По ту сторону экрана

7. Восхищение

Тот, кто придумал, что выходных должно быть именно два, а не один, заслуживает отдельное место в раю.

После того, как вчера я допоздна засиделась с Аллочкой, а потом еще пару часов полусонно переписывалась с Денисом, просыпаться совершенно не хотелось. Благо, на работу было не нужно, и я могла бы отсыпаться и до вечера, если бы Контра, устав будить меня голодными воплями, не умудрилась просунуть когтистую лапу под одеяло, оставив на память длинную царапину на щиколотке.

Покормив несчастную животину, я решила и сама позавтракать несмотря на то, что время на часах было обеденным. Потом долго и с удовольствием отмокала в ванной с ароматной лавандовой солью, читая новый фэнтэзи-роман, пока книжные страницы не стали волнистыми от влажности. Научилась укладывать волосы в новую прическу, завив плойкой несколько прядей у лица.

В такие моменты я понимала, что, будучи степенной семейной дамой, обремененной мужем и детьми, коими уже успело обзавестись большинство моих одноклассниц, я вряд ли позволила бы себе эдакую роскошь. Не говоря уж о том, чтобы ужинать бутербродами и сладким чаем, сидя на широком подоконнике и наблюдать за тем, как вместе с первыми звездами зажигаются городские фонари.

Собираясь лечь пораньше перед началом рабочей недели, уже успела почистить зубы и натянуть на себя атласные пижамные шорты, когда неожиданно раздавшаяся трель телефонного звонка заставила вздрогнуть и задаться вопросом «кто бы это мог быть в такое время?»

Увидев на светящемся экране номер Лазарева, я удивилась еще больше. Ответила на звонок.

— Слушаю вас, Денис Станиславович.

— Ева Сергеевна, через пятнадцать минут за вами заедет Семен, отвезет в мой кабинет. Мне нужно, чтобы вы взяли столе стопку подшитых ордеров, поставили на них оттиски печати, которая хранится в верхнем ящике стола, и привезли мне. Возьмите с собой ноутбук, возможно, потом придется поработать.

И всё. На этом звонок был завершен моим собеседником без лишних прощаний и объяснений. Судя по деловому тону, фоновому шуму и чьим-то громким выкрикам, Лазарев был чем-то очень занят.

А раз он и на Мамбе до сих пор ничего не ответил, занят был с самого утра. Работал, получается? Причем так много, что у него закончились ордеры на защиту, без которых любой адвокат как без рук?

Мысленно повторила по себя указания Дениса и поняла, что отпущенного времени на сборы практически не осталось. Надела один из новых костюмов, подкрасила губы легким блеском и, захватив макбук, вышла на холодную улицу.

Капот и крылья отполированного черного седана, терпеливо дожидавшегося меня у подъезда, поблескивали в свете уличных фонарей.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я с Семеном, привычно проскальзывая на заднее сиденье.

— Добрый вечер, Ева Сергеевна, — отозвался он, а машина тут же тронулась с места.

Водитель мчался по опустевшему вечернему городу, в ту его часть, где располагались элитные офисные здания и бизнес-центры, издали сверкающие стеклянными фасадами и яркими огнями огромных светящихся вывесок.

— Вы, наверное, сегодня с утра работаете? — полюбопытствовала я.

— Вообще-то меня редко вызывают по выходным, но в этот раз Денис Станиславович попросил поработать сверхурочно, чтобы отвезти вас в его кабинет, а потом к нему.

Что же, такое решение лишний раз подтвердило невысокое мнение Лазарева о моих умственных способностях. Переживал, значит, что я без водителя его кабинет не найду? Ёшкин кодекс, хорошо хоть печати доверил поставить, и на том, как говорится, спасибо.

Почему-то мне очень хотелось переубедить его. Доказать, что я тоже чего-то, да стою. Я же до его прихода в бюро отлично справлялась с работой по гражданским, семейным и трудовым спорам. Пусть, уголовно-правовая отрасль была для меня в новинку, но я же способная, внимательная и быстро учусь.

