Подари мне все рассветы

Глава 4

У Жуаны да Фонте, маркизы дас Минас, в Лиссабоне не было никаких особых дел, кроме возможности познакомиться с капитаном Робертом Блейком в более неофициальной обстановке, чем если бы она ждала его прибытия в Висо. И когда она предложила свой план Артуру Уэлсли, виконту Веллингтону, он счел его вполне приемлемым.

— Ты, конечно, можешь встретиться с ним и здесь, Жуана, — сказал он, когда они разговаривали в Висо. — Но очень важно, чтобы ты узнала его как следует.

— Чтобы как следует узнать его здесь, потребовалось бы много времени, — возразила она. — А времени у нас не так уж много?

Она произнесла последнюю фразу в виде вопроса. «Зря стараешься, — без горечи мысленно сказала она себе. — Виконт Веллингтон всегда внимателен и галантен по отношению к дамам в отличие от своих подчиненных мужчин, но он умеет хранить свои тайны лучше, чем любой другой человек. В случае необходимости он мог сообщить секретную информацию многочисленным шпионам и офицерам разведки, от которых зависел успех операций в Португалии и Испании, но он никогда не разглашал тайны без особой необходимости или до того, как такая необходимость возникает».

Поэтому, хотя Жуана знала, что ей предстоит работать с капитаном Блейком без его ведома в Саламанке (Испания), за линией фронта, где в настоящее время находилась штаб-квартира французской армии, она и понятия не имела, в чем будет заключаться ее или его работа. Незнание вызывало раздражение и любопытство.

— Видишь ли, Жуана, — виконт Веллингтон как будто извинялся, — возможно все-таки, что капитан Блейк не подойдет для задания, которое я предполагаю ему поручить, или откажется его выполнять. Или, может быть, его раны еще не вполне зажили, хотя он всю зиму и весну пролежал в госпитале в Лиссабоне. А возможно, ты передумаешь и не захочешь возвращаться к опасной жизни в Саламанке.

Она хотела было возразить, но он остановил ее жестом.

— Позволь мне высказаться. Возможно, сейчас мне удастся убедить тебя не возвращаться туда.

— Ты знаешь, что я поехала бы туда, даже если бы ты не нашел мне применения.

— Я слышал, что Уаймен серьезно ухаживает за тобой? — Он окинул ее проницательным взглядом.

Она небрежно отмахнулась.

— Он и еще полдюжины мужчин, если бы я их хоть чуточку поощрила. В военное время женщины ценятся все дороже. Слишком много изголодавшихся мужчин и так мало приличных женщин.

— Ты что-то слишком скромна, Жуана, — покачал он головой.

Итак, она отправилась в Лиссабон, чтобы познакомиться с капитаном Блейком, и ненадолго встретилась с ним на балу у графа Ангежа. Она почувствовала, что он находит ее привлекательной и ему не нравится ее привлекательность, а поэтому он решил больше не встречаться с ней. Она достаточно хорошо знала мужчин, чтобы безошибочно понять, что происходило в его мыслях во время их короткой встречи.

По-видимому, он решил вообще не появляться на улицах Лиссабона, с раздражением думала она, прогуливаясь возле реки на следующий день под белым солнцезащитным зонтиком и надеясь не слишком запачкать грязью подол своего белого платья. В одной затянутой в белую перчатку руке она держала зонтик, другая легонько опиралась на локоть полковника лорда Уаймена. Она весело смеялась чему-то забавному, что сказал лейтенант. На прогулке ее сопровождали пятеро офицеров.

Но капитана Блейка они так и не встретили. Вот досада, подумала Жуана, можно было с тем же успехом оставаться в Висо. Но завтра вечером он придет на ее прием. Она была уверена.

— Может, мне прогнать их всех, Жуана, — шепнул лорд Уаймен ей на ухо, — чтобы хоть немного побыть с тобой наедине?

Она улыбнулась.

