Подарок от лепрекона [СИ]

Глава 22

На сцену пускали всех подряд, перемежая это выступлениями профессиональных артистов. И то, даже в таких перерывах с туристами оставался профессиональный танцор, который показывал незамысловатые движения ногами, а музыканты играли самую простую мелодию, в которой легко поймать ритм.

— Ой, да брось! — Гаррет легонько потащил Хелен на себя. — Это же паб, а не смотр для балетной школы, здесь никто не осудит. И поверь, более неуклюжего танцора, чем я, сложно найти во всей Ирландии. По контрасту ты все равно будешь на высоте.

Она все еще сомневалась, но и не отказывала, будто про себя решала какую-то дилемму.

— Хелен. Посмотри на этих пьяных мужиков и девиц. Все они будут пялиться на твои хорошенькие длинные ножки и пускать слюни так сильно, что не заметят, попадаешь ли в ритм.

— Хорошо, — она спрыгнула со стула и позволила Гаррету провести себя через толпу, а после и подсадить на сцену.

Там уже собралось несколько туристов, три парня и девушка, Хелен же нарочно забилась в дальний угол, чтобы не быть на виду. Глупая идея была с этими танцами. Возможно, у ведьмы есть свои причины не любить их или стесняться всеобщего внимания.

Гости паба тут же дружно захлопали, подбадривая танцоров и зазвучала музыка. Хелен все стояла и не двигалась с места, хотя профессиональный танцор уже показывал первые из нужных движений. Гаррет взял ее за руку, ободряюще подмигнул, и сам сделал первый шаг. Потом еще один. И еще. Предложил уйти, но Хелен помотала головой и прикусила губу еще сильнее, почти до крови. Затем, словно договорившись о чем-то сама с собой, резко и как-то очень артистично расправила плечи, подняла подбородок и начала выстукивать ритм и плести вязь ногами, будто всю жизнь только тем и занималась. Гаррет пытался поспеть за ней, но выходило скверно. Все же сыщик из него вышел лучше, чем танцор. Хелен заметила это и чуть сбавила темп, подстраиваясь под движения Гаррета.

Но несмотря на это так и держалась в дальнем углу, не стремясь вырваться в центр, хотя хлопали теперь преимущественно ей. В конце кто-то из туристов поинтересовался, где ведьма так научилась.

— Смотрела несколько выпусков «Ривер Дэнс», — коротко бросила она и позволила Гаррету снять себя со сцены.

А он все смотрел на ее пылающие от быстрых движений щеки, на чуть взлохмаченные волосы и быстро вздымавшуюся грудь, почти ощущал радость какое-то облегчение, идущее от Хелен и не мог ни отпустить ее, ни сказать что-то умное.

— Я снова могу танцевать, понимаешь? — она тоже обняла Гаррета и прижалась теснее. — Спасибо!

Дьявол знает, что у нее там за отношения с танцами, но сейчас Гаррет собирался сделать то, в чем гарантированно не накосячит. И поцеловал Хелен, скользя руками по ее спине и плечам. Какой-то умник посоветовал им снять номер в гостинице и развлекаться там. Гаррет отмахнулся от него двумя пальцами и продолжил целовать свою ведьму. Если бы этот сраный советчик столько времени ждал своего свидания, то, возможно, и вовсе разложил бы свою женщину прямо на столе. Что там, Гаррет и сам был близок к этому, но пока держался. Старался держаться. Очень старался.

Когда кровь в висках застучала так, что перекрывала музыку и выкрики посетителей, Гаррет все же оторвал себя от ведьмы, а она подтянулась чуть выше и все равно чмокнула его напоследок, улыбнувшись так лукаво, будто испытывала наслаждение от этой игры и поддразниваний.

— Ты бы разделась немного, — Гаррет потянул ее за шарф, когда они вернулись за столик. Точнее, Хелен сидела там уже с минуту, пока он ходил за стаканом яблочного сока. Вряд ли кормящая мать станет напиваться пивом, но после таких интенсивных танцев любой захочет пить.

— Спасибо, мне не жарко.

Она отмахнулась тем самым шарфом и махом выпила треть стакана.

