Почти прекрасны

Глава 18 Тайны Эбби

Камилла сидела одна за столиком на двоих. На идеальный деревянный квадрат столешницы падали солнечные лучи. Когда я приблизилась, девушка сминала салфетку татуированными пальцами. Я села напротив, но ее лицо все еще было омрачено какими-то мыслями, а попытка улыбнуться вышла вымученной.

– Привет, Эбби, – сказала она тихим голосом.

– Все в порядке?

Она быстро кивнула.

– Спасибо, что согласилась встретиться.

– Как прошел прием у врача?

Камилла посмотрела на свои руки и отложила салфетку, поняв, что почти порвала ее в клочья.

– Идем на поправку. Вот только Трент плохо спит по ночам. Просыпается весь в поту. Почти все время чувствует себя ужасно, но говорит, что я преувеличиваю. Его больше волнует то, что врач сулит ему физиотерапию на ближайшее время. Нервничает, что не сможет больше делать татуировки.

– Он же не сломал руку, – сказала я.

– Запястье. Многое зависит в его работе от запястья.

Я слабо улыбнулась:

– Все будет хорошо. А что насчет тебя? Как голова?

Камилла прикоснулась к бледно-розовому шраму, идущему вдоль линии волос.

– Все еще бывают головные боли. Иногда перед глазами плывет. Но в целом нормально.

– Рада, что с вами все в порядке.

– Знаю… – заговорила она и замешкалась. Взяла новую салфетку, сминая ее так, будто сражалась с ней. – Знаю, что ты винишь меня. Оправдываться не буду. Я сотни раз думала про аварию и чувствовала бы то же самое, что и ты. Он уже пережил ужасную аварию с бывшей девушкой и не хотел садиться в машину. И вот он сел, а я не остановилась. Не замедлилась и не съехала на обочину. Я вела машину дальше – расстроенная, злая и невнимательная к дороге.

Ее слова застали меня врасплох. Она словно прочла мои мысли.

– Трент сказал, что никто бы не смог уклониться от того придурка, который въехал в вас, – смягчилась я.

– Трент много чего говорит, – проворчала Камилла. Она прикоснулась к одной из многочисленных татуировок, которые набил Трентон. – Я повторяю себе все это, но ничего не могу изменить. Так что я не виню тебя в том, что ты злишься на меня, потому что я и сама на себя злюсь. Но обещаю, что буду впредь более внимательна и заботлива и буду учиться на своих ошибках.

– А Томас?

Камилла вздрогнула.

– Ух ты, неудивительно, что Трэвис женился на тебе. Ты идешь напролом. – Я изогнула бровь, и Камилла нервно заерзала, как муравей под лупой в солнечный день. – Что ты хочешь услышать от меня, Эбби?

– Ты все еще любишь его?

– Да. – Она легонько вздохнула, будто совсем не собиралась этого говорить. – Эбби, – сказала она, прикрыв глаза. – Я люблю Трента. Влюблена в него и хочу быть только с ним. Между нами с Томасом все кончено.

– Точно?

Она нахмурилась.

– Что, если бы… Трэвис умер?

Я сердито посмотрела на нее.

Она подняла руки.

– Просто дослушай. Что, если бы он умер, а через несколько лет ты бы встретила человека, который бы заставил тебя испытать то же, что ты чувствовала с Трэвисом? Может, даже сильнее.

– Невозможно.

– Верно, но а вдруг? Такие у меня чувства к Томасу и Трентону. Томас больше не участвует в моей жизни в этой роли и никогда не будет, но я всегда буду его любить. Когда на моем пути возник Трентон, я просто не могла в него не влюбиться. Поверь мне. Я пыталась.

– Значит, ты не хочешь быть с Томасом?

– Нет.

– А если бы не появился Трентон? – спросила я, скрещивая руки.

– Томас сам закончил наши отношения. Он знал, что ничего не выйдет. Тем более это уже не важно, я все-таки встретила Трента, и это навсегда. Я не хочу остаться с Томасом. Я счастлива там, где я есть.

К нашему столику приблизилась официантка и поставила на стол два стакана воды.

– Привет, я Шэннон. Хотите что-то еще из напитков?

– Кофе, – сказали мы с Камиллой одновременно.

– Конечно, – отозвалась Шэннон, поворачиваясь в сторону кухни.