У одной из высоток автомобиль остановился, Семен передал мне ключи и я, пройдя через пост охраны, наконец, оказалась перед дверью адвокатского кабинета Лазарева.

Именно так я себе его и представляла. Простая, но современная табличка, оформление в стиле лофт с сочетанием темно-серого и изумрудно-зеленого, огромные окна с видом на город. Холл с диванами из темной кожи, переговорная, которую почти полностью занимал длинный овальный стол, пара просторных кабинетов.

Один из них, сейчас полупустой и обезличенный, вероятно принадлежал той самой, ушедшей в декрет Эльвире. Второй — без сомнения являлся рабочим местом Дениса. Здесь не было фотографий или еще чего-то определяющего принадлежность, но было много книг, как профессиональных, так и художественных, стопка газет, дорогая канцелярия и серый моноблок с большим экраном, занимающий большую часть рабочего стола.

А еще повсюду витал его аромат. Стойкий пряно-травянистый с древесными нотками, пьянящий и притягательный, он смешивался с запахом кофе, которым тоже, кажется, успел пропитаться каждый предмет мебели. Я даже на мгновение прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, позволяя аромату заполнить легкие и остаться внутри.

Пришлось напомнить себе о срочности поручения Лазарева и поумерить собственное любопытство. Объемный сшив ордеров без труда обнаружился на самом краю рабочего стола, а необходимая печать — в верхнем выдвижном ящике. Устроившись в удобном кожаном кресле, я потратила пятнадцать минут на то, чтобы поставить четкие синие оттиски на каждом из листов, а потом, оглянувшись напоследок, погасила свет гудящих золотистых ламп и покинула кабинет.

Дальнейший маршрут занял всего пару минут, и я удивилась, когда Семен остановил черный седан бюро у яркой вывески ночного клуба «Золотой лев».

— Я должна идти… туда? — с сомнением осведомилась у водителя я, а тот, вместо ответа кивнул.

Выйдя из автомобиля на темную и холодную улицу, с любопытством осмотрелась вокруг и поняла, что, скорее всего, не ошиблась. Возле входа в клуб были припаркованы две машины, похожие на грузовики. Однако, судя по зарешеченным окошкам на кузове каждой, предназначались они для перевозки людей. Чуть поодаль обнаружились пять подмигивающих сине-красными проблесковыми маячками полицейских машин, что подтвердило мои догадки о том, что пункт назначения является верным.

Однако, когда я приблизилась ко входу, оказалось, что проникнуть внутрь клуба будет непросто. В дверях, почти полностью их загораживая, возвышался амбал в черной военной униформе и балаклаве. А чуть позже в сумеречной полутьме я разглядела автомат, висящий на перевязи, перекинутой через плечо.

От опасности, которой неуловимо веяло от стража порядка, в горле неожиданно пересохло и я сглотнула образовавшийся внутри ком.

— Клуб сегодня не работает, — гаркнул амбал, как только я подошла поближе и его глаза цепко осмотрели меня из прорези балаклавы.

— Я похожа на ту, что собралась в клуб? — ответила я, стараясь выглядеть смелее, чем ощущала себя на самом деле и хотела достать из сумки удостоверение, чтобы подтвердить необходимость пройти в клуб, но амбал молниеносно перехватил мое запястье.

— Без резких движений, милочка! — рявкнул он, выворачивая удерживаемое запястье до боли.

— Руки уберите! Больно же! — недовольно зашипела я, — Я помощник адвоката и, если вы меня отпустите, смогу вам это доказать!

— Ну докажи, — хмыкнул он, а у меня на глазах невольно выступили слезы. Кожу на запястье жгло неимоверно, словно в нее мгновенно впились сотни острых иголок.

— Ева?! — на входе показался Лазарев, невежливо оттеснивший амбала плечом, чтобы тот дал ему пройти и поняв, что я не представляю опасности, отпустил мою руку.

