Подари мне нежность

Глава 27

– Держись подальше от Калума, – предупредил Каван, пока они шли по деревне, удивляясь, сколько народу весело их приветствовало.

– Я всегда так делаю. Во всяком случае, пытаюсь, – улыбнулась Гонора. – И хотя не могу сказать, что теперь совсем его не боюсь, все же могу с гордостью утверждать, что теперь мне уже не так страшно, как раньше, и все благодаря тебе. Кроме того, твое последнее предостережение, наверное, подействовало. Калум не захочет, чтобы его выгнали из клана.

Кавану очень нравилось, когда ее фиалковые глаза светились счастьем, а в последнее время они светились постоянно, и это радовало его сердце. Он склонился к жене и украл поцелуй.

– Я рад, что сумел немного успокоить тебя, но подозреваю, что Калум опаснее, чем мне казалось раньше.

– Я с тобой согласна, но сегодня такой чудесный день. Не хочется портить его разговорами об отчиме.

Смельчак одобрительно гавкнул.

– Думаю, тебе нужно больше упражняться в стрельбе из лука, – сказал Каван, обнял Гонору за талию и повел ее к дому лучника.

– Ты совсем недавно превозносил мое мастерство и утверждал, что это природный талант, – немного растерявшись, произнесла она.

– Так и есть. – Каван кивнул и усмехнулся.

– Что ты задумал? – полюбопытствовала Гонора и остановилась.

Каван засмеялся, легко подхватил ее на руки и пошел дальше.

– Ты слишком хорошо знаешь меня, жена.

Гонора оглянулась и понизила голос:

– Это имеет какое-то отношение к мерзавцу, которого мы ищем?

– Нет, – шепнул в ответ Каван.

Гонора вздохнула:

– И ты ничего мне не расскажешь, да?

– Скоро сама все узнаешь.

Ясное дело, для нее не составит большого труда понять, что он задумал, но Каван ничего не имел против, потому что не сомневался, что Гонора одобрит его затею.

Каван встал позади Гоноры, взявшей лук и стрелы, и прижался к ней всем телом. Он очень любил вот так сливаться с ней, ощущать жену целиком. Гонора нарочно потерлась о него ягодицами, и Каван тут же почувствовал, как восстает плоть. Как лук откликается на движения ее рук, так она чуть позже будет откликаться на него, Кавана. Он неторопливо провел рукой по изгибу ее талии, вспомнив небольшой полумесяц шрамика, который он любил целовать, прежде чем двигаться дальше вверх или вниз, наслаждаясь вкусом ее нежной плоти. А сейчас его рука медленно добралась до груди жены, но, несмотря на соблазн сжать этот пышный холм, Каван просто скользнул рукой под ее руку, поднявшую лук. Другая рука в том же чувственном ритме прошлась по ее правому боку, и наконец они вместе наложили стрелу на тетиву.

Каван выдохнул ей в ухо:

– Удерживай ее напряженной. Очень напряженной.

– Теперь я поняла, что ты затеял, – негромко ахнув, шепнула в ответ Гонора.

– Имей в виду, то что я начал здесь, мы закончим в спальне.

– Ты до тех пор будешь напряженным? – игриво поддразнила его жена и улыбнулась – Каван, посмеиваясь, начал покусывать ее за шею.

– Не бросай мне вызов, жена!

– О, я очень искусно обращаюсь со своими луком и стрелами, – заявила она, бросив короткий взгляд на мишень – прикрепленную к большому стогу сена белую ткань с нарисованным на ней кругом, – и выпустила стрелу.

Каван поморщился, когда стрела вонзилась прямо в центр мишени.

– Ты опытный противник, но я по-прежнему уверен в собственной доблести.

– Значит, я должна упражняться и дальше?

– Конечно, – ответил он и снова начал свой чувственный танец позади Гоноры, взявшей новую стрелу.

Когда она закончила стрелять, супруги помчались в замок, да так быстро, что Смельчак не мог за ними угнаться. Они не обратили внимания на окликнувшую их из большого зала Адди, потому что пытались перегнать друг друга на лестнице. Смельчак, однако, учуял запахи еды и направился прямо к Адди.

Едва захлопнув за собой дверь в спальню, они начали срывать друг с друга одежду, а потом рухнули на кровать, переплетясь руками и ногами и размыкая губы только для того, чтобы глотнуть воздуха.

