По краю Бездны

Глава 14

Сезон уж сменяется на другой, и Эшхар не знал на сколько затянется его так называемое перевоспитание. Казалось, что теперь он навсегда останется в самых низах и проживет до конца жизни в таком статусе, пока не помрёт от ран того же альваада.

Эшхар после ранения от когтей ящера, долго не мог участвовать на арене. Обрадовался такой небольшой передышке, так как очень устал от всего и морально, и физически. Бои каждые три цикла хороши, они помогали не терять сноровку и навыки приобретенные в Гнезде, но с каждым разом противника подбирали сильнее, а извне все больше проявлялся интерес к нему. Особенно интересовался женский пол. Он только и слышал от распорядительницы сетования по поводу вала не только предложений, но и угроз, чтобы та раскрыла его анонимность. В конце боя с альваадом он был на грани раскрытия личности, ящер уже хотел сорвать маску, но помешал гневный окрик хозяйки арены, сказав что тот лишится своей вознаграждения если посмеет это сделать. Ящер недовольно зарокотал. Он не был рабом, и отказаться от хорошей награды, за которую не приложил много усилий не позволила жадность и честолюбие.

— Ничего, мой наниматель узнает в следующий раз, что ты за фрукт, — прошипел он и гордо удалился к распорядительнице за почестями.

Альваады… Он встречал их только в качестве купцов. У них можно было найти то, что не удавалось приобрести в набегах. И встретится с ними в качестве противников, ещё не приходилось. Он не ведал, где у них слабые места, ведь отливающая перламутром шкура, по непробиваемости была как легкая броня, а стыков между чешуей, где находилась нежная кожа, трудно заметить в пылу боя.

Оружие на арене не полагалось, приходилось драться тем, чем наградила природа. Порой правила нарушались, но не порицались, когда кто-то из толпы зрителей расщедривался и на арену летели дубины и палки, которые помогали переломить бой в чью то сторону. Вот только у ящера когти были как маленькие ножи, в отличие от его чёрных ноготков, которые не оставляли на чешуе ни царапины. Единственным преимуществом Эшхара была скорость, но даже быстро двигаясь и уворачиваясь от замахов он получал ощутимые порезы. И чем дольше длился бой, тем больше он понимал, что измотать ящера, как планировал изначально, у него не выйдет. Скорее уж он начал сдаваться, даже пропустил удар, который пришёлся по лицу, маска смягчила удар, но треснула, и коготь ящера с лёгкостью пропорол скулу.

Спустя несколько минут занемела половина лица, в глазах задвоилось, он все чаще начал спотыкаться. Нужно было заканчивать бой, но вскоре и пальцы свело судорогой и он с трудом пытался изобразить знак, что сдается, но все никак не выходило. Все из-за яда, который хранился у ящера в двух небольших мешочках под горлом. И если смазать им свои когти, то хватало одной лишь царапины, чтобы яд подействовал. Противник же исполосовал его так, что живого места не осталось. Ящер даже удивился почему он все ещё держался на ногах, когда должен давно свалиться.

Эшхару с трудом удалось все же поднять руки в знаке, что сдаётся и останавливает бой. Он надеялся что ему хватит сил уйти с арены на своих двух, пусть проигравшим, но не побежденным. Но ящер поступил подло: ухмыляясь чуть толкнул в грудь оставляя очередную царапину. От такого небольшого касания, Эшхар постыдно свалился на землю. Ему стало обидно что уже второй раз сражение происходило нечестно, и если в первом поединке выстоял, то здесь против яда замедляющего все его рефлексы и движения у него не было шанса.

Да и не все равно ли ему, победит он или нет. За выигрыши он получал лишь только синяки и ушибы, а в случае проигрыша обещали наказание.

Был только один плюс — после боя с ящером ему наконец то сняли ошейник. Его наличие сильно бесило и напоминало о его статусе вне боя. Хотя по большей части здешние рабы вообще праздно жили, тратя усилия лишь на тренировки. А когда некоторых уводили на проводимый аукцион каждую декаду — даже радовались что теперь у них появится новый Хозяин. В начале он не понимал, как можно быть в восторге от рабской жизни, а потом выяснил, что это место — элитная часть питомника, где специально выращивали или находили уникальных рабов для Высоких домов и многие иной жизни кроме рабской не знали.

И похоже лишь ему не повезло, во первых он был изгоем среди них, являясь той же расы что и их хозяева. В боях участвовал только он и ещё парочка бывших воинов не росшие с детства в питомнике. Именно они посматривали на него с ненавистью так как помнили о свободе и по чьей вине её потеряли.

