По соседству с герцогом

Глава 25

Шум, который ворвался в их уши, был потрясающим. Оглушительный лязг и бряцание железа о железо от огромных ткацких станков, рев какой-то невидимой печи, крики людей, привыкших общаться друг с другом в таком шуме, все это смешалось в огромную горячую ударную волну, которая заставила Дейдре мечтать о грязной улице снаружи.

Затем она увидела Брукхейвена, стоящего на середине лестницы, которая вела высоко вверх вдоль одной из стен. Здесь были и другие комнаты, конечно же. Кто-то же должен был вести учетные книги и записи и… на самом же деле у Дейдре не было ни малейшего понятия об этом. Она носила сотканную кем-то ткань каждый день своей жизни и ни разу не задумалась над тем, как эта ткань производится. Кто-то, должно быть, прокричал что-то Колдеру, потому что тот отвернулся от человека, с которым разговаривал и увидел их там, где они стояли. Он долго смотрел на нее. Дейдре уже начала задаваться вопросом, собирался ли маркиз проигнорировать их присутствие, но он вдруг начал спускаться по перекрещивающимся ступенькам, привычно легко сбегая по ним.

Когда он приблизился, Дейдре глубоко вдохнула и приподняла подбородок. Она ведь тоже хозяйка этой фабрики, черт побери, и может посещать ее в любое время, когда пожелает!

К ее удивлению, Колдер вовсе не казался недовольным тем, что увидел ее.

— Добрый день, моя дорогая. Хотите совершить экскурсию?

Настроившись на спор, она не смогла сделать ничего, кроме как пробормотать согласие и кивнуть в ответ на такое спокойное приветствие. Скоро Дейдре обнаружила себя на самой вершине этой лестницы, близко к потолку, пытаясь игнорировать слишком тонкие перила, пока Колдер объяснял то, что происходило внизу под ними. Мэгги, которая категорически отказалась подниматься, сидела далеко внизу на нижней ступеньке и зачарованно наблюдала за ближайшим станком.

— Итак, вы видите, — говорил Колдер, — что, объединив все процессы под одной крышей, мы имеем возможность работать с намного большей эффективностью.

Дейдре посмотрела на него с ласковым раздражением, подозревая, как много раз еще ей придется услышать это слово сегодня днем. Он продолжил, не заметив выражения ее лица.

— До этого прядение, а затем и плетение производилось рабочими в их домах. Из-за этого судить о качестве их работы было очень трудно — не говоря уже о том, что некоторые рабочие не так надежны, как другие.

В самом деле, все, казалось, работали очень усердно. Дейдре была рада видеть, что рабочие выглядели веселыми и более преуспевающими, чем многие из тех, кого она заметила на пути по Уэстон-роуд. Конечно же, Брукхейвен хорошо им платит. Но он также требует от них самого лучшего, и они, очевидно, рады давать ему это.

Так почему же ты должна чем-то отличаться?

Дейдре на мгновение почувствовала стыд к себе при этой мысли — и все же ей не хотелось быть просто еще одним наемным работником. Она могла показаться дурочкой, затеяв это смехотворное сражение, но если она выиграет эту войну, дело будет того стоить.

Девушка с затаенной тоской бросила взгляд на стоящего рядом великолепного мужчину. Очень много стоить.

— А сейчас, если изволите посмотреть вверх, вы увидите то, из-за чего эта фабрика настолько превосходит все остальные.

Яростная гордость в выражении его лица на какой-то момент заворожила ее, но затем девушка послушно подняла свою голову вверх.

Над ними пробегали пересекающиеся линии, нарисованные по плану, который Дейдре не могла понять. Ее глаза привыкли к сумраку, и она поняла, что линии — нет, это были ремни! — двигались. Напоминая странную репродукцию основы и утка[5] на станках внизу, эти ремни натягивались между и в середине друг друга. Затем Дейдре осознала, что все линии, кажется, встречаются выше, там, где разместилась огромная пыхтящая паровая машина. Единственный стальной стержень толщиной с ее бедро поднимался из большого корпуса, вращая и поднимая все ремни, на который они были намотаны на разной высоте.

Все это напоминало нечто, сооруженное сумасшедшим, но Брукхейвен смотрел вверх с глубоким удовлетворением в глазах.