— Я не люблю грубость, Дункан, — сказала она. — И не выношу, когда грубят из-за меня. — Она покрутила в руке зонтик. — Мне очень приятно прогуляться в хорошей компании.

Вчера вечером полковник во второй раз предложил ей выйти за него замуж. И она была склонна принять его предложение. О да, она действительно хотела принять его предложение. Она мечтала жить в Англии, где выросла ее мать и где сама она провела много счастливых лет, несмотря на довольно утомительную опеку своего отца. Было бы великолепно выйти замуж за английского лорда и провести оставшуюся жизнь там, где она чувствовала себя своей.

Жуана улыбнулась и, сама того не желая, заставила покраснеть молоденького прапорщика, который сошел с дорожки, чтобы пропустить всю ее компанию, и так уставился на нее, что не сразу вспомнил, что следует поприветствовать старших офицеров. Странно, что ей показалось, будто в Англии она чувствует себя своей. Она нигде не была своей.

Ее мать была англичанкой, которая вышла замуж за португальского дворянина, а потом овдовела и вышла замуж во второй раз. У Жуаны было двое единоутробных братьев и одна сестра в Португалии — вернее, была когда-то, поправила она себя. Теперь остался один Дуарте. Ее отец был французом и в настоящее время вновь в чести во Франции и вновь на дипломатической службе в Вене. После их возвращения из Англии его снова отправили в Португалию, где он пробыл недолго, а Жуана успела выйти замуж за маркиза дас Минаса. Брак был заключен по политическим соображениям. Ему было сорок восемь лет, а ей всего девятнадцать, и они даже не очень нравились друг другу. Маркиз решил, что ему весьма разумно связать себя брачными узами с гражданкой могущественной Франции, а отец Жуаны счел, что будет весьма разумно иметь связи с какой-то страной, кроме Франции, и что Франция проявляет великодушие к своим друзьям. Он никогда не поощрял ее связи с Англией и проживавшими там ее дедушкой и бабушкой. Жуана подозревала, что ее родители находились с ними не в лучших отношениях.

Она и ее супруг шли по жизни каждый своей дорогой, пока в 1807 году не расстались совсем, когда он бежал из Португалии вместе с королевской семьей, спасаясь от нашествия французской армии под командованием маршала Жюно. Он умер от лихорадки по дороге в Бразилию, и Жуана стала свободной. Она могла бы оказаться с ним, если бы в то время не уехала из Лиссабона, чтобы навестить своих друзей в Коимбре.

Ну так какая же страна была для нее своей? — мысленно спросила себя Жуана, болтая и флиртуя с четырьмя британскими офицерами и одним португальцем, однако отдавая предпочтение полковнику, за которого, если ей улыбнется судьба, она, возможно, когда-нибудь выйдет замуж. Франция? Но отца и самого не было во Франции, а когда он там находился, то бывал недоволен, не узнавая страну и втайне не одобряя то, что там происходит. Англия? Но ее дедушка и бабушка уже умерли, а с братом и сестрой своей матери, которые приходились ей дядюшкой и тетей, она даже никогда не встречалась. Португалия? Но ее муж умер, как и старший из ее единоутробных братьев и сестра Мария. Остался только Дуарте, но и с ним она виделась очень редко. Реже, чем хотелось бы.

А кроме того, в Португалии сейчас стало опасно жить. Сначала здесь были французы, но англичане прогнали их. Однако французы намерены вернуться, причем скоро. Несмотря на крупную победу, одержанную при Талавере прошлым летом, никто не надеялся, что англичанам удастся выиграть еще одно сражение. Пройдет немного времени, французы вторгнутся в страну и будут гнать англичан, пока не сбросят в море остатки их армий.

Так что для нее разумнее всего, хотя она и француженка, было бы принять предложение Дункана и заставить его безотлагательно отправить ее в Англию.

