По ту сторону экрана

6. Доверие

— Я не стану рушить такую красоту! — категорично уперев руки в широкие бока заявила парикмахер из маленького салона на углу нашего дома, когда я с самого утра заявилась к ней с просьбой сделать мои волосы покороче.

Раньше я стриглась максимум раз в год, да и то не всегда, позволив прямым прядям отрасти ниже ягодиц и струиться вдоль спины блестящим светло-каштановым водопадом. Но во что бы то ни стало решила реализовать вчерашнюю затею с переменой собственного образа, и новая прическа стояла в самом начале моего коротенького списка.

— Все равно обрежу, — не уступила я, улыбаясь, поскольку в отличие от парикмахерши, волос мне было совершенно не жаль. — Не у вас, так у кого-нибудь другого. Теряете прибыль, между прочим.

— Вот же дурёха, потом отрастить очень тяжело, — посетовала женщина, покачав головой. — Знаешь сколько таких потом приходят и жалеют?

— А я не буду жалеть. К тому же, я ведь не налысо вас стричь меня прошу! Просто сделайте длину чуть ниже плеч, чтобы они мне не мешали, и я могла их распущенными носить.

Я видела, что под моим напором парикмахер почти сдалась, но она вдруг выдала последний аргумент:

— Укладывать же замучаешься!

— Научусь как-нибудь, — отозвалась я легкомысленно. — И вы так постригите, чтобы я мучилась, но не сильно.

После пары новых неодобрительных вздохов и покачиваний головой, женщина все же согласилась и принялась за стрижку.

С утра в парикмахерской никого не было, видимо, большинство любительниц прихорошиться, предпочитали субботним утром отсыпаться в тепле собственных постелей. Яркое солнце первых весенних дней сочилось сквозь тоненькие занавески, золотя остриженные пряди, что одна за одной падали на вытертый вокруг парикмахерского кресла пол. Из яндекс-колонки с включенным радио Виктор Цой напевал «перемен, требуют наши сердца», и я была с ним абсолютно согласна.

В отличие от всех, кто предпочел этим утром поспать подольше, я проснулась ни свет ни заря. За чашкой утреннего кофе и тарелкой омлета первым делом проверила уведомления на Мамбе, получив от Дениса сообщение, в котором он, в ответ на вчерашний рассказ Яны о себе, написал, что читать тоже любит, как и бегать, а вот кошкам предпочитает собак. Готовить умеет и отдает предпочтение итальянской и кавказской кухне. С детства увлекается программированием и сноубордингом, ради которого, чтобы не терять навык, периодически ездит на горнолыжные базы. Спросил о том, какие книги его собеседница любит читать и что читает сейчас.

Яна в моем лице рассказала Лазареву о моих собственных книжных предпочтениях и спросила его о семье, а я для себя отметила, что он почему-то ни единым словом не упомянул о своей профессии. Это выглядело странным. При одном взгляде на Дениса, увлеченного работой, не возникало сомнений в том, что адвокатура и юриспруденция в целом — его призвание, но он по каким-то непонятным причинам предпочел о нем умолчать.

В мыслях об этих таинственных причинах я убежала в парикмахерскую, из которой вышла, чувствуя непривычную приятную легкость, словно вместе с волосами с меня состригли все тяжелые мысли и печальные воспоминания.

Радуясь теплой погоде, капели, бьющей по обледенелым за ночь тротуарам, и звонким птичьим трелям, я дошагала до ближайшего торгового центра. Сначала хотела взять с собой Аллочку в качестве советчицы, но быстро передумала. С ней шопинг затянулся бы на неоправданно долгое время и далеко не факт, что мне не пришлось бы выискивать причины для отказа от предложенных ею вариантов. Мы были слишком разными. Это не мешало нам дружить, однако я вряд ли смогла бы носить то же, что нравилось ей.

Магазины уже открылись, но прежде, чем подбирать одежду, я зашла в салон оптики. Прилипчивый мотивчик песни Цоя о переменах не прекращал играть у меня в голове и во время примерки я то и дело притопывала правой ногой ему в такт. Помимо линз я взяла еще и легкие очки в тонкой оправе формы «бабочка», которые сразу же и надела.

