Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки

Глава седьмая. Помеха по имени "Яна"

POV САЛАМАНДРА

– Видела его перекосившуюся рожу? ― усмехается Карина.

– Видела, ― негромко откликаюсь, очень надеясь, что в здешнем полумраке она не видит МОЕЙ рожи. Я ведь пока так и не рассказала ей о поцелуе.

Не знаю, почему. Наверное, потому что сама ещё перевариваю то, что произошло в кабинете физики буквально вчера. И, наверное, только из-за этого согласилась прийти сюда сегодня, а тут, пожалуйста, получите и распишитесь: в рот Сорокина лезет другой язык, причём с большим энтузиазмом.

Не думала я, что найдётся что-то противнее, чем вопли озверевшей публики и лупящие себя до состояния комы соперники на ринге…

– Как она в него вцепилась-то. Кстати, это та же самая.

– Что?

– Деваха. Та же самая, которую я в тот раз с ним видела. Надо же, больше полугода прошло, а он её не сменил. Постоянная что ль?

Постоянная. Вообще прекрасно. То есть, у него есть постоянная девушка. Наличие которой нисколько не мешает ему обмениваться слюнями с другими.

– Дарова, мальчики, ― насмешливо машет парням Скворцова, когда мы подходим достаточно близко для того, что видеть всё: включая женскую руку, облюбовавшую мужской пах. Перехватив мой взгляд, Витя торопливо стряхивает её. Да и саму девчонку с шеи отцепляет, чем та оказывается не очень довольна.

– Никитос, тебе совсем от недотраха мозги вынесло? Нашёл, кого клеить, ― осуждающе шипит он.

– А в чём проблема? ― озадачивается тот.

– Да, Витюш! В чём проблема? ― обворожительно скалится ему Карина. ― Или ты нам не рад?

– Подожди. Вы что, знакомы? ― подозрительно щурится его пассия: брюнетка с высоким конским хвостом в спортивном замшевом костюме. Не сказать, что королева красоты, но и страшненькой её не назвать. Обычная. Нормальная. Симпатичная.

– Знакомы, ― не отрываясь от меня, сухо кивает Витя.

"Знакомы". Отличное определение уровня нашего общения.

– Учимся в одной школе, ― охотно делится прямо-таки жизненно важной информацией Скворцова, протягивая руку девушке. ― Карина.

– Яна.

– Яна. Чудесно. И что же получается, Яна. Вы с Витей, типа, вместе?

Как тонко, подружка. Как тонко.

– Типа, вместе.

Типа, вместе.

– А ты… кто? ― впериваются в меня янтарные глаза. Ох, не понравилась я этой Яне. Возможно, потому что Сорокин всё ещё пытается взглядом стереть меня из фокуса. Настолько усердно, что не моргает даже.

– Алиса, ― выдавливая вежливую улыбку, переключаюсь на его пассию. Пусть Витя сколько угодно мысленно копает мне могилу и устанавливает сверху гробовую плитку, фиолетово.

Уже фиолетово.

– Алиса, как в Стране Чудес? ― гыкает бритоголовый парень с таким размахом плеч, что в дверные проёмы он, скорее всего, проходит только боком.

– Алиса, как в Стране Дураков.

– Зачёт, ― оценивающе просканировав меня с ног до головы, одобряют юмор. ― Парень есть?

– Нет.

– Значит, будет, ― обогнув всех, пристраивается он рядышком. ― Константин. Можно просто Костик.

– Костик, остынь и отлепись, ― осуждает его глухой рык.

Оба вопросительно поворачиваемся к Сорокину.

– Почему это? ― холодно спрашиваю. Константин, он же просто Костик, конечно, не в моём вкусе, но кто Витя такой, чтобы решать за остальных?

– Да. Почему? ― подключается, насупившись, его друг.

– Не проходишь по параметрам. Саламандра ― леди из высшего общества. Такие босяки как мы ей не партия.

Вот зараза. Просила же не называть меня так.

– Умозаключение, основанное на фактах? ― интересуюсь у него.

– Личные наблюдения.

– Фиговые у тебя личные наблюдения.

– А что, разве не так?

– Нашёлся бы смельчак это проверить, узнали бы наверняка. Но пока таких не попадалось. Одни только трусы кругом. Чуть что ― сразу в кусты.

