Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

Глава первая. Новенький

POV САЛАМАНДРА

Начало последнего учебного года. Ещё первая неделя не закончилась, а я уже мечтаю об выпускных экзаменах. Нет, ладно, экзамены не надо, я пока к ним не готова морально, а вот чтобы поскорее начались промежуточные каникулы можно. Сил нет каждый день лицезреть пафосных напыщенных павлинов, чьё самомнение настолько зашкаливает, что счёсывает затылком побелку с потолка.

Ненавижу это место и одноклассников, но папа верно говорит ― аттестат о завершении самого элитного в городе учебного заведения откроет любые двери. Вот и приходится терпеть. Ну и потому что оплата уже внесена.

Частная школа в главном курортном месте России. Огромная территория с видом из окон на Чёрное море. Изменённая "прогрессивная" модульная система обучения. Углублённое изучение иностранных языков. Тщательно отобранный преподавательский состав. Евроремонт, два спортивных зала (открытый и крытый), два бассейна (так же открытый и крытый), самое современное оборудование, комната "отдыха" для перемен и прочие бла-бла-бла.

Разумеется, циферка за то, чтобы твоё чадо сюда попало немаленькая, поэтому перенаселения нет. А раз учеников, как младшего корпуса (6-8 классы), так и старшего (9-11) не так много, каждого знают поимённо и перед каждым бегают на цыпочках. Иначе велик риск впасть в немилость у влиятельных родителей избалованных деток.

"Золотая молодёжь" ― вот кто здесь учится. Те, для кого не существует границ и которым плевать на правила. Им можно всё. Чем они охотно пользуются, зная, что наказания всё равно не последует. Даже прямо сейчас.

Звонок прозвенел, но учительница английского запаздывает, поэтому в кабинете стоит гул. Пятнадцать человек в группе, а по децибелам складывается впечатление, что пятьдесят. Кто-то врубил на портативной колонке клубную долбёжку. Другие, пытаясь её заглушить, пытаются её перекричать, рассказывая об эпично проведённых на очередных тусовках выходных. Третьи парят вонючие вэйпы, залипая в айфонах.

Альбина, местная королева, фривольно сидит на Лёше, если проводить ту же аналогию ― местным королём, который велит всех величать его не иначе чем Алекс. Короткая женская форменная юбка в красную клетку задралась чуть ли не до трусов, но сильно этого никого не заботит. Зато беспроблемно позволяет клешне "Алекса" лапать женские бедра, пока язык, страстно причавкивая, блуждает в чужом рту.

Не хочу ни смотреть на этот цирк, ни слушать его, поэтому затыкаю уши беспроводными наушниками, пряча их за распущенными волосами. Несмотря на открытое окно в классе душно. Снимаю пиджак, сбросив его на соседнее пустующее место, и закатываю рукава белой блузки по самые локти.

Форма с нашивкой геральдики школы ― обязательный к ношению атрибут, казалось бы, создавался с целью всех уравнять, однако в формуле затесался просчёт. Потому что каждый носит её как захочет. Девчонки целенаправленно укорачивают юбки, а блузки вяжут узлом на талии, выставляя на обозрение результат стараний в фитнес-залах. Парни же… Спасибо, что хотя бы просто надевают что велят. И неважно уж, как.

– Потапова, урок начался. Слезай с Маркова. Панфилов, музыку убавь, будь любезен, ― Валентина Павловна входит в класс, но всем на это до лампочки. Просьбу приходится повторить трижды, прежде чем воцаряется хоть какое-то подобие тишины. Но на этом всё и ограничивается. ― Альбина, тебе особое приглашение нужно?

Увы. Эффектная брюнетка с нарощенными волосами до поясницы и подкаченными губами, может, и согласна слезть с благоверного, да только тот не даёт. Удерживает её на себе насильно.

– Мы вроде никому не мешаем, ― с вызовом ухмыляется Лёша. В жизнь не назову его "Алексом". Даже мысленно. Много чести. ― А мне получать знания так гораздо приятнее.

– Марков, прояви если не уважение, его от тебя не дождёшься, то хотя бы подобие.

– Я пришёл. Достаточно и этого.

Стандартные разборки. Обычно на этом всё заканчивается, после чего сынка крупного бизнесмена оставляют в покое, но Валентина Павловна одна из тех немногих здесь, кто даёт отпор зарвавшимся ученикам, а не смиренно терпит их наглость. За что я глубоко её уважаю, а другие открыто ненавидят. Но ничего не могут сделать ― несмотря на жалобы, увольнять её не спешат. Видимо, понимают, что лучшего специалиста по профилю им не найти.

