По ту сторону экрана

3. Злость

– Приходи срочно, у меня торт и чай, – не утруждая себя приветствиями, заявила я Аллочке по телефону, как только пришла домой.

Подруга детства жила на одном этаже со мной и подобные чайные церемонии давно стали для нас неотъемлемой частью многолетнего приятельства.

Когда-то мы вместе ходили в детский сад, потом в один класс школы, потом вместе поступили в институт на юридический факультет, из которого она вылетела после первой же сессии. Но это не стало преградой нашим встречам. К тому же, когда после окончания вуза я оформила в ипотеку квартиру на одном этаже с ней, наше общение стало еще более плотным.

– Может вы с тортом придете ко мне? – отозвалась Аллочка, не желая соглашаться с предложенным планом. Судя по фоновым звукам, подруга что-то готовила и правда была занята. – Я Сашку жду, он скоро с работы придет.

Сашка – это, конечно, святое. В отличие от моей, личная жизнь подруги была куда лучше и правильней. Времена, когда она настойчиво и рьяно искала свою любовь, неожиданно закончились, когда год назад Аллочка встретила Сашку на том же сайте знакомств, который сегодня чуть было не послужил причиной моего увольнения. С тех пор они жили, что называется, душа в душу и планировали в скором времени пожениться.

– Ладно, – пробормотала я, решив извлечь из этого личный интерес, поскольку Сашка, как более сведущий в компьютерах, мог показать мне, как усмирить коварный Мак Ос на новом рабочем ноутбуке, а это почему-то было для меня сейчас даже важнее торта.

Переодевшись в темные джинсы и растянутый серый свитер, покормила Контру, которая с самого моего возвращения домой жалобно мяукала и терлась рыжим шерстяным боком о ноги, и пройдя через темный сырой подъезд, с ноутбуком и тортом в руках, оказалась у дверей соседней квартиры.

В отличие от моей собственной, холодной и практически необжитой, в квартире Аллочки царили тепло и уют, а еще приятно пахло чем-то жареным или печеным.

Вылетев из института, подруга, вместо того чтобы отчаяться, прошла массу полезных курсов от кулинарных до психологических и теперь являла собой образец женственности, хозяйственности и изящества, что вкупе с привлекательной внешностью делало ее настоящей находкой для Сашки, который, к слову, это ценил и пылинки сдувал с будущей невесты.

Пожалуй, я могла бы даже позавидовать. Полностью обеспечиваемая женихом, подруга сидела дома, смотрела сериалы, постоянно меняла какие-то творческие увлечения и неизменно светилась хорошим настроением и бодростью.

Возможно, я когда-нибудь тоже встречу кого-то, кто будет точно так же обо мне заботиться. Для кого мне тоже захочется печь. И что, что я не умею? Вот как только, так сразу научусь. Все равно подходящей кандидатуры на горизонте пока не видно.

– Пойдем на кухню, – распорядилась подруга, принимая коробку с тортом, пока я разувалась в коридоре.

Усевшись за стол, уплетая жареную картошку с солеными огурчиками из тарелки, которую безо всяких просьб привычно поставила передо мной хозяйка, я в подробностях поведала ей о своих сегодняшних злоключениях. О невовремя зависшем на странице сайта знакомств компьютере, перспективе увольнения и своей новой должности, которая, кажется была вовсе не спасением, а новым витком проблем.

– Ну ты даешь! – подвела она итог моему рассказу. – А если бы и правда уволил?

– Тогда торта было бы два, – отозвалась с набитым ртом, запивая вкусный ужин горячим чаем. – Или даже три. Хотя я и так перенервничала.

И винить в этом было некого, кроме разве что, собственной неосмотрительности, Аллочкиной гениальной идеи зарегистрировать меня на Мамбе и шефа, который мало того, что чуть не уволил, так еще и вряд ли позволит мне забыть о сегодняшнем позоре слишком быстро.

Торт был уже съеден, когда с работы вернулся Аллочкин долгожданный жених и я, раскрыв ноутбук прямо на кухонном столе, показала ему, как сегодня бесследно исчез результат моей многочасовой работы.

– Фигня, – одним словом обнадежил меня Сашка и, выполнив с компьютером какие-то непонятные манипуляции, через несколько минут восстановил содержимое пропавшего документа и объяснил, как и почему это произошло, чтобы не допустить подобного впредь.

Сообщила ему, что моя благодарность не знает границ и вскоре мы с подругой расположились на диване в зале. Подключив макбук к беспроводному интернету, я сразу же отправила восстановленный документ на рабочую почту Лазарева, записанную на оставленной им сегодня визитке, которую продолжала задумчиво вертеть в пальцах, с удовольствием касаясь приятной на ощупь пластинки.

– Тебе нужен мужик, Ясенева, – в который раз безапелляционно заявила подруга, а я традиционно закатила глаза, потому что она заявляла мне подобное с завидной регулярностью.

По мнению Аллочки женщина без мужчины – пустой звук, а наличие оного решает все имеющиеся в жизни проблемы. Может, применительно к ее случаю, так оно и было, но лично я сомневалась, что наличие пресловутого мужика как-то помогло бы разобраться со всем, что в последнее время на меня навалилось.

Я уже успела пару раз обжечься в отношениях и растерять излишний романтизм. Узнала о том, что розовые очки бьются стеклами внутрь, а любовь не всегда приносит только счастье. Иногда она оставляет после себя лишь слезы, боль и разочарование. И я решила, что могу быть гораздо счастливее без нее, позволив себе плыть по течению собственной жизни и радоваться ей, независимо от того, есть в ней мужчина или нет.

Конечно, я допускала его появление гипотетически, но представляла будущие отношения осознанными и серьезными. А претендента на таковые в обозримом будущем не имелось.

Когда с отправкой почты было покончено, я, наконец, позволила себе немного расслабиться и, откинувшись на спинку дивана, прикрыла глаза. День выдался не из легких. И не ясно, что принесет завтрашний.

Вкусный ужин, сладкий вафельный торт и легко разрешившаяся проблема немного ослабили напряженный узел внутри, позволив разомлеть на удобном и мягком диване. Но пора было собираться восвояси, хоть покидать квартиру, полную тепла, уюта и дружеского участия не хотелось.

– О, смотри, тебе написал кто-то, – голос Аллочки донесся будто издалека. Видимо, мой уставший мозг собирался отключиться, не дотерпев до дома. – А нет, отбой тревоги – не наш вариант.

