, выдохнет огонь и на этом все закончится. Мы просто превратимся в пепел.

Но вместо этого все драконы разом, как по команде, ринулись вниз. Но вместо того, чтобы разбиться о камни двора, в последнее мгновение обернулись людьми.

Мужчинами.

Черноволосыми, поджарыми и сильными. С жестокими глазами и хищными улыбками.

Мне стало страшно. А вот кухонным девкам — наоборот. Они заахали, заохали и даже вполголоса начали восхищаться красотой драконов.

Мне было не до этого.

Один из них, самый высокий и злой, самый молодой и, увы, красивый, вышел вперед и девки замолкли, опасливо отодвинувшись от него. Хоть он и был самым привлекательным, но от него исходила аура такой ненависти и жестокости, что даже до их глупых головок что-то дошло.

Он обвел двор мрачным взглядом и в воцарившейся тишине спросил:

— Кто хозяйка этого замка?