Под чужим именем

19

Элизабет подошла к камину помешать угли, как вдруг раздался стук в стекло: О'Брайен делал ей какие-то знаки. Раздраженная, Элизабет подошла к окну. Неужели этот человек не может войти в дверь, как все? Ей не хотелось сейчас разговаривать с ним. Последние две недели дались Элизабет очень тяжело, возможно, труднее, чем первые дни после смерти Пола. Ей было нелегко обсуждать с О'Брайеном повседневные нужды завода. Слишком живы были воспоминания об их близости. Как ни пыталась Элизабет себя обманывать, она все же скучала об О'Брайене. И вовсе не от одиночества, она бы с радостью пореже встречалась с людьми. Клер часами просиживала в ее гостиной, играя на клавикордах. Джессоп приходил каждый день, уделяя ей гораздо больше внимания, чем прежде. Он дарил Элизабет цветы, французское шампанское и итальянские конфеты. Не так давно благодаря вмешательству Джессопа удалось доставить партию угля на неделю раньше срока, иначе на заводе остановилось бы производство. Впервые он помог ей в работе. Кажется, Джессоп искренне хотел помириться с Элизабет.

И все же Элизабет никак не могла решиться принять его предложение, несмотря на все соблазнительные рассказы о длительном свадебном путешествии в Англию, Францию и Италию. Чем больше Элизабет думала о замужестве, тем меньше она к нему стремилась. Роман с О'Брайеном послужил ей хорошим уроком. Она боялась потерять самостоятельность, свободу, которой сейчас наслаждалась. Элизабет много думала об этом и пришла к выводу: хоть это и идет вразрез с общественным мнением, ей лучше не выходить замуж во второй раз.

Элизабет открыла окно и выглянула наружу.

— В чем дело, О'Брайен? Почему вы не входите в дверь?

— Вам придется пойти со мной на завод, я должен вам кое-что показать.

— Что? — сердито спросила Элизабет. Она старалась не вспоминать вкус его поцелуев.

— Мы расчищали старый фундамент мельницы, оставшийся после реконструкции…

— А при чем тут я?

— Господи, Лиз, может быть, вы сходите со мной?

Элизабет посмотрела ему в глаза. О'Брайен был чем-то действительно озабочен. Она вздохнула.

— Хорошо, подождите, я только надену плащ.

— Я жду вас. Скорее.

Элизабет закрыла окно и по дороге к двери набросила на плечи старый шерстяной плащ. Проходя мимо Ноя, она сказала:

— Я иду на завод с О'Брайеном. Если придет Клер, передайте ей, пусть садится обедать без меня. — Элизабет машинально приложила руку к животу. Она по-прежнему чувствовала себя не совсем хорошо: сказывались переживания последних недель. Ной кивнул в ответ, и Элизабет вышла в сопровождении двух собак на улицу, где на гранитных ступенях лестницы ее поджидал О'Брайен.

— Их обязательно брать с собой? — поинтересовался О'Брайен, раздраженно взглянув на пронесшихся мимо него собак.

— Они с самого утра были заперты в помещении. Лэйси собирается стать матерью, ей нужен свежий воздух.

О'Брайен шел рядом с Элизабет, его светлые волосы развевались на осеннем ветру. Такие молчаливые минуты с ним наедине давались Элизабет труднее всего. Когда они не говорили о делах, у Элизабет разыгрывалась фантазия.

— Чем вы занимаетесь в последнее время? — спросила Элизабет, полагая, что любой разговор лучше молчания.

— Работаю, — ответил О'Брайен, не поворачивая головы.

— А после работы? Играете в кости в «Свином ухе»?

— Немного.

— А как та рыжеволосая? С ней тоже играете? — Элизабет пожалела об этих словах, как только они слетели с ее языка. Досуг О'Брайена уже совершенно ее не касается.

— Какое вам, черт возьми, дело? — огрызнулся О'Брайен.

Элизабет пнула ногой сосновую шишку.

— Может, вам стоит жениться на бедной девушке? Теперь, когда вы лишились жены и детишек, вам самое время вступить в брак.

— Я не из тех, кто женится, и вам это прекрасно известно.

— Я думала, что все мужчины женятся. Брак для них — прекрасная возможность получить прислугу на всю жизнь.