– Вот как пришёл, так и уйди. И вещи не забудь, ― спокойно декларирует она. Не требует, но это и не вежливая просьба. Факт.

– Чё? ― лицо Лёши хищно вытягивается.

– Что слышал. Выйди из кабинета. Для тебя на сегодня урок закончен.

Ой-ей. Сейчас начнётся.

– Дамочка, вы ничего не попутали?

– Попутал ты. Школу с борделем.

– А ну-ка, кыш, ― стряхивая с себя оскорблённую куклу с закосом на барби, Марков грузно поднимается с места. ― У вас последний шанс пересмотреть своё решение, "уважаемая" Валентина Павловна, ― не на ту напал. Англичанка, скрестив руки на груди, спокойно выдерживает натиск его взгляда, но даже она оказывается не готова к дальнейшему повороту. ― А у меня идея! А давайте выйдете вы? А то вы нам только мешаете, ― под всеобщее довольное улюлюканье достаточно массивная по комплекции из-за спортивных тренировок дылда бесцеремонно начинает выталкивать хрупкую женщину к выходу. Та отчаянно сопротивляется, угрожая, но против лома нет приёма: слишком неравноценные габариты.

Дурдом. И это ещё цветочки, порой случаются инциденты похлеще, но в данном случае я не могу оставаться в стороне. Не с этим учителем. Других, заискивающих и боящихся потерять своё место, мне не жалко, а вот Валентину Павловну в обиду не дам!

Вскакиваю из-за парты. Единственная из всех. Остальные лишь глумятся, ржут и снимают всё на телефоны. Сброд. Ненавижу.

– Марков, ты совсем обалдел!? Угомонись! ― пытаясь оттянуть Лёшу, чуть ли не ору. Куда там. Всё равно что статую пытаться сдвинуть.

– Отцепись, Саламандра. Не мешай развлекаться.

– Отличное развлечение! Достойное тебя. Только ты можешь переть на тех, кто слабее, ― не прекращаю попыток, за что просто-напросто получаю с разворота по лицу. Хорошо так, до искр в глазах. Стоит заметить: не специально. Меня лишь хотели оттолкнуть, но не рассчитали сил.

– Сказал же, не лезь. Сныкайся в уголке и сиди, пока ещё раз не получила, ― без каких-либо угрызений совести шикают на меня, удерживая дверь, с обратной стороны которой сердито барабанят, но быстро перестают. ― Ну всё. Урок закончен, ребята, ― самодовольно лыбится мерзкая рожа. ― Чем займёмся?

– Так и будете сидеть, бестолочи? ― облизывая разбитую губу, свирепо оборачиваюсь к гогочущему классу. ― Хоть у кого-то есть яйца или здесь все кастрированные?!

Оскорбление отвешиваю больше от досады, даже не ожидая помощи, но с последнего ряда неторопливо поднимается Виктор Сорокин ― немногословный новенький. Тёмная лошадка, о которой никому ничего неизвестно: кто такой, откуда взялся, кто его родители. И спрашивать бесполезно, потому что не ответит. Он с нашими вообще не общается.

Что странно. Потому что по внешке мог бы спокойно соревноваться с местными красавчиками за корону нарцисса. Высокий, крепкий, умеренно смазливый и с непослушным тёмным вихром, забывшим, что такое расчёска. Мятая рубашка пренебрежительно не заправлена в брюки, галстук висит на шее дохлой удавкой, а пуговицы расстёгнуты едва ли не до половины, давая мельком заметить на шее блеск цепочки.

Будто гуляя по парку, Сорокин, засунув руки в карманы, лениво подходит к нам и молча оттаскивает Маркова от двери за шиворот. По весовой категории они вроде бы и равны, но Лёша рядом с ним выглядит мелкой визгливой собачонкой, повиснувшей на поводке хозяина.

– Я не понял, пацан: тебе проблемы нужны? ― вырываясь, рычит он.

Сорокин равнодушно шмыгает носом.

– Выбирай: в окно или в дверь?

– Чего?

– Тебя выйти попросили. Я предоставляю выбор: окно или дверь.

– Только попробуй.

– Пробую.

Не успевает. С опозданием понимаю, что Валентина Павловна не сидела смиренно в коридоре, а успела сбегать за директором: грузным дядькой с благородной сединой. Только его единственного хоть сколько-то боятся, и только благодаря ему удаётся сейчас предотвратить неминуемую драку.

– Марков! Ко мне в кабинет! ― зычно рявкает он, быстренько наводя порядок. ― Немедленно! Остальные угомонились и сели на свои места. Урок давно начался.