Задело. О, как его задело моё замечание. Желвак на скуле прям заходил ходуном.

– Саламандра? ― заинтересовывается Костик. ― Мне нравится.

– Алиса, ― мягко, но настойчиво поправляю.

– Алиса так Алиса. Какие планы на эту ночь, Алиса? Может, в клуб махнём?

– У тебя тотализатор стынет, ― замечает без особого воодушевления Сорокин.

– А? Да и хер с ним. Гоша закончит. Чего я тут топтаться буду, когда такие барышни почтили нас своим присутствием? ― барышня ― это в смысле я? Было бы лестно, если бы при этом меня так активно не раздевали в своём воображении. Так и хочется проверить: все ли пуговки застёгнуты, но вот беда ― их у меня нет.

– Огонь идея, ― оживает Никита, долговязый патлатый парень в очках, с грязными от машинного масла ногтями. Что он тут забыл? Он же абсолютно не вписывается в атмосферу этого дурдома. Его место… не знаю, за компом. В Доту там рубиться. ― Давай тоже махнём? Затусим, ― точно павлин, распушивший хвост, принимается он накручивать круги вокруг Карины.

Однако та мешкает, вопросительно переглядываясь со мной. Она так-то совершенно не планировала свидания, забив стрелку на сегодня исключительно ради того, чтобы я "случайно" пересеклась с Сорокиным.

У которого желвак уже едва не отплясывает джигу, а разбитые губы шевелятся безмолвно, но легко определимо выцеживая в мой адрес: "только попробуй". А вот возьму и попробую! Я ему не собственность. Хочет командовать, пусть муштрует свою благоверную.

Поэтому едва заметно киваю подруге. Ну а что? Здесь всё равно делать больше нечего. Не отрицаю: я приехала сюда ради Вити. Позлить его, вывести на хоть какой-то диалог или же просто увидеть ― тут под вопросом. Откровенно говоря, это уже и не имеет значения. Все варианты стали автоматически не актуальны и споткнулись об очевидное препятствие. То, которое Яной зовут.

Но о чём теперь разговаривать, если всё и без того кристально прозрачно? Так что теперь я просто-напросто ощущаю себя круглой идиоткой. И мечтаю провалиться сквозь землю от собственной самонадеянности. Думала, может…

Ай, да неважно.

– Ну, ― разводит руками Скворцова, подводя итог. ― Собственно, чего и бы нет, когда да? Клуб, значит клуб.

– Пушка! ― наши "спутники" не на шутку загораются азартом. ― Тут неподалёку есть как раз один. Пешочком можно прошвырнуться. Или девочки предпочитают железных коней?

– В хорошей компании не грех и прошвырнуться, ― томно мурлыча, подруга берёт под локоть раздухарившегося Никиту. Рано он ликует. Зная подругу, ему вряд ли что-то перепадёт. Каринка в этом деле не промах, умеет тикать по-английски. Так, чтоб потом ещё и в накладе не остаться. А я…

А мне вообще эта затея с каждой секундой нравится всё меньше и меньше. Чувствую, дойдёт до того, что мы обе под шумок слиняем при первой возможности и на том всё закончится. Если керосином запахнет.

– Не, ну раз такая движуха пошла, мы с вами, ― отрезвляет всех голос Вити.

Уже запахло.

Эй! Ну нет. Вот на это я точно не подписывалась!

– У тебя вроде второй раунд через полчаса, ― замечает Костя.

– Да похрен. Я его всё равно могу не вытянуть.

Нет, нет и ещё раз нет!

Не хочу я смотреть, как он всю ночь будет зажимать где-нибудь свою "девушку"! Но кто бы меня спрашивал. Сорокин решил, Сорокин делает. И класть он хотел, что кого-то такой расклад может не устраивать.

– Ждите на улице. Переоденусь и приду, ― толкая вперёд замешкавшуюся Яну, мнение которой даже не удосужился спросить, подгоняет он всех на выход.

Выход ― это хорошо. Это отлично. Это свежий воздух и хоть какое-то свободное пространство, потому что тут находиться просто невозможно. Я не социопат, но это место и эта атмосфера словно сдавливают в невидимые тиски. Меня так точно.