– Камилла, я очень хочу, чтобы мы поладили. Я люблю Трентона, он любит тебя, а значит, мы одна семья. Я просто…

Она выглядела разочарованной, но не слишком удивленной.

– Ты не доверяешь мне и не можешь за меня ручаться.

– Верно.

– Что ж, возможно, я вырасту в твоих глазах.

– Возможно. Томас и Трентон ведь в тебя влюбились. Значит, есть в тебе что-то удивительное.

– Может, я просто в постели сногсшибательна.

Я поморщилась, и она хихикнула, откидываясь на стуле. Официантка принесла нам кофе и достала блокнот и ручку.

– Завтрак? – спросила Шэннон.

– Блинчики, – сказала я, передавая ей меню. – Яичница средней прожарки. Драники и тосты не нужны.

Шэннон кивнула и посмотрела на Камиллу.

– Просто бекон, поджаренный.

– Отлично, – сказала Шэннон, что-то начеркав, прежде чем принять меню Камиллы.

Официантка снова развернулась и ушла на кухню.

Камилла налила себе молока, добавила сахар и помешала, делая маленькие глоточки и глядя в окно. Она выглядела уже не такой расстроенной, как раньше. Между нами ничего не было решено, но очевидно, что напряжение ушло.

– Кэми, только вот что, – сказала я. – Если бы Трэвис умер, – если бы я смогла влюбиться снова, – то этим человеком стал бы не его брат.

– Значит, ты злишься на меня, потому что я поставила под угрозу жизнь Трента, потому что я была с Томасом, или и то, и другое?

– И то, и другое, – без промедления ответила я.

Камилла кивнула:

– Справедливо. Эбби, я не могу ничего исправить. Можешь просто злиться на меня, но не ненавидеть?

– Я пыталась, – сказала я. – Еще я думала, что ты первая девушка Мэддоксов после меня, и я никого из вас не полюблю.

Камилла улыбнулась:

– Технически ею стала Америка.

– Но это другое.

– Значит, я тебе не нравлюсь и я не особенная. А ты жестокая, Эбби Эбернати.

– Мэддокс, – усмехнулась я. Моя улыбка чуть смягчилась. – И мне такое уже говорили.

– Ты права. Ты первая вышла за одного из братьев. Но что, если бы я была первой? Что, если бы мы с Трентом тайком поженились, а вы с Трэвисом просто встречались бы? А я бы не одобряла этого?

Я задумалась над ее гипотетическими вопросами. Первой мыслью было ответить, что мне все равно, но я бы соврала. Я могла бы это игнорировать, но меня, конечно, терзало бы неодобрительное отношение жены брата Трэвиса.

– Что, если, – проговорила она, – я бы сказала, что ты так часто разбивала ему сердце и встречалась с Паркером, зная, что Трэвис любит тебя…

– Я не знала, что он меня любит, – заметила я.

– Чушь собачья. Ты ведь не глупая, так не надо притворяться.

– Я думала, что я для него просто новое увлечение. Если честно, я считала, что со мной что-то не так. Он как-то раз сказал, что не хочет спать со мной, потому что я ему слишком нравлюсь. Я была уверена, что останусь в дружеской зоне.

Камилла усмехнулась:

– Помню, как же. Это его несколько месяцев терзало. Но все закончилось идеально, правда же?

Я пожала плечами.

– Похоже на то.

Стараясь разобраться в чувствах, я поковырялась в ногтях.

Камилла привела веские аргументы. А с ней было не так уж скучно. Но меня все еще что-то беспокоило.

– Ты мне чего-то не говоришь. Возможно, никому не говоришь. Я все еще не могу отделаться от чувства, будто что-то не так. Если ты со мной не полностью честна, давай расставим все точки над «и» и начнем с нуля.

Глаза Камиллы заблестели от слез.

– Черт, – сказала я. – Что такое?

– Как? Ты что, медиум?

Я сощурилась.

– Почему ты не говоришь мне? Почему не говоришь Тренту?

Она облокотилась о стол, взяла мою салфетку и поднесла к лицу, из ее глаз потекли слезы.

– Я ничего не собиралась говорить.

– О чем ты, черт побери?

