Пожар моего сердца

Глава 11. Прошлой ночью

Свежий, бодрящий воздух хлестал Глеба по лицу, а под его ногами хрустели ветки. Он попытался заставить ноги двигаться быстрее, когда рок зазвучал в его наушниках.

Глеб надеялся, что утренняя пробежка прочистит ему мозги. Некоторые люди терпеть не могли вставать рано по утрам и заниматься спортом. Ему же это нравилось. Он всегда твердо верил в то, что начинать свой день нужно с того, что доводишь свое тело до предела. Это имело очищающее и терапевтическое действие.

Некоторые люди медитируют, и он тоже пытался, но его мозг просто не мог отключиться. Бег же справлялся с этим намного лучше. Это давало его мозгу передышку. Этим утром он думал о прошлой ночи. После того как Анна выпила четвертый коктейль, Глеб сказал ей, что пора уходить. Сначала она спорила, говоря ему, что это ее выходные для взрослых и у нее только в этот раз нет детей, о которых нужно заботиться. Затем, как только она согласилась, потребовалось еще больше уговоров, чтобы позволить ему отвезти ее домой. Она настаивала на том, что может ходить. В темноте. Десять километров. Если бы она стояла на своем, он бы проводил ее, но он был рад, что она наконец неохотно согласилась ее подвезти.

Как бы ему ни было неприятно прерывать ее взрослую ночь, он не чувствовал, что у него есть выбор, когда она начала невнятно произносить слова.

Прошлой ночью он многое узнал о ней. Чем больше она выпивала, тем более личными становились вещи, которыми она делилась. Некоторые из вещей, которые она рассказала, преследовали его всю ночь. Он почти не спал.

Один глоток: — Я занимаюсь дизайном ювелирных изделий.

Он был так впечатлен! Это было настоящее произведение искусства.

— Я выросла во Владивостоке. Моя мать не была традиционной ни в каком смысле этого слова. Пока я росла, часто была одна, пока ко мне не переехала Алиса — моя двоюродная сестра. Она досрочно окончила школу и поступила в местный университет. Алиса была мне больше, чем сестра. Она была моей лучшей подругой и в каком-то смысле матерью. Когда Алиса уехала в Москву, я последовала за ней. Я помогала ей с Данилом, когда он был маленьким, а она помогала мне с девочками. Она была моим человеком.

По тому, как Анна говорила о своей матери, было ясно, что она любит ее. Но также было очевидно, что эта женщина сильно подвела свою дочь. Слава Богу, у нее была Алиса. Она была ее сильным плечом. Всем для нее.

— У Алисы диагностировали глиому высокой степени злокачественности всего за три месяца до ее кончины. В последние несколько недель ее жизни, перед тем как она попала в больницу, Алиса и Данил переехали ко мне в Сергиев Посад. Мы знали, что дела обстоят не очень хорошо, и подумали, что ему было бы легче пережить ситуацию, если бы он уже был в доме, в котором ему предстояло жить. Но теперь я боюсь, что, куда бы он ни посмотрел, все, что он видит, — это то, что его мама была больна. На диване. В ванной. В спальне. — Слезы наполнили ее глаза, когда она сказала:

— Я волнуюсь, потому что это все, что я сама вижу.

При мысли о том, что Анна переживала это время в одиночестве, у него скрутило живот. Его родной и двоюродный брат были рядом, чтобы позаботиться о нем, и это потребовало многого от них обоих. И им нужно было беспокоиться только о нем, без детей. Анне же приходилось проходить через это с близняшками и маленьким мальчиком, который, несомненно, был ужасно напуган, зол и сбит с толку.

Глеб не понимал, как ей удавалось быть такой сильной и в то же время оставаться человеком с самым добрым сердцем.

— Демид, отец моих близняшек, является солистом группы «Охотники за головами». Мы встречались время от времени в течение трех лет. Потом я забеременела, и он пообещал меньше гастролировать, сказав, что мы станем семьей. Он любил меня и нашего будущего ребенка. Когда мы узнали, что это близнецы, он ответил, что так даже лучше: он всегда хотел двоих детей. По прошествии восьми месяцев он сказал мне, что не думает, что что-то получится, и уехал в тур по России.