Протискиваюсь к заветной двери, только вот выскользнуть не успеваю. Оказываюсь бесцеремонно грубо выдернутой из толкучки.

– Малая, ты совсем крейзи?! ― оттащив меня за ближайший угол, Витя нависает сверху разъярённым коршуном.

– В чём суть претензии?

– Что за провокации уровня школоло? Решила меня выбесить?

– Не опровергаю, но и не подтверждаю этот факт. Однако не могу не заметить: если это действительно провокация ― ты на неё ведёшься.

– Да я ведь тебя защищаю, дура! Ты Костяна знаешь? А я знаю. Он церемониться не будет: захочет трахнуть ― пикнуть не успеешь. Если тебе так не терпится под кого-то лечь, меня попроси. Охотно помогу.

Какое заманчивое предложение. А главное, какое романтичное.

– Извини. Вакантное место под тобой уже занято. Вот я и подумала: зачем мне быть третьей лишней, верно?

– Нихрена ты не подумала! ― больно впиваются в локоть, тормоша. Ай. Теперь останутся синяки. ― И из меня тупицу сделать пытаешься. Будто я не понимаю, для чего ты всё это устраиваешь.

– Да как я могу что-то сделать, если всё давно сделано за меня! ― вырывается сгоряча.

Блин. Грубить в мои планы не входило, честно. Просто, видимо, обиде нужен выплеск. А тут только два варианта: или огрызаться, или пойти пореветь.

Витя перестаёт клокотать от злости. И локоть мой оставляет в покое.

– Языкастая, да? С Костянским членом за щекой, сидя на карачках в общественном сортире, тоже будешь острить?

Фу. Зачем так опошлять-то всё?

– У тебя какие-то больные эротические фантазии. Надеюсь, ты их не озвучивал своей девушке?

– Ты нормальная, нет? ― стучат мне по лбу костяшками. Ай! ― Ты слышишь, что я пытаюсь до тебя донести или всё мимо? Значит, так: сейчас выходишь к ним и говоришь, что передумала. Мне плевать, какую отмазку придумаешь: хоть мигрень, хоть недержание, но берёшь такси и просто едешь домой, ясно?

Честно? С удовольствием! Вот сама хочу именно так и поступить, но теперь не могу из принципа ― иначе это означает пойти у него на поводу. Да и Карину я не могу вот так бросить. Вместе свалим. Как только представится возможность.

– Иди умойся, ты весь в крови. В таком виде тебя точно ни в какой клуб не пустят, ― подтираю уже подтёк на его подбородке. Ссадины, синяки ― просто мальчик с обложки. ― А лучше душем воспользуйся. Или корытом, если здесь с водопроводом напряжёнка. Потом воняешь, аж ноздри чешутся.

Сорокин медленно и с присвистом втягивает воздух ноздрями. Будет орать или нет?

Нет. Не будет.

– Я тебя предупредил, ― наоборот, понижает он голос, одаривая меня горячим дыханием с железистым привкусом крови. ― Потом не плачься.

– Не беспокойся. Тебе точно не стану.

Второй час уж пошёл, как мы торчим в низкосортном клубе с дешёвой выпивкой и ещё более дешёвыми декорациями. Фейс-контроля на входе нет, охраны, как таковой, тоже нет. В итоге: контингент соответствующий, а вседозволенность зашкаливающая.

Некоторые в таком состоянии, что с ними находиться рядом страшно: кто просто пьяный, кто укуренный, кто сам по себе неадекват, в любом состоянии. У папы в отеле такого нет, там с этим строже. Дебоширов давно бы вывели под ручки из зала, оставив на лавочке просыхать. Здесь же такими заботами себя не обременяют.

В общем, танцевать я здесь не рискую. Правда особо и не подо что: миксованная долбёжка только заставляет ныть виски, умоляющие о тишине и таблетке аспирина, и уж точно не мотивирует поймать ритм. В итоге почти всё время сижу за столиком, давясь низкосортным кофе. Судя по вкусу и остающимся на зубах крупинкам, обычным растворимым, а не обещанным свеже сваренным.