Хотя сейчас в Англию она уехать не могла. Она должна оставаться в Португалии, пока не будут урегулированы некоторые вопросы. Очень немногим людям было известно, что она наполовину англичанка. Предполагалось, что она португалка. Она никого не разубеждала. Даже ее имя теперь имело португальское написание: Жуана. К счастью, она была похожа на португалку, хотя ее волосы были намного светлее, а глаза другого оттенка, чем у португальских женщин.

Да, она была своей в Португалии, потому что именно в Португалии во время французского нашествия, когда она находилась у своих брата и сестры вместе с женой и сыном брата, она оказалась свидетельницей ужаса, связанного с вторжением французских солдат в их деревню и в дом ее родственников. Она оказалась на чердаке, где искала для себя более подходящую для деревни обувь, когда в их двор пришли французские солдаты. Сквозь неплотно пригнанные ставни она видела, как солдаты уничтожали прикладами и штыками все, что нельзя было съесть или унести с собой, как четверо из них по очереди изнасиловали Марию, а потом по сигналу офицера закололи ее штыками. Она видела, как в упор застрелили Мигеля, прибежавшего, чтобы защитить семью. Она, правда, не видела побоища, которое устроили в соседней комнате, где находились жена Мигеля и их сын.

Дуарте в то время в деревне не было. Шесть часов спустя, когда французы ушли, пришел Дуарте и нашел Жуану, все еще прятавшуюся на чердаке.

Да, Португалия была ее страной. Потому что она видела тех французских солдат и, в частности, офицера, который первый воспользовался Марией, а потом стоял в дверях и с усмешкой наблюдал за всем, что происходило. Его физиономия навсегда запечатлелась в памяти Жуаны. Она узнала бы его где угодно, под любой личиной.

Она не могла покинуть Португалию и Испанию до тех пор, пока снова не увидит его физиономию. Пока не убьет человека, которому принадлежала Мария. Дуарте говорил, что убьет он. Она опознает, а он убьет. Они как-никак были его родными братом и сестрой и членами семьи его брата. А Дуарте теперь возглавлял полувоенную партизанскую организацию «Орденанза», бойцы которой устраивали засады на каждом холме и на каждой безлюдной дороге, нападали на французов и истребляли их когда и сколько могли.

Дуарте убил бы того французского офицера, восстановив справедливость. Но она чувствовала, что должна совершить возмездие сама. Она лишь надеялась, что его не убьют в бою, прежде чем она его отыщет. Она даже отказывалась думать о таком невезении. Нет, когда-нибудь она его увидит.

К тому же у нее было преимущество, которого не было у Дуарте, да и почти ни у кого в Португалии: она была наполовину француженкой. Она по политическим соображениям вышла замуж за португальского вельможу, который, к сожалению, уже умер. Насколько было известно французам, она была лояльной дочерью революции, лояльной подданной императора Наполеона.

Отсюда и ее довольно частые поездки в Испанию (где в то время находились французы), чтобы навестить «тетушек». А в последнее время она ездила в Саламанку. Она была полезна виконту Веллингтону, и 45он доверял ей. Именно потому, что была наполовину француженкой, она не поддавалась на его уговоры отправиться в тыл врага и собирать для него шпионские сведения. Она хотела работать не в одиночку, как обычно, а в паре с неким загадочным капитаном Блейком, который должен был знать о ней только то, что она довольно хрупкая, кокетливая и беспомощная маркиза дас Минас, что было одним из ее прикрытий.

Да, печально думала Жуана, неясно было не только то, в какой стране она не своя, но даже то, кто она такая на самом деле. Иногда она и сама не могла бы с уверенностью ответить на эти вопросы.

— Ты сегодня необычно тиха и серьезна, Жуана, — заметил полковник, заглядывая ей в лицо.

— Я просто задумалась, — улыбнулась она. — Как жаль, что такой великолепный день подходит к концу. Отличная погода и такая приятная компания. Будьте любезны, — сказала она, обращаясь к юному лейтенанту, который был обрадован и удивлен ее вниманием, и отдала ему свой зонтик, наблюдая, как он складывает его непослушными пальцами. — Солнце уже не такое жаркое. Мне хочется ощутить его лучи на своем лице.

