По приказу короля

Глава 7

Калли помедлила у освещенной солнцем двери, по сторонам которой стояли два стражника, чтобы гарантировать, что графиня снова не покинет свою комнату. Но ее колебание явилось лишь короткой отсрочкой. Не в силах сдержать гнев, она прошла между двумя охранниками, распахнула дверь, а потом с силой захлопнула ее.

Когда Капли без объявления ворвалась в комнату, графиня испуганно взглянула на девушку со своего места на кровати.

— Что это значит? — Подойдя к кровати, Калли протянула графине флакон с ядом.

Не обращая внимания на флакон, леди прерывисто вздохнула, смахнула с глаз слезы и по-королевски выпрямилась.

— Я подумала, что сегодня вечером он может вам понадобиться. Для вас самой, а еще лучше для него. В любом случае яд избавил бы вас от необходимости терпеть в своей постели такого омерзительного монстра.

«Боже, о чем думает эта женщина?!» — ужаснулась Калли.

— Как вы можете говорить такое о своем собственном сыне?

— Он мне не сын. — Графиня застыла, в ее темных глазах полыхнул огонь безумия. — Этот выродок разрушает все, к чему прикасается. Так было всегда. Если бы вы были умнее, то выпили бы этот яд сейчас и спасли бы себя от многих лет бесконечных страданий в его руках.

Ненависть графини к Сину озадачила Калли. Что он должен был сделать матери, чтобы вызвать у нее такую неистовую неприязнь?

— Почему вы его так ненавидите? Что плохого он когда-либо сделал вам?

— Что он сделал? — выкрикнула графиня и, встав с кровати, швырнула подушку на пол. — Он погубил мою жизнь. Этот его низкий, проклятый отец соблазнил меня, когда я была еще совсем ребенком. Я провела с ним одну ночь, о которой никто не должен был узнать. А вместо этого я забеременела. Когда мой отец узнал об этом, он рассвирепел и так жестоко избил меня, что любой нормальный ребенок не удержался бы в утробе — но только не он. Он — это сам сатана. Он выжил, даже когда я выпила зелье, которое должно было убить его.

У Калли внутри все сжалось от того, что рассказывала женщина. Ненависть графини к Сину была просто непостижима.

— При рождении он едва не убил меня. Удивительно, как я вообще осталась в живых. Они старались дать его мне в руки, по мне невыносимо было просто смотреть на него, поэтому я велела своей горничной найти ему кормилицу и немедленно отправить его к его отцу.

— Вы удалили от себя новорожденного ребенка всего через несколько часов после его появления на свет?

— Через несколько часов? Нет, я сделала это, как только смогла наконец-то вытолкнуть его из себя.

Калли не могла дышать от охватившей ее боли. Перед ней отчетливо всплыла картина того, как отправляют из дома новорожденного. Она не понимала, как можно быть такой жестокой, но лицо матери Сина оставалось спокойным, она была непоколебимо уверена, что поступила с сыном справедливо.

— Человек, за которого я хотела выйти замуж, отказался от меня, после того как я. забеременел а от другого мужчины, поэтому мой отец насильно выдал меня замуж за человека старше его самого. — Глаза графини пылали яростью и ненавистью.

— Но ни в чем этом нет вины Сина.

— Нет? Если бы он не родился, ничего этого не случилось бы. — По фанатичному огню, горевшему в ее взгляде, было очевидно, что прошлое крепко держит ее в своих цепких объятиях. — Я отправила его к его отцу и думала, что с ним покончено навсегда. Однако много лет спустя он появился здесь при дворе, и снова начались сплетни. Каждый день мне приходилось переживать позор. Люди шептались у меня за спиной, злословили и порочили репутацию моего сына Роджера. Мой муж, будучи благочестивым человеком, велел мне с того дня и до самой смерти носить под платьем власяницу. Это было унизительно, меня заставляли постоянно каяться в своих грехах. И вот теперь это чудовище отняло у меня самое дорогое в жизни. Роджер был единственным, кто был мне дорог, кто вносил какую-то радость в мою постылую жизнь.

Калли сочувствовала горю женщины, ей хотелось бы облегчить боль, которую, она понимала, чувствует графиня, потеряв сына. Но это все равно не изменило бы того, что она сделала со своим старшим сыном, когда он был невинным младенцем, бесконечно нуждавшимся в материнской любви.

— Син не убивал его.

— Вы глупы, если в это верите.

Калли сочувственно похлопала графиню по руке, стараясь подыскать слова, чтобы облегчить страдания женщины. Но она понимала, что была не в силах помочь ей.

— Соболезную вашей потере, миледи. — Понимая трагизм всего происшедшего, Калли, покачав головой, вернула женщине яд и быстро вышла из комнаты, оставив графиню наедине с ее совестью.

Покинув Калли после окончания брачной церемонии, весь оставшийся день Син провел в седле. Он скакал бездумно, оставив позади Лондон, не в силах отказаться от продолжения скачки. Его измученное сомнениями тело требовало разрядки.