Но в остальном всё более-менее спокойно проходит. Общаемся, пару раз даже интересные темы попадаются, которые хочется поддержать. Плюс мальчики настольные игры где-то откапывают, но ими мы развлекаемся лишь первые полчаса. Дальше с каждой выпитой кружкой пива мужская половина всё сильнее начинает терять координацию: карты из "Уно" сыпятся из рук, башня "Дженга" заваливается ещё на моменте постройки, а эти хихикают как дауны.

Не люблю пьяных. В таком состоянии люди теряют всякий человеческий облик. И, кажется, Витя тоже так считает, потому что сам он ни глотка спиртного не сделал, а на "друзей" поглядывает с нескрываемым презрением. Карина навела "справки" о его неблагополучной семье, так что нетрудно догадаться: по какой именно причине.

Трезвый, адекватный и, к счастью, не пытающийся меня целенаправленно подзуживать. Зато Яна как только не изгаляется. Всячески крутится вокруг Сорокина, строит глазки, собственнически стряхивает невидимые миру ниточки с его плеча, пытается накормить гренками и предпринимает неоднократные попытки запрыгнуть ему на коленки. Правда оказывается каждый раз скинута с шиком: "рёбра, ну ёмаё".

Понимаю, что это странная и совершенно неуместная мысль, но всё же: интересно, окажись вдруг на её месте я, меня он тоже так отбривал бы или…

Бррр. Не туда, совсем не туда! Это так алкогольные испарения действуют на мозг? Потому что чем больше пустой тары громоздится на столе, тем отчётливее понимаю, что лавочку задушевных посиделок пора сворачивать. Финальным штрихом становится Яна, с попытки десятой, наверное, умудрившаяся затащить только вернувшегося из курилки Витю на танцпол.

Отворачиваюсь, чтобы не смотреть как она активно трётся об него, а он стоит истуканом с недовольным лицом. И глупо, и смешно, и грустно…

– Я пойду, вызову машину, ― пытаясь перекричать музыку, сообщаю Карине, которая с любезнейшей улыбочкой снабжает Никиту уже, кажется, пятым "Ершом". Чтоб нахрючился посильнее.

Женская коварность не знает границ: споить парня, чтобы избежать приставаний ― идеальное преступление. А она остаётся при этом как бы и ни причём: не она ж вливает ему всё в глотку. Человек спаивается добровольно, ещё и добавку просит с криками: "эй, народ, а что не пьём?"

Чтобы дозвониться до Олега, личного водителя родителей, который по умолчанию закреплён и за мной, приходится уйти подальше в закоулки лабиринтной конструкции заведения. Здесь тише, но ловит плохо: шаг вперёд ― сигнала вообще нет, шаг назад ― худо-бедно полоска вырисовывается.

Давно за полночь, а Олег не только не спит, но и ждёт меня уже за углом. Видимо, приехал сразу же как я скинула ему адрес, едва мы пришли сюда. На всякий случай. Готова поспорить, сейчас сидит и в телефон играется, в свои любимые танчики.

Отлично. Осталось Карину забрать и можно сбегать из этой дыры.

– Вот куда ты подевалась. Пошли танцевать, красотка, ― в разветвлении узких переходов ловит меня Костя. Хорошенько так набравшийся, но, несмотря на запугивания Вити, ведущий себя более чем прилично. Во всяком случае, ко мне никто не приставал и сальных шуток не отпускал.

– Нет, прости. Красотке пора.

– Как пора? Куда пора?

– Баиньки. Детское время давно закончилось.

– Правильно. Детское закончилось. Зато началось взрослое. Ты же уже взрослая девочка? ― меня намереваются притянуть за талию, на что приходится предупредительно выставить руки, выскальзывая.

– Не настолько. Спасибо за компанию, но мне правда пора.

– Эй, ну я не понял. Что за финты? Ты правил не знаешь? За всё приходится платить.

Эм. Поспешила я с выводами, кажется…

– Так. Ну начнём с того, что платила я за себя сама, ― осторожно пячусь, чтобы побыстрее добраться до хоть какой-то людности, но меня цепко хватают за запястье.

– А время? Я на тебя полночи просто так угрохал? Э, нет. Не пойдёт. Тоже мне, принцесса. Трогать её, видите ли, нельзя. Это почему тебя трогать нельзя, а? Сорока тебя для себя застолбил, что ли? Так у него есть, к кому пристроиться, пусть делится.