Вместо того чтобы почувствовать себя глупо, оказавшись у всех на глазах с таким явно женским предметом в руках, как дамский зонтик, лейтенант с чувством превосходства взглянул на своих компаньонов, не удостоившихся такого знака внимания со стороны леди.

Утром того же дня военврач сказал капитану Блейку, что если уж так не терпится, то он может через неделю возвратиться в свой полк. Было бы, конечно, лучше задержаться в госпитале до конца лета и вообще до конца года забыть о военной кампании. Как-никак он был тяжело ранен и в течение нескольких месяцев находился на краю могилы, не говоря уже о жестокой лихорадке, которую перенес, когда началось нагноение раны.

— Однако мне кажется, — добавил военврач, глядя в суровое лицо закаленного в боях воина, — что вы пропускаете мои слова мимо ушей, не так ли?

Капитан неожиданно усмехнулся.

— Именно так, сэр, простите.

— Ладно, еще одну неделю, — проговорил военврач. — Придете ко мне на прием, и я вас выпишу, если ничего больше не произойдет.

Но капитана Блейка, к его удовольствию, выписали из госпиталя еще раньше. На следующий день штабной офицер из Висо доставил ему устный приказ из ставки.

— Капитан Блейк? — сказал он. — Ну да, конечно. Мы с вами уже встречались. Надеюсь, вы уже оправились от ран?

— Достаточно, чтобы взбираться на стены и ходить по потолку ради упражнения, — ответил капитан. — На фронте еще не начались боевые действия?

Офицер оставил его вопрос без ответа.

— Вам надлежит явиться в штаб в течение недели для получения дальнейших распоряжений, — сказал он. — Конечно, при условии хорошего самочувствия.

— Хорошего самочувствия? Да я мог бы до завтрака стреляться на двух дуэлях, а потом удивляться, что утро выдалось скучноватое. Кто вызывает меня в штаб? Неужели Веллингтон? — удивленно воскликнул капитан Блейк.

— В течение недели, — повторил офицер. — Вы должны знать, капитан, что если главнокомандующий желает поговорить с кем-нибудь как можно скорее, то он обычно имеет в виду «вчера», а еще вернее — «позавчера».

— Я выеду завтра на рассвете, — улыбнулся капитан.

— Может быть, не так рано, — поморщился офицер. — Вам придется сопровождать маркизу дас Минас. Вы ее знаете? Надеюсь, что такое обстоятельство не задержит вас, поскольку его светлость желает видеть вас в Висо безотлагательно. Однако и тот и другой приказы поступили от него лично, так что понимайте как знаете.

Капитан Блейк в недоумении уставился на офицера.

— Я должен сопровождать маркизу в Висо? Туда, где опасно, а не оттуда? Но почему я? Или португальцы заставили его выступить в роли няньки для их самых именитых и самых беспомощных леди?

Офицер пожал плечами.

— Кто я такой, чтобы спрашивать о причинах? Просто позаботьтесь о том, чтобы в течение недели появиться в штабе, капитан, и чтобы леди была в целости и сохранности доставлена в Висо. Извините, мне нужно выполнить еще ряд поручений.

Офицер ушел, а капитан Блейк, нахмурясь, остался стоять один посередине комнаты. Какого черта? Зачем он потребовался в штабе? Не на фронте, где дивизион легкой артиллерии охраняет рубеж вдоль реки Коа? Может быть, для него есть какое-то особое поручение? У него сразу же поднялось настроение. Время от времени ему приходилось выполнять разведывательную работу как в Индии, так и в Португалии, которая в основном была связана с его незаурядными способностями к иностранным языкам. Он без труда постиг французский и итальянский языки, которым в детстве обучала его мать. Ему не нравилось, находясь в какой-нибудь стране, не знать ее языка. Поэтому за десять лет службы в английской армии он стал настоящим полиглотом.