Возвращаться в Лондон ему не хотелось. У него не было на это никакой другой причины, кроме как для того, чтобы почувствовать руку Калли на своем локте, видеть, как смех искрится в ее светло-зеленых глазах.

Разрываясь от нерешительности, Син мучительно думал о том, что с ним произошло. Сегодня Калли станет его женой. Она не будет возражать против его права на ее тело, не отвернется от него со страхом и отвращением. На этот раз он сможет получить ласку и утешение, в этом у него не было никаких сомнений.

С закрытыми глазами Син попытался представить себе мир, в котором он кому-то по-настоящему нужен, мир, заполненный женщиной, которая будет улыбаться при его приближении, у которой его присутствии лицо будет светиться от счастья.

Так ли это невозможно?

Калли хотела быть его женой, но мог ли он быть ей мужем?

Син мог бы попытаться. Да, он мог бы попытаться.

Внезапно у Сина стало легче на сердце, он развернул лошадь и направился обратно в Лондон.

Капли сидела у окна и смотрела на заходящее солнце. Рядом на маленьком столе стыл обед. Ее муж до сих пор не появлялся. Он уехал несколько часов назад, но никто не знал, куда он отправился и когда вернется обратно, если вообще вернется.

Услышав, как открылась дверь, Капли решила, что это Син, но, обернувшись, увидела, что в комнату с печальным видом входит Элфа.

— Миледи, он еще не вернулся.

Значит, так тому и быть. Даже в свою первую брачную ночь Капли останется одна. То, что Син проявляет так мало уважения к ней в этот самый знаменательный из всех дней, не предвещает ничего хорошего.

Капли посмотрела на кольцо на своем пальце. Впервые увидев его, она понадеялась, что, быть может, они оба будут счастливы, что он, быть может, согласится принять ее в свою жизнь. Она оказалась просто глупой.

— Он еще может вернуться, — сочувственно сказала Элфа.

Капли принялась за обед, который надеялась разделить с мужем; сидя за столом и глядя на пустую тарелку, приготовленную для Сина, она все больше сердилась. Ведь это их первая брачная ночь, и как он смеет так обращаться с ней! Как он может не уделить ей никакого внимания? Чем больше Капли думала об этом, тем больше приходила в ярость. Она по-доброму и сердечно относилась к Сину, а он даже не потрудился явиться на обед.

Что ж, она не какое-то пустое место. Одно дело, когда человеку требуется побыть в одиночестве, и совсем другое — упиваться жалостью к себе и оставлять жену гадать, где он и когда — если вообще когда-нибудь — решит к ней вернуться. Бог свидетель, Калли не собиралась больше ни минуты сидеть в комнате и чувствовать себя нежеланной и отвергнутой. Если она ему не нужна — прекрасно! Она не станет всю оставшуюся жизнь посвящать тому, чтобы пытаться сделать для него что-нибудь приятное, когда ему, очевидно, вовсе это не нужно.

— Где Саймон? — спросила она у Элфы.

— У себя в комнате вместе с Джейми.

— Не могли бы вы ненадолго присмотреть за Джейми и попросить Саймона прийти ко мне?

— Да, миледи, с удовольствием, — без колебаний ответила Элфа, хотя явно несколько растерялась.

Когда горничная вышла, Калли встала и, быстро умывшись, привела себя в порядок.

Саймон не заставил себя долго ждать, но, ожидая его прихода, Калли успела осушить два кубка вина.

— Чем могу быть вам полезен, миледи?

— А, Саймон. Я слышу, внизу играет музыка, а так как мой муж, видимо, имеет привычку не уделять мне внимания, я была бы вам очень признательна, если бы вы проводили меня в зал, где я по-настоящему могла бы отпраздновать день своей свадьбы. — Калли заметила нерешительность на лице Саймона. — Прошу вас, Саймон. Иначе я буду сидеть здесь до тех пор, пока не разозлюсь до такой степени, что что-нибудь устрою.

— Пожалуй, я с удовольствием посмотрел бы на это, — рассмеялся Саймон, но все же проводил девушку вниз.

Решив наслаждаться этим вечером, Калли пила вино, слушала музыку и танцевала с Саймоном, пока ее голова не стала совсем легкой и не начала кружиться.

Войдя в покои жены, Син резко остановился. Капли не было видно, на столе у окна стояла остывшая, едва тронутая еда.

Где же Калли?

Нахмурившись, Син оглядел комнату, стараясь определить, в каком настроении она могла быть, когда уходила.

Конечно, теперь, когда они обвенчаны, она не могла убежать. Она сказала, что будет ждать его.

Боль пронзила грудь Сина при мысли, что Калли от него сбежала, и эта боль была такой сильной, что у него на секунду остановилось дыхание. До самого этого мгновения Син не осознавал, как мечтал, вернувшись, увидеть Калли, найти ее здесь с доброжелательной улыбкой на лице. Пораженный своим открытием, он направился вниз, чтобы найти Саймона и выяснить, не знает ли он что-нибудь о Калли.

