Под музыку моря

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мейзи заметила сверкающий реактивный самолет на асфальтированной дорожке, как только приземлилась в аэропорту острова Вавау.

Надпись на борту самолета ей ни о чем не говорила. И она не ожидала встретить Рафа Сандерсона раньше следующего дня.

Поэтому она едва не умерла от страха, когда чья-то рука опустилась на ее плечо, а знакомый голос недоверчиво произнес ее имя и чертыхнулся.

Она обернулась и увидела его, высокого и, как всегда, неотразимого.

— Что вы тут делаете, черт возьми? — прорычал он.

Мейзи побледнела, увидев, какой яростью засверкали его серые глаза.

— Я- я… — заикаясь, произнесла она. — Я имею такое же право быть здесь, как и вы.

— Я же сказал вам, что сам займусь этим, — выдавил он.

Она застыла.

— Но то, как вы собираетесь заняться этим, меня и беспокоит.

Очередь впереди нее продвинулась вперед.

— Что вы хотите этим сказать?

— У меня возникло впечатление, что вы знаете человека, который стал отцом моего ребенка, и, может быть, даже пытаетесь как-то защитить его!

Раф не стал отрицать этого. Прищурившись, он спросил:

— Откуда взялась такая идея?

— Я не вчера родилась! — Она гордо вскинула голову. Ее глаза сердито сверкнули. — Больше того, я не могу оставаться в стороне, пока вы… сплачиваете ряды.

— Закончили? — спокойно спросил он.

— Вообще-то я бы могла сказать гораздо больше, но тут не время и не место.

Он слегка улыбнулся.

— В данный момент ваша очередь подошла, — показал он рукой.

Мейзи увидела, что дошла до таможенника, который ждал ее.

Она поставила свою сумку на стойку и протянула декларацию, в которой написала, что ей нечего декларировать.

Таможенник вежливо поинтересовался, может ли он проверить ее багаж. Мейзи дала согласие, и на всеобщее обозрение были выставлены все ее личные вещи, включая белье.

Она старалась не смотреть на Рафа Сандерсона, стоявшего за ее спиной, но краска выступила на ее щеках.

Раф миновал собственную стойку без всякого досмотра. Его даже поприветствовали как долгожданного гостя. Мейзи раздраженно буркнула что-то себе под нос по этому поводу, а он лишь тихо засмеялся.

— Если бы вы только могли видеть сейчас свое лицо, Мейзи. Сюда, идите за мной.

Ее сумка была на колесиках, и она могла прекрасно справиться с ней сама, но не стала отказываться от его помощи.

— Я буду жить в Гостинице «Бэкпэкер», — сказала она твердо, — и доберусь туда сама.

— Вы уже забронировали номер?

— Нет, но…

— Можете останавливаться, где хотите, — заявил он, — но у меня машина с водителем, и, поскольку мы будем проезжать мимо, можете поехать со мной.

В этот момент какой-то лучезарно улыбающийся тонганец подошел к ним. Это оказался водитель Рафа.

— С возвращением! — воскликнул он и перевел взгляд на Мейзи, уставившись на кольцо-печатку ее матери, которое повернулось так, что был виден лишь золотой ободок.

Раф проследил за его взглядом. Он не замечал этого кольца раньше и удивленно поднял брови. Но водитель пошел еще дальше. Он пришел к совершенно неправильному выводу.

— Уж не миссис ли это Сандерсон? — спросил он приветливо. — Добро пожаловать, мэм… о, это большое удовольствие. Я — Джеймс.

Он протянул руку.

— Для тонганцев важны только имена, — произнес Раф тихо на ухо Мейзи.

— А я… — она замялась, пожав протянутую руку, — я — Мейзи, Джеймс. Очень приятно познакомиться с вами, но…

— Поедемте, — перебил ее Джеймс. — Моя машина ждет вас. Сюда!

И он повернулся, забрав сумку Мейзи у Рафа.

— Кстати, Джеймс, какова ситуация сейчас с гостиничными номерами на Вавау? — поинтересовался Раф.

Джеймс обернулся.

— Благодаря новой авиалинии, связывающей с Фиджи, и удачному китобойному сезону, я уверен, что все распродано. Я знаю, что гостиница «Бэкпэкер» забита, как и все гостиницы в Неиафу. То же самое и на других островах! Но вам зарезервировано, Раф и Мейзи!

Поездка в Неиафу была непростой — для Мейзи.

Она забралась на заднее сиденье машины Джеймса в ожидании того, что Раф последует за ней, но он вежливо закрыл дверцу, сел вперед и завел с Джеймсом разговор.

Пока они ехали по темной, почти безлюдной местности, Мейзи лихорадочно думала о том, как ей выйти из этой ситуации. Может быть, сказать Джеймсу, что он ошибся? Но что-то ее сдерживало. А что, если свободных мест в гостинице не окажется? Перспектива остаться на пляже или на скамейке в совершенно чужой стране была малопривлекательной.