Неторопливо обошла бутики с одеждой и обувью, трогая на ощупь ткани, поднося к лицу, чтобы определиться с нужным цветом, примеряя каждую понравившуюся вещь и с любопытством разглядывая себя перед огромными сверкающими зеркалами в примерочных. Остановилась на двух деловых костюмах — карамельном и бежевом, четырех блузках пастельных оттенков, темно-коричневых лодочках на каблуке средней длины и бежевых ботильонах.

Посчитав поставленную задачу успешно выполненной, я без объяснений отправила Аллочке одно из сделанных в примерочной селфи и отправилась навестить маму, как обещала ей всю неделю.

Время близилось к обеденному, сонный город ожил, улицы наполнились прохожими и автолюбителями, спешащими по своим делам. Я побаловала себя огромным стаканом рафа с клубничным сиропом из маленькой кофейни и с наслаждением маленькими глотками попивала горячий напиток через трубочку по пути.

Погода располагала к прогулкам и хорошему настроению. Откуда-то звучала разношерстная музыка, сигналили машины, вокруг кипела жизнь, а я сама ощущала себя непривычно счастливой, словно весенняя свежесть и тепло поселились внутри меня и отныне собирались остаться там.

«Вот это да, Ясенева! Если бы ты заявилась ко мне в таком виде, я бы сказала, что ты ошиблась дверью)))» — ответила Аллочка и, пока я на ходу печатала сообщение, добавила: «Признавайся, это Андрей тебя так вчера впечатлил?! Я же говорила, что он тебе понравится!»

И моя рука внезапно замерла над клавиатурой. Вот, значит, что она подумала.

«Не Андрей» — напечатала я и тут же стерла, поняв, насколько двусмысленно это звучит. Исправила на «Он тут ни при чем, просто когда-нибудь это должно было случиться».

«Ну-ну, рассказывай))) — тут же прилетело в ответ. — Ты вообще читаешь сообщения на Мамбе?»

Читаю. Только не от него. И не мне. Эта мысль немного подпортила мое радужное настроение, словно нескольких порхающих в животе бабочек сбили из рогатки. Как же все запуталось. Пока я на сайте знакомств играю роль роковой красотки Яны, которая должна поразить Лазарева в самое сердце, на сообщения, адресованные мне самой, отвечает Аллочка.

«А что пишет?» — спросила я, впрочем, без особого интереса.

«Что ему понравилось проводить с тобой время, и он хотел бы встретиться еще где-нибудь»

Мне не хотелось давать Андрею ложных надежд. Он неплохой парень, явно не тот, ради кого мне хотелось бы менять собственные планы. Не тот, о ком мне действительно хотелось заботиться и жертвовать ради него своей свободой. И я попросила Аллочку:

«Напиши, что я пока очень занята, что работы много».

Это было недалеко от истины, поскольку весной почему-то поток клиентов адвокатского бюро всегда значительно вырастал, потом стихал к середине лета, чтобы привычно увеличиться осенью и снова стихнуть ближе к новому году.

«Я уже написала, что ты не против сходить с ним в кино на следующей неделе» — ответила подруга, заставив меня нахмуриться.

Не пойду я ни в какое кино. Сегодня же отберу у Аллочки данные для входа на Мамбу, сменю пароль и напишу Андрею, что заболела, улетела в другую страну на ПМЖ или скоропостижно скончалась, с кем не бывает?

С таким решительным настроем я вскоре звонила в дверь маминой квартиры.

— Евочка, проходи, — тепло обняла она меня у порога.

Дома пахло чем-то вкусным и свежеприготовленным, а с начала своей самостоятельной жизни нормальную еду я ела только у мамы и у подруги. Аллочка даже часто шутила, что будь моя воля, я бы вместе с Контрой питалась сухим кошачьим кормом.

— Хорошо выглядишь, — сразу оценила она перемену моего облика, когда я прошла в светлую кухню. — Влюбилась, что ли?

Ну вот, и она туда же. Неужели в этом мире уже и волосы постричь без влюбленности нельзя?

— Нет, мам, — не удержавшись, я закатила глаза и, взглянув на стол, накрытый к моему приходу, поняла, как сильно проголодалась. — Просто захотелось.

— А могла бы и влюбиться, между прочим, — демонстративно вздохнула мама, наливая мне в тарелку исходящую паром уху, поскольку знала, что от еды я никогда не отказываюсь. — Давно пора тебе взять пример с Аллы.