Оказалось, что она не теряла времени даром, а открыла сайт Мамбы, ввела мой логин-пароль и вовсю развлекалась. Поскольку ее собственные поиски жениха давно были с успехом завершены, она вознамерилась во что бы то ни стало найти спутника жизни и для меня. И ей, как создательнице моего профиля на сайте знакомств были известны все нужные данные. Мое мнение о том, что я не считаю наличие мужчины смыслом жизни ей тоже было известно и, как оказалось, глубоко фиолетово.

– Этот, например, предлагает вылизывать тебе ноги, ты как? Не против? А с виду вроде нормальный… – Аллочка заливисто расхохоталась, позволяя длинным светлым локонам упасть на лицо. Ее характер, легкий, как воздушное безе, позволял относиться к подобному с юмором.

– Фу, – одним словом мрачно резюмировала я и зевнула. – Вот небось из-за него у меня компьютер и завис.

– Может и из-за него, а может и из-за вот этого, он, кстати, тебя на свидание зовет. В любом случае – новый компьютер точно не зависнет. Хоть за это твоему Деспоту спасибо.

– Он не мой. А тот позор, что я сегодня пережила по его вине, никаким макбуком не загладишь. К тому же – компьютер рабочий и, если Лазарев захочет меня уволить, придется и ноут ему вернуть. А на свидание я не хочу.

– Вот же ты бука. Вот потому ты такая одинокая и несчастная. Ну и еще может из-за твоей вечной гульки на голове и очков на пол-лица.

– Я выгляжу строго и по-деловому. И не одинокая, а свободная. Это совершенно разные вещи, – пробормотала сонно, надеясь все-таки наскрести в себе силы на то, чтобы добраться до собственной квартиры.

Аллочка фыркнула:

– И в чем разница?

– Моя свобода мне нравится. Мне в ней комфортно и хорошо. Я допускаю наличие отношений в своей жизни, но они должны быть качественными, потому я и не тороплюсь. Всё. Я – домой.

Села на диване распустила так раздражающий подругу высокий пучок, от которого начала болеть голова и повернулась к экрану монитора, на котором Аллочка, не желая сдаваться, использовала все имеющиеся силы и средства в неравном бою за мою счастливую личную жизнь. Она пролистывала одно мужское фото за другим, которые мелькали перед моим полусонным сознанием словно какая-то сумасшедшая нескончаемая карусель.

– Стой! – вдруг остановила ее я, почти вскрикнув, выхватив из этой аляповатой презентации лицо, показавшееся знакомым.

Аллочка остановилась и замерла, а Сашка тут же поинтересовался с кухни, все ли у нас нормально.

– Что, понравился? И правда красавчик, – хихикнула подруга, не понимая причин моего шока, удивления и неверия.

А я выдохнула:

– Ёшкин кодекс! Это же Денис!

И повнимательнее пригляделась к фото, чтобы убедиться в собственной правоте.

Ну надо же! Какая неожиданная встреча! Когда Лазарев сегодня с таким нескрываемым скепсисом высказывался о приложениях для знакомств, я и в мыслях допустить не могла, что он сам зарегистрирован на том же сайте, за который сегодня с таким удовольствием вылил три ведра сарказма на меня.

– Я вижу, что Денис, – недоумевала блондинка. – Тут так и написано «Денис». А еще, что ему тридцать три года и он увлекается программированием и сноубордингом.

Тридцать три, значит. А я думала, он старше. Мой собственный мозг тут же зачем-то высчитал нашу с ним разницу в возрасте, любезно сообщив, что она составляет шесть лет в его пользу. Ну и зачем мне, спрашивается, эта информация?

– Ты не поняла, – покачала я головой, в которой уже начал зреть план изощренной мести. – Это Лазарев Денис Станиславович – мой новый босс, он же Деспот.

Это стало поводом для того, чтобы Аллочка присмотрелась к фото на мониторе повнимательнее. На снимке, достойном журнальных страниц, мужчина вместо привычного делового костюма был одет в серо-зеленый свитер с высоким горлом и не смотрел в камеру, словно фотограф запечатлел его случайно или же, словно смотреть на меня, даже с фото, было выше его достоинства.

– Ну давай ему лайк поставим, заслужил же, гад. Ты не упоминала, что он выглядит, как голливудский актер, – хихикнула подружка, а я тут же убрала ее руку от тачпада, а то с нее сталось бы исполнить задуманное немедленно. А мне потом красней и объясняйся с боссом при личной встрече.

– Думаю, что он заслужил кое-что другое, – прищурилась я, изобразив на лице самое коварное выражение из возможных. – Мы создадим фейковый профиль и познакомимся с ним через него. Заставим Деспота влюбиться в несуществующую девушку.

Аллочка скривилась, хотя я и не ожидала, что мой хитроумный план ее впечатлит:

– Глупости. Ясенева, ты же не такая! Ну где ты и где месть? Это все потому…

– Что у меня нет мужика?! – расхохоталась я, не удержавшись, понимая, что для подруги эта причина объясняет множество бед разной степени глобальности, от разбитой лампочки в нашем подъезде до дыр в озоновом слое Земли.

– Вот именно! – засмеялась она в ответ.

Тем не менее, мой сон как рукой сняло. И мне все-таки удалось не только уговорить подругу создать для меня фейковый профиль с именем «Яна», привязанный к специально для этого заведенной электронной почте, но и поместить туда в качестве приманки Аллочкину фотографию, несмотря на все ее отговорки. Раз этот гад сказал, что на такую как я он бы не клюнул, то он точно не пройдет мимо шикарной блондинки с бездонными голубыми глазами.

«Хочу влюбиться. Так, чтобы один раз и на всю жизнь» – гласил статус вымышленной красавицы, намекая на ее романтичность, восторженность и мечтательность. Ну как такую не заметить и не запасть? Я бы сама, наверное, запала, на его месте.

– Может написать ему что-нибудь от имени этой Яны? – спросила я неуверенно, впервые пожалев об отсутствии большого романтического опыта.

Аллочка же перевела скептический взгляд с монитора на меня:

– Не надо, хорошие девочки первыми не пишут.

– А может ему плохие нравятся? – засомневалась я еще больше.

– Плохие как-раз сидят на Мамбе и с чужих профилей мстят красивым начальникам, – рассмеялась она. – Но отметиться все же нужно.