Они въехали в Неиафу. По всему городку были развешены объявления «Свободных мест нет». И первое из них она увидела на гостинице «Бэкпэкер».

Мейзи закусила губу и прислушалась к разговору Рафа с Джеймсом. Джеймс объяснял, что у тонганского морского курорта недавно появилась новая администрация, но штат по-прежнему отличный, и Раф встретит многих знакомых.

— А уж такая новость, — добавил он и повернулся на миг к Мейзи, — доставит всем много радости!

Мейзи была совершенно сражена.

— По крайней мере, тут отдельные кровати. Мейзи стояла в центре отведенного им номера.

Это был домик типа бунгало, с блоком из четырех комнат с верандой. Она бросила сумку на одну из кроватей.

Мейзи кое-как перенесла шквал приветствий, которыми встретили ее и Рафа. Похоже, никто не обратил внимания на то, что номер был забронирован на одно имя. Никаких форм заполнять не потребовалось, никто не попросил их паспорта.

Она уже смирилась с мыслью, что все гостиницы курорта переполнены, но едва справилась с волнением, когда служащие искренне испугались, осознав, что в последней комнате, остававшейся свободной, стоят две кровати, и предложили заменить их на одну, двуспальную. Раф отказался.

Мейзи огляделась. Здесь было уютно и комфортно. Стены, окрашенные в нежный абрикосовый цвет, были отделаны панелями с традиционными тонганскими рисунками и символами. На выложенном плитками полу стояли два плетеных кресла и стекляный столик, на кроватях с яркими покрывалами лежали пушистые белые полотенца.

— Да, по крайней мере, — согласилась Мейзи.

Он подошел к ней.

— Больше ничего нельзя было сделать, Мейзи.

Она шевельнула рукой, и тут его взгляд упал на кольцо ее матери.

— Кстати, почему вы носите обручальное кольцо?

— Не ношу. — Она объяснила ему все. — Я совершенно забыла, что надела его на эту руку.

Раф порылся в карманах.

— В сложившихся обстоятельствах… чтобы пощадить местную щепетильность, не говоря уж о моей репутации… это может быть неплохой идеей.

— Нет, послушайте, нам следует каким-то образом прекратить этот фарс…

— Мейзи, — его взгляд стал твердым, — это еще один прекрасный пример того, что надо хорошенько подумать, прежде чем что-то делать. Тогда вы бы никогда не попали в затруднительное положение на «Мэри-Лу». А вы снова не подумали…

— Но…

— Никаких «но», — заявил он. — Не моя вина в том, что здесь все места зарезервированы. Что я должен был, по-вашему, делать? Бросить вас?

Мейзи закусила губу.

— Нет… и за это спасибо, конечно, но выдавать себя за вашу жену…

Она беспомощно замолчала.

— Это уже сделано, — сказал он коротко. — И мы уедем из Тонги сразу, как только… как только я во всем разберусь. Кроме того, — добавил он с убийственной ухмылкой, — мы уже провели ночь вместе, после которой, помимо того, что вы прижимались ко мне, что весьма естественно, вы вышли совершенно невредимой.

К своему ужасу, Мейзи покраснела как рак.

— Я… извините меня, я и понятия не имела. Не понимаю, что заставило меня…

— А я понимаю. У вас был долгий тяжелый день, вы были переутомлены… И вы беременны.

Ей нечего было возразить. Раф сухо улыбнулся.

— Хорошо. Вот что я предлагаю. Примите душ, а я тем временем пойду, закажу обед. Существует что-то такое, чего вы не едите?

Приняв горячий душ, Мейзи почувствовала себя значительно лучше. Она надела чистые джинсы и шелковый черный трикотажный топ с серебряными кнопками, сунула ноги в босоножки и, просушив волосы, взбила их пальцами.

Немного поколебавшись, слегка подкрасила губы, нанесла легкие серебристо-зеленые тени на веки и немного туши на ресницы. Именно в момент этого действа она осознала, что умирает от голода.

Выйдя из комнаты, она замерла в нескольких шагах от веранды.

До этого она почти не смотрела вокруг, но теперь, при свете полной луны, была потрясена волшебным зрелищем.

Грациозные пальмы, пляж почти у самого порога, белые лилии, окаймляющие песчаные дорожки. Распахнутые ставни ресторана, крытого пальмовыми листьями, открывали вид на горящие свечи и сверкающие бокалы. До нее донесся потрясающий аромат снеди…

Раф ждал ее, сидя за столиком для двоих. Он заказал бокал красного вина для себя и лимонный напиток для нее.

Он встал, пододвинул ей стул, и когда Мейзи села, сообщил, что заказал отбивную с грибным соусом.

— Подойдет? — спросил он.

Запнувшись, Мейзи виновато улыбнулась.

— Мне кажется, я могла бы сейчас съесть целую корову.

Он засмеялся, а она оглянулась вокруг. Только три пары продолжали еще ужинать.

— Здесь очень мило, — пробормотала Мейзи и сделала глоток.

— Да, — согласился Раф.