Как же Эшхара все это раздражало! Поперек горла стояла паршивая еда, которую он ел лишь бы набить желудок. Жесткое, неудобное ложе и невозможность полноценно отдохнуть не дергаясь от каждого шороха. А ещё долгое воздержание от отсутствия женщин. Ему не приводили их, как это делалось для остальных рабов и он догадывался почему. Сама распорядительница и ее сестра имела на него виды. Первая матрона в праве могла его заставить, но к счастью у нее был пунктик — он должен был прийти к ней добровольно. И если женщина думала, что воздержание заставит его согласится на удовлетворение её страсти, то глубоко ошибалась. Асванка была по его меркам некрасива и слишком стара и никакого желания, кроме раздражения не вызывала. А вот от другой можно было ожидать все что угодно.

Близких встреч до этого он избегал лишь из-за очередных ранений на арене, где после, было не до постельных утех. Тут бы не сдохнуть от постоянной ноющей боли, от порезов, ушибов и последствий укусов мелких тварей бездны, которых отлавливали и добавляли для большей зрелищности и потехи.

Когда после сытного ужина, его повели тёмными коридорами, он насторожился: вели явно не на арену.

— Куда мы идем? — спросил Эшхар у охранников.

— Увидишь, наконец-то повеселишься, — загадочно ответил один из них и хохотнул.

— Весельями я уже сыт по горло, — пробурчал Эшхар.

Поднявшись на несколько этажей вверх, они вошли в небольшую комнату. Мебель была хорошо подобрана и расставлена, создавая приятную атмосферу. Лишь стоящее по среди комнаты массивное кресло с резными подлокотниками его смутило. Следом за ними вошла служанка и преподнесла кувшин с чашей. Конвоир приказал ему выпить крупную серую горошину, одиноко лежащую на золотом блюдце. На него с ожиданием уставились.

— Что это? — с подозрением спросил Эшхар, катая горошину между пальцами.

— Пей! Не боись, не отрава.

— Лекарство?

— Тип того. Хватит спрашивать, пей или насильно затолкаем. Хотел узнать поподробнее, но увидев злобные взгляды асванов, Эшхар решил не рисковать и просто закинул горошину в рот. Когда запил водой, ему указали на кресло, которое наверняка притащили преднамеренно. Эшхар позволил прижать кисти и тут же почувствовал холодный металл на запястьях и щелчок замка.

— Какого гшера? — обескуражено поворачивая голову то к одному, то к другому мужчине, проговорил Эшхар. — Зачем приковали?

— Много болтаешь раб, — протянул асван, взяв черную широкую ленту и повязывая её Эшхару на глаза, — я бы еще и кляп вставил.

— Да что вы творите?! — недовольно воскликнул Эшхар, задергавшись и слепо вращая головой во все стороны. Сквозь плотную ткань абсолютно ничего не проглядывало, погрузив мгновенно его во тьму. — В жопу засуньте свое веселье.

— Непременно, — хохотнули в ответ и наступила тишина. Несколько минут ничего не происходило, словно эти двое насмехались над его неведеньем и беспомощностью. Затем он почувствовал как чьи-то пальцы вдруг закопошились у пояса штанов, сначала он от неожиданности затих и напрягся, затем дернулся всем телом, пытаясь уйти от ласк.

— Эй, вы что делаете. Прекратите! — хрипло проговорил Эшхар. К ужасу, его тело откликнулось на прикосновения, от бегаюших и ласкающих пальцев возникло сильное, практически на грани боли, желание. Дыхание сбилось, разум затуманился, кровь прилила к паху… От осознания что с ним это проделывают мужчины, а его тело против воли откликается, Эшхар испытывал стыд и злость. Это еще больше заставляло вертеться ужом уходя от прикосновений. Гшер что происходит? Наказывают за проигрыш ящеру? Или то что он игнорирует намеки матрон разделить постель. Решили его унизить таким способом?

— Не дергайся, — раздался у ухоха сердитый женский голос, — а то верну стражу и они проделают это вместо меня. Хотя, на это будет забавно посмотреть, — и женщина тихо засмеялась.

— Чего вы от меня хотите? — хрипло спросил Эшхар, рука женщины крепко сжала его естество от чего мозги превращались в кашу. Внутри с каждой секундой все больше занимала мысль во что бы то не стало потушить жар, разлившийся по всему телу.

— Лишь одного, милый, — прижимая палец к его губам проговорила она, — помалкивай и дай мне попользоваться тобой, пока не закончится действие возбудителя.

Аромат благовоний был знаком, но он не мог вспомнить кто такими пользовался. Но не все равно ли, главное что это не те ребята, ибо такого позора он точно бы не вынес. Так что пусть она быстрее закончит то за чем пришла или он умрет от пожиравшей все больше страсти, которая, была навязана.

Ее клыки впились в плечо, сначала на миг это отрезвило, но затем после усиленных ласк женщины он застонал от нахлынувшего удовольствия. Повязка на глазах добавила остроты ощущений, чувство боли и наслаждения смешались в едино и усилились и он расслабился, отдаваясь ласкам женщины, кем бы она не была.