И тогда я, затаив дыхание, все-таки лайкнула на сайте фотографию Лазарева. Потерла ладони одну о другую, довольная собственной шалостью:

– Игра началась, Денис.

Теперь посмотрим, кто из нас обоих будет выглядеть по-идиотски.

А потом, с чувством выполненного долга, наконец отправилась спать.

4.Интерес

Следующий день, несмотря на свою обычную будничность, был ознаменован корпоративом, приуроченным сразу и к недавно прошедшему Дню защитника Отечества и к грядущему Всемирному женскому дню. В бюро успела сложиться традиция отмечать их одномоментно на одном и том же мероприятии. Не столько из экономии средств, сколько из экономии времени и сил.

Но коллективный поход в ресторан был запланирован лишь на вечер, а по прибытии в офис S&L утром меня ожидал сюрприз, причем, не то чтобы очень приятный.

– Кристи? – удивилась я, обнаружив, что Зеленая расположилась за моим столом так, словно считала это место своим собственным.

Она изумилась не меньше моего:

– Ой, Ясень?! Ничего, что я твое место заняла? Решила, что оно тебе больше не пригодится.

Прелестно. Лазарев меня не уволил, зато «уволила» коллега, позарившаяся на более удобный, расположенный на солнечной стороне кабинета стол. Мое появление хоть и смутило ее, однако не настолько, чтобы заставить извиниться. Не за самовольный захват стола, так хотя бы за вопиющую бестактность последней фразы.

– Не пригодится, – сверкнула глазами я, – но вовсе не потому, что ты подумала. Я продолжаю работать в бюро. И хоть и планировала сменить кабинет, предпочла бы сделать это самостоятельно, без твоей непрошенной помощи. Где мои вещи?

Кристина стушевалась и покраснела. Представляла себе ее ощущения. Так, наверное, чувствуют себя родственнички безвременно почившего богатого дядюшки, которые, вместо оглашения завещания получают этого самого дядюшку живым, здоровым и заявляющим, что пошутил. Но мне не было ее жаль.

– Вон там, я их в угол поставила, – пробормотала она, кивая в сторону, где я и обнаружила коробку со своими вещами и канцелярией прямо на полу.

Нахмурилась, собираясь высказать ей всё, что думаю по поводу подобного самоуправства, но от разбирательства Зеленую неожиданно спас, выглянувший из своего кабинета, Лазарев.

– Ева Сергеевна, почему вы уже здесь, а мой кофе – еще нет?

Теперь настала моя очередь смутиться. Во-первых, потому, что подобная фраза недвусмысленно указывала на мои новые довольно-таки унизительные обязанности, опуская с престижной должности помощника в процветающем юридическом бюро до должности секретарши уровня подай-принеси, для которой и высшего образования-то не требовалось. Во-вторых, потому, что про этот треклятый кофе я, в утренней спешке конечно же забыла.

– Скоро будет, Денис Станиславович, – буркнула я, откладывая разбирательство с Зеленой до лучших времен.

Оставив сумку с ноутбуком и коробку с вещами в новом кабинете-приемной, смежной с рабочим местом Лазарева, отправилась за кофе, не забыв напоследок угрожающе зыркнуть на Кристи.

«Вот же нахалка!» – негодовала я по пути. Знала, конечно, что Зеленая никогда не отличалась особым тактом и пониманием, но и такой подлости от нее не ожидала.

Повезло, что на первом этаже огромного бизнес-центра, в котором помимо S&L располагалась масса других организаций, имелась маленькая кофейня. Там я и разжилась пресловутым американо двойного объема и крепости, без сахара и сливок, и вскоре заветный бумажный стаканчик уже стоял на глянцевой поверхности стола Деспота рядом со свежим номером Адвокатской газеты.

– Надо же. Не думала, что кто-то еще читает печатные издания, – пробормотала я, успев пожалеть о том, что произнесла это вслух. Не стоило выдавать ему терзающее меня раздражение, поскольку оно, кажется, этому самодовольному ехидному типу только льстило.

– Я читаю, – резко ответил Лазарев, отвлекаясь от монитора идентичного моему макбука. – А на то, делают ли это остальные, мне в общем-то плевать.

Сегодня он облачился в темно-серый клетчатый костюм-тройку. На ком-нибудь другом подобные вещи смотрелись бы старомодно, но именно Деспота почему-то делали еще более неотразимым. Интересно, что должна сделать я сама для того, чтобы все кому не лень перестали критиковать мой вечный пучок и очки? И должна ли?

С утра успела немного обжиться на новом рабочем месте, а когда открыла ноутбук и подключила к сети, обрадовалась, увидев, что Лазарев успел «клюнуть» на вчерашнюю приманку. Он тоже лайкнул фотографию «Яны», которая вообще-то и не Яна совсем, и даже написал сообщение, после которого у меня отпали всякие сомнения в том, что под личиной Лазарева зарегистрирован именно он, а не кто-то другой:

«Вам понравилось мое фото? Что дальше?»

Как это на него похоже. Этот ленивый интерес, без «здравствуйте» и «до свидания». Я даже прочла написанную фразу в собственной голове с привычной Деспоту интонацией. Хотелось изобразить фейспалм или закатить глаза, но радость от того, что Деспот все-таки ответил, пересилила. И я тут же написала то, что на мой взгляд, должно было ему понравиться:

«Дальше – все зависит от вас. Я – девушка традиционных взглядов и предпочитаю, чтобы мужчина предлагал варианты, а я лишь выбирала, соглашаться мне или отказываться».

Думаю, именно так могла ответить уверенная в себе Яна с модельной внешностью, часто идущей в комплекте с самомнением размером с Евразию.

Чтобы не быть снова пойманной с поличным, тут же закрыла сайт Мамбы, оставив на рабочем столе открытым документ со вчерашним конспектом судебного заседания. Просмотрела скучные реплики судьи, прокурора, свидетелей и поняла, что именно слов адвоката не хватает для того, чтобы этот документ было интересно читать, словно увлекательную историю. Но именно их Деспот почему-то посчитал несущественными.

Улучив момент, когда к Лазареву зашел вернувшийся из командировки Михаил Сушков – второй партнер S&L, позвонила Аллочке и рассказала ей о сообщении на сайте.

– Ну его, твоего начальника, – отмахнулась подружка, – Лучше бы свой профиль проверила – там тебя неплохой вариант в обед на свидание зовет.