В зале было полно народа; музыка, голоса и смех звенели повсюду среди этого безумия. В центре танцевали пары, люди группами стояли у стен, а другие выстроились вдоль столов, ломившихся от кушаний и напитков.

Каждый раз, когда Син приближался к какой-нибудь группе, люди замолкали и смотрели на него с ненавистью, а как только он проходил дальше, склоняли головы друг к другу и начинали шептаться.

Но Сина это не заботило, они были совершенно не нужны ему.

Он оглядывал придворных, пока его внимание не привлекла мелькнувшая в центре зала, где танцевали пары, шотландская накидка.

Увидев свою жену в объятиях Саймона, Син едва не задохнулся. Чуть откинувшись назад у груди Саймона, она улыбалась ему с откровенно счастливым выражением на лице.

Потеряв самообладание, Син пришел в ярость, и боль пронзила его. Как она смеет вот так смотреть на Саймона! Сину хотелось, чтобы Калли встречала с таким выражением его, а теперь она дарит эту радость другому мужчине.

Жаждая крови, Син направился к ним.

— Калли, — с усмешкой сказал Саймон, потянувшись к кубку, который девушка держала в руке, — дайте мне эту чашу. Для одного вечера вы выпили уже достаточно.

— Я хочу еще, — пьяно засмеялась она в ответ и, отодвинув подальше руку, чтобы Саймон не мог дотянуться до кубка, отошла от него, при этом пролив половину содержимого на пол.

— Что здесь происходит? — подойдя ближе, прогремел Син.

В комнате воцарилась тишина, и Син почувствовал, что все придворные обратили на них любопытные взгляды.

— Я танцевала, — ответила Калли довольно неразборчиво, так что ее было трудно понять. — И я пила. — Она хмуро посмотрела на кубок в руке, словно не в состоянии понять, куда подевалось ее вино. — А Саймон не позволяет… — Недовольно надув губы, она посмотрела на Сина.

— Я пытался отвести ее в постель, — признался Саймон, на что Син выразительно поднял бровь. — И не смотри так на меня. Она пьяна. — При этом бровь Сина поползла еще выше. — О силы небесные, ты же прекрасно знаешь меня, Син. Я собирался пригласить ее горничную позаботиться о ней.

— Это очень плохо, — фыркнула Калли, — когда женщина изрядно навеселе и все же ни один мужчина не хочет ее.

Мужчины обменялись смущенными взглядами, и Син, подхватив Калли на руки, понес ее из зала, стремясь поскорее увести ее от гостей, пока она окончательно не погубила свою репутацию.

Вздохнув, Калли обхватила Сина руками за шею и положила голову ему на плечо. Син вздрогнул, почувствовав, как она рукой коснулась его волос и, погрузив в них пальцы, нежно погладила кожу головы.

— Вы же сильный мужчина, правда? — Ее пахнущее вином дыхание, коснувшись его шеи, вызвало трепет во всем теле Сина. — Мне нравится чувствовать ваши руки, когда они держат меня. — Калли сильно дернула его за волосы.

— О-о! — вскрикнул Син. — Зачем все это?

— Я думала, вы меня бросили. Отпустите меня. — Калли брыкалась и извивалась у него в руках. — Я на вас сердита.

Син еще крепче сжал Калли. Он не собирался отпускать ее — во всяком случае, до тех пор, пока не доставит благополучно в ее комнату.

— Сердиты на меня? — скептически переспросил он. — За что?

—Вы огромный, несносный упрямец. Вот вы кто такой. Кружите мне голову, заставляете желать вас, а потом в первую же удобную минуту оставляете меня.

— Заставляю желать меня? — Против собственной воли Син усмехнулся. Что-то в откровении этой подвыпившей девушки было такое, что ему понравилось.

— Да. Я хочу от вас поцелуя, муженек.

Син опустил ее на пол только для того, чтобы открыть дверь в комнату. Калли слегка пошатнулась, потом снова обвила руками его шею и попыталась поцеловать, но промахнулась мимо губ и запечатлела неловкий поцелуй у него на подбородке.

Горячий озноб, как жидкий огонь, разлился по телу Сина, и, когда Калли лизнула его кожу, он с шумом втянул в себя воздух.

— М-м, вы колючий и твердый, — пробормотала она, и понятия не имея, каким на самом деле… твердым… он стал.

Втащив Калли в комнату, Син ногой захлопнул дверь.

— Где вы были? — спросила Калли, пытаясь упереться руками в бедра, но они безвольно повисли у нее вдоль тела.

— Ездил верхом.

— О да, это ваше любимое занятие. Как я могла забыть? Это доставляет вам удовольствие, Верховая езда и упражнения.

— Да, а вы любите танцевать. Скажите мне, вы пили до или после того, как сошли вниз?

— Да, — она подумала, — после. Там был этот высокий мужчина, который сказал, что будет счастлив занять ваше место сегодня ночью, если вы сами не в состоянии.

— О, отлично, я вполне в состоянии. — Не успев подумать, Син шагнул к Калли, притянул ее к себе и подтвердил свои слова поцелуем.

Она застонала, ощутив вкус его губ, а потом слегка отстранилась.