— Мне не нужна служанка. — О'Брайен искоса взглянул на Элизабет.

— Я тоже не хочу выходить замуж, — сказала Элизабет, поднимая капюшон плаща. — Чем ближе к свадебному алтарю, тем меньше мне нравится эта затея.

— Лоуренс снова настаивает?

Элизабет кивнула. Впервые после ссоры они с О'Брайеном говорили по-человечески.

— Он прощает меня. — Элизабет заметила, как О'Брайен вскинул брови.

— Неужели? За что же?

Элизабет понимала, что он ее дразнит, пытаясь выяснить, не рассказала ли она Джессопу об их романе. Но Элизабет на уловку не поддалась.

— Он прощает меня за то, что я оскорбляла его. — Элизабет широко развела руками. — За мое странное поведение в последнее время.

— Как благородно с его стороны, — саркастически заметил О'Брайен.

— Я тоже так думаю.

Лишь через четверть мили О'Брайен снова заговорил:

— Вы собираетесь сделать это?

— Что?

О'Брайен дернул себя за косичку и выругался:

— Проклятье! Вы знаете, что: выйти замуж за этого осла.

Элизабет пожала плечами. Они как раз подходили к цеху, где мололи в гигантской ступе порох.

— Еще не решила, — ответила Элизабет.

— Что ж, делайте как хотите, только не продешевите, пожалуйста, Лиззи. Идемте к этому углу цеха, я покажу вам, что мы нашли.

Элизабет последовала за ним, удивляясь только что услышанным словам. Неужели их мог произнести человек, который ее презирает?

Когда цех отстраивали заново после взрыва, форму здания немного изменили, поэтому кое-где старый фундамент был виден на поверхности земли. Элизабет сама приказала убрать остатки старого фундамента и засыпать ямы землей, чем, видимо, и занимались рабочие во главе с О'Брайеном. Они остановились над свежевыкопанной ямой.

— Где же ваша находка? — Элизабет взглянула на О'Брайена. Тот опустился на одно колено и указал вниз. Элизабет нагнулась: в центре песчаного дна из земли торчали какие-то клочки бумаги.

— Я не хотел трогать это до вашего прихода.

— Трогать что? Вы знаете, что это такое? — Она протянула руку за листками.

— Осторожно, они очень хрупкие, — предупредил О'Брайен. — Вынимайте потихоньку, я подкопал землю вокруг, так что это будет несложно.

Со всеми предосторожностями Элизабет извлекла находку О'Брайена из земли. Это была книга, напоминающая конторскую. Нижний правый угол ее полностью сгорел.

— Это гроссбух?

— Не совсем. — О'Брайен взял ее за руку и отвел в сторону от группы рабочих, собравшихся вокруг ямы. — В кармане у меня кусочек страницы, который мы нашли отдельно от остальных.

Элизабет бережно протерла обложку. Ной никогда не упоминал, что пропала какая-то из бухгалтерских книг, а ведь счета Пола вел именно он. Элизабет взглянула на О'Брайена. Мурашки пробежали у нее по спине. Почему О'Брайен так мрачен? Что там внутри?

— Она похожа на счетные книги завода Лоуренса, таких полно в конторе. — Элизабет попыталась разрядить напряжение.

— Откройте книгу.

Элизабет повертела книжку в руках. Ей очень не хотелось открывать ее. Но почему О'Брайен так странно на нее смотрит? Наконец он сам раскрыл книжку в руках Элизабет.

— Это же почерк Пола! — воскликнула она смущенно взглянула на своего управляющего. — Почерк моего мужа.

— Вы уверены?

Элизабет еще раз взглянула на первую страницу. Края ее были обуглены, и правый нижний угол сгорел, но Элизабет смогла прочесть дату. Это был какой-то дневник, и страница была датирована годом раньше приезда Элизабет.

— Да, я уверена.

— Так я и думал.

— Но вы же не трогали книжку?

— Один листок мы нашли отдельно, и я догадался — это его дневник.

— Можно взглянуть?