Она вспомнила о своем недавнем решении не позволять относиться к себе как к проказливой школьнице. Но как воплотить это в жизнь? Затеять разговор, во время которого он поймет, что она гораздо взрослее, чем он полагает?

Она сказала первое, что пришло в голову:

— Вы любите музыку?

Раф задумался на миг.

— Люблю. У меня есть слух, я умею танцевать, но не играю ни на одном инструменте. Тут у вас преимущество передо мной, Мейзи.

Похоже, это ее позабавило.

— Не слишком большое, но, — она улыбнулась, — приятно знать, что оно есть.

Он почесал подбородок.

— Вам действительно хочется иметь преимущество передо мной?

— Да.

— Зачем?

— Я хочу сказать… Я хотела доказать вам, что ко мне не надо относиться как к безответственному ребенку. Хотела напомнить вам, что я имею полное право находиться здесь.

Он поморщился.

— Вы хотели поставить меня на место?

Она закусила губу.

— Хотела. Должна сказать, я разозлена и расстроена с тех пор, как вы дали мне от ворот поворот в Брисбене.

Он потер переносицу.

— Мне следовало это понять, — грустно пробормотал он. — Приношу свои извинения, Мейзи. Я был не прав.

Она вытаращила глаза.

— Вы и в самом деле так считаете?

— А вы хотите, чтобы я поклялся? Считайте, что я это сделал.

Принесли отбивные. Мейзи закрыла глаза, вдыхая дивный запах, который шел от блюда.

— Наверное, все дело в еде! — сказала она, и ее ресницы взметнулись.

Он взглянул в ее зеленые глаза.

— В еде?

— Я не в состоянии продолжать злиться, когда появляется еда, особенно такая великолепная и вкусная, как сейчас.

Он засмеялся.

— Я запомню это. А вы лучше приступайте.

С этого момента их разговор принял непринужденную форму. Он спросил ее о родителях, и она рассказала ему о своей прежней жизни в семье военного. Тень грусти промелькнула лишь единственный раз, когда она сказала о том, что потеряла их.

За десертом Мейзи вдруг начала зевать.

— О-о! — протянул Раф с кривой усмешкой.

— О-о? Что это значит? — спросила она.

— Это значит… что, засыпая, вы должны свернуться клубочком, как котенок.

Она пожала плечами.

— Это был долгий день, но я всегда крепко сплю. То есть, когда не разгуливаю во сне. Я пошутила, — добавила она, когда он нахмурился. — Такое случается очень редко. Я совершенно уверена, что сегодня мне это не грозит. Вернее, вам это сегодня не грозит.

Веселые искорки вспыхнули в ее глазах. Раф рассеянно улыбнулся.

Этот черный топ невероятно шел ей, а от непокорных рыжих кудрей невозможно было оторвать глаз. Легкий макияж добавил Мейзи, расцветшей во время беременности, еще больше прелести…

Она не осознавала, что Рафа Сандерсона одолевают довольно мрачные мысли. Ему было все труднее отделить Мейрид Уоллис от той разъяренной, наивной девчонки, которую он вытащил из воды. Становилось все очевиднее, что он испытывал к ней нечто большее, чем просто покровительственные чувства…

А самое главное, как он мог провести еще одну целомудренную ночь с ней, пусть и в разных постелях, понимая, что испытывает непреодолимое влечение?

Раф беспокойно заерзал.

— Знаете, что я предлагаю? Я мог бы посидеть за рюмкой в баре, пока вы будете укладываться.

Мейзи ощутила себя так, словно ей, в каком-то смысле, дали пощечину. Но потом закрыла глаза и отругала себя за глупость. Это был очевидный выход для двоих людей, оказавшихся в одной комнате в силу сложившихся обстоятельств. Тогда почему она почувствовала себя отвергнутой?

Она сложила свою салфетку и уронила ее на стол.

— Прекрасная идея. Кстати, когда вы собираетесь рассказать мне о том, что знаете? Я хочу сказать, что, поскольку я здесь, вы могли бы уже это сделать.

Повисло тягостное молчание, потом он резко сказал:

— Завтра, Мейзи. Спокойной ночи. Хорошего сна.

Он встал.

Ей ничего не оставалось, как, пробормотав «спокойной ночи», вернуться в их комнату.

На полпути Мейзи остановилась и взглянула на луну. Ее охватило такое сильное чувство одиночества, что у нее едва не перехватило дыхание…

Проснувшись на следующее утро, Мейзи осознала, что не слышала, когда Раф пришел. Его постель была смята, но никаких признаков его самого не было.

Вместо этого на подушке лежала записка.

Она потянулась к ней нетвердой рукой.

«Кое-что возникло. Меня не будет до завтрашнего утра. Я записал вас на экскурсию — посмотреть на китов. Желаю развлечься. Думаю, что завтра мы уедем домой. Раф».

Мейзи откинулась на спину и закрыла глаза.

У него своя жизнь. Разве в этой записке не ясно сказано? Он больше не хочет иметь с ней ничего общего.