– Я… э… я была… беременна. Врач сказал, что, скорее всего, я потеряла ребенка во время или после аварии. Он назвал мне два варианта: дождаться выкидыша естественным путем или провести операцию. Я решила не травмировать Трента, поэтому выбрала операцию. Он… не знает. И никогда не узнает.

– Что? – спросила я, пытаясь осознать услышанное. – Ты беременна?

– Была.

Я посмотрела на ее живот, не в силах скрыть эмоции. У меня не было никогда братьев или сестер. Все связанное с беременностью казалось чем-то совершенно далеким. Она была первая девушка из моих знакомых сверстников, кто оказался в такой ситуации.

– Кэми, ты не можешь скрыть от него такое.

Она покачала головой:

– Но и сказать не могу. Снова причинить ему боль. Не после Томаса.

– Это не твоя вина, Кэми. Вы сможете вместе погоревать.

– Я… – Ее нижняя губа задрожала. – Я не собираюсь горевать. Наоборот, мне легче. Мы не планировали заводить ребенка. – Она стыдливо опустила голову. – Не это ли ты поняла насчет меня? Что я эгоистка.

Я выпрямилась на стуле.

– То, что ты несешь этот груз в одиночку, не эгоизм. Это неправильно. Ты должна сказать ему.

– После операции была занесена инфекция. – Она покачала головой. – Шанс, что я снова забеременею, сводится к нулю. Хочешь, чтобы я вывалила все это на него сейчас? – Камилла промокнула глаза салфеткой, расстроившись из-за моих попыток понять ее. – Не хочу видеть в его глазах эту боль. Знаешь ведь, как сильно он любит Оливию. Он будет таким хорошим отцом, знаю, он хотел бы этого. Конечно, Трентон не оставит меня из-за этого. Его бы это опустошило. Скажи, что хорошего в том, чтобы рассказать ему все?

– Как ты сейчас себя чувствуешь? Не больно?

Она покачала головой.

– Ты права. Он не бросил бы тебя и не хотел бы, чтобы ты ушла. Он любит тебя больше, чем возможность иметь детей. Кэми, но он понял бы, – вздохнула я. – Прости, но я должна спросить. Ты не сказала из-за того, что он пережил, или потому что не уверена, что ребенок его?

По щеке Камиллы скатилась слеза.

– Мы с Томасом были вместе за несколько месяцев до Трента. Это не ребенок Томаса, Эбби. Господи!

Я закрыла лицо ладонями.

– Боже, прости. У меня не слишком получаются такие вопросы. Хочешь… обниму тебя?

Камилла закатила глаза.

– Нет.

Я посмотрела на свои ладони, на меня нахлынуло чувство вины. Она только что рассказала мне, что потеряла их с Трентоном ребенка – мою племянницу или племянника, – а я до сих пор общалась с ней так, будто вправе судить ее еще и за это.

– Камилла… Думаю, проблема не в тебе. Ты сама это сказала. Я ужасно вела себя с Трэвисом. Может, я не хочу быть единственной. Может, мне нужно сосредоточиться на твоих неудачах, чтобы не обращать внимания на свои. – Как только я это сказала, облако злости по отношению к Камилле испарилось. – На каком сроке ты была?

– Шесть недель.

– Блинчики и яичница средней прожарки, – сказала Шэннон, испугав меня.

Я откинулась на стуле, поняв, что чуть ли не легла на столешницу. Шэннон поставила тарелку сначала передо мной, потом перед Камиллой.

– Бекон… поджаренный до хрустящей корочки.

– Спасибо, – сказала Камилла, водя носом.

Я сложила блинчик и откусила от него.

Камилла подцепила бекон руками и сунула в рот, облизывая пальцы.

– Знаешь, ты права, – проговорила я. – Он и так через многое прошел, но он может все вытерпеть. И он будет лучше понимать тебя. Вы никуда друг от друга не денетесь. Лучше вместе зализывать раны, чем предать его доверие.

Она задумалась над моими словами, потом кивнула:

– Ты права. Я должна ему рассказать. Но теперь он разозлится, что я сразу не сказала.

– Все равно сделай это, – сказала я. – Лучше поздно, чем никогда. И Кэми… мне правда очень жаль. Знаю, что вы не были к такому готовы, но все равно печально.

Камилла набила рот едой, глядя на тарелку и пережевывая.