О'Брайен достал из кармана половину странички, почерневшую и прожженную, но местами вполне сохранившуюся. Она была датирована 18 мая 1773 года. Тогда Элизабет уже приехала в колонии. Они с Полом еще не были женаты, и она жила у его друзей в Ньюкасле, но много времени проводила здесь, в особняке. Элизабет попыталась прочитать текст, но различала только отдельные слова. «С нетерпением жду свадьбы…» — говорилось в одном месте. «Наблюдаю за ними и все больше удивляюсь…» Наконец самые странные слова: «… ужасные подозрения».

Элизабет в растерянности взглянула на О'Брайена. Больше на листке ничего нельзя было разобрать.

— Как вы думаете, о каких подозрениях он тут говорит?

— Именно об этом я и хотел вас спросить. — О'Брайен внимательно следил за выражением лица Элизабет.

— Не пытаетесь ли вы снова обвинить меня…

— Я вас ни в чем не обвиняю, но мне кажется, ваш муж узнал о чем-то, что ему сильно не понравилось.

Элизабет прижала книжку к груди. О'Брайен здесь совсем недавно. Он ничего не знает об их прошлом и, конечно, заподозрил ее и Джессопа.

— До смерти Пола мы с Джессопом почти не общались. Большую часть времени он проводил в своей конторе в Филадельфии и… Но почему я обязана перед вами оправдываться?

— Не знаю. Действительно, почему? — Его тон был непозволительно вызывающим. Элизабет отвернулась и зашагала вверх по склону.

— Я хочу просмотреть этот дневник! — властно крикнул О'Брайен ей вслед.

— Он мой и не имеет к вам никакого отношения! — не поворачиваясь, ответила Элизабет.

О'Брайен бегом догнал ее.

— Как бы не так! Пока я работаю на вас, я обязан знать, какие опасности подстерегают подчиненных мне людей! — Он схватил ее за плечи. Элизабет остановилась, комок подкатился к ее горлу. С тех пор как на заводе появился О'Брайен, она стала чрезмерно чувствительной.

— Хорошо. Вы имеете право выяснить, отчего случилась трагедия, но вам нет никакого дела до личных вещей моего мужа!

— А если в этой тетради заключен ответ? — О'Брайен указал на книжку в руках Элизабет.

— Я поставлю вас в известность, если он там есть, мистер О'Брайен, а пока проследите, чтобы работы здесь были закончены: завтра нужно починить еще несколько изгородей.

Элизабет шла по направлению к конторе, прижимая к груди обгорелую тетрадь, собаки бежали за ней по пятам. О'Брайен прав, Пол был чем-то сильно обеспокоен. Возможно, он даже подозревал, что жизнь его в опасности. Элизабет решительно шагала через оголившуюся рощу. В последнее время она была слишком занята собой, своими переживаниями, отношениями с О'Брайеном и совсем забыла про Пола. Она должна выяснить, кто его убил, это ее святая обязанность перед Полом, перед рабочими, перед самой собой.

О'Брайен сидел за столом в дальнем углу большого зала «Свиного уха», потягивая пиво онемевшими губами. Говорят, что горе можно утопить в алкоголе. О'Брайен недоумевал, сколько же пинт пива для этого еще потребуется. Вот уже два часа он пил не переставая и чувствовал себя таким же несчастным, как и раньше.

— Может нормальный человек получить выпивку в этой дыре? — обратился он к проходящей служанке, протягивая ей пустую кружку.

— Придержи лошадей, Пэдди, я верчусь как могу, — прокричала она в ответ, пронося на подносе пирог с угрями и миску картошки.

О'Брайен откинулся на спинку стула и положил ногу на стол. Он пришел сюда, собираясь сыграть в кости, подраться и потом хорошенько провести время с рыжей подружкой. Но настроение его испортилось, и он больше не хотел ничего подобного. По правде сказать, в последние две недели О'Брайену вообще ничего не хотелось. Он только работал и спал. С тех пор как он узнал девичью фамилию Элизабет, он потерял интерес к женщинам и еде. Он был уверен, что поступил правильно, порвав с нею. Ни один О'Шэй в здравом уме не станет поддерживать отношения ни с кем из Таррингтонов. Она — Таррингтон, и в этом ее вина. Не следовало вовсе связываться с ней. Почему же тогда всякий раз, когда он видит Элизабет, его сердце готово выскочить из груди? Почему и сейчас его преследует по ночам запах ее тела?

