Подвиньтесь, босс!

3

Раскрасневшийся и немного вспотевший Ильич выходит из своего кабинета примерно через полчаса. Будто он там не разговоры разговаривал, а вагоны разгружал. Но хотя бы обо мне забыли. Уже легче.

Судорожно вспоминаю, нет ли у меня в запасе одежды поскромнее, чтобы не бесить нового босса. Есть. В прошлую пятницу я надевала костюм католической монахини. Мы готовили рекламу сыра, производимого в монастыре под Питером, и всем отделом входили в образ. Но Давид свет Александрович, не оценит. Уж лучше останусь развратной школьницей, среди строгих коллег училок.

Пока собираю по офису пустые стаканчики, шеф объявляет, что новый зам решил лично протестировать нас на профпригодность. И тут уж даже Ильич занервничал.

— Смотрите у меня! — потряс кулаком, — продуете, распустят отдел. Возьмут на аутсорс команду. А мы…

Махнул на нас рукой, как на совсем безнадежных, и опечаленный поплелся к лифту.

— Это из-за меня, да?

Комплекс вины, засевший во мне с детства, не позволил промолчать, и я рванула за начальником.

— При чем тут ты! Новая метла…— печально закивал головой шеф, — но ты тоже!

— Я не знала! — виновато потупила взгляд, слушая, как двери лифта закрываются.

Ну что ж. Придется постараться.

Ровно в 12 ясно солнышко выплывает из-за закрытой двери отжатого у Ильича кабинета и освещает своим присутствием нас, малахольных.

— Готовы? — улыбается, а на лице довольная ухмылочка, говорящая, что он уже все решил. Уволит, как пить дать, — прошу в кабинет!

Поднимаемся с привычных мест и плетемся как на убой в сторону эшафота. По одному проходим в распахнутую дверь, которую босс любезно придерживает для всех нас. Я иду последней, так как затесаться в серединке не получилось. Стараюсь не смотреть боссу в глаза, потому что мне и перед ним стыдно за лифт.

Как на зло все места подальше от нового деспота заняты. Остались два стула прямо перед его столом, и на одном из них — его портфель.

— Утром вы были смелее, — цепляет меня плечом, пока идет к своему креслу. Извиняться тут же расхотелось.

Присаживаюсь и понимаю, что юбка не прикрывает почти ничего, а сижу я перед самым носом начальства. Пытаюсь ее оттянуть, но безрезультатно. Если забудусь и закину ногу на ногу, бос увидит мои трусы. И его тонкая душевная организация точно не перенесет такого стресса. Скрещиваю щиколотки, чтобы не забыться.

Такой тишины в нашем отделе не было отродясь. Поэтому, когда сноб проводит рукой по щетине, слышно, как жесткие волоски трутся о кожу. Все это неимоверно раздражает.

Исподлобья смотрю на коллег. Все сидят, опустив голову, в ожидании задания. Кошмар какой! И это наш отдел, который не заткнешь? Считаю, что с таким настроем, можно просто вставать и уходить. Работу мы потеряли.

Собираюсь с духом и первая поднимаю голову, вежливо улыбаюсь и заставляю себя взглянуть на деспота, что меньше чем за сутки сделал из нормальных людей дрожащих тварей.

С ужасом напарываюсь на его взгляд. Спешу отвести свой, но снова сталкиваюсь с темными глазами, которые тот и не собирается прятать.

Ух, демонюка! Но я в стрессе тоже не промах. Улыбаюсь еще шире, хоть мышцы лица и подрагивают, и упираюсь взглядом в переносицу босса. Так тебе!

Улыбается в ответ. Правда, не приветливо. Хотя и мой оскал трудно назвать «улыбкой». Но самое обидное, что никто из наших не видит этого молчаливого баттла, все заняты разглядыванием полированной поверхности стола.

— Сейчас только от вас зависит, останется ли в «Дримерс» свой рекламный отдел, или мы пригласим более компетентных людей для решения задач компании. В ваших интересах поразить меня своими умственными и креативными способностями, — говорит босс куда-то в стену, и резко поворачивается ко мне, — а не длиной ног и вырезом на блузке.

Подкатываю глаза, злясь на чертову юбку. Она и правда выглядит неуместно в кабинете целого зама генерального. Но и он, черт возьми, здесь лишний. Такие высокие шишки не решают проблемы с сотрудниками. И тут у меня две версии: или ему заняться нечем, или у него личная неприязнь. Моя персона, уверена, слишком ничтожна для подобных заявлений, поэтому, отбрасываю дурные мысли и постукиваю ручкой в ожидании задания.

— Продайте мне…— он опускает руки в карманы узких брюк, привлекая внимание к месту, на которое смотреть не прилично. И вроде ничего такого, но если бы он не стоял прямо передо мной…— себя!

Давлюсь воздухом, впрочем, не я одна. Все наши в шоке ерзают на стульях.

— Работайте! — рычит он и выходит прочь из кабинета.

Выдыхаем в голос, начиная тут же делать наброски на выданных листах с логотипом «Дримерс». Нервные смешки расцвечивают напряженную тишину. И я не выдерживаю, чтобы не ляпнуть:

— Я почему вредный был? Потому что у меня велосипеда не было! — голосом Печкина передразниваю шефа, роняя голову на ладонь. Хохот окончательно побеждает гнетущую атмосферу, но ненадолго.

Медленные шаги крадущегося тигра за моей спиной заставляют подобраться. Кажется, я опять ляпнула что-то не то. И босс это слышал.