«Вариант» – именно так называла кандидатов в женихи блондинка, словно с каждым из них меня потенциально ожидало счастливое и безоблачное будущее. И когда я отметала каждого как неподходящего, она тоже говорила: «зря отказалась от такого отличного варианта».

– Свидание? Ты видела какая слякоть на улице? – поморщилась я, вспомнив, как с утра чуть не упала, поскользнувшись на ступеньках крыльца у подъезда. – К тому же, я не уверена в том, что у меня сегодня будет обед.

– Это еще почему? Перерыв на обед всем работникам положен, кто из нас знаток трудового законодательства? Я или ты?

Как раз как знаток, я могла бы пояснить ей, что в нашей стране тех, кто пеняет начальникам на положения трудового кодекса, увольняют первыми. Иногда их потом восстанавливают, конечно, не без помощи нашего бюро, но я не считала пропущенный обед поводом для подобной мороки.

– К тому же я все равно уже от твоего имени согласилась, – огорошила она. Вот что бывает, когда неугомонная подруга берет на себя роль строителя чужой личной жизни.

– А теперь возьми и от моего имени откажись!

– Нет уж, я так не могу. Тем более, что свидание в кафе на первом этаже вашего бизнес-центра. И в обед. К тому же, парень действительно симпатичный. Не как твой новый шеф, конечно, но – тоже ничего, – довольно заявила Аллочка из динамика смартфона. И, словно это должно было изменить мое мнение до кардинально противоположного, добавила: – Кстати, он – спортсмен. В общем – отличный вариант!

Ох уж эти ее «варианты». Мысленно взвесила желание угодить подруге и нежелание идти в обеденный перерыв куда бы то ни было. От осознания того, что она может обижаться по нескольку дней, которые я скорее всего проведу без ужина, первое пересилило.

– Ладно, – протянула я недовольно. – Но, если мы с твоим вариантом друг другу не понравимся, обещай, что не станешь настаивать на продолжении знакомства!

Правильнее было бы сказать не «если», а «когда», но в этом случае я сразу выдала бы ей собственные намерения сбежать с так старательно организованной ею встречи как можно раньше.

– Обещаю, – легко согласилась она. – А ты вечером расскажешь мне, как всё прошло. Вдруг почувствуешь, что он тот самый, ради которого ты захочешь пожертвовать своей драгоценной свободой.

– Вечером у меня корпоратив и я, наверное, приеду поздно. Но я уже сейчас могу рассказать тебе, что чувствую себя кошкой, которую хозяйка в принудительном порядке тащит в переноске на случку с очередным блохастым кавалером!

– Хорошее сравнение, – Аллочка рассмеялась своим мелодичным заразительным смехом. – Значит расскажешь завтра. А если подцепишь блох, я, так уж и быть, помогу тебе их вывести! Всё, целую, Ева, мне пора! Хорошо тебе повеселиться!

Не дожидаясь моего ответа, подруга завершила звонок, и сразу же скинула мне на один из мессенджеров фото «варианта», по имени Андрей. На первый взгляд в потенциальном кавалере не было ничего особенного. Брюнет, с немного раскосыми глазами и полными губами улыбался и демонстрировал невидимому фотографу впечатляющие бицепсы. Интересный, конечно, ничего не скажешь. Привлекательный. Пожалуй, и правда, можно было бы дать шанс нам обоим.

Прислушалась к разговору Лазарева и Сушкова в соседнем кабинете и поняла, что он давно уже ведется на повышенных тонах, просто я, увлеченная Аллочкиными новостями не сразу обратила на это внимание. Но теперь голоса стали столь громкими, что проигнорировать их было непросто:

– …не занимались уголовными делами и не планируем! Твой отец тоже всегда был сторонником этой позиции! – Михаил явно был зол и настроен против присутствия в бюро младшего Лазарева.

– И тем не менее, ими занимаюсь я, а именно меня отец попросил занять место второго партнера во время собственного отсутствия, – ответил Деспот, голос которого казался спокойным несмотря на то, что в нем иногда проскальзывали стальные нотки.

– Когда я соглашался на новый партнерский договор, об этом и речи не шло!

– Согласен. Когда на него соглашался я, ты тоже забыл упомянуть о некоторых деталях.

– Сам же понимаешь, что как бы там ни было, нам все равно придется какое-то время работать вместе! Ты всего лишь мальчишка, который пытается установить новые порядки там, где этого делать не нужно! И я всё равно сделаю все по-своему! Ноги твоей здесь не будет! Как и уголовников твоих!

– Может и не будет, но пока я здесь, ты будешь считаться с моим мнением. Раз уж отец заставил тебя подписать новый партнерский договор, то теперь в S&L Сушков – ты, а Лазарев – я.

– Временно и ненадолго, – недовольно выплюнул Михаил и резко открыл дверь кабинета, почти столкнувшись со мной, а вслед ему донеслось не менее злое:

– Нет ничего более постоянного, чем временное.

Сушков уставился на меня и выражение его лица с широким орлиным носом мигом изменилось с откровенно хищного на более благосклонное:

– Ева Сергеевна, – подчеркнуто вежливо поприветствовал он. – Как работается?

Интересно, что Сушков ожидал услышать в ответ? Что я пожалуюсь на Лазарева? Или что поддержу его? Я ведь могла бы с одинаковой долей вероятности ответить и то и другое. Но предпочла произнести нейтральное:

– Нормально, Михаил Александрович.

Возраст Сушкова тяжело было определить даже наметанным взглядом. Я могла лишь с уверенностью сказать, что он старше Лазарева-младшего и младше Лазарева-старшего. С легкой сединой в темных волосах, он выглядел как мужчина умудренным опытом, хотя и вел себя иногда прямо противоположно. Его вспыльчивость и неосмотрительность нередко становились для S&L источником проблем с клиентами.

– Хорошо, – обойдя меня, партнер бюро направился к себе, а я – продолжила путь в кабинет Дениса.

Начальник ожидаемо был в дурном расположении духа. Сурово сдвинутые брови и сжатые кулаки говорили о том, что я зашла крайне не вовремя.

Но как иначе было объяснить собственное стояние под дверью? Я предпочла правдивому признанию в подслушивании небольшой экспромт:

– Денис Станиславович, я могу войти?

– Да, Ева Сергеевна, – пробормотал он отрывисто. – Говорите.

– Хотела уточнить у вас планы на сегодняшний день и спросить, могу ли отлучиться с рабочего места в обеденный перерыв?