— Вы сделаете мне больно? — спросила Калли.

— Я не собираюсь делать ничего такого. — Син угрюмо посмотрел на нее. — А почему вам это пришло в голову?

— Элфа сказала, что будет больно, когда вы засунете в меня ваш…

— Тогда я постараюсь не причинять вам боль. — Син был смущен. Его разговоры с этой девушкой все время принимали самый странный оборот.

— Значит, — усмехнулась Калли, — вы действительно собираетесь…

— Прошу вас, Калли, пощадите меня.

Закусив губу, так что стали видны ямочки у нее на щеках, Калли скользнула руками по груди Сина, простодушно исследуя его тело. Боясь вздохнуть, Син боролся с настойчивым желанием грубо овладеть ею, напоминая себе, что должен быть с ней нежным и внимательным. Ему совсем не хотелось причинить боль этой хрупкой леди.

— Какие мышцы, — прошептала Калли, проводя руками по груди Сина.

Она возилась с завязками его рубашки, пока ее жадному взору не открылся кусочек голой груди, а потом отодвинула назад края воротника, чтобы увидеть его тело, насколько могла позволить рубашка. Син стоял совершенно неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не напугать ее, решив, что сначала позволит ей привыкнуть к нему, а затем, затем она будет принадлежать ему.

— Мне нравится, как выглядит ваша кожа. Можно я ее потрогаю?

— Миледи, вы можете трогать на мне все, что захотите.

— Правда? — Калли улыбнулась, когда Син кивнул ей.

Развязав его нижнюю сорочку, Калли пробежала руками по твердым мускулам, и ей понравилось ощущение мужского тела под руками. Желая увидеть как можно больше, она стянула с Сина рубашки и коснулась шрамов у него на ребрах, а потом провела пальцем по тому, который проходил через правый сосок, То, что Калли увидела, заставило ее нахмуриться: шрамы были повсюду, чувствовалось, что в прошлом они были болью, и везде ощущалась сила.

Внезапно ей захотелось увидеть Сина всего целиком и, бросив рубашку на пол, она потянулась к шнурку его штанов.

О, этот мужчина ей нравился, невзирая на то что выводил ее из себя. Запустив руки ему в волосы, Калли наслаждалась ощущением их упругости и упивалась божественным теплом его рта. Издав стон, она всем своим весом навалилась на Сина и вцепилась руками в его широкие плечи.

Калли почувствовала, как его руки движутся у нее по спине, и ее охватила дрожь при мысли о том, что он собирается делать с ней этой ночью. Он увидит ее такой, какой никогда прежде не видел ни один мужчина, будет трогать в таких местах, каких никто прежде не касался, и проделывать с ней такие вещи, какие она лишь смутно себе представляла.

От одной этой мысли Калли покраснела.

Син задержал дыхание, пока ее пальцы прикасались к нижней части его живота, когда она развязывала ему шнурок. Как только Калли развязала шнурки, тяжелые штаны-кольчуга упали на пол, и Син предстал перед ней полностью обнаженным.

Никогда прежде Калли ничего подобного не видела. Несомненно, такая штука расколет ее пополам. Она была огромной, и неудивительно, что Элфа предупреждала Калли о боли. С огромным любопытством Калли медленно протянула руку, чтобы дотронуться до Сина, и, как только ее пальцы коснулись бархатистого кончика, Син втянул в себя воздух, а это рванулось ей навстречу.

— Я сделала вам больно? — Калли отдернула руку.

— Нет, дорогая, — прохрипел Син и, взяв руку Калли, вернул ее на прежнее место.

Калли вздрогнула от ощущения бархатистости и твердости в своей руке и увидела выражение блаженного восторга на лице Сина. Проведя руками по ее волосам, Син скользнул ими вниз по ее спине к шнуровке платья. Через мгновение платье Калли упало на пол, и ее сердце забилось в радостном предвкушении; Калли затрепетала, почувствовав, как его нагое тело касается ее обнаженной кожи, и, позабыв обо всем, прижалась к Сину.

Слегка отстранившись, чтобы взглянуть на девушку, Син обжег ее взглядом, а потом поднял на руки и понес к кровати.

Опустившись на мягкий матрац, Калли вздохнула, внезапная волна головокружения захлестнула ее, комната бешено завертелась, и все вдруг стало черным.

Син опустил вниз голову, чтобы поцеловать жену, и замер.

— Каледония…

Она не шевельнулась.

— Калли? — Син осторожно встряхнул ее.

И снова никакого ответа — она полностью отключилась.

Выругавшись, Син выпрямился, чувствуя в паху адскую боль, и в раздражении смотрел на блестящую женскую кожу, которая словно дразнила его. Если бы не его измученное тело, так необузданно жаждавшее ее тела, он бы посмеялся над ситуацией. Но в боли его неудовлетворенного желания не было ничего смешного.

— Наверное, все к лучшему, — заключил Син, накрывая Калли одеялом.