Вот это я понимаю ― страх. Телефоны поспешно прячутся, с парт торопливо спрыгивают, а в кабинете воцаряется почти гробовое молчание. Слышно как гудит включённый монитор за учительским столом.

– Алиса, ты как? ― приподнимая моё лицо за подбородок, грустно, но с благодарностью всматривается в разбитую губу англичанка. ― Сходи в медпункт.

– Не надо. Всё хорошо, ― ухожу к себе за первую парту, сталкиваясь в проходе между рядами с Сорокиным. ― Спасибо, ― коротко киваю ему.

– За что?

– За помощь.

– А я не тебе помогал. Ещё остались вопросы, касаемые моих яиц?

– Э…!?

– Нет. Ну вот и славно. Значит, раздеваться и наглядно показывать не придётся, ― легонько отталкивая меня плечом, чтоб не отсвечивала, как ни в чём не бывало уходит он обратно к последним партам, падая на благоговейно скрипнувший под ним стул.

Вот вам и новенький.

"ЭДС индукции, возникающая в замкнутом контуре, равна по модулю скорости изменения магнитного потока через поверхность, которую ограничивает этот контур…"

Боже, какая чушь.

Ei = |∆Ф/∆t |

И как я должна это выучить? Нет. Мой мозг ― чистый гуманитарий. Хоть стреляйте в упор, но он не способен усваивать физику, химию и высшую математику. Мне бы что попроще: литературу там, историю.

Отчаявшись что-то понять, тупо пытаюсь зазубрить как попугайчик-говорун определения и формулы по электродинамике, сидя в перерыве между занятиями в школьном кафетерии. Мысленно повторяю абзацы, фиксируя основные моменты, попутно делая несколько глотков фраппе…

И именно в этот момент мне в спину что-то со всей дури врезается. Сама не улетаю, но рука дёргается и весь напиток оказывается на блузке, расплываясь мутным пятном.

Раздражённо оборачиваюсь, собираясь сказать ядовитое "спасибо" неуклюжей бестолочи, но от удивления так и зависаю с открытым ртом. Даже наушник вытаскиваю, в котором всё это время играла музыка, сквозь которую было не слышно, что прямо за мной развернулась… драка. С участием…

Ой, да ладно? Снова новенький отличился? Двух дней не прошло, как он с Марковым после ещё того случая довыяснял отношения за школой. Весь поток судачил, как тогда Лёшу отпесочили. Ходил потом ловелас недоделанный красный от стыда, аки девица невинная. Очень сомневаюсь, что на том всё и закончится. Не тот это человек, что будет спускать подобные унижения.

А теперь вот в ход снова кулаки пошли. Правда на этот раз не с Марковым, а с другим, вообще левым парнем. Кажется, из десятого. Он и в лучшее своё время не блистал Брэд Питовской харизмой, а сейчас, когда его моська не очень аппетитно украшена соусом и ошмётками плавленого сыра, вовсе выглядит прискорбно. Его что, физиономией прямо в тарелку приложили? Прикольно.

Суть конфликта по понятным причинам упускаю, но стычка выходит… шумной. Стулья летят в разные стороны, народ как всегда оперативно всё снимает для отчётности, подзуживая примитивными кричалками, а вокруг драчунов суетливо носится тётя Нора, наша повариха, пытающаяся отодрать Сорокина от соперника, который уже даже не сопротивляется. Просто закрывает голову от прилетающих тумаков.

Мда. Кажется, кто-то страдает неконтролируемой агрессией. Любопытный экземпляр, но не настолько, чтоб уподобляться стаду баранов, жаждущих хлеба и зрелищ. Собираю тетради с учебниками и, закинув лямку рюкзака на плечо, пробравшись вдоль стеночки, выскальзываю из кафетерия, направляясь в уборную. Отмываться.

Бесполезно. Влажные салфетки оставшийся след не берут. Только ещё сильнее пачкают и мочат ткань. Ну, прекрасно. А мне ещё физику и русский в таком виде отсиживать. Раздосадовано швыряю использованные салфетки в урну, когда дверь с ноги открывается и в уборную заходит…

Сорокин???

– Подвинься, ― отталкивая меня бедром от раковины, сухо бурчат, включая кран.

Эм.

– Это женский туалет, ― замечаю я.

– И? Я толчки и не трогаю. Мне нужна только вода.

– А мужской что, закрыт на ремонт?

– Какой ближайший был, туда и зашёл.

Офигенно. Отличный подход, очень удобный. Правил нет, контроля нет, манер нет. Про опрятность вовсе молчу. Снова мятая не заправленная рубашка, снова галстук висит не пойми как, снова вихр на голове и… кроссовки.