Он хмыкнул и перевел на меня взгляд. В смешанном освещении кабинета его глаза, обычно светло-стальные, после ссоры с Сушковым приобрели оттенок темного грозового неба.

– Для чего, если не секрет? Мне необходимо, чтобы вы отредактировали речь для прений сторон по делу Соболева, а сразу после обеда мы вместе поедем в суд на заседание по разбою.

– У меня запланирована встреча. А если не успею отредактировать прения днем, доделаю вечером, или на выходных, – пожала плечами я.

– Как пожелаете. В таком случае, не забудьте принести мне кофе, когда будете возвращаться, – он указал на меня серебристой ручкой Паркер. – И еще: вы должны подписать договор о соблюдении адвокатской тайны по моим делам.

Недоуменно вскинула брови.

– Пункт о неразглашении имеется в договоре, который я подписывала при трудоустройстве.

– В нем вы обязались не разглашать информацию, связанную с делами S&L, а теперь, будучи моим помощником, работаете с делами моего кабинета. При этом нового трудового договора не требуется, поскольку сейчас я – один из партнеров бюро.

Бесстрастно согласилась:

– Хорошо.

В любом случае я не собиралась ничего разглашать, и взяла протянутый Лазаревым документ.

А перед самым обедом, когда уже занесла подписанный листок хмурому руководителю и одевала жакет, чтобы отправиться исполнять данное Аллочке обещание, на экране телефона высветилось уведомление о зачислении на мою карту немаленькой суммы денег, обозначенной как «возмещение расходов». И все бы ничего, только вместо привычного «S&L» отправителем значился «АК Лазарев».

Я и без того собиралась намекнуть Деспоту о том, что ежедневные затраты на его кофе могут существенно отразиться на моем благосостоянии. Тем не менее, перечисленная сумма эти затраты явно превышала, почти сравнявшись с моей предыдущей заплатой, и я мысленно сделала себе заметку узнать об иных расходах, которые предполагала моя новая должность.

Теперь перед предстоящим свиданием мои мысли занимало отнюдь не оно.

Тем не менее, Аллочкин «вариант» по имени Андрей уже дожидался в кафе за столиком у окна. Парень оказался милым, обаятельным и улыбчивым и во время совместного обеда развлекал меня веселыми историями о себе и своих друзьях, похвастался черным поясом по карате и победами на международных соревнованиях. Завершив спортивную карьеру, он теперь тренировал мальчишек в нескольких спортивных секциях.

Пожалуй, на этом свидании я всерьез увлеклась разговором и неплохо проводила время, до тех пор, пока мимо окон кафе не прошагал мрачный Лазарев. Прежде, чем усесться на заднее сиденье тонированного черного седана бюро, он встретился со мной взглядом.

Хотя этот взгляд можно было считать небрежно-безразличным, не выражающим негатива или злости, мое настроение почему-то испортилось, а нить беседы, только что казавшейся интересной, я безнадежно упустила и мне потребовалось какое-то время для того, чтобы увлечься снова.

Мы проговорили еще около часа, прежде чем попрощаться и разойтись. Захватив с собой кофе для Лазарева, который, вероятно, еще не вернулся, я отправилась в офис, размышляя по пути об итогах обеденной встречи. «Вариант Андрей» был объективно хорошим, а объяснить причину, по которой я не торопилась продолжать с ним отношения, было непросто. И все же мне интуитивно казалось, что он не был тем, ради кого я, как выразилась Аллочка, готова была пожертвовать собственной свободой.

Возможно того, кто действительно стоил бы подобных жертв и не существовало вовсе. А может, мне просто нужно время для того, чтобы присмотреться к нему, кто знает. Желания торопить события не возникло, и я понимала, что вряд ли расстроюсь, если Андрей мне больше не напишет.

5.Интрига

– … они даже жениться собирались, точно тебе говорю, – услышала я голос Кристи, едва вышла из кабины лифта.

– Да ты что?! – ахнула одна из помощниц Сушкова. – А почему не стали?

Не планировала внимательно прислушиваться к ежедневному круговороту сплетен в офисе, пока не поняла, кто именно является предметом обсуждения.

– А потом Деспот ее в постели с собственным другом застал и жениться, естественно, передумал.

– Быть не может! А ты откуда знаешь?

– Мы с ней к одной маникюрше ходим, вот она мне и рассказала, а еще…

Что же там еще, так и не узнала, потому что, как только вошла в свой бывший кабинет, являвшийся проходным, разговор тут же смолк, вероятно, при мне продолжать обсуждение Лазарева не пожелали. Я могла бы поругаться с Зеленой, как планировала утром, однако прекрасное настроение, оставленное удачным свиданием, еще не успело испариться из моих мыслей, и я просто молча прошла мимо сплетниц, не удостоив их вниманием.

Любопытно, характер Дениса являлся несносным изначально или стал таким под влиянием описанных Кристи обстоятельств?

Войдя в ожидаемо пустой кабинет Лазарева, чтобы оставить на столе кофе, впервые обратила внимание на то, как изменилось это прежде уютное и солнечное помещение с того момента, как Деспот в него переехал.

От яркого ретро-стиля Станислава Викторовича почти ничего не осталось. Незаметно исчезли статуэтки, картины, какие-то грамоты и сертификаты в рамках. Высокие окна спрятались за тяжелыми портьерами, не впускавшими внутрь яркие солнечные лучи. Теперь здесь царили полумрак и строгий минимализм и это делало помещение холодным и неприветливым. Таким же, как его новый временный хозяин.

А вот огромный стол из темного дерева остался прежним. Я задумчиво провела пальцами по гладкой полировке столешницы, вспомнив, как совсем недавно все было совершенно иначе. Когда моя жизнь была стабильной и простой, в бюро царили спокойствие и постоянство. Станислав Викторович относился к нам с Кристиной по-отечески, не загружал лишней работой, отправлял домой при малейших признаках плохого самочувствия, подбадривал, когда что-то не получалось. А потом, с уходом старшего Лазарева все перевернулось в одночасье.

Сначала мы все были огорошены новостью о болезни Станислава Викторовича, потом – о заключении нового партнерского договора, а когда следующим утром место моего предыдущего начальника внезапно занял мрачный, надменный и бесцеремонный Деспот, простой и комфортной жизни пришел конец.

– Ева Сергеевна? – неожиданно окликнул меня Денис Станиславович, неслышно вошедший в кабинет и вырвавший меня из воспоминаний и раздумий.