Когда детям было три месяца, его обязали выплачивать алименты, и его адвокат связался со мной, сказав, что он отказывается от всех родительских прав, чтобы снять с себя финансовую ответственность. Так он и сделал. Даже не увидев их.

Ни за что на свете Глеб не мог себе представить, что могло заставить мужчину уйти от своей беременной девушки. Тот факт, что это была Анна, усиливал это непонимание. Затем лишать себя родительских прав? Чтобы избежать уплаты алиментов на ребенка?!! Демид был колоссальным куском дерьма в понимании Глеба.

Он все еще не понимал, почему она притворилась блогером, но ему было все равно. Еще до того, как она открылась ему, он чувствовал, что знает ее, и ему казалось, что она знает его.

Последние километры, которые он пробежал, подпитывали все сдерживаемые эмоции, которые он испытывал после прошлой ночи. Оставить Анну одну прошлой ночью было нелегко. Он планировал позвонить Симе, как только она откроется сегодня утром, и заказать завтрак, чтобы она принесла его Анне.

Так она могла бы немного поесть, и Сима смогла бы проведать ее для него. Он бы сделал это сам, но не хотел переступать через ее границы.

Анна была особенной. Это бесспорно. У него были к ней чувства, которых он не мог полностью понять или описать. Он знал, что ей было больно. Плохо. Жизнь была суровой и жестокой, и он не хотел быть еще одним человеком, который подавлял ее.

Ему нужно было не торопиться. Позволить ей открыться ему и просто быть рядом с ней. Она уезжала завтра. Но он мог бы навестить ее. Он хотел познакомиться с ее детьми. Он хотел быть рядом с ней, даже если это было бы просто по-дружески. В глубине души он знал, что это действительно то, что ей было нужно. Друг. Вот кем он был бы для нее.

Когда он вернулся домой, по его спине струился пот. Он только поднял руку, чтобы отпереть задвижку, когда его музыку прервал звонок.

— Привет.

— Мужчины пьянеют от твоей красоты?

Баритон брата отдавался в его ушах.

Глеб остановился, чтобы перевести дыхание. Он упер руки в бока, откинул голову назад и закрыл глаза. Его брат, должно быть, поговорил с Димой.

— Как поживает маленькая принцесса?

Глеб проигнорировал замечание брата.

— Хорошо. Пристроилась перед телевизором и смотрит…

— «Холодное сердце», — произнес Глеб в унисон со своим братом.

— Скажи ей, что я скучаю по ней. — Глеб ненавидел то, что не мог видеться с ней регулярно.

До того, как он приехал тренироваться в Москву, не проходило и пары дней, чтобы он не видел ее. Всего за тот месяц, что он был здесь, она так сильно изменилась. Она стала еще активнее и уже переросла розовые туфельки принцессы, которые он купил ей перед отъездом.

Дети похожи на сорняки. Они вырастают за ночь.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я сказал ей, что она настолько красива, что мужчины будут воевать из-за нее?

— Ты можешь сказать ей и это тоже. Услышав, как кто-то другой произносит эти слова вслух, Глеб внутренне съежился, но он не мог позволить своему брату узнать об этом. Если бы он это сделал, то никогда бы этого не пережил.

Кого он обманывал? Знали ли его брат и Дима, что это его беспокоит, или нет, не имело никакого значения. Он никогда не смирялся с этим. По какой-то причине его это устраивало.

Анна уставилась на потолочный вентилятор, вращающийся над ней, вдыхая через нос и выдыхая через рот. В голове у нее стучало, а желудок был в одном шаге от того, чтобы опорожниться прямо на прелестное одеяло, на котором она лежала.