— Как знаешь, как знаешь. Я тоже только за то, чтобы единолично любоваться твоей грудью, ключицами и талией. А еще ногами. Конечно, местные похотливые самцы и самочки уже вдоволь нагляделись на твои лодыжки, зато бедра, бедра только для меня. О, да.

— Ты разошелся, О'Келли, — ее губы расплылись в улыбке, зато правая рука опустила на ногу Гаррета чуть выше колена и легонько сдавила мышцы. И кто тут еще разошелся? — Нет никакой груди для любования. А у платья просто некрасивая отделка по горловине. Купила его почти на бегу из-за красивой юбки, верх категорически не нравится.

И пока она говорила, рука будто невзначай поглаживала его бедро. Совсем небольшой участок, не уходя далеко от колена, будто случайно, от нервов. Гаррет не выдержал, подсел ближе и обнял ведьму так, чтобы говорить ей на ухо.

— Есть. Но о ней знаю только я. Спорим, она сейчас твердая, набравшаяся молока? Очень чувствительная, почти болезненная. Так и просит, чтобы ее погладили легко, без давления и приласкали, снимая напряжение. А соски такие твердые, что будут видны и сквозь ткань платья. Так что ты правильно не хочешь раздеваться, Хелен, очень правильно!

А после отсел на прежнее место, чуть подвигал бровями и отхлебнул пива. Напиваться сегодня Гаррет не собирался, но хоть немного остудить текущий вместо крови раскаленный металл стоило. Как и прочистить голову. Срань! Надо было и себе взять сок или воду. Ведьма же очень серьезно и строго поглядела на него, только на мгновение позволив проскользнуть мелким смешинкам в глубине зрачков, потом решительно встала и упорхнула в дамскую комнату. Точнее, Гаррет надеялся, что именно туда, а не прочь из паба и невоспитанного придурка, с которым сюда пришла. Вернулась она через несколько минут и с таким же невозмутимым видом вернулась за стол.

— Держи, сняла все лишнее.

И вложила в его ладонь что-то холодящее шелком и точно кружевное. Гаррет даже боялся опустить взгляд и посмотреть на это, перебирал пальцами по ткани, а после запихнул в карман. И сразу вынул просто удостовериться, что там не платок или какая-то подобная вещь.

Точно студент на экзамене, которому надо прочитать шпаргалку, он опустил взгляд на спрятанную под столом руку и почти с усилием разжал пальцы. Че-о-орт! Не шьют платки такого порочно-черного цвета, со вставкой из прозрачного кружева и крохотным бантиком спереди. Гаррет быстро спрятал «лишнее» в карман, второй рукой потер рукой лоб. А Хелен в открытую веселилась.

— Я могу снять еще что-нибудь, если этого недостаточно.

— Угу. Да, — Гаррет как можно аккуратнее поправил уже болезненный стояк, натянул свитер пониже и потянул Хелен за руку. — Идем. Идем-идем, ведьма.

Гаррет взял меня за руку, вытащил из-за столика и повел куда-то. Посетителей в пабе сейчас собралось столько, что протолкаться оказалось непросто. Но не для здоровенного и наглого О'Келли, который с извинениями и просьбами расступиться, потому как «человеку плохо» ловко обходил всех и даже пробрался мимо громадной очереди в туалет. Несколько стоявших чуть в стороне пожилых мужчин отпустили по шуточке, на тему того, кому и как здесь плохо, отчего я покраснела.

Эх, нет. Покраснела я потому, что они говорили абсолютную правду: впервые в жизни мне хотелось быть с мужчиной так сильно, что это почти причиняло боль, терпеть которую еще час, пока мы будем добираться домой, почти невозможно. Но и вот так заняться сексом на первом свидании, да еще и в туалете — чересчур. С Доном было совсем иначе: обычное сумасбродство двух одиноких людей, которые расстанутся наутро и дела им нет, что обо всем этом подумает другой. А О'Келли вроде как звал меня замуж, предлагал купить дом и все прочее. В те счастливые времена, когда считал приличной женщиной.