– Я принесла ваш кофе, – объяснила я собственное присутствие, неожиданно хрипловатым голосом.

– Хорошо, – произнес он в ответ, даже не глянув на меня. – Нам пора выезжать. Ноутбук можете не брать. Сегодня будет стадия прений и приговора, так что записывать ничего не придется.

Это удивило, заставив смущенно одернуть платье и нервно пригладить волосы.

– А зачем тогда там вообще нужно будет мое присутствие? Может я лучше вместо этого прения отредактирую? – поинтересовалась я, глядя на то, как он, повернувшись ко мне спиной, перед зеркалом аккуратно завязывает узел на галстуке и затягивает его на шее. Вероятно, где бы Деспот ни был на обеде, там он мог позволить себе выглядеть более неформально.

И было в этом процессе что-то такое приватное, завораживающее, что заставило меня стыдливо отвернуться и покраснеть.

– Может вы лучше будете делать то, что я говорю, Ева Сергеевна? – глухо произнес шеф. А когда узел на галстуке стал, по его мнению, безупречным, повернулся ко мне. – Вам не помешает дополнительный опыт. Судя по тому, с какой заинтересованностью вы вчера наблюдали за судебным процессом, вам всё в новинку. Сегодня будет еще увлекательнее, могу заверить.

Понимая, что мое мнение ему, судя по всему, все равно не интересно, пробормотала недовольно:

– Предпочла бы поверить на слово.

В машине Лазарев, шурша листами, просматривал документы, освежая в собственной памяти какие-то значимые детали уголовного дела, судебное заседание по которому нам вскоре предстояло посетить.

Поскольку прения сторон, когда каждый из участников мог высказать свою итоговую позицию относительно произошедшего, являлись завершающей стадией разбирательств, Деспот взял на себя защиту этого подсудимого достаточно давно. Дело уже успели рассмотреть, допросили всех, кого следовало, изучили доказательства. И вникнуть в суть происходящего на данном этапе будет очень непросто. Поэтому, рискуя навлечь на себя гнев Лазарева, отвлекая его от важных дел, я все же полюбопытствовала:

– Денис Станиславович, а что за дело будут рассматривать?

Он дочитал абзац, но отведя взгляд от бумажного листа, вместо того чтобы посмотреть на меня, задумчиво глянул в окно, словно просчитывая, уложится ли наш разговор во время пути до здания городского суда или нет.

– А что, по-вашему, подразумевает разбой?

Ну вот. Хотела расширить кругозор, а в итоге попала на экзамен. Словно Лазарев выдумал для меня очередную проверку моих знаний и умений, о которой мы не договаривались. Однако, пенять Деспоту на то, что он ответил вопросом на вопрос не стала. К тому же, какие-никакие институтские знания в голове еще остались. И я ответила:

– Одно из самых опасных преступлений против собственности, которое помимо нее посягает еще и на личность. Выражается в нападении в целях хищения имущества с применением насилия или угрозой его применения.

– Похвально, – хмыкнул Лазарев так, словно мой ответ его удивил. Он, видно, решил, что красный институтский диплом мне просто так, за красивые глаза дали. – Вот именно это и произошло. В трех оконченных эпизодах.

– И на кого ваш подзащитный нападал? Что похитил?

– Подкарауливал припозднившихся посетителей одного из супермаркетов в неблагополучном районе города на неосвещенной парковке. Забирал все что было, деньги, покупки, с одной из потерпевших снял шубу. Ничего сверхъестественного.

Это для него ничего. А я поежилась. Воображение живо нарисовало мне как все это могло происходить и поставило на место тех, кому не посчастливилось после и без того тяжелого дня, когда хочется быстрее попасть домой и отдохнуть, подвергнуться такому нападению. Шубы у меня, конечно, не было, поэтому представления о том, каково с ней расставаться, я не имела, но понять, что приятного в этом мало получалось легко.

– И что его теперь ждет? Статья же посадочная, и эпизодов целых три.

– Посмотрим, – уклончиво произнес Лазарев с легкой усмешкой. – Знаете ведь, что ни один адвокат никогда не дает гарантий.

– Потому что решение в итоге принимает не он, – продолжила я одно из правил кодекса адвокатской этики, которое мне тоже было известно. – И все же, у вас ведь есть какие-нибудь предположения относительно наказания, которое получит ваш подзащитный?

Деспот побарабанил пальцами по подлокотнику и, когда машина уже въезжала на парковку суда, произнес с нескрываемым сарказмом:

– Есть, но я предпочту оставить их при себе и не спойлерить, вы ведь, судя по-вчерашнему, ходите в суд как на увлекательное шоу. Так что, «занимайте места согласно купленным билетам» и наслаждайтесь.

Ёшкин кодекс! Вот, значит, зачем он решил взять меня с собой, хотя и толку от меня в сегодняшнем судебном заседании никакого. Чтобы не лишать себя удовольствия поддевать меня тем, что мне действительно интересно было смотреть на происходящее.

В суде всеми силами постаралась сделать так, чтобы мое лицо выражало такую же бесстрастность и непроницаемость, как у Деспота, но не была уверена, что у меня это получилось.

Заседание вел другой судья. А его секретарь и помощник не выразили никакого удивления и неприязни как по поводу моего появления, так и по поводу того, что я стала помощником Лазарева, не став сравнивать меня с этой предыдущей Эльвирой, сколь бы прекрасна она ни была.

С одной стороны, это успокаивало и свидетельствовало о том, что не все вокруг столь враждебные и придирчивые, но с другой, могло говорить о том, что новость обо мне просто разошлась среди общающихся между собой коллег достаточно быстро и именно поэтому ни мой внешний вид, ни само существование сегодня уже не способны были произвести на окружающих вчерашнего фурора.

Первым в прениях сторон выступал помощник прокурора, который повторил не так давно рассказанную мне Лазаревым историю. Поведал, как ранее не судимый, нигде не работающий, Пак, цинично и жестоко нападал на практически беззащитных потерпевших, специально выбирая тех, кто слабее и не сумеет оказать ему должного сопротивления, запугивал их и бил, отбирая все ценное, что имелось у них на тот момент.

Действия Пака, по его словам, были умышлены и спланированы. И если бы не случайно оказавшиеся рядом мужчины-очевидцы, скрутившие его, когда тот убегал с места совершения последнего преступления, Пак бы и дальше терроризировал бедных жителей одного из и без того неблагополучных районов города. В заключение своих слов помощник прокурора попросил суд о назначении подсудимому наказания в виде пяти лет лишения свободы.