– Спасибо… и, Эбби? Можем мы начать заново? Договоримся, что обе были не правы и, возможно, не заслуживаем любви, которая у нас есть, и мы будем изо всех сил стараться доказать обратное?

– Мы ее заслуживаем. Они тоже ошибались. По крайней мере, Трэвис. Множество раз.

Камилла кивнула, поедая бекон.

– Так ты в порядке? – спросила я. – В самом деле?

– В порядке, – сказала она с улыбкой.

– Это мне и нужно знать.

Я тоже улыбнулась ей, впервые поняв, что мы на одной стороне.

– Хорошо, и… – Я помедлила, пытаясь осознать это, прежде чем снова заговорю. – Если тебе нужно с кем-то поговорить после того, как расскажешь все Тренту, можешь позвонить мне.

– Правда? – отозвалась Камилла, и ее глаза вновь наполнились слезами.

У нее хватало друзей, чтобы поделиться секретами, но я не сомневалась, что этот жест ее растрогал.

Я кивнула. Как только она рассказала мне свой секрет, странное чувство между нами ушло. Я знала, что она что-то скрывала. Теперь она раскрыла карты, и все подозрения ушли.

Не все могли понять, что значит стать объектом любви одного из Мэддоксов. Нам нужно было держаться всем вместе. Я сунула в рот кусочек блинчика и улыбнулась новообретенной сестре. Впереди нас ждала долгая дорога. И это лишь первый день.

Когда мы позавтракали, я вышла наружу, глядя в небо и прикрывая глаза от яркого солнца. Стоило мне сделать шаг, как я врезалась в кого-то, напоминавшего мне Трэвиса.

– Боже, простите! – щурясь, воскликнула я.

– Привет, – сказал мужчина передо мной.

Он сверкнул улыбкой, которая тоже напомнила о Трэвисе, но что-то во взгляде мужчины моментально меня оттолкнуло. Как и то, что он оставил верхние три пуговицы рубашки расстегнутыми, чтобы продемонстрировать отвратительную золотую цепочку. А учитывая количество геля для волос, он выглядел так, будто прибыл из Джерси Шор, да и сам казался дешевой версией Поли Ди.

– Простите, – сказала я, шагнув в сторону.

– Ты же Эбби, да?

Я растерянно посмотрела на протянутую ладонь.

– Да, Эбби Мэддокс.

Он сунул руки в карманы джинсов.

– А я Брэндон, босс Трэвиса.

– О… – выдохнула я, не сумев скрыть отвращения в голосе.

Он усмехнулся и опустил голову. Но его взгляд тут же вернулся ко мне.

– Понятно. Я заслужил эту репутацию. Владеть спортивным залом почти то же самое, что и работать в «Хутерс»[2]. Чем лучше ты флиртуешь, тем больше зарабатываешь.

Я покачала головой:

– Ничего об этом не знаю.

– Прими мои поздравления. Если уж говорить о скорости, то Трэвис счастливчик. Помню, как Бекка сказала мне, что залетела. Я был на седьмом небе, так влюблен в нее. Но что-то по пути треснуло в нашем браке, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу. – Такое ощущение, что она больше не счастлива. Я загибаюсь на работе, чтобы она жила в комфорте и получала все, что хочет. Делаю все, что могу, но, наверное, я просто тупица. Может, ты мне что-то подскажешь.

– Я и сама ничего не знаю о беременности, – сказала я, скрестив руки на груди.

Брэндон усмехнулся, будто я сказала что-то смешное.

– Эбби, был рад с тобой познакомиться. Или мне стоит называть тебя голубкой?

Я театрально покачала головой:

– Только Трэвис меня так называет. Так что не стоит.

Он усмехнулся:

– Я все думал, что за женщина может укротить знаменитого Трэвиса Мэддокса. – Он окинул меня взглядом с ног до головы. – Теперь я это знаю.

– Что ж, и я рада познакомиться, – сказала я, повернувшись к машине и стараясь не переходить на бег.

– Я провожу тебя, – сказала он, помчавшись следом.

Когда мы добрались до дверцы, Брэндон дотянулся до моей руки.

– Я правда очень рад. – А потом, к моему ужасу, он поднес мою ладонь к губам и поцеловал.

Я отдернула ладонь.

– Ты это уже говорил. Хорошего дня, Брэндон.