– Напомни мне десять раз подумать в следующий раз, прежде чем соглашаться на твои гениальные авантюры, договорились?

– Ой, да ладно. Было познавательно, ― миролюбиво отмахивается Карина, а-ки царица возлегая на шезлонге в бикини-купальнике с принтом из арбузиков.

Дело происходит на территории отеля, возле одного из бассейнов. Солнышко всё ещё греет, но уже не жарит, позволяя туристам и командировочным серьёзным дядям, задержавшимся в городе на выходные, вдоволь наслаждаться погодой. И нами.

Молоденькие девочки в купальниках ― кто ж удержится, чтобы лишний раз не обернуться вслед? А короночка ― угостить и без того бесплатным коктейлем из уличного бара? Бюджетно и настолько примитивно, что давно не забавляет. Они бы хоть колечко с безымянного пальца снимали, а то ведь вообще не заморачиваются.

– Само собой, ― не могу не съязвить. ― Оказаться едва не изнасилованной ― очень познавательно.

– Ты слегка утрируешь. По факту, тебя и пальцем не тронули.

Не тронули. Потому что я дала дёру. Буквально. Вырвалась от Кости, на адреналине расцарапав ему лицо, и драпанула со всех ног на улицу, к Олегу.

– Всё равно приятного мало.

– Согласна ― ситуация вышла неприятная. Но многое расставила на свои места.

– Например?

– Например: твой Витя ― не совсем уж конченая сволочь. Как бы я ему не нравилась, а я ему жутко не нравлюсь, чего он не скрывает, ― до дома он меня проводил. Джентльмен, ёлы-палы!

Ага. Проводил. Вместе с Яной. А потом и Яну пошёл провожать. А перед этим товарища своего посадил в такси, упитого в хлам после "Ершей". А другого на скорой отправил в травмпункт.

Я пропустила слишком много, сбежав домой. Зато Карина осталась до конца. Примчалась сперва, конечно, вырванная моими истеричными сообщениями, что я настрочила на эмоциях в машине, но потом, сложив ладошки, слёзно отпросилась обратно. Посмотреть, чем дело кончится.

Спойлер: очередным мордобоем.

Подруга даже умудрилась частично записать видео, как Сорокин лупил Костю. И лупил нещадно. Правда назвать драку нечестной язык не поворачивается, Константин сдачу давал бодро. И вполне уверено держался на ногах. Первых секунд пятнадцать.

Когда запись была отправлена мне, я уже лежала в постели, окружённая Бегемотом и Чарой. Ещё и под одеялом, но мороз по коже от этих коротких секунд пробежал такой, словно в ледяную воду окунулась без акваланга.

Возможно мне только так показалось или же, возможно, подсознательно я просто хочу так думать, но Витя в тот момент был… другим. И бил по-другому. Обычно его агрессия более точечная, сдержанная, стратегически продуманная что ли, а тут… как если бы вентили с мясом сорвало.

Скворцова говорит, ей даже не пришлось объяснять моё исчезновение. Он, едва увидев царапины на Костиных щеках, всё сам понял. "Я же, кажется, ясно дал понять", ― дословная цитата за секунду до того, как в висок другу полетел кулак.

Ясно дал понять? Что дал понять? Что меня нельзя трогать? Это имел в виду Костя? Так Сорокин для этого поехал с нами? Не меня третировать своим присутствием, а приятеля своего контролировать? Предупреждал же ведь, что тот с придурью, а я… Короче, я и правда дура.

И теперь стою по грудь в бассейне, облокотившись на прохладный бортик, удручённо размышляя над тем, стоит ли мне извиниться. Если с Марковым там ещё фифти-фифти, слишком уж много из него лилось грязи в обе стороны, то здесь причиной потасовки стала конкретно я.

– Узнаю замороченность, ― приподняв солнцезащитные очки, внимательно следит за мной Карина. ― Самоедство проснулось? Не стоит. Ты повода не давала, а если чел думал не башкой, а другим местом ― это не твоя проблема.

– Вот только я всё равно получаюсь провокаторшей. Согласилась же поехать.

– Тогда и меня виноватой делай, чё уж. Я ж не стала тебя отговаривать. Только я виноватой себя не считаю, так что завязывай с самобичеванием, это изначально тупиковая затея. Что сделано, то сделано. Тем более, говорю, показательный вечерок вышел.