Я была с ним полностью согласна, поскольку считала, что такие поступки нельзя оставлять безнаказанными. Тем более этот самый Пак чувствовал себя в суде очень вольготно, расслабленно и уверенно и разве что не ухмылялся в ответ на прокурорскую речь. По нему было видно, что, останься на свободе, не пройдет и полугода, как он найдет новый темный переулок, чтобы поджидать в нем следующих беззащитных жертв.

И, глядя на Лазарева, поднимающегося с места следующим, была уверена, что адвокату не удастся переубедить ни меня, ни судью. Тем не менее, он, в противовес прокурору описал деяния Пака несколько иначе, в совершенно иных выражениях. Напомнил о том, что несмотря на поимку на месте преступления, его подзащитный тут же раскаялся, написал явку с повинной, в которой честно и не таясь рассказал о двух оставшихся эпизодах собственной преступной деятельности, устроился на работу, где его уже успели положительно охарактеризовать, возместил потерпевшим весь причиненный ущерб и никто из них теперь не имел к Паку претензий. Не находя себе места от сожаления, он участвовал в паре городских благотворительных мероприятий, где помогал нуждающимся, стремясь загладить свою вину перед обществом. К тому же, оказалось, что на иждивении подсудимого имеется малолетняя дочь. И он ранее не судим. А наказание в виде лишения свободы сломает парнишке жизнь, поэтому не стоит относиться к нему с такой суровостью, а нужно, если не пожалеть, то дать ему шанс.

Потерпевшие в судебное заседание не явились, успев ранее подтвердить то, что причиненный ущерб перед ними заглажен и на строгом наказании для Пака они не настаивают.

Речь Лазарева была убедительной и уверенной, но обещания самого подсудимого исправиться в последнем слове звучали неискренне. Он говорил то, что следовало, но так, что поверить в это не получалось. Словно стихотворение заучил и прочел без нужного выражения.

Когда бесстрастный судья ушел в совещательную комнату, секретарь выпроводила нас в коридор дожидаться оглашения приговора. Время приближалось к шести, и я, взглянув на экран смартфона, прочла сообщение, пришедшее мне от Зеленой:

«Ясень, ты что сегодня пить будешь?»

И только тогда я поняла, что, полностью подтвердила мнение Лазарева обо мне, ведь увлекшись судебным заседанием, совершенно забыла о назначенном на полседьмого корпоративе. Обычно в такие дни всех нас отпускали домой пораньше, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Я даже с утра себе платье понаряднее приготовила и торжественно повесила на дверцу шкафа, чтобы не помялось, а теперь представила, как оно сиротливо висит там и ждет.

В отличие от меня, Зеленая помнила, что несмотря на то, что меню ресторана заказывает бюро, напитки мы всегда выбираем самостоятельно, ибо предпочтения сотрудников слишком разнятся, варьируясь от сладких разноцветных коктейлей до самбуки и рома.

«Как обычно, клубничный лимонад, – напечатала я, потому что алкоголь в любом случае пить не собиралась. – Но пока можете не заказывать, я опоздаю».

Причем, сама не знаю на сколько. Деспот, несмотря на то что тоже был приглашен, на корпоратив, кажется, не собирался, беседуя вместо этого со своим мерзким и ухмыляющимся подзащитным. По лицу Лазарева понять его отношения к Паку не получалось. Адвокат оставался вежлив и корректен, пока о чем-то консультировал клиента в стороне от остальных.

Но, когда тот решил выйти покурить, Деспот, не торопясь, подошел ко мне.

– Вы помните про сегодняшний корпоратив, Денис Станиславович? – скучающим тоном осведомилась у него я.

Он нахмурился и скривил уголок губ.

– Я тоже должен туда идти?

Пожала плечами:

– Станислав Викторович всегда присутствовал на подобных мероприятиях, как и Сушков. И, насколько мне известно, вам тоже следовало бы там появиться.

Лазарев сначала тоскливо глянул в окно, за которым на город неторопливо опускались сумерки, потом, согнув локоть, перевел задумчивый взгляд на серебристые наручные часы.

– Я в любом случае останусь на приговор, а вас, если хотите, могу отпустить на ваше мероприятие.

– Во-первых, мероприятие не «ваше», а «наше», раз уж вы с некоторых пор один из партнеров, – позволила себе не согласиться я. – А, во-вторых, раз уж я, как вы выразились, хожу в суд как на интересное шоу, разве я могу пропустить его финал?

В ответ на мою ехидную поддевку он улыбнулся, кажется, даже искренне:

– Значит дождемся вместе. Не думаю, что судья еще долго будет в совещательной комнате. Обычно приговор успевают подготовить еще до судебного заседания, а после прений судье остается лишь впечатать в него желаемое наказание.

– Тогда о чем он там совещается сам с собой?

Лазарев пожал плечами.

– Иногда смотрит судебную практику, чтобы не допустить ошибок, иногда консультируется с коллегами по телефону, иногда просто наслаждается ощущением собственной важности и значимости, осознавая, как много людей ждут в коридоре его решения.

Вот мне бы последнее даже в голову не пришло, зато Деспот, вероятно, судя по себе, вполне допускал подобный вариант развития событий. И все же, долго ждать нам действительно не пришлось. Или судья просто и сам хотел поскорее закончить свой рабочий день, или приговор действительно был уже готов и долгих совещаний не потребовалось.

Снова оказавшись в зале заседаний, под яркими лампами дневного света все мы, стоя слушали оглашаемый судьей документ. Он учел все доводы помощника прокурора и адвоката, и посчитал, что для исправления Пака и восстановления нарушенной им социальной справедливости хватит и четырех лет лишения свободы. Условно.

Но глядя на ухмыляющегося подсудимого, осознавшего, что по-настоящему лишать свободы его никто не собирается, я поняла, что нет, не хватит. Точно не хватит. И не заслужил он того шанса, что судья столь любезно решил ему предоставить.

Лазарев выглядел сдержанно, а по выражению лица понять его отношение к услышанному было невозможно. У лифта адвокат, как ни в чем ни бывало пожал руку благодарному, улыбающемуся до ушей Паку, перемолвился парой слов с помощником прокурора и, наконец, снизошел до того, чтобы обратить внимание на меня:

– И как вам шоу, Ева Сергеевна, оправдало ожидания?