Пользуясь тем, что я откусила кусочек горячей гренки с чесноком и была занята жеванием, мама продолжила:

— Вот знаешь, Ева, я лет десять назад я никогда бы не подумала, что стану ставить Аллу тебе в пример. Я ведь раньше считала ее плохой компанией для, а теперь выяснилось, что она умудрилась устроиться в жизни куда лучше тебя с твоей золотой медалью в школе и красным институтским дипломом.

— Троечники всегда более приспособлены к жизни, чем отличники — это научно доказанный факт, — не прекращая жевать беззлобно отозвалась я, поскольку за тарелку вкуснейшей маминой ухи готова была стерпеть и не такое.

К тому же, последние лет пять мама умело сводила к теме женитьбы, детей и пресловутых «тикающих часиков» любую беседу и я успела давно к этому привыкнуть.

— Это не оправдание, — заявила мама, подливая уху в мою тарелку и ополаскивая в раковине пустую кастрюлю с половником.

— Почему? Раньше ты говорила, что пока не доучусь и не встану на ноги, «чтобы не вздумала принести в подоле». Период становления меня как личности несколько затянулся. Вот я и «не вздумываю» до сих пор.

Мама со вздохом покачала головой, давая понять, что мой стендап не удался и вытерла о цветастый фартук мокрые руки.

— Все смеешься? Весело быть молодой и беспечной, — устало произнесла она и села на стул напротив. — Кажется, что впереди вечность, что все успеется и все получится. А потом время утекает, как вода сквозь пальцы, и оказывается, что все хорошее осталось в прошлом. Одиночество — тяжкое бремя, Ева.

Подперев голову руками, она внимательно рассматривала меня полным печали взглядом. И я могла ее понять. В ее жизни хорошего было совсем немного. Сколько я себя помнила, она тяжело работала и одна воспитывала меня, потому что отец бросил ее беременной.

Когда я, став старше, хотела навести о нем справки, мама не пожелала даже назвать мне его имя, хотя, возможно это и к лучшему. Спустя еще несколько лет я оставила попытки и поняла, что незачем искать того, кто сознательно от тебя отказался.

— Я все понимаю, мам, — серьезно ответила я. — И что бы ни ожидало меня впереди — со всем справлюсь. Знаешь ведь, что судьба никому не дает испытаний не по возможностям, а все что нас не убивает — делает сильнее.

Она вздохнула, ничего не ответив. Мы вместе выпили облепихового чая с домашним творожным печеньем и обсудили последние новости, а потом я, решив, что на сегодня нагулялась, вызвала такси и отправилась домой.

Правда, едва я ступила на порог собственной квартиры, поприветствовала терпеливо дожидавшуюся меня кошку и обрушила на пол ворох шуршащих пакетов с обновками, заглянула Аллочка.

— Я слышала, как скрипнула твоя дверь, — призналась она и восхищенно ахнула. — Блиииин, Ясенева, ну ты даешь! Ты, оказывается, совершенно не умеешь делать селфи — вживую твои перемены выглядят еще лучше! Ты теперь прямо светишься вся!

— Скажешь тоже, — смущенно улыбнулась я. — Но вообще-то мне и самой нравится.

— Пойдем, покормлю тебя.

— Не надо, я у мамы пообедала. Может сама зайдешь?

Стянув куртку и ботинки, я первым делом отправилась кормить Контру, зная, что ей только этого от меня и надо.

— Хорошо, только я сейчас возьму кое-что и вернусь, — заявила подружка и исчезла за дверью.

Гадать о том, чем являлось это таинственное «кое-что» пришлось недолго. Я успела только сменить одежду на джинсы и домашний свитер, когда Аллочка вернулась с крайне загадочным выражением лица и небольшой пластиковой коробочкой.

— Я вчера новые курсы по маникюру прошла и пришла на тебе новые знания отрабатывать, — торжественно объявила она, разуваясь.

Интересно, она вообще скучает без дела хоть когда-нибудь? Неуемная жизненная энергия с детства била из Аллочки ключом и неизменно заряжала окружающих, и меня в том числе. Да и от маникюра, до которого у меня вечно не доходили руки, я отказываться не собиралась.

— Ну пойдем, госпожа нейл-мастер, только я сначала нам чаю налью.