О'Брайен огляделся. Где этот чертов эль? Он уже подумывал, не перейти ли ему на виски. Он еще и близко не подошел к тому состоянию забытья, о котором мечтал, а его мочевой пузырь был снова полон. Вот именно, помочиться на Элизабет Таррингтон Лоуренс со всеми ее замашками! На следующий день после того, как была найдена тетрадь Пола, она вызвала О'Брайена и вручила ему список дел на следующую неделю, в котором хватит работы на добрую пару недель. Совершенно ровным тоном она сообщила: в тетради нет ничего интересного, слишком сильно она повреждена огнем и рабочими при раскопках.

Солгала Элизабет или нет, размышлял О'Брайен. Конечно, она не похожа на убийцу. Но кто может поручиться? Она получила завод, деньги и нового жениха. Возможно, Элизабет с Джессопом крутили роман еще до ее свадьбы с Полом, и тот поймал их. О'Брайен уронил голову на руки. Раньше он доверял своим суждениям, но теперь утратил уверенность в себе. Знакомство с миссис Лоуренс все изменило.

— Привет, любимый. — Рыжая стукнула его по ноге и заставила поднять голову. — Давно не виделись.

— Работаю. — О'Брайен взял кружку с ее подноса.

Рыжая понимающе кивнула. Этим хороши по дружки из таверн: они относятся к жизни просто Мужчина и женщина развлекаются без всяких не нужных переживаний.

— Слушай, та женщина нашла тебя?

— Какая? — О'Брайен отхлебнул эля.

— Сестра… ее, кажется, зовут Клер?

— Как? Она здесь? Вот дьявол! — О'Брайен вскочил.

Он решил поискать Клер, все равно ему нужно во двор. Видно, Джессоп опять за ней не уследил. Не дай Бог ее здесь обидят.

Он нашел Клер возле дальнего выхода, какой-то погонщик зажал ее в углу. О'Брайен с трудом узнал ее: на Клер был темный мужской плащ, ее длинные светлые волосы разметались по лицу и плечам. О'Брайен схватил погонщика за шиворот и оттащил в сторону.

— Только прикоснись к ней еще раз, и я отхвачу все твое богатство этим самым кнутом!

То ли погонщик не слишком заинтересовался Клер, то ли он был наслышан об О'Брайене, но он, сжимая кнут, поспешил к выходу.

— Что вы здесь делаете, милая? — повернулся О'Брайен к Клер. — Как вам удается удирать из дома в такое позднее время?

— Добрый вечер, сэр, ищете спутницу? — соблазнительно улыбнулась Клер и потрепала его по щеке. О'Брайен поймал ее руку, при этом полы плаща разошлись, и он увидел, что на Клер нет ничего, кроме ночной сорочки и домашних туфель. Он поспешно запахнул на ней плащ.

— Клер, милая, это я, О'Брайен. — Некоторое время Клер смотрела невидящими глазами сквозь завесу своих волос, пытаясь осознать его слова.

— О'Брайен? — прошептала она. О'Брайен отвел волосы с лица Клер.

— Давайте-ка я провожу вас домой и…

Что за черт! Неужто это синяк у нее под глазом? О'Брайен подвел Клер к свету. Действительно, под глазом у нее расплылся радужный кровоподтек. О'Брайен схватил ее за плечи, мгновенно протрезвев.

— Кто вас ударил, Клер? Этот погонщик? — Клер, не глядя О'Брайену в глаза, отрицательно покачала головой.

— Нет, глаз я поранила вчера. Я упала. Братец говорит, я очень неуклюжая.

— Клер, это совсем не похоже на ушиб от падения. Выглядит так, будто вас кто-то ударил.

— У меня есть мышонок. — Клер подняла на О'Брайена невинный взгляд. — Хотите посмотреть на моего мышонка?

О'Брайен вздохнул. Раз она заговорила о мышонке, значит, больше ничего узнать у нее сегодня не удастся.

— Я уже видел вашего мышонка, дорогая. Возьму куртку, и мы пойдем домой. Мне здесь больше делать нечего. — О'Брайен крепко взял Клер за руку и повел через зал.