С ней все будет в порядке, если она останется совершенно неподвижной. Тошнота начиналась только тогда, когда она осмеливалась поднять голову, руки или ноги. Она обнаружила это, когда ее мать сдержала свое слово и позвонила, как только девочки проснулись. Общение с трехлетними детьми — не лучшее лекарство от похмелья, но она была счастлива видеть их милые личики.

К счастью, дома, казалось, все шло хорошо. Когда она говорила с ними, близняшки с удовольствием ели блинчики, а Данил готовился к своему субботнему утреннему занятию по карате. У нее была возможность поговорить с каждым из них по отдельности, и ей удалось скрыть от них свое плачевное состояние.

Однако с ее матерью все было по-другому. Ей хватило одного взгляда на экран, чтобы понять, что Анна переборщила с алкоголем накануне вечером. Повесив трубку, Натали отправила ей сообщение с рецептом лекарства от похмелья, которое, как она обещала, подействует через двадцать минут после переваривания.

Как только она закончила разговор, раздался стук в дверь. Это была Сима с завтраком. Там были блинчики, овсянка, кофе и апельсиновый сок. Когда Анна спросила, входит ли это в стоимость номера, Сима подмигнула и сказала, что это является преимуществом наличия друзей в Москве.

Анна знала лишь одного человека в этом городе, кроме Симы, так что она была практически уверена, что знает, о каком друге идет речь.

Глеб Мозалев. Мужчина, которому она все еще не смогла сказать правду. Однако, если ее обрывочные воспоминания о прошлой ночи были верны, она смогла рассказать ему все остальное.

После того как Сима взяла с нее обещание позвонить, если ей понадобится что-нибудь еще, Анна отнесла еду обратно в постель, чтобы поесть, и была удивлена, обнаружив, что смогла съесть очень много. Потом она снова легла, закрыла глаза и в конце концов опять заснула. Проснувшись, она достала эфирные масла, которые ее мать упаковала в сумку, и последовала ее инструкциям. Теперь она просто ждала, чтобы узнать, было ли это одним из чудодейственных средств ее матери или нет. Она очень надеялась, что это сработает.

Ее глаза были закрыты, когда зазвонил телефон. Она застонала при мысли о том, чтобы поднять трубку. Но поскольку она была вдали от детей, то не могла позволить себе игнорировать любые входящие сообщения или звонки.

Поэтому она схватила телефон и увидела сообщение от Глеба.

Он спрашивал, как она себя чувствует. Затем упомянул, что находится внизу, и спросил, по-прежнему ли она интересуется верховой ездой.

— Что?! — воскликнула она вслух самой себе.

Когда это она интересовалась верховой ездой?

Вчерашняя ночь была как в тумане.

Когда она стала собирать в памяти картину прошлой ночи, обрывки начали вставать на свои места. Анна говорила. Много. Она открывала рот, и из него вырывались случайные фразы.

Закрыв глаза, она мысленно перебирала ключевые слова, которые, как она надеялась, приведут ее к разгадке истории о верховой езде. Яркое воспоминание сразу же всплыло у нее в голове.

Она только что допила свой второй коктейль, когда к их столику подошла пара, чтобы поздравить Глеба с победой. Глеб представил ее паре, которые выглядели как Кен и Барби, их звали Арина и Костя. У них были конюшни, и Анна упомянула, что никогда не сидела верхом. Арина любезно пригласила их обоих прокатиться на следующее утро в десять часов.

Без колебаний Анна приняла приглашение.

Она проверила свой телефон; было девять пятнадцать.

Глубоко вдохнув, она оттолкнулась от матраса, чтобы сесть и попытаться разобраться с сообщением, которое было у нее перед глазами. Сделав это, она с радостью обнаружила, что тошнота, головная боль и общие болезненные симптомы, которые она испытывала, были уже не такими сильными.

Похоже, лекарство все-таки подействовало. А это означало, что верховая езда уже не звучала как смертный приговор, как несколько мгновений назад. Это было то, чем она всегда хотела заниматься. Ей также нужно было поговорить с Глебом. На этот раз без притворных интервью. Без алкоголя. Без оправданий.