Он воспринял эту ночь как знамение: у него нет прав на Калли, никаких прав. Она заслуживает благородного спутника жизни, мужчину, подобного Саймону, кого-то, кто сможет любить ее и подарит ей детей, о которых она так мечтает. У Сина заболело сердце, когда он осознал, что никогда не сможет стать тем заботливым мужчиной, который будет разделять с ней радость и будни ее спокойной жизни..

Пусть так. Он примет во внимание это предзнаменование и удовлетворится тем, что доставит Калли домой к ее семье и разоблачит шотландских повстанцев, чтобы они понесли наказание.

И все же, глядя на спящую девушку, Син чувствовал в глубине души горькую боль, вызывавшую у него желание стать другим человеком — лучшим человеком.

Син лег рядом с Калли и обнял ее, решив, что просто немного подержит ее в объятиях, притворится, что у них есть общее будущее, сделает вид, что у него есть что предложить ей такого, что стоило бы иметь.

Калли проснулась с пульсирующей болью в голове. Застонав, она открыла глаза и вздрогнула от яркого дневного света, заливавшего комнату, а звук открывшейся двери вызвал у нее новый приступ головной боли.

— О-о, пожалуйста, ходите тихо, — прошептала Калли.

— Прошу прощения, миледи, — тихо отозвалась Элфа, — но его милость ждет внизу, чтобы отправиться в Шотландию.

Калли резко села, и от следующего приступа боли у нее перехватило дыхание.

Она замужем.

И она едет домой!

Калли оглядела комнату, ко не заметила никаких признаков того, что ее муж побывал здесь. Она попыталась вспомнить прошедшую ночь, но у нее в голове путались лишь неясные воспоминания.

Она помнила, что Син выглядел рассерженным, и смутно помнила, как он нес ее в спальню. Последнее, что она помнила отчетливо, было ощущение его груди под своей рукой.

— Миледи, я распорядилась, чтобы для вас приготовили ванну в соседней комнате. — Элфа подошла к ней с полотенцем в руках. — Я подумала, что сегодня утром, прежде чем отправиться в долгое путешествие, вы захотите принять ванну.

— Спасибо, Элфа, — прошептала Калли, откидывая одеяло.

У нее остановилось сердце, когда она увидела окровавленные простыни, а Элфа, открыв рот при виде этой картины, перекрестилась.

— Иисус, Иосиф и Мария! Что с вами, миледи? Ей-богу, я никогда в своей жизни такого еще не видела. Как вы себя чувствуете? Вам плохо?

Калли отрицательно покачала головой.

— Вам лучше всего двигаться с осторожностью, миледи. — Элфа помогла ей встать. — Где-нибудь болит?

— Я чувствую себя прекрасно, если не считать боли в голове.

Завернувшись в свою накидку, Калли направилась к ванне в соседней комнате. Кровь в постели озадачила ее. Откуда она взялась?

У Калли определенно ничего не болело.

Что же могло произойти?

Это было очень, очень странно.

С хмурым видом Син шел через большой зал, где все смотрели на него весьма странно — еще более странно, чем обычно, и он не мог понять, в чем дело, пока к нему не подошел Саймон.

— Что ты сделал с Каледонией прошедшей ночью?

— Ничего. — Схватив зеленое яблоко с блюда, стоявшего на одном из столов, Син повел Саймона к лестнице.

— Ты не убил ее в ее же постели?

— Это еще что за вопрос? — Син замер на полдороге и взглянул на друга.

— Не сердись на меня. Сегодня утром все только и делают, что пересказывают эту историю. По-видимому, Генрих приказал Элфе принести ваше постельное белье. Увидев его, все теперь уверены, что ты отрезал ей голову.

Син ничего не сказал в ответ, а только сжал зубы. Чтобы не осталось сомнения в том, что он спал со своей женой, Син разрезал себе руку и своей кровью испачкал простыни. Очевидно, он перестарался.

— Так что произошло? — не отставал от него Саймон.

Не отвечая Саймону, Син посмотрел вверх на лестницу и увидел спускавшихся Капли и Джейми. Девушка оделась в ту же шафрановую блузку и клетчатую накидку, по обе стороны ее лица свешивались косы, и в это утро у нее снова были сияющие глаза и яркие щеки.

При виде Капли у Сина захватило дух, и ему ужасно захотелось закончить то, что они оба начали прошедшей ночью.

Увидев мужа, Капли одарила его улыбкой, от которой Сина мгновенно бросило в жар. Он весь напрягся, и это отчетливо напомнило ему, что Капли уснула до того, как он получил хоть какое-то облегчение.

— Доброе утро, муж.

— Миледи, — поклонился Син, чувствуя, как от этого слова все внутри у него сжалось. — Как вы себя чувствуете?

— Голова еще немного побаливает, а в остальном все чудесно. А вы?

— Никогда не чувствовал себя лучше, миледи. — Он окинул взглядом придворных, глазевших на нее, словно им явилось привидение.

Джейми убежал от них, чтобы показать Саймону пригоршню бус.

— Мы сейчас отбываем? — спросила Калли, улыбаясь еще шире.

— Я думал, вам этого хотелось бы.

— Да. Чем скорее, тем лучше.