В привычном деловом костюме, с идеально уложенными волосами, он был больше похож на гостя светского раута и не очень-то вязался с окружающей его атмосферой. Но в его присутствии страх и неуверенность, успевшие льдом сковать мышцы, неожиданно отступили.

— Она со мной, — бросил он недоумевающему от его наглости амбалу и за локоть втянул меня внутрь, не дожидаясь ничьего разрешения. Лазареву было неважно, кто перед ним. Он почему-то считал, что все вокруг априори в его власти. И было в нем что-то такое, дающее понять, что согласиться с ним проще и безопаснее, нежели спорить. И это одинаково обезоруживающе действовало как на меня, так и на амбала с автоматом. Такое не могло невольно не восхищать.

Когда мы оказались в ярко освещенном, но пустом коридоре с безлюдными гардеробными по обеим сторонам, Лазарев остановился и внимательно осмотрел меня.

— Вы в порядке?

Видимо, он все-таки заметил слезы в моих глазах, которые я постаралась сморгнуть, чтобы не показывать собственную слабость.

— Нормально, — потерла ноющее запястье и добавила: — Больно просто. Пройдет.

Отвела взгляд в сторону и вручила Лазареву сшитые ордеры.

— Пойдемте, — не стал он никак комментировать мой ответ и внешний вид, а вместо этого пошел прямо по коридору. Я поспешила за ним, опасаясь потеряться в незнакомом помещении.

Никогда не являлась завсегдатаем ночных клубов и конкретно в этом тоже ни разу не была, но интуиция подсказывала, что обычно и «Золотой лев», и его посетители выглядели несколько иначе.

Сейчас же, вместо интимной интригующей полутьмы горели ослепительно-яркие лампы. На полу мелькало что-то, на чем я чуть не поскользнулась. Оказалось, что он усыпан черно-белыми игральными картами и разноцветными покерными фишками. Вместо шумной музыки звучали выкрики и громкие, грубоватые мужские голоса.

Людей вокруг было много, но первая часть из них была хмурыми правоохранителями при исполнении, вторая — смиренно лежала на полу, уткнувшись в него лицами и демонстрируя наблюдателям разношерстные макушки. Их дорогие, без сомнения брендовые, вещи гротескно смотрелись на фоне черной плитки, усеянной картами, фишками и следами грязных ботинок. На сцепленных за головами руках поблескивали бриллиантами наручные часы.

Третью категорию, составляющую разительно отличающееся от остальных меньшинство, представляли несколько адвокатов. Деловые, собранные, чувствующие себя среди всей этой суматохи как рыбы в воде. И это было легко объяснить тем, что «первым» и «вторым» задержание сулило бессонную ночь и лишние хлопоты, а «третьим» — неплохие деньги, которых «вторые» безусловно не пожалеют на собственную защиту.

За одной из пустых барных стоек мялся без дела хмурый парнишка-бармен, оставшийся, вероятно сегодня без работы. Почему-то именно к нему и подвел меня Лазарев.

— Лёд где? — ошарашил бармена адвокат.

Меня уже не удивляла неизменная атмосфера властности и уверенности, витающая вокруг Дениса, заставляющая людей сначала без пререканий выполнять его требования, а потом уже задумываться о том, должны они были это делать или нет. А вот не привыкший к подобному парнишка тут же расторопно поставил на стойку серебристое ведерко.

Лазарев резким движением зачерпнул из него несколько громыхнувших друг о друга прозрачных кубиков, завернул их в обнаруженное тут же на стойке кипенно-белое полотенце, предназначенное, видимо, для придания блеска посуде, и приложил к моему запястью.

— Ждите здесь, — бросил он, собравшись было уйти.

— А работать?

Он усмехнулся уголком губ, и я не поняла, что за эмоции промелькнули на его лице. Досада? Злость? Разочарование?

— Какой из вас сейчас работник, после «травмы на производстве»?