С прочтением мыслей у Гаррета пока было все плохо, поэтому он не остановился в маленьком коридорчике, а еще раз пробормотав кучу извинений, почти затолкал меня в одну из кабинок, на которой висела табличка: «Не ходи сюда, брат! Здесь все равно не смывает, а из крана течет будто из твоего носа при гриппе!». А когда тяжелая дверь отгородила нас от гомонящей, пропитанной запахами пива и табака очереди, Гаррет вдавил меня во все вырезанные на дереве квадраты и поцеловал так жадно, что не всегда вдохнуть получалось. Куда-то в район левого бедра впивалась дверная ручка, до слуха доносились голоса собравшихся в коридоре, сейчас не особенно понятные, а вода в кране пусть шумела и не останавливалась, но все равно мало что могла замаскировать.

Руки О'Келли скользили по моим бёдрам, вначале вполне пристойно, по средней части и чуть выше, а после юбка оказалась задранной до самой талии, а его пальцы вовсю изучали резинку моих чулок и то, что выше.

— Срань! Я до последнего не верил, что это в самом деле трусики, — он выпрямился и теперь заглядывал в глаза, затем одной рукой подхватил меня под бедро, заставив согнуть ногу в колене и почти вжал в себя. Тот самый стояк, о котором он постоянно болтал, упирался в низ моего живота, как однозначный намек: сюда мы зашли не просто поболтать.

— То есть ты спряталась в кабинку, сняла трусики, — продолжал О'Келли, — после зажала их в ладони и в таком виде прошла обратно через весь зал, обходя туристов, здороваясь с официантами, улыбаясь встречным мужчинам? Да это гребанный поступок отчаянной девицы!

— А тебе не понравилось?

Я чуть сильнее прижалась к нему и постаралась напустить во взгляд все возможное: «это проделки русской мафии, магия и таинственный круговорот трусиков в природе». Гаррет покачал головой:

— А теперь постарайся громко не кричать, хороший паб, обидно, если нас сюда больше не пустят.

Не кричу во время секса — считаю это наигранным и показушным, и стонать всегда стараюсь умеренно, чтобы не беспокоить соседей. Стены, даже в якобы элитных домах — часто словно картон. Донести эту информацию до Гаррета не вышло: он снова наклонился к моим губам и поцеловал. Очень нежно, осторожно и ласково, как перерыв, необходимая передышка перед тем, что случится дальше. А что оно случится — я больше не сомневалась. Здесь и сейчас. Ни одного, самого крохотного варианта остановится и дотерпеть до более подходящего места в принципе не существовало.

— Знаешь, возможно мои действия покажутся несколько грубыми и неподходящими, — он говорил тихо, в перерывах между поцелуями, давая мне время отдышаться и возразить, если что-то не так.

Но воздуха и так не хватало, а слова застряли в горле. Сейчас мне словно передался страх Гаррета ляпнуть что-то не то и разрушить все. Хотя, возможно, было бы и к лучшему. В своем ли я уме, что позволяю мужчине прижимать себя к двери туалета в пабе? Задирать юбку уже с двух сторон и трогать там, где сейчас все горело, тянуло и пульсировало? Казалось, рук у О'Келли больше двух, а ещё есть сверхспособность угадывать точку, прикосновение к которой окажется наиболее приятным и правильным именно сейчас.

— … но я парень не маленький и хочу точно быть уверенным, что ты готова.

Его пальцы скользили внутри меня, двигались, будто растягивали и ощупывали. И от мысли, что он сейчас чувствует мое возбуждение не слабее, чем я — его, хотелось провалиться сквозь землю или сбежать. Так бы и сделала, не будь мне так хорошо. Как и положено ведьме, я расстегнула ремень Гаррета, затем молнию его брюках, почти хныча от того, что пришлось чуть отстраниться и прервать его ласки, но хотелось лично и сиюминутно удостовериться, насколько «немаленький он парень».

Гаррет почти сразу сгреб мои руки своей ладонью, поднял их вверх и прижал к двери, сам же с наслаждением потерся о низ моего живота.

— Так не пойдет, Хелен, совсем не пойдет. Я хочу тебя, целиком, а не жалкий петтинг.

Я уже не знала, чего хочу. Точнее — знала, но не здесь же? Или здесь? Казалось, если сейчас не получу разрядку — умру. А меня же ждёт Дара!