Вскоре мы устроились за столом и, пока Аллочка торжественно доставала из своей коробки щипчики, пилочки, полировщики и какие-то непонятные флакончики, я поведала ей и о вчерашнем свидании, и о переписке с Лазаревым от имени Яны.

Видимо, сказывался психологический эффект «держания за руку», от которого хотелось раскрыть все свои секреты. Не зря говорят, что мастера маникюра работают действеннее психологов. Хотя, какие-то курсы по психологии в арсенале Аллочки тоже, кажется, имелись.

— И что, твое желание мстить ему до сих пор не угасло? — с сомнением осведомилась подружка, аккуратно подпиливая ногти на моей правой руке.

— Угасло, наверное, — пробормотала я. — Это вообще был такой минутный порыв, ты же знаешь, я вспыльчивая, но отходчивая. Просто потом эта игра стала очень увлекательной.

Аллочка перевела на меня взгляд своих огромных голубых глаз и прищурилась:

— Он тебе нравится, да?

— Кто? Лазарев? Не знаю, — тяжело вздохнула я. — До его появления в моей жизни все было просто и понятно. А сейчас сложно и неопределенно. Но интересно.

— Ну он же самодовольный ехидный эгоист, да еще и бабник в придачу, судя по сплетням, — напомнила мне собеседница, чей голос тоже был совсем не лишен ехидства.

А правдивы ли сплетни? Зная Зеленую, она и про меня много чего интересного рассказывает за спиной, и не факт, что хоть что-то из этого не лишено оснований.

— Не знаю, — ответила честно. — Кажется, я запуталась.

— И заигралась, — категорично добавила маникюрша-психолог. — Вот представь себе, если он вдруг позовет эту Яну на свидание? А если и правда влюбится, как ты когда-то хотела? Что будешь делать?

Дотянувшись до кружки свободной рукой, я отхлебнула от нее чая и повторила рассеянно:

— Не знаю.

— Сиди спокойнее, — попросила Аллочка. — Зато я — знаю. Этот Лазарев для тебя как журавль в небе, из-за которого ты опрометчиво отказываешься от перспективных синиц в руке. Мы что с тобой телами поменялись? Это я всегда была инфантильной мечтательницей, а ты — реалисткой, разве нет?

— Наверное, — неуверенно согласилась я.

Душу терзали сомнения. С одной стороны мне было приятно общаться с Лазаревым, пусть даже я осознавала, что на самом деле его сообщения были адресованы не мне, но с другой стороны это, наверное, выглядит жалко. А если он каким-то образом раскроет мой обман, станет еще и унизительно.

Решено. Яна должна исчезнуть раз и навсегда.

Но когда Аллочка ушла я, не удержавшись, все же зашла на сайт Мамбы, проверить сообщения от него. Напоследок. Прежде, чем удалю профиль Яны и никогда не вспомню об этой дурацкой ситуации.

В ответ на утреннее послание, Денис рассказал о том, какие книги предпочитает он сам. Если я любила фэнтези или интересные биографии, ему больше нравились исторические романы и классика, а сейчас он читал детектив «Правда о деле Гарри Квеберта» Диккера. Неожиданно откровенно он рассказал о семье. О том, как когда ему было четырнадцать, его отец повторно женился всего через год после гибели матери и с тех пор их отношения разладились.

Лазарев доверял мне. Ей. Да, впрочем, какая разница?

Эти сообщения позволили мне взглянуть на Дениса с другой стороны, донельзя меня удивившей, позволив разглядеть за фасадом уверенного в себе успешного адвоката ранимого подростка.

Оказалось, что тот, что так легко заметил стену, которую я выстроила вокруг себя, не видел стену, которую поставил между собой и своим отцом.

Само-собой, этим вечером, профиль Яны я не удалила, поделившись вместо этого с Денисом рассказами из собственного детства, поисками отца, не увенчавшимися успехом, сложными отношениями с мамой, желающей во что бы то ни стало выдать меня замуж, и рассказала о кошке, которую еще во время институтского обучения подобрала у подъезда и приютила у себя.

Он был не в сети. И я, не дождавшись ответа, отправилась спать, коря себя за несдержанное обещание. Может, когда-нибудь я и удалю фейковый профиль, но не сегодня. Мне не хотелось, чтобы Яна исчезла именно так. Чтобы сделала ему больно, ответив на его доверие молчанием. Так нельзя.