И, не дожидаясь моего ответа, отвернулся и растворился в шумной толпе «первых», «вторых» и «третьих».

За время его отсутствия я успела рассмотреть зал клуба и разговориться со скучающим барменом, поблагодарив его за лед, от которого боль в запястье несколько утихла.

Он-то и рассказал, что несколько часов назад тут произошло событие, которое он оригинально назвал «бралово». Оно и поставило крест на его обычной рабочей ночи.

Оказалось, что в клубе давно процветал подпольный игорный бизнес и именно сегодня правоохранители решили его прикрыть. Теперь организаторы и клиенты лежали, по определению бармена, «мордами в пол», а обслуживающий персонал ждал, пока их допросят в качестве свидетелей и отпустят, наконец, домой.

Вскоре бармен действительно дождался следователя в темно-синей форме, и я осталась одна, но грустила недолго:

— Есть ручка? — спросил Лазарев, неожиданно подошедший сзади, чем напугал меня до безобразия, заставив сердце пропустить пару ударов.

— Что же это у вас, ни… кхм, сами знаете чего, ни ложки? — не удержавшись, съязвила я, намекая на то, что он явился на это знаменательное «бралово» не только без ордеров, но и без того, чем их следовало заполнять.

Достала ручку и с любезной улыбкой протянула мужчине, которого использованная мною фраза заставила удивленно поднять брови и скривить губы, прежде чем устроиться за барной стойкой и начать заполнять пустые графы ордера.

— Не ожидал, что вы поразите меня столь метким использованием наркоманского слэнга.

— Наркоманского? — не поняла я, глядя, как он быстро выводит ровные угловатые буквы.

— Как вы выразились «сами знаете чем», наркоманы называют неочищенный героин, за соответствующий внешний вид и запах, а ложка им требуется для того, чтобы его готовить.

Объясняя, он не прерывал своего занятия и не смотрел на меня, позволяя мне продолжить за собой наблюдать.

— Не знала об этимологии этой фразы, — усмехнулась я. — Вам, Денис Станиславович, в свою очередь, удалось поразить меня оригинальным кругозором.

— Ничего оригинального, — отмахнулся он. — Как вы, наверное, успели заметить, мой круг общения крайне разнообразный, и не такого поневоле понахватаешься. Другая ручка есть?

Оказалось, что ручка почему-то перестала писать и я, покопавшись в сумке, тут же достала другую, запасную. В свое время в институте нас учили, что пишущие принадлежности — главное оружие юриста и я всегда носила с собой несколько, на всякий случай.

А когда Лазарев продолжил писать, я вдруг вспомнила еще кое-что и зачем-то пробормотала это вслух:

— У Станислава Викторовича есть счастливая ручка, которой он всегда подписывает важные документы.

Сказала, а потом подумала, что не стоило. Знала ведь о напряженных отношениях Дениса с отцом. Он, конечно, об этом Яне рассказывал, а не мне, но мне ведь тоже было известно. Рука Лазарева с зажатой в пальцах ручкой на мгновение замерла над ордером, подтвердив мои догадки, но потом он резко выдохнул, поставил в нижнем углу размашистую подпись, выдернул лист из сшива и резко произнёс:

— В отличие от него, я не верю в подобную чушь.

Заполненный и подписанный ордер вскоре оказался у следователя, а мы с Лазаревым оказались в салоне его черного Лэнд Крузера. Поскольку адвокат в этот раз был за рулем я предпочла расположиться на переднем пассажирском сиденье.

— Как рука? — спросил он, выруливая с парковки «Золотого льва». Большинство действующих лиц «бралова» остались в клубе, но Лазарев посчитал, свою работу на сегодня выполненной.

— Нормально, — пожала я плечами. — Спасибо.

После приложенного льда запястье почти не болело, но пальцы амбала все-таки успели отпечататься на коже полукруглыми фиолетовыми синяками.