Вот. Нужно подумать о дочери и том, что мужчины не слишком ценят доступных женщин, особенно тех, что отдаются прямо в туалете первого попавшегося паба. Но в реальности я подавалась навстречу движениям рук Гаррета, прикусывала от нетерпения его губы во время поцелуя, случайно расцарапала шею, постанывала и чувствовала себя марионеткой, которая слепо выполняет указания.

Давай ты развернешься, Хелен, так будет удобнее.

А теперь наклонись и упрись руками. Да, вот сюда. Как же хорошо, что у твоих туфель такой высокий каблук, хочу ощутить тебя всю.

Я тоже ощутила его всего, и почти сразу зажала рот ладонью и краем шарфа. Да, кричала. И вовсе не от боли, о возможности которой предупреждал доктор Уолш. Гаррет вначале двигался очень медленно и аккуратно, болтал какие-то успокаивающие глупости и гладил меня по пояснице и бёдрам. Постепенно его движения становились все быстрее, руки перестали быть такими ласковыми и сжимали меня так, что кожа точно пойдет синяками. Но было плевать: точно блудливая кошка я подавалась навстречу его толчкам, выгибалась, приподнималась на цыпочки — все, чтобы чувствовать его ещё полнее, острее, ярче. Кажется, порядком сжевала шарф, и все равно не смогла сдержаться от крика, который точно вырвался из меня вместе с волнами оргазма.

Но после него из меня будто вынули кости: не осталось сил стоять и шевелиться. Да и происходящее казалось не совсем реальным, точно сон. Помню, что Гаррет помог мне поправить одежду и усадил на крышку унитаза, пока приводил себя в порядок.

С некоторым облегчением я заметила улетевший в мусорное ведро презерватив и упаковку от него. Надеюсь, целый. О'Келли замечательный мужчина, и я не прочь родить ему ребенка, но чуть позже. Пока слишком свежи воспоминания, как непросто было с Дарой. И доктор Уолш строго приказал предохраняться в ближайший год, а не надеяться на кормление грудью.

Это все, конечно, если Гаррет захочет ещё со мной общаться. Пока же он помог встать и крепко обнял:

— Моя ведьма, только моя.

— Жаль, у ведьмы нет метлы, чтобы вылететь отсюда.

Он только отмахнулся, а у меня ноги подкашивались и от такого бурного секса, и от страха, что там, за дверью, столпилось множество людей, точно слышавших, чем мы занимались. Гаррет же покачал головой и крепко взял меня за руку.

— Ничего не бойся и прячься за мою спину.

Снаружи было так тихо, что страх только множился. Вдруг там ждёт отряд полиции? И теперь меня посадят за решетку, Гаррета уволят, а миссис Уотсон откажется давать Дару такой матери?

Точно перед расстрелом я на трясущихся ногах шагнула к зеркалу, стёрла салфетками размазанную косметику, попыталась привести в порядок прическу, но горящая посреди лба надпись: «У нее был секс» — никуда не делась. Гаррет же помянул тот самый «фокайль», значения которого я до сих пор не знала, перехватил мое запястье и открыл дверь.

Кажется, из очереди специально никто не ушел, так и ждали окончания представления. Даже те милые, благообразные старички глазели на меня.

— Простите, — покаянно произнес О'Келли, — мы новобрачные. Ее долбаный папаша пять лет не давал разрешение на свадьбу, пока моя мамаша не пообещала лично пристрелить старого мерзавца. Третий день празднуем! Не стоило вылезать из кровати, но так соскучился без пива, хотел сделать пару глотков в приятной компании. Думал, на два часа моего терпения точно хватит. Но вы поглядите на эту ведьму…

И повернулся ко мне с таким огнем в глазах, будто я стояла здесь в остроконечной шляпе, абсолютно голая, и поводила бедрами из стороны в сторону, руками опираясь на черенок метлы.

— Я бы с такой красоткой тоже из дома не выходил, — произнес кто-то в толпе.

— Блин, эти ирландки — такие горячие бабы, наши так давать не умеют, да, Валька?

Родная речь зазвучала сбоку, но сразу же с оханьем стихла, очевидно, от пинка той самой Валентины. Пока же мое национальное самосознание решало, стоит ли опровергать доводы соотечественника или нет, Гаррет уже утащил меня к выходу из туалета.