Ему не раз предлагали постоянное место в разведывательной группе Уэлсли — ныне лорда Веллингтона, — члены которой проникали на территорию врага и собирали информацию о дислокации и передвижениях войск. Искушение было велико. Его привлекали связанные с такой работой находчивость, четкая реакция, смелость и опасность. Но он не мог оставить свой полк. И нигде не чувствовал себя в большей степени на своем месте, чем вместе со своими товарищами в стрелковой цепи впереди пехоты.

Однако время от времени он был не прочь выполнить особое поручение. Особенно теперь, после нескольких месяцев боли, слабости и скуки в лиссабонском госпитале, вдали от людей, которых он привык считать своей семьей. Возможно, его возвращение в строй будет еще более волнующим, чем можно было предполагать.

Но тут ему вспомнилось его другое задание, и он снова нахмурился. По просьбе виконта Веллингтона он должен был сопровождать до Висо маркизу дас Минас. И это тогда, когда он убедил себя, что устоит перед искушением побывать на ее приеме нынче вечером, надеясь поскорее уехать и никогда больше не встречаться с ней.

Жанна Моризетта. Он уже не чувствовал той обиды и боли, которые она причинила ему почти одиннадцать лет назад. Было бы глупо ненавидеть ее из-за жестоких, бессердечных слов, сказанных пятнадцатилетней девчонкой. Ненависти к ней он не испытывал. Но во время их краткой встречи на балу он снова заметил ее красоту, очарование и еще что-то такое, чему он не знал названия, но что привлекало к ней мужчин как пчел к цветку. Он почувствовал в ней соблазн, который заставлял всех окружающих ее мужчин ловить ее улыбку или ждать какого-нибудь знака внимания с ее стороны.

Он понимал, что если не будет следить за собой, то может с легкостью пополнить ряды окружающих ее поклонников. А что может быть унизительнее, чем превратиться в болонку красивой и бессердечной кокетки?

Подобного он не допустит. И больше не увидится с ней. Он так решил.

К тому же она была француженкой. Интересно, знал ли кто-нибудь об этом? Лорд Рейвенхилл смог сказать ему лишь то, что она была замужем за маркизом дас Минасом, придворным, который был в фаворе у португальской королевской семьи и бежал вместе с семейством.

Имеет ли какое-нибудь значение тот факт, что она француженка? Ее отец был как-никак роялистом, эмигрировавшим в Англию. Возможно, он так и не вернулся во Францию. К тому же, если он не ошибается, ее мать была англичанкой. Ее национальность, возможно, не имеет никакого значения. Но она сменила имя. Теперь ее зовут не Жанна, а Жуана. Возможно, чтобы скрыть истинную правду?

Тем не менее лорд Веллингтон приказал капитану Блейку сопровождать маркизу в Висо. Дорога займет несколько дней, по крайней мере, с женщиной, едущей в экипаже.

Пропади все пропадом! — подумал капитан Блейк, неожиданно рассердившись. Он добавил еще весьма живописные ругательства, которые, однако, ничего не меняли. Ему придется следующие несколько дней быть на побегушках у женщины, которую он предпочел бы никогда больше не видеть. Он будет подвержен воздействию ее красоты, ее чар и еще чего-то такого, перед чем он мог не устоять, если она захочет.

Пожалуй, ему все-таки следует появиться на ее приеме, чтобы договориться кое о каких деталях на следующий день. Интересно, сообщили ли уже ей приятные вести и как она отреагировала на то, что придется смириться с ним в качестве сопровождающего?

Возможно, она отнеслась к такому событию с полным безразличием. Возможно, будет обращаться с ним как с лакеем, который обязан прислуживать ей и относиться к ней подобострастно. Его разозлило, что к его сопровождению она, по-видимому, именно так и отнесется.