— Тогда пойдемте. Все собрано и готово.

Калли хотела взять его под руку, но Син отшатнулся от нее. Огорченная, но совсем не обескураженная, она глубоко вздохнула и последовала за ним через зал к дверям.

Снаружи их ожидал Генрих в мрачном настроении.

— Будь осторожен, — обратился он к Сину. — Я не желаю, чтобы через неделю мне доставили твою голову.

Кивнув, Син помог Калли сесть на лошадь и повернулся к Джейми, но король остановил его.

— Мальчик остается здесь как гарантия того, что с тобой не приключится никакого несчастья.

Протестуя, Джейми пронзительно закричал, а Калли открыла рот, чтобы возразить, но она не успела ничего сказать, потому что ее опередил Син.

— Мальчик едет с нами.

— Ты сошел с ума? — возмутился Генрих. — Без ребенка нет никакой гарантии твоей безопасности.

— Мальчик едет с нами, — повторил Син, и резкость его тона поразила Калли, Она сомневалась, что Генрих позволил бы кому бы то ни было, за исключением ее мужа, разговаривать таким тоном без того, чтобы не надеть на него наручники. — Уверяю вас, — более спокойно сказал Син, — я смогу защитить себя и от самого дьявола, но я не оставлю здесь невинного ребенка без защитника.

— Ты оскорбляешь нас, если полагаешь, что мы допустим, чтобы наш подопечный… — натянуто начал Генрих.

— Когда-то и я был вашим подопечным, сир. — Син с бесстрастным лицом смотрел на короля.

— Что ж, прекрасно. — В глазах Генриха промелькнуло чувство вины, но он быстро оправился. — Забирай его, если хочешь.

Не сказав больше ни слова, Син взял Джейми на руки. Мальчик, обхватив его за шею, крепко прижался к нему, и Калли заметила растерянность во взгляде Сина.

— Вы мне нравитесь, даже несмотря на то, что вы английская собака, — объявил Джейми и, чуть отстранившись, погладил Сина по голове. — Вы у меня самый любимый. Бы и еще Саймон.

— Что ж, — криво улыбнулся Син, — тогда, думаю, я должен поблагодарить тебя.

Джейми усмехнулся, а Син, ничего больше не сказав, посадил его на лошадь и сел в седло.

— Мы хотим, чтобы ты дал о себе знать, как только вы прибудете в замок Макнили, — сказал Генрих, взяв за поводья лошадь Сина и глядя вверх на рыцаря, — а потом посылал донесение каждую неделю. Если мы его не получим, то отправим армию, чтобы удостовериться в твоем благополучии.

— Со мной ничего не случится. — Син казался чрезвычайно изумленным.

Генрих кивнул на прощание, и они отправились в путь.

Син возглавлял группу, а Саймон и Джейми ехали позади рядом с Калли. К счастью, все они путешествовали налегке. В поездку к своей тете Калли и Джейми взяли с собой очень мало вещей, а Саймону и Сину, очевидно, не нужно было ничего, кроме одежды на плечах. К этому времени Калли уже поняла, что ее муж не был типичным англичанином, которому постоянно требовалась целая свита.

Они резво скакали до самого полудня, и только потом остановились, чтобы немного перекусить. Когда все спешились, Джейми побежал в лес по естественной надобности, а Калли принялась доставать еду, которую приготовила для них Элфа.

Уже прошло несколько часов с тех пор, как они покинули Лондон, и Калли с нетерпением ожидала того момента, когда снова окажется дома.

Закрыв глаза, она могла поклясться, что почти ощущает, как свежий, пахнущий вереском воздух горной страны пропитывает ее утомленную душу. Калли слишком долго отсутствовала, но даже неделя вдали от дома всегда казалась ей вечностью.

Джейми выскочил из леса со скоростью убегающего зайца и случайно наткнулся на Сина, кормившего лошадей. Зерно разлетелось во все стороны вокруг сапог Сина, и Калли, затаив дыхание, ожидала, что Син набросится на мальчика или по крайней мере выругает его за неуклюжесть. Но этого не произошло. Вместо того он поднял Джейми и удостоверился, что тот не ушибся, а затем отряхнул его и отпустил со строгим предупреждением быть более осторожным, чтобы не покалечиться. После этого Джейми понесся к Саймону, а Син, опустившись на колени, стал молча устранять беспорядок, который сотворил мальчик.

Его мягкость поразила Калли. Любой другой англичанин на его месте без колебаний отшлепал бы мальчика за такую неосторожность. Даже ее дядя Астер и Дермот не могли спокойно терпеть неловкость Джейми. Син же ничего не сказал по этому поводу даже тогда, когда ему пришлось снять правый сапог, чтобы вытрясти из него зерно.

Когда Саймон и Джейми пробегали мимо него, Син подхватил мальчика на руки и забросил его на плечо, так что он покачивался у него за спиной. Джейми залился смехом, а Син понес его туда, где Калли раскладывала еду.

— Опустите меня! — попросил Джейми прерывающимся от смеха голосом.