– Чем показательный? Тем, что я упёртая кукушка?

– Ууу… Детка, хорош кваситься. Кто из нас оптимист? Вот и смотри на всё оптимистично. Думай не о том, что получилось, а о том: почему так получилось. За тебя часто парни заступаются? При наличии-то живой девушки? Хотя я уже сомневаюсь, что она его девушка. Там страсть, как между Титаником и айсбергом ― в зоне очень низких температур. Зато тебя Витёк палил всю ночь. Не отрывался.

– Я не заметила.

– Конечно, не заметила. Потому что избегала его всю дорогу. А другим вот было отлично всё видно. Думаешь, чего его краля так дурила? Любыми способами внимание на себя переключала.

– И зачем?

– Зачем переключала?

– Зачем смотрел.

– Спроси у него сама.

– Обязательно! Подойду послезавтра перед первой парой и непременно поинтересуюсь.

– Зачем послезавтра? Прямо сейчас и спроси, ― кивая куда-то поверх моего плеча, подружка укладывается обратно на шезлонг, возвращая очки на нос. ― Приветики-пистолетики психопатам-неврастеникам, ― салютует она вскинутой пяткой нарисовавшемуся Сорокину.

Он здесь что забыл!?

– Тебе шевелюру не опасно держать под солнцем? ― кривится тот. ― Выгоришь.

– Ничего. Заново покрашу. Я как раз думала сменить цвет. Как считаешь, мне пойдёт бордовый?

– Идеально. Под цвет лица.

Карина ухмыляется и не думая обижаться. Видно, что их пикировки её забавляют.

– Ты само очарование.

– Не могу сказать о тебе того же, ― теряя к ней интерес, Сорокин переключается на меня. ― Ну что, бунтарка? Как твоё "ничего"?

Сколько снисходительности в тоне.

– "Ничего" поживает отлично, ― отплывая от бортика, зачёрпываю воду руками. ― Спасибо, что спросил.

– Сдаваться будем?

– Как именно?

– Ну, мы можем опустить моё "я же говорил" и сразу перейти к твоим благодарностям. Полагаю, ты уже в курсе событий, ― кивок на Скворцову.

– В курсе, ― меланхолично откликается та, ловя задранной носопыркой ультрафиолетовые лучи. ― Экспресс "Каринэ" не Почта России, всё доставляет точно в срок.

– Нисколько не сомневался. Так что, где раскаяние? В ноги можно не падать. Достаточно: "ты был прав, а я лохушка".

Блин! Вот и как после этого извиняться?! Да перебьётся!

– Как-нибудь в следующий раз. По субботам не посыпаю голову пеплом.

– Что так? Выходной?

– Вроде того, ― невольно вглядываюсь в его лицо, выискивая новые следы. Нет. Вроде нет. Только те ссадины и синяки, которые я уже видела. ― Как друг? В реанимации?

– Чего он там забыл? Я ж не изверг. Так, лишь мальца попинал для лучшего усвоения материала. Пару швов наложили и отправили домой, очухиваться.

Ничего себе, мальца. Мальца он Макарова об парту приложил, а в клубе танцевал лезгинку на костях Кости. Кости у Кости… Оксюморон.

– Вот это я понимаю: крепкая мужская дружба.

– Да какая дружба? Нам по пути, пока есть общие интересы. Дальше дорожки разбегутся и имени друг друга не вспомним. Но он уже мне звонил, если тебе интересно. Извинялся за своё мудачество. Перед тобой тоже хочет, но я сразу предупредил: только в моём присутствии.

– Прям хочет? ― с сомнением уточняю.

– Жаждет. Ему же не нужны дополнительные шрамы.

– Ясно… ― разговаривать вот так: пока я барахтаюсь в воде, а Витя навис сверху, тормознув у края, не очень удобно, но вылазить не хочется. Я всё-таки в купальнике и хоть он меня видел и более раздетой, но после вчерашнего светиться в таком виде как-то неуместно. ― И ты пришёл, чтобы лично мне это сообщить?

– Нет. Чтоб твои шкодливые глазёнки заценить.

– Заценил?

– Ага.

– Доволен?

– Более чем.

– И теперь уходишь?