— Смотрите, присоединив все индивидуальные машины к основному приводу парового двигателя системой ремней и шкивов[6], мы добились того, чтобы вся фабрика работает как единое целое. — Колдер почти улыбнулся. — Как будто бы она живая.

Дейдре увидела, как стиснутые челюсти расслабились, а его почти постоянно хмурый взгляд просветлел. В этот момент она поняла кое-что очень важное о своем муже. Колдер был человеком, потерявшим веру во все, кроме механизмов, которые он мог понимать и ремонтировать, и которые никогда не бросят его. Все это — огромный, хрипящий, жужжащий, щелкающий организм фабрики — это стало настоящим домом для Колдера, для человека, не для маркиза… хотя, возможно, также и для умного одинокого мальчика, скрывающегося внутри него.

Заключенный в странные механические объятия, он был таким беспечным и счастливым, каким она его никогда прежде не видела.

Дейдре устремила взгляд вниз на фабричный пол и — всего лишь на мгновение — уловила гармонию кажущегося беспорядочным движения под ней. Подобно огромной, кошмарной поездке на карусели все помещение целиком поднималось и опадало, как одна грудь, словно оно вдыхало нити и энергию, а выдыхало готовую текстильную ткань. Затем девушка заморгала, и все вернулось обратно к хаосу вне ее понимания.

— Это очень… — Ничем нельзя было помочь. Ей придется сказать это. — Эффективно.

Наивысший комплимент по оценке Брукхейвена, потому что он оживленно и удовлетворенно кивнул.

— Благодарю вас.

Все это было очень весело — по крайней мере, она была рядом с ним — но у Дейдре была причина, по которой она приехала сюда сегодня. Она не просто сражалась за Мэгги, она боролась за себя. В конце концов, если его собственный ребенок не смог пробиться к нему, то какие шансы могут быть у далеко не совершенной жены?

Зная, что ее слова расстроят перемирие между ними, девушка приподняла подбородок и изобразила лукавое выражение на лице.

— Так эти машины занимают место людей?

Колдер заморгал от удивления, но он все еще находился в роли доброго учителя.

— Я предполагаю, что в некотором смысле, да. Требуется меньше рабочей силы, чтобы управлять моей фабрикой, чем для того, чтобы соединять части между собой.

Меньше рабочей силы — или меньше эмоций? Он даже свел число работников к минимуму для того, чтобы как можно меньше взаимодействовать с людьми. Дейдре наклонилась над перилами и притворилась, что обозревает работающих.

— Итак, вы покупаете их…

— Их строят специально для меня.

Девушка почти всхлипнула от привязанности и рвения, прозвучавших в его голосе.

— Итак, их строят специально для вас, и вы привозите их сюда и… — она неопределенно махнула рукой в сторону потолка, — и вы расставляете их, как оловянных солдатиков, а они выбрасывают ткань?

— Ткань высшего качества.

Конечно же, высшего качества — разве кто-то захочет иметь несовершенную, с недостатками… такую, как человек? Дейдре выпрямилась, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Что с ними станет, если вы перестанете о них заботиться?

Ах, теперь он начал что-то подозревать.

— Что вы имеете в виду?

Она сложила руки на груди.

— Что случится, если вы оставите их под дождем? Что случится, если вы никогда не станете смазывать их? Или проверять эти штуки с ремнями? — Горький смех вырвался у нее. — Что произойдет с ними, если вы оставите их в Брукхейвене до тех пор, пока им не исполнится семь лет? Что произойдет, если вы запрете их в доме и откажете им в общественной жизни?

Сейчас Колдер уже сердито смотрел на нее, но девушка продолжала, ее голос стал громче.

— Что будет, если вы откажетесь говорить с ними в течение нескольких дней подряд или скажете — когда-нибудь! — только одно доброе слово, и они начнут обвинять себя в том, что они никогда, никогда не будут достаточно…

— Довольно! — Острый клинок его командного голоса оборвал ее тираду. Колдер впился в нее глазами, похожими на горящие угли. — Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите! Это вовсе не похоже на меня.

— О! Вы — самый упрямый, самый высокомерный, неисправимый… — Господи, у нее просто не хватало слов, чтобы описать маркизу его самого. Дейдре сдалась. — Вы… вы негодяй!

Затем она обернулась вокруг своей оси в вихре юбок и побежала от него, полетела вниз по узкой деревянной лестнице, не думая о падении, до тех пор, пока сильная рука не схватила ее за локоть и не рванула обратно к железной груди.