Кавану казалось, что он никак не может прижаться к Гоноре достаточно близко, никак не может насытиться ею, поэтому, невзирая на протесты жены, он начал покрывать поцелуями каждый дюйм ее тела, и очень скоро она, сдавшись, изгибалась под ним и задыхалась от наслаждения.

У нее была такая нежная и вкусная кожа, сладкая, шелковистая, с легкой горчинкой, что Каван никак не мог насытиться этим лакомством. Когда он устроился у Гоноры между ног, она была настолько одурманена удовольствием, что вскрикнула от восторга.

И тут жена удивила и восхитила Кавана. Она толкнула его на спину и нависла над ним.

– Мне совершенно необходимо упражняться в верховой езде, – невинно заявила она и ловко оседлала его.

Когда она немного устала, Каван взял ее за талию и, не желая отказываться от такого удовольствия, просто помогал ей удерживать ровный ритм. Но когда она приблизилась к очередному пику, Каван сменил позу и глубоко вонзился в Гонору. Она ахнула и радостно засмеялась:

– До чего искусно!

– Погоди, ты еще толком ничего и не видела.

Они хихикали, и смеялись, и обнимались до тех пор, пока Каван не понял, что больше не в силах выдержать ни мгновения, а Гонора взмолилась о том, чего жаждали они оба. Они достигли пика одновременно, буквально взорвавшись наслаждением, и долго еще лежали, вцепившись друг в друга, пока последние отголоски плотской любви омывали их распаренные тела.

Каван перекатился на спину, все еще тяжело дыша и думая о любви. Он любил лежавшую рядом с ним женщину. Она была для него всем, и даже больше, и как ему повезло, что он оказался женат на ней, не зная об этом! Иначе он ни за что не выбрал бы ее в жены и утратил бы единственную возможность узнать, какая она на самом деле замечательная.

Он хотел выпалить вслух: «Я люблю тебя!» Но почему-то ему казалось, что сейчас не подходящий для этого момент – получится, что он скажет об этом просто потому, что они только что закончили заниматься любовью. Момент нужно выбрать особенный – такой, когда Гонора не будет ждать от него слов любви. Момент, когда она не усомнится в его искренности.

– Это было великолепно, – выдохнула Гонора, повернулась на бок и положила голову мужу на грудь.

Он обнял ее и погладил по влажной коже.

– Я согласен.

– Так я тебя ублажила?

Каван приподнял ее подбородок одним пальцем и с изумлением посмотрел на жену:

– Ты шутишь?

Ее фиалковые глаза, мгновение назад ярко блестевшие от пережитой только что страсти, теперь требовали ответа. Сердце Кавана все еще бешено колотилось, но тут оно сильно сжалось, и он поспешил успокоить жену:

– Ты доставляешь мне такое удовольствие, о котором я и мечтать не смел. Мне кажется, я никогда раньше не знал, что такое наслаждение от истинной страсти, и понял это только сейчас, с тобой. – Он взял Гонору за руку и прижал ее к своему сердцу. – Чувствуешь, как оно безумно бьется? Ты часть меня, Гонора, и другой жизни я себе просто не представляю.

Она тоже взяла его за руку и прижала ее к своей груди:

– Наши сердца бьются одинаково.

Каван чувствовал, как под ее влажной кожей бешено бьется сердце. Ему казалось, что этот исступленный ритм проникает наружу и пальцы начинает пощипывать.

– Я уже говорил, что мы с тобой одно целое, и так будет всегда.

Она удовлетворенно вздохнула и снова положила голову мужу на грудь.

– Твои слова будут храниться в моей душе. Я спрячу их поглубже, чтобы вспоминать всякий раз, как почувствую в этом необходимость.

– Я никогда не дам тебе забыть, как много ты для меня значишь.

– Вот и хорошо, потому что мне нравится время от времени это слышать, – зевнув, отозвалась Гонора.

– Ты будешь слышать это часто, – пообещал Каван, понимая, что жена хочет услышать от него слова любви, но никогда не попросит его об этом.

Он почувствовал, как ее тело уютно обмякло, обнял Гонору и притянул поближе к себе, не желая отпускать. Оба немного замерзли, поэтому Каван подтянул повыше одеяло и обхватил ноги жены своими ногами, чтобы согреть ее. Потом удобно устроился сам, прижался щекой к ее макушке и едва слышно прошептал:

– Я люблю тебя.