— Если хочешь вырасти, тебе нужно поесть. — Перевернув его на плече, Син осторожно усадил мальчика рядом с Калли. Джейми вскочил, но Син подхватил его прежде, чем тому удалось снова убежать. — Мне что, привязать тебя?

Джейми со смехом опустился на землю и, сидя скрестив ноги, ждал, пока к ним присоединится Саймон.

— Мы все время будем останавливаться под открытым небом? — спросила Калли у Сина, протягивая Джейми хлеб и кусок цыпленка.

— По дороге будет много гостиниц, — качнув головой, ответил Син, — а дальше к северу живет брат Саймона. Еще два дня пути, и мы остановимся на его землях. Так что вы будете спать в постели каждую ночь, пока мы не доберемся до Шотландии.

Краски сбежала с ее лица, когда у Калли ярко вспыхнули воспоминания о прошедшей ночи. Она вспомнила, как они с мужем стояли обнаженные, и он держал ее в своих руках. Ей стало досадно, что она не может вспомнить, что именно они делали. За многие годы она не раз подслушивала, как женщины рассказывали о том, чем занимаются по ночам мужчины и женщины. А когда ее подруги стали выходить замуж, она узнала обо всем этом гораздо подробнее. Калли никогда не решалась рассказать кому-нибудь о том, сколько ночей пролежала в кровати без сна, размышляя над тем, доведется ли ей самой когда-либо испытать это, и вот теперь, когда она…

В общем, совершенно несправедливо, что она абсолютно ничего не помнила.

Покусывая губу, Калли подумала о том, заявит ли снова Син свои права на нее сегодня ночью, и, посмотрев на мужа, покраснела и быстро отвела взгляд.

Син заметил румянец на щеках Калли, но не мог понять, чем он вызван. Опустив взгляд к ее ногам, он увидел соблазнительные округлости бедер, по которым размазывал собственную кровь, чтобы скрыть, что он так и не сделал того, что должен был сделать.

Прошедшей ночью дотрагиваться до Калли и не дать облегчения своему телу оказалось для Сина очень трудной задачей. Даже сейчас он не мог забыть ощущения ее нежной кожи под своей ладонью, лавандовый аромат ее волос, сладость ее губ.

Он так хотел ее, так мечтал о ней.

Краем глаза Калли заметила желание во взгляде Сина, и этот взгляд вызвал у нее нервную дрожь.

— Не пойти ли нам с Джейми немного прогуляться? — кашлянув, предложил Саймон.

— Нет. — Син перевел взгляд на еду. — Нам пора снова выбираться на дорогу. Я не хочу, чтобы ночь застала нас в лесу.

— Очень хорошо. Но не забудь, я предложил. Больше никто из них ничего не говорил до самого конца длинного отрезка пути.

Они ехали весь остаток дня и в сумерках остановились у небольшой гостиницы в городе, о котором Калли никогда прежде не слышала. Джейми устал и пожаловался, что не сможет сам дойти до дома, и тогда Син, все время терпеливо относившийся к ребенку, снял его с лошади и держал на руках.

После того как Калли и Саймон спешились и их лошадей забрали слуги гостиницы, Син повел своих спутников в дом, где их встретил толстый мужчина.

— Мне нужны на ночь три комнаты.

— Джейми не может спать один, — Калли удивленно раскрыла глаза, услышав требование Сина. — Он будет бояться.

— Не буду! — Маленькая голова со взъерошенными рыжими волосами оторвалась от плеча Сина. — Думаешь, я такой маленький, что побоюсь…

— Нет, дорогой. — Калли ласково пригладила его непокорные пряди. — Но тебе не следует спать одному в незнакомом месте.

— К сожалению, у меня остались только две свободные комнаты, — кашлянув, сообщил хозяин гостиницы.

— Что ж, хорошо, я их беру. — Перехватив Джейми другой рукой, Син обратился к Калли: — Вы с Джейми будете спать в одной комнате.

— А вы?

— Я посплю в конюшне.

— Я… — шагнул вперед Саймон.

— Нет, Саймон, — оборвал его Син. — Я больше привык к этому, чем ты. — Это было произнесено тоном, не допускающим никаких возражений.

Хозяин гостиницы подал им еду, и они, измученные путешествием, в молчании принялись за ужин, а покончив с ним, сразу же ушли отдыхать.

Калли уложила брата в кровать и, дождавшись, когда он уснет, вышла из комнаты, чтобы найти мужа.

Сина она обнаружила снаружи за своей дверью. Он сидел, прислонившись к стене и положив возле себя меч.

— Син? Что вы делаете?

— Похоже, сижу.

— А почему вы сидите?

— Потому что довольно трудно спать стоя.

— Вы спите у меня под дверью? — запинаясь, спросила Калли, когда до нее дошел смысл его слов. — Почему?

— Потому, что если бы я спал у двери Саймона, хозяину гостиницы это могло бы показаться странным.

Его сарказм начал утомлять Калли, однако в уголках ее губ дрожала улыбка.

— Вы можете войти и спать в комнате.