— Почему мы уехали, а остальные остались? — спросила не столько из интереса, столько из желания чем-то заполнить установившуюся в салоне тишину. Лазарев ответил сухо и устало:

— Я выполнил то, что от меня требовалось. Всё, что планировалось провести с участием моего подзащитного сегодня уже проведено. Из-за позднего времени допросы перенесли на завтра. А мне пора отдохнуть, работа с раннего утра и до поздней ночи плохо сказывается на продуктивности.

К этому времени на город уже успела опуститься ночь. Дорогу освещали фонари и яркий свет полной луны, зависшей над высокой линией электропередач, будто зацепившись за острые металлические края.

— И за весь длинный рабочий день моя помощь понадобилась только к вечеру, когда закончились ордеры?

— Она была бы не лишней и днем, но я решил, что вам не помешает отдохнуть. Вон как прекрасно на вас подействовали выходные, — отозвался он, а я улыбнулась и отвернулась к окну, чтобы мое удовольствие от осознания того, что от внимательного взгляда Лазарева не укрылись перемены в моем внешнем виде, не было столь заметным. — Завтра вы понадобитесь мне на допросах, можете отоспаться с утра, а в одиннадцать Семен заберет вас из дома по пути в следственный комитет.

— Хорошо, — согласно кивнула я и зевнула, прикрыв ладонью рот. Обычно я ложилась спать гораздо раньше и теперь меня начинало клонить в сон.

Все же было в Денисе что-то, напоминавшее его отца. Несмотря на кажущуюся жесткость и авторитарность, он тоже воспринимал заботу о подчиненных как должное. Он ведь мог бы сегодня не просить Семена за мной заехать, не выходить мне навстречу у клуба, не требовать лед у бармена, и не завозить меня домой. Мог просто позвонить, поставить задачу и предоставить мне разбираться с ее решением самой. Но он поступил иначе. И хотя он всеми силами пытался показать, собственную непохожесть на Станислава Викторовича, эта человечность выдавала их родство как ничто другое.

Сегодняшний вечер сделал образ Дениса еще более цельным и привлекательным, словно добавив кусочек пазла к неоднозначному портрету, который я уже успела сложить в собственной голове.

Вскоре Лазарев остановил машину у моего подъезда.

— До завтра, Денис Станиславович, — пробормотала я, выходя из теплого салона в холод и тьму улицы, и снова, не удержавшись, зевнула.

— До завтра, — ответил Лазарев и тоже зевнул, становясь от этого в моих глазах еще более похожим на человека, а не на чопорного бескомпромиссного робота.

Стоя на крыльце, проводила взглядом отъезжающий от дома черный джип, пока свет его фар не исчез за поворотом. Такие обычно ассоциируют с некоторыми скрытыми комплексами их владельцев. Но Лазарев вряд ли был олицетворением этого правила. С его непоколебимой самоуверенностью, он, скорее являлся причиной комплексов у окружающих, а за рулем Лэнда смотрелся очень гармонично.

В который раз одернула себя, попытавшись запретить о нем думать. Где Лазарев и где я? Мы словно из разных миров. Волей случая эти миры пересеклись, но лишь на время. А потом, когда Станислав Викторович вернется в бюро, мы с Денисом снова разойдемся по разным вселенным и вряд ли наши пути еще пересекутся.

Пусть так. Но что мешает мне просто наслаждаться общением с ним, пока он рядом, не претендуя на большее?

С этими мыслями я поднялась по ступенькам, вошла в полумрак коридора своей квартиры. Согрелась чашкой горячего чая, покормила кошку и, надев пижаму, с удовольствием забралась под одеяло.

Усевшись с ноутбуком среди диванных подушек, проверила сообщения на Мамбе. Денис рассказывал Яне о том, что у него выдался сложный рабочий день и мы разговорились, кто и как хотел бы отдохнуть. Спорили, что лучше: горнолыжный курорт, лесной кемпинг или домик у моря. И я сама не заметила, как сон сморил меня на середине недопечатанной фразы.