– Нет, – буркнула я, входя вслед за ним в кабину лифта. – Пак этого не заслужил.

– Правда? – вскинул брови Деспот. – И что же он тогда заслужил по-вашему?

И я задумалась, мысленно поставив себя на место беспристрастного судьи. Тяжело ему, наверное, дался такой моральный выбор и, вероятно, все это время он действительно совещался с собственной совестью.

– Не знаю, но это должно было быть что-то более суровое. Такое, чтобы ваш подзащитный действительно извлек из произошедшего урок и впредь задумался, прежде чем решит нападать на беззащитных граждан, стоит оно того или нет. Неужели судья поверил в его раскаяние?

Шагая по освещенной лишь фарами редких машин парковке к черному седану бюро, я заметила Пака в компании нескольких парней у блестящего белого спорткара. Друзья поздравляли его с «непосадочным» приговором, шутили, смеялись и громко разговаривали друг с другом. Ну правда ведь, разве раскаяние и муки совести выглядят так?

– Не поверил, конечно, – отозвался Лазарев, не оборачиваясь и не глядя на веселую компанию. – Но на самом деле у него просто выбора не было. При наличии тех исходных данных, что у него были, он не мог вынести иного решения. Большое количество смягчающих обстоятельств и отсутствие судимости образно связали ему руки.

– Но они же все за уши притянуты! – возмутилась я, продолжив спор, когда мы оказались в салоне машины. – Да, Пак не судим, но явка с повинной после поимки очевидцами на месте преступления, разве чего-то стоит? А положительная характеристика с работы, куда он устроился месяц назад? А дочь свою неужели он воспитывает? А все эти показные участия в благотворительных мероприятиях?

Почему-то больше всего из вышеперечисленного меня раздражало упоминание о дочери. Ну не похож Пак на благородного и образцового отца. Хотя, разве могла я знать о том, каким он должен быть, не имея никакого?

– Семен, поедем по объездной дороге, нам нужно в ресторан Империя, – обратился Лазарев к водителю после того, как снова взглянул на часы, оценив масштабы нашего с ним опоздания на корпоратив. – Согласен, все это ничего не стоит. И дочь он свою не только не воспитывает, но и алименты платит через раз. А искренним раскаянием там не пахнет. Тем не менее, это является теми самыми формальностями, которые закон обязывает учитывать при назначении наказания. Вот они и сыграли свою роль.

Я фыркнула недовольно и отвернулась к окну, не желая соглашаться с произошедшим.

– Но у вас-то руки связаны не были.

Сиди я напротив, не осмелилась бы произнести ничего подобного, но в полумраке салона у меня имелась отличная возможность не смотреть Деспоту в глаза.

– Вы решили обвинить меня? – самодовольно хмыкнул он так, словно и не собирался принимать мои обвинения всерьез, а наша беседа его забавляла. – То есть, по-вашему, я должен был, пользуясь собственным положением, умышленно выполнить свои обязанности недостаточно хорошо или даже, вопреки всему, что подразумевает мой статус, сделать так, чтобы мой подзащитный, в угоду вашим представлениям о мироустройстве, получил по заслугам?

Скрестила руки на груди, поняв, что в умении загнать в угол мне с Деспотом не тягаться:

– Не знаю, – но и капитулировать так просто была не готова. – Разве нельзя было соблюсти баланс, и суметь защитить интересы клиента так, чтобы его наказание было справедливым?

Лазарев какое-то время молчал, раздумывая над ответом, и я уже успела решить, что он вообще проигнорирует мои последние слова, с него станется.

Продолжила задумчиво глядеть в окно. Объездная трасса, по которой, шурша шинами несся седан бюро, позволяла значительно сэкономить время, преодолев за короткий срок половину города. Изредка мелькали по обеим сторонам коттеджи за высокими заборами, разбавленные десятками метров лесополосы. Фонари стали редкими, но дальний свет фар позволял водителю отлично видеть пространство перед собой.

Вскоре нас обогнал по встречной полосе и умчался вдаль белый спорткар Пака, который, вероятно, тоже торопился отпраздновать собственный мягкий приговор.

И, когда я уже успела забыть свою предыдущую фразу, Лазарев задумчиво произнес:

– Справедливость – слишком относительное понятие, слишком субъективное, Ева Сергеевна. И, если уж на то пошло, то в ее поисках никто и никогда не приходит к адвокатам. К нам приходят за помощью. И получают ее, вне зависимости от обстоятельств и собственной вины. Для того, чтобы восстанавливать справедливость есть Бог или, на худой конец судья. А я, если вы заметили, ни тот и ни другой.

Наверное, Деспот был прав, но почему-то согласиться с ним так просто не получалось.

– И все же. Тяжело, наверное, осознавать, что могли изменить мир к лучшему, но предпочти малодушно этого не делать?

Не видела его лица в темноте салона, но это, пожалуй, к лучшему. Обвинения в малодушии мало кому нравятся, и самовлюбленный Деспот вряд ли является исключением. А по его сухому и холодному тону не сумела понять, затронули мои слова что-то в его душе или нет:

– Отнюдь. Я осознаю лишь то, что просто делаю свою работу. И делаю ее хорошо.

На это я не нашлась что ответить и какое-то время мы просто ехали молча, вслушиваясь в шум мелодии авторадио, пока наш седан вдруг резко не затормозил.

Поскольку до ресторана мы еще не доехали, и даже еще не выехали с объездной дороги, выглянула в окно, пытаясь понять причину неожиданной и незапланированной остановки. С заднего пассажирского сиденья не было видно ничего примечательного, поэтому я подвинулась к подлокотнику, разделяющему нас с Лазаревым, и постаралась посмотреть через лобовое стекло.

Деспот, видимо, руководствуясь теми же соображениями, интуитивно повторил мой жест и наши пальцы внезапно соприкоснулись на подлокотнике, а сами мы чуть было не ударились головами. От этого мимолетного прикосновения под кожей вспыхнули колкие искорки, как от удара током.

– Ой, – тут же смущенно одернула руку, будто обжегшись, но продолжая смотреть на дорогу через лобовое стекло, увидела перед нашей машиной развернутую поперек серую легковушку с мигающими в темноте аварийными огнями, рассмотреть марку или модель которой в темноте не получалось.

Зато я отлично разглядела смятый бампер и левое переднее крыло, а еще подушки безопасности, белеющие в затуманенном пылью от их срабатывания салоне, словно два воздушных шара.