Ее пальцы только начали набирать ответ, когда телефон зазвонил. Имя Глеба появилось на экране. Ее сердце подпрыгнуло.

— Алло, — ответила она.

— Как ты себя чувствуешь?

От его глубокого голоса у нее перехватило дыхание. — Отлично. Как ты?

— Я в порядке, но прошлой ночью не меня пришлось нести вверх по лестнице.

Воспоминание воспроизвелось в ее сознании, как будто это была сцена, которую показывали в кинотеатре.

Глеб отвез ее домой.

Когда они подошли к входу, Анна твердо сказала ему, что ей не нужна помощь, чтобы подняться по лестнице. На самом деле она даже отказалась позволить ему помочь ей выбраться из внедорожника.

Примечание: Помимо того, что Анна болтала без умолку, еще одним забавным побочным эффектом того, что она была пьяна, было завышенное самоощущение. Стоило ей немного выпить, как она воображала себя чудо-женщиной и Жанной д'Арк, слившимися в одного маленького сверхчеловека.

Мысленным взором она увидела, как делает два шага, прежде чем покачнуться и упасть. Следующим, что она помнила, были руки Глеба, обнимающие ее, и то, как он опускал ее у двери. Он предложил помочь ей войти внутрь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но она, конечно же, отказалась и отправила его восвояси.

Не самый лучший момент.

Анна прочистила горло. — Спасибо, что отвез меня домой прошлой ночью. Извини, если я была… груба.

— Помощь тебе была удовольствием для меня.

Услышать слово «удовольствие» из его уст было все равно, что щелкнуть светящейся палочкой. Его слова были неожиданностью, и они заставили все внутри нее засиять.

Он не отреагировал на ее грубость, что ее вполне устраивало. Если он больше никогда не заговорит о вчерашнем вечере, она будет более чем счастлива притвориться, что этого никогда и не было.

— Я не знаю, помнишь ли ты и есть ли у тебя настроение, но у нас конная прогулка в Битце. Я внизу, если ты все еще хочешь поехать, если же нет, могу позвонить Арине и перенести…

Оставалось всего двадцать четыре часа до того, как она вернется в реальность, и до этого ей нужно было сказать ему, что он, возможно, отец Данила.

— Прогулка верхом — звучит заманчиво, — ответила она с большим энтузиазмом, чем чувствовала в данный момент. — Просто дай мне десять минут, и я спущусь.

— Хорошо.

Она подождала, пока связь прервется, и, когда этого не произошло, отняла трубку от уха. Время звонка все еще шло, а это означало, что он так и не повесил трубку. Уголки ее губ приподнялись. В последний раз она испытывала такое головокружение во время разговора по телефону, когда училась в школе. Ей нужно было взять себя в руки.

Прекрати, упрекнула она себя. Это было совсем не то же самое, как когда Ян Мартынов, самый популярный и крутой парень в школе, позвонил ей, чтобы пригласить на выпускной вечер. Это был мужчина, с которым у Алисы был роман на одну ночь и который вполне мог быть отцом Данила.

Ее суровый разговор с самой собой никак не расслабил мышц лица. Она все еще улыбалась от уха до уха. Анна была уверена, что он услышал улыбку в ее голосе, когда она сказала: — Пока.

— Пока.

Опустив телефон, она попыталась придумать самый умный способ сообщить новость. — Эй. Я знаю, это может показаться безумием, но ты помнишь бурную ночь в Сочи около десяти лет назад? Знаешь, что? В данном случае то, что произошло в Сочи, там не осталось.

Или, может быть, что-то более существенное. — Итак, забавная история. Ты помнишь мою двоюродную сестру, о которой я тебе рассказывала? Что ж, ты ее знал. У вас двоих был секс, а девять месяцев спустя появился Данил. Разве это не забавно?

Когда она встала и направилась к шкафу, эти мысли быстро сменились вопросом: «Что я собираюсь надеть?» Она напомнила себе, что это не имеет значения. Это не свидание. Не. Свидание.