В кабинете девять человек, а кажется, что нас двое. Опасаюсь за сердце, кажется оно хочет наружу. Давид Александрович, будто чувствует мой страх и затягивает мою казнь нарочно. Делает последний неспешный шаг, становится близко-близко, задевая своим бедром мое плечо, слегка наклоняется и тянет руку к моей груди. Странно, что перед глазами не пелена. Наоборот, я отчетливо вижу ухоженные пальцы босса, красивые, длинные, по-настоящему мужские…и волоски на тыльной стороне ладони почему-то вызывают внутренний восторг, хоть и немой.

Он дотрагивается до косички, проводит немного вниз по чуть растрепавшемуся плетению, чем полностью лишает меня возможности дышать.

Отбрасывает косу за спину и снова возвращает руку к груди, но на этот раз кладет ладонь на воротничок. Меня уже откровенно потрясывает, но возмутиться сил нет. Почему-то я завороженно смотрю на эту руку, что так нагло приближается к вырезу. Понимаю, что все же дышу. Вернее, вдыхаю…бесконечно вдыхаю аромат босса, не желая выпускать его из своих легких, такой он приятный. Но трепещущее в горле сердце, наконец, заставляет прийти в себя, и тут же мои щеки вспыхивают болезненным румянцем. Он. Меня. Лапает. При всех. И даже не стесняется.

Сглатываю шок, готовясь высказать ему в лицо все, что о нем думаю, но не успеваю.

Босс небрежно отбрасывает отложной воротничок, расправляет бэйдж с именем и одергивает руку.

— Елена…— растягивает губы в злорадной улыбке, а я наконец, выдыхаю, — что же вы замолчали? Или вы такая искрометная только в мое отсутствие?

Собираюсь с духом, готовая начать «продавать себя», и чтобы немного потянуть время, кладу перед ним свой листок с набросками. И только открываю рот, как красивые пальцы, которыми я любовалась несколько секунд назад, комкают листок и ловко отправляют его в урну.

По выражению лица Давида, чтоб его, Александровича, понятно, что он хотел этим сказать. Его бы воля, не листок бы в урну полетел, а я. Прямиком на свалку.

— Насколько я понял, ваше образование никак не связано со сферой маркетинга, — свысока заявляет он, а мне возразить нечего. Факультет эстрадно-джазового вокала действительно далек от продаж. Это даже не журналистика, чтобы профессионально сочинять тексты. Но когда он успел дело мое изучить?

— Что ж, я дал шанс, но вы не воспользовались им. Уверен, вы поняли меня, — отрезает босс, и кивком головы указывает на дверь.

Будто по команде суфлера с табличкой, коллеги издают дружный стон изумления, а босс с особым удовольствием откидывается на спинку кресла, готовый проводить меня взглядом до двери.

Словно в тумане, встаю с места, иду на выход и уже у самого порога слышу язвительное замечание.

— Я буду иметь вас в виду, когда компании потребуются услуги дешевых актрис.

Словно ушибленная по затылку, вылетаю из кабинета и несусь в туалет. Закрываюсь в кабинке и, не в силах сдерживаться, реву навзрыд.

Не зная меня, этот сноб сумел задеть за живое. «Дешевая актриса»…Вот, что ранило меня, вот из-за чего я, та, которой палец в рот не клади, втянула язык в одно место. Никакая я не актриса. Даже не дешевая. Театральный был мечтой моей жизни, и я шла в актерство сначала напрямик, а когда поняла, что не получится, то и окольными путями. Теперь же и эти дороги для меня стали закрываться. И по самому больному ударил гад. По несбывшейся мечте.

Пытаюсь все же уговорить себя, что не стоит так расстраиваться, но не могу остановиться. С каждым всхлипом истерика только усиливается.

«Соберись! Что ты как тряпка!» — ругаю себя, но подоспевшие коллеги сбивают весь настрой своими причитаниями.

— Да что он себе позволяет!

— Давай подадим на него в суд за оскорбление!

Девчонки из отдела, сумевшие пробиться ко мне, вкладывают в руки салфетки и бутылочку с водой. Их, кстати, он не уволил. Даже задание проверять не стал. Значит, не угодила ему именно я. Что ж, сама виновата. Не буду в следующий раз паясничать с незнакомцами.

— Спокойно! Свои, — хриплый голос Ильича раздается в женском туалете, — Коленка! — кричит подбадривающим тоном мой уже бывший шеф, — ты чего?

Девочки открывают дверь, впуская в тесное пространство кабинки Федора Ильича, где я восседаю на унитазе. Одетая, слава богу.

— Ну! Хорош киснуть. Бывает, — достает из кармана конфету, протягивая мне.

Он всегда угощал нас шоколадками, наш добрый заботливый шеф. Бывший шеф.

— Думаешь, я тебя просто так отпущу? — расталкивает моих подруг, и не спрашивая, уводит из «злачного места», — значит так! Личной помощницей тебя возьму. Поняла?

— Федор Ильич! — благодарно вздыхают девочки, искренне радуясь задумке нашего любимого руководителя.

— А этот? — шмыгаю носом, — проблемы будут…

— Разберусь! Мне по статусу положено помощницу иметь, босс я или нет? — смешливо хорохорится старик, — а он еще локти кусать будет! Вот посмотришь! Давай, девочка, вытри нос, и давай-ка домой, отдыхать.

Искреннее беспокойство коллег придает сил и уверенности, но как я смогу работать рядом с… язык не поворачивается назвать этого хама порядочным словом. Благо, Ильича вечно нет на месте, может и мне не придется в отделе с «этим» сидеть, пока его злейшее величество не переедет в свой кабинет.

— Спасибо, шеф! — обнимаю Ильича, искренне благодаря за заботу. Запихиваю в рот конфету, вспоминая, что сладкое просто обязано успокоить и поднять настроение. Делаю пару вдохов и решаю не рубить с горяча и принять решение уйти или остаться на холодную голову.

— Ты только это…оденься в понедельник как полагается, — уточняет шеф и по-дружески хлопает по спине.