Калли с распущенными медными волосами, рассыпавшимися по плечам, стояла перед ним, завернувшись в накидку, которая, однако, не скрывала изгибов женского тела благодаря свету, падавшему сзади из комнаты. Син смотрел на девушку, и она напоминала ему чудесного ангела, пришедшего спасти его пропащую душу.

И Син хотел ее, как какой-то изголодавшийся зверь. Ему хотелось сжать ее в объятиях и погасить жгучий огонь в своей крови. Эта потребность была настолько сильной, что Син не мог спать в ее комнате, не мог спать с ней, чувствуя, что совершенно потерял контроль над собой.

— Мне очень хорошо там, где я есть.

— На полу?

— Совершенно верно.

— Благодарю вас, мой доблестный защитник. — К его изумлению, Калли стала на колени возле него и легонько поцеловала в щеку, а его щека загорелась от прикосновения ее мягких губ. — Я буду спать гораздо спокойнее, зная, что вы здесь превратились в камень от холода.

При ее ироническом замечании Син приподнял одну бровь — он превратился в камень, все правильно, но совсем не от холода.

— Между прочим, — Калли, встав, направилась обратно в комнату, — если явится старина Красный Колпак, чтобы навредить нам, пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания.

Когда дверь за Калли закрылась, Син усмехнулся. Его жена и не догадывалась, что старина Красный Колпак — это он сам.

Калли делала все, стараясь уснуть, но больше часа не смогла вытерпеть это мучение, ей была невыносима мысль, что Син лежит снаружи на холодном полу.

Встав с кровати, она взяла одеяло и подушку, открыла дверь — и замерла. Син спал спиной к ней, вытянувшись вдоль порога.

Он лежал на холодном твердом полу, его черная кольчуга, несомненно, врезалась ему в тело, и у него не было даже одеяла, чтобы укрыться. У Калли сжалось сердце, когда она подумала, что, лежа так, он совсем не сможет отдохнуть. Желая устроить его хотя бы немного удобнее, Калли сделала шаг вперед. Но она и моргнуть не успела, как Син перекатился, схватил меч и направил его на Калли, так что острие оказалось почти в дюйме от ее горла.

Она от испуга открыла рот, а Син, нахмурившись, опустил меч.

— Простите, миледи. Мне следовало предупредить вас, что я сплю чутко, а проснувшись, готов сражаться.

— Непременно запомню это. — Калли неловко протянула Сину подушку и одеяло. — Я подумала, что вам, быть может, это пригодится.

Син в растерянности смотрел на вещи. Никто никогда не заботился о его удобствах.

Он хорошо запомнил тот случай, когда на местной ярмарке мачеха купила его братьям яблочный напиток. Будучи тогда всего семилетним мальчиком, он с горящим от сухости горлом смотрел, как они жадно пили сидр. «Можно и мне немного? Пожалуйста», — попросил он. Его мачеха, скривив губы, посмотрела на него и нахмурилась, как будто он попросил отдать ему ее руку или ногу. «Найди себе воду, если сумеешь. Она бесплатна и вполне подходит для таких паршивцев, как ты». Это был последний раз, когда Син что-нибудь просил.

— Спасибо, — поблагодарил он Калли, беря у нее из рук подушку и одеяло.

Калли, улыбнувшись, вернулась в комнату, а Син, положив подушку на пол, снова лег, и, как только его голова коснулась подушки, он уловил слабый запах лаванды — запах Калли. Закрыв глаза, Син наслаждался ее дивным ароматом и вспоминал, какими были ее бедра, когда он гладил их рукой. Тогда, касаясь ее, он все время думал только о том, как погрузиться глубоко в нее и почувствовать ее крепкие объятия.

На Сина обрушилась боль. Почему Калли с ним так добра, хотя должна ненавидеть его еще больше, чем другие? Он ее враг, ее отец ненавидел все английское, и тем не менее она проявляет к Сину заботу и участие.

Тяжело вздохнув, он снова положил под себя меч — так его научили спать еще много лет назад. Холодная сталь прижалась к теплой груди, рукоятка и металлическая кольчуга врезались в тело, напоминая ему о том, кто он такой, Он воин, в его жизни нет места удобствам, и в его замкнутом сердце нет места для жены.

Син знал только одиночество и намерен был оставаться одиноким.

Почти всю ночь Калли не спала, стараясь придумать, как найти подход к мужу, и не сомневаясь, что должен быть какой-то способ проникнуть сквозь его толстую шкуру и заставить его принять ее как свою жену.

Морна придумала бы. Как только Калли доберется до дома, она отведет Морну в уголок и выспросит все, что нужно. Да, с помощью Морны Син станет просто шелковым.

Калли не собиралась состариться, не имея детей. Признавался Син в этом или нет, но он любил детей. Ни один человек не обращался бы с Джейми так, как Син, если бы у него не было отцовских чувств. И из всего, что видела Калли, она сделала вывод, что из Сина получится замечательный отец.

— Хорошего сна, муженек, — прошептала Калли, твердо решив утром начать войну за сердце мужа, в которой надеялась одержать победу.