Но еще больше его разозлило, что для него самого надвигающиеся события были отнюдь не безразличны.

Ох, пропади все пропадом!

Да, теперь он наверняка явится на ее прием, с некоторым удовлетворением думала Жуана. Хотя после того, как ушел штабной офицер от лорда Веллингтона, она почувствовала раздражение. Она хотела бы сама уговорить капитана Блейка сопровождать ее в Висо. Вот бы она повеселилась, наблюдая его реакцию!

Но Артур никогда не полагался на волю случая или на женские уловки. Он просто направил приказ капитану Блейку.

Ладно, подумала Жуана, по крайней мере теперь можно с уверенностью сказать, что он придет. По правде говоря, она преследовала свою цель, знакомясь с ним и приглашая его на прием, да и сам прием был задуман ради него и возможности провести несколько дней в его компании по дороге в Висо. Не все ли равно, каким образом удалось его убедить, важно, что его поведение будет соответствовать ее планам, не так ли?

Он все-таки не один из ее поклонников. Все, что угодно, только не это. С таким мужчиной, каким она увидела его — высоким, в потрепанном мундире, несколько неуклюжим, с лицом, обезображенным боевыми шрамами, с открытым взглядом голубых глаз, в котором сквозила враждебность, с коротко остриженными белокурыми волосами, — опасно затевать свои обычные игры. С таким шутки плохи.

И все же именно его несходство с обычным типом ее поклонников, его полное несходство с ее покойным мужем служили для нее как бы вызовом. Она пожала плечами и поднялась с кресла. Нет, о таких вещах лучше не думать. И все-таки скорее бы наступил вечер, подумала Жуана, окидывая себя критическим взглядом в зеркале. Она была не в восторге от маркизы дас Минас, считая ее неинтересной и довольно скучной. Как и ее наряды — все белое, всегда только белое. Она и сама не могла бы толком объяснить, почему она после годичного траура решила одеть маркизу в монотонное белое. Возможно, по контрасту с черным? Возможно, для того, чтобы придать образу маркизы хрупкость и беспомощность?

Как бы то ни было, но в образе маркизы она всегда носила белое. Как все же хорошо, что ей приходилось бывать не только маркизой дас Минас.

Но возможно, скучное течение ее жизни зависело не только от нее. Может быть, в нем в большей степени были повинны все боготворившие ее мужчины? Разве обожание горячит кровь? Какое можно находить удовольствие в комплиментах, если они осыпают тебя постоянно ими в изобилии? Разве можно гордиться тем, что тебе всегда воздают почести?

Иногда ей хотелось большего. Она задумалась, глядя в зеркало невидящим взглядом. Чего ей не хватало? Любви? Но любовь — удел молодых, которые еще ничего не знают о жизни. Любовь — для воспоминаний и горько-сладкой ностальгии. Любовь нельзя взять с собой во взрослую жизнь, да и юные любовники частенько не доживают до зрелости. Поэтому придется обходиться ей тем, что есть, — почитанием, от которого она частенько уставала.

Она виновато взглянула на свое отражение. Наверное, тысячи женщин были бы безмерно счастливы, если бы на их долю перепала хотя бы небольшая часть того обожания, которое так утомляло маркизу. А она иногда мечтала о мужчине, который не обращался бы с ней как с хрупкой куклой, как с ангелом, сошедшим с небес.

Быть может, капитан Блейк окажется таким мужчиной, с надеждой думала она. Возможно, он не поддастся ее чарам. Возможно, он отнесется к ней с неприязнью или даже презрением. И проявит к ней полное безразличие, несмотря на тот взгляд, который она заметила в его глазах на балу у графа.

Может быть, в течение нескольких дней, а то и недель пути, пока она скрывается под маской маркизы дас Минас, у нее будет возможность испытать свои силы?

Жуана отвернулась от зеркала и, приободрившись, спустилась по лестнице к уже собравшимся гостям.