– С чего бы? А потрещать тет-а-тет за жили-были? Вылазь, золотая рыбка. Кот тебя не съест.

– Он на диете?

– Не, перекусил с утра.

Боюсь предположить, чем. Или кем. Уж не Яной ли?

– Лучше присоединяйся, ― то ли в шутку, то ли всерьёз предлагаю, кивая на переливающуюся от бликов кристально бирюзовую воду в бассейне.

– С удовольствием, но наслаждаться прелюдией предпочитаю без свидетелей.

– Какая скромняжка, ― усмехается Карина, которая без труда поняла намёк. ― Она ж всё равно мне всё расскажет. А так сэкономите время.

– Расскажет, ― Сорокин и не спорит. ― Но зато в процессе ты влезать не будешь.

– Извиняйте. Мне ж любопытно!

– А тебе не любопытно как себя чувствует Никитос? Ты его что, на убой накачивала? Чтоб кони двинул? Он всё такси заблевал.

– А ко мне какие вопросы? Я только до бара бегала.

– Я заметил. В следующий раз, когда захочешь откосить от секса, достаточно просто сказать парню "нет".

– Сам-то веришь, что это работает? ― фыркает подруга, но фыркает без особой уверенности. Пристыдилась, что её спалили.

– Знаю. Никитос нормальный пацан. Он никогда не полезет на бабу, если она против. Потому и без секса сидит.

– А ты?

– У меня с сексом всё прекрасно.

– Добровольным или принудительным?

– Это принципиально важно?

– Я ж говорю ― я любопытная. Вдруг в душе ты доминант, фанатеющий от связываний и плёток?

Тьфу, блин. Что она несёт? Пересмотрела "Пятьдесят оттенков серого"?

– А если да, то что? Тоже хочешь попробовать?

– С тобой? Боже упаси. Я такой грех на душу не возьму. И вообще, мне чужого не надо ― мне своих неадекватов хватает.

– Какая сама, таких и притягиваешь.

– Хам.

– Гадюка.

– Вам бы, ребята, встречаться, ― не могу не заметить. ― Славная пара получилась бы.

Карина в ответ суёт пальцы в рот, имитируя рвоту. Мило. И весьма красноречиво.

– Очень славная. До первой новостной хроники о бытовом убийстве, ― морщится Витя, тоже не оценивший иронии. ― А я бы её прирезал. Без обид.

– Да какие обиды, ― благосклонно отмахивается та. ― Так что, Чижик, забирай. Он весь твой. Вот вы точно друг другу подходите: твоя разумность хоть как-то уравновесит градус его невменяемости. Кстати, ― подставив ладошку к губам, Скворцова понижает голос в лучших традициях секретных шпионов. ― В средней школе она занималась гимнастикой. На шпагат только так раскладывается. Ну ты понял, да?

Карина-а-а. Ну что ты несёшь? Чувствую как заливаюсь краской. Это же уже даже не подколы, а откровенное сватовство!

– Ммм… ― новость Сорокину заходит. Замечаю непривычный для него смеющийся блеск во взгляде. ― Вот можешь же быть полезной, когда постараешься. Колись, Скворечник. Какой компромат ещё есть в загашнике?

– Э, не, дорогой, ― предупреждающе цыкают. ― Это так не работает. Я выдаю информацию строго дозировано. Согласно разрешённым нормам женского братства.

– Никогда не понимал этих ваших бабских заморочек. Ладно, ― протягивают мне руку. ― Пошли.

– Куда?

– Обсудим твою растяжку. Если будешь хорошей девочкой, ещё и опробуем её.

Задумчиво смотрю на Витину ладонь.

На него.

Снова на ладонь.

Опробовать он собрался. Пусть на Яне своей опробывает. И скабрезные шутки тоже пусть ей отпускает.

– Не буду хорошей девочкой. Буду плохой, ― бурчу я и со всей силой дёргаю его на себя. Плечо, офигев от такой неожиданности, простреливает, но желаемого добиваюсь ― Сорокин с плеском летит в воду. В чём был: футболке, джинсах и кроссовках.

– Твою мать! Чижова, ты больная? ― отплёвываясь, выныривает он. ― У меня телефон в кармане. И он вообще-то, не водонепроницаемый!

Ой. Об этом я как-то не подумала.