А вот кроссовки занятные. Дешёвые, сразу видно, не фирменные, и… неслабо затасканные. Судя по вылезающей на швах бахроме. Но при этом идеально чистенькие. Видно, что за ними ухаживают. Белая кромка, которая пачкается в первую очередь при ходьбе, чуть ли не блестит, хоть и обтёрта от носки.

Новенькая форма, которой будто полы мыли и древние, но вылизанные кроссы? Диссонанс. Нет. Что-то в его образе не вяжется. И это даже не покрасневшие счёсанные костяшки, которые он споласкивает от соуса.

– Нашатырём попробуй, ― мои разглядывания не остаются незамеченными, а вот я настолько отвлекаюсь на собственные размышления, что вздрагиваю от его голоса.

– Что?

– Нашатырь. И кровь, и кофе берёт, ― кивок на мою блузку.

– Знаешь не понаслышке?

– Типа того, ― стряхивая капли, тянутся за бумажными полотенцами в настенном держателе, на несколько секунд непреднамеренно оказываясь рядом. У него ещё и шрамы: на подбородке и виске. Издалека их не видно, маленькие, а вот вблизи не заметить сложно. И переносица чуть искривлена.

– Тебе нос ломали когда-нибудь? ― зачем-то спрашиваю.

– Трижды.

– Заметно. Часто ввязываешься в драки?

– Кто-то же должен учить людей вежливости, ― ха! Кто бы его самого поучил, потому что взгляд Сорокина без малейшего стеснения соскакивает с моего лица туда, где из-под мокрой ткани проглядывает контур лифчика. ― Надо же. У тебя там даже что-то есть.

От такой наглости едва икотой не давлюсь.

– Есть. План-капкан на миллион, ― дерзко парирую, сердито скрещивая руки на груди. ― Готов попасть в ловушку или трусишь?

Как мне кажется, весьма эффектный выпад остаётся неоценённым.

– Не, я пас. Но ты пуговичку всё равно расстегни. Глядишь, желающие подтянутся, ― точным броском отправляя смятый комок в мусорку, криво усмехаются. ― Ладно, белобрысая. Бывай. Ещё увидимся, ― салютуют мне небрежной отмашкой и уходят.

Волшебно. Просто волшебно.

Домой возвращаюсь в не самом лучшем расположении духа. И, как всегда, пешком. Очень удобно жить на той же береговой линии, буквально в шаговой доступности от школы. Не приходится, как остальным, ожидать машину с водителем, чтоб ехать в элитный частный район. Там, конечно, коттеджные посёлки и зелёный оазис уединения, но здесь… Какая же красотища и оживлённость здесь!

А вид на море? Его свежий солёный запах, оседающий на губах. Тёплый песок, по которому грешно не пройтись босиком. Аниматорская музыка, доносящаяся с территорий отелей. Беззаботность отдыхающих, томно возлегающих на шезлонге с прохладительными напитками. Резвящиеся в лягушатнике дети. Передвижные ларьки со сладкой ватой, горячей кукурузой и мороженным. Палатки с сувениркой, возле которых кучкуются нескончаемые толпы. Сочность красок, запахов и колорита просто зашкаливающая.

Порой я, конечно, жалею, что мы с родителями переехали сюда, но это бывает о-оочень редко. И в основном зимой, когда курортный город заметно вымирает. Не совсем, конечно, но с окончанием купального сезона уровень перенасыщения туристами сильно падает. Но всё равно: это настоящее блаженство ― вставать утром, выходить на балкон и любоваться морем.

Вот и сейчас я им любуюсь, идя вдоль облагороженной клумбами и подстриженными кустами набережной. Только успевай уворачиваться от велосипедистов, скейтеров, роллеров и самокатчиков. По одну сторону переполненный шумный пляж, по другую ― вереница гостиничных комплексов самых разных мастей и стилей. Мне прямиком в один из них.

Территория под наш отель отведена колоссальная, потому что сами здания невысокие, зато растягиваются паровозиком не на одну сотню метров вдоль берега. В панорамных окнах бликует солнечный свет, а от высаженной по периметру зелени рябит в глазах.

На ресепшене уже Анна, сменившая с утра Кирилла. Приветливая девушка лет на десять старше меня. Работает тут достаточно давно, и мы с ней в целом общаемся вполне на дружелюбной ноте. Вот и сейчас здороваемся, обмениваемся парочкой фраз, включая искреннее сочувствие от моего внешнего вида, после чего поднимаюсь на верхний этаж, отведённый под жилую зону руководства: родительские апартаменты, мини-кухню и мою спальню с индивидуальной ванной комнатой.

Мой папа ― владелец сети отелей в городе, и несмотря на то, что у него нет острой необходимости находиться в одном из своих филиалов круглосуточно, на семейном собрании несколько лет назад было единогласно решено перебраться из области сюда. На постоянку.

По началу, конечно, было непривычно от излишней многолюдности, но в конечном итоге обвыкнуться оказалось куда проще, чем я думала. Можно считать, что отпуск у меня теперь круглый год. Захотела ― пошла в бассик. Захотела ― на пляж. Салоны красоты на территории, СПА-центры, ночные клубы, развлекательные вечерние программы, напитки в лобби, шведский стол ― all inclusive. Включая приставания подвыпивших отдыхающих.

Опять же, убираться нет необходимости. Бросил впопыхах с утра постель, придёшь ― а Марта, уборщица из Узбекистана, уже всё приберёт и вычистит до блеска. Ещё и свежих цветочков в вазочку поставит для уюта. И шоколадками снабдит. Знает, что я сладкоежка.

– Эй, ты меня сейчас с ног собьёшь, ― ласково взлохмачиваю кинувшуюся ко мне Чару: добродушного пса, в холке доходящего до пояса. Такая снесёт и не заметит. ― Привет, привет. Фу, не слюнявься, ― стандартный ритуал: уходишь ты на пять минут или на весь день ― встречают тебя так, будто не видели целую вечность. Не то, что некоторые. ― Учись, Бегемот, ― укоряюще взираю на вальяжно растянувшегося на моей кровати дымчатого окраса кота. Не кота, котищи. Котяры. Толстого, вечно недовольного и взирающего на всех как на, прошу прощения, какашку.

Обычная дворняга и уличный угрюмый кот. Их появление ― отдельная эпопея. Несколько дней пришлось скакать вокруг папы милым зайчиком, умоляя разрешить их оставить. Животные ведь в отелях не приветствуются, не всякий оценит. Не сразу, с боем, но родитель сдался. Правда наказал ― дальше моей комнаты те не выходят и сами по себе не слоняются по коридорам без дела.

Тю! Да ради бога. У меня спальня размером со стандартную однокомнатную квартиру, им обоим тут раздолье. Кормят, поят, играют, и даже почти не получают за подранные тапки ― рай для тех, кто до того мёрз и голодал на улице. А последняя зима выдалась прям примеркой, непривычно холодной для здешних мест.

Закончив с объятиями, с облегчением снимаю с себя пиджак, который приходилось носить остаток уроков. Не сильно он помог, конечно, но хоть частично спрятал испорченную одежду. Интересно, Марта сможет вымыть пятно? Она в этом деле мастерица, и не с таким справляется.

Почти уже снимаю с себя блузку, когда на телефон приходит очередное уведомление о новых комментариях, реакция на свеже залитое в сеть видео с потасовкой в кафетерии. У нас для таких сенсаций даже есть свой "неофициальный" школьный канал. Я туда пока не залезала, но надо тоже хоть глянуть приличия ради: что всё-таки творилось за моей спиной.

Заваливаюсь на кровать рядом с недовольно сощурившимся Бегемотом, включая запись. Она начинается не с самого начала, но несложно уловить суть. Если вкратце: тот пацан из десятого нагрубил тёте Норе. Даже не нагрубил, а брезгливо швырнул ей поднос с запеканкой, пожелав самой давиться этой "дрянью". После чего Сорокин и подключился, требуя извинений.

Странно.

Помочь англичанке он сподобился лишь после того как его эго кольнули, а тут сам подорвался. С чего такая прыть? Но не могу не отрицать: зачинщика окунули в несчастную запеканку эпично.

Ой, там даже я засветилась на заднем плане.

Ужас.

Это что, моя спина правда такой сгорбленной смотрится со стороны!? А вот волосы ничего. Но пора уже постричь кончики и подкрасить тёмные корни. Всё-таки блондинка ― это не от рождения. Блондинка ― это призвание. Плюс, объективно, мне идёт. Хотя "белобрысая", как меня столь нелюбезно обласкали, всё же режет слух. Джентльмен вшивый. Откуда он вообще взялся?

Попробуем проверить. Открываю всем известную соцсеть, вбивая его имя в поисковике. Нет. Ничего. "Виктор Сорокин" не ищется. Вернее, ищется, да не тот. Видно по аватаркам. Тогда пробую просто забить одну фамилию, ограничив параметры: по приблизительному возрасту и месту рождения. Тоже ни о чём.

Блин.

Кто ж ты